Конфликт в Тиграе: от современности к средневековью?

В эфиопском средневековом своде законов «Фетха Негест» содержалась рекомендация относительно обращения с военным противником: «Если они отказываются от условий мира и выбирают битву, бросайся в атаку и тесни их, так как Бог, Господь твой, сделает тебя господином их». Именно в таком духе в последние дни июня прошла операция под названием «Алюля», которую осуществили Силы освобождения Тиграя — боевое крыло Народного фронта освобождения Тиграя. Название операции выбрано не случайно — тиграйский рас Алюля (1827–1897 гг.) был одним из ярчайших военачальников второй половины XIX столетия, он самым непосредственным образом участвовал в затяжных конфликтах с Египтом, Суданом и Италией.

Острая фаза конфликта началась в ноябре 2020 г., когда федеральное правительство Эфиопии обвинило власти штата Тиграй в нарушении Конституции и начало военную операцию в регионе. Тогда за несколько недель властям удалось взять территорию штата под контроль при поддержке региональных сил безопасности соседних штатов и, по всей видимости, эритрейских армейских подразделений. После этого, власти штата и их сторонники перешли к партизанским формам борьбы.

Но все изменилось в конце июня 2021 г. Изменение обстановки в пользу СОТ и Народного фронта освобождения Тиграя (осколок распущенной правящей партии в Эфиопии) отрицать не приходится. Однако все же это далеко не конец противостояния. СОТ в лучшем случае контролирует 2/3 территории прежнего штата Тиграй.

Международное сообщество, в основном, дистанцировалось от участия в урегулировании тиграйского вопроса. Проведение полноценной миротворческой операции в условиях глобальной пандемии и с учетом накала межэтнических страстей в Эфиопии представляется практически невозможным. Ни соответствующего объема финансирования, ни персонала в необходимом количестве, ни вкуса к дорогостоящим интервенциям после событий в Ливии, Сирии и Йемене найти не удастся. Несмотря на потенциально разрушительное значение для всего региона Африканского Рога, обострившийся конфликт в Тиграе пока обречен оставаться внутриэфиопским.

Пока рано однозначно утверждать, что компромисс Аддис-Абебе и мятежной Мекеле состоится. Накал ненависти на межэтническом, локальном и межличностном уровне по-прежнему велик. Однако существует мощнейший стимул для обеих сторон временно отложить военные варианты решения проблем — это их собственная слабость.

С учетом уровня политического насилия в стране перед федеральным правительством стоит задача сохранить управляемость территории, что потребует немалых материальных ресурсов и укрепления правопорядка в горячих точках. В таких условиях ограниченный политический диалог с Тиграем может оказаться необходимым инструментом мобилизации.

В условиях нарастания межэтнической напряженности необходим эффективный контроль над ситуацией со стороны федерального правительства. Потребуются постоянные переброски сил с одного направления на другое — подобно тому, как эфиопские императоры в прошлом перемещались с места на место со своими войсками. Но в сложившемся положении крайне нежелательно отвечать на средневековые вызовы односложными силовыми методами. Поэтому вновь вспоминается первая часть рекомендации из «Фетха Негест» — «если они отказываются от условий мира…». А если не отказываются?

В эфиопском средневековом своде законов «Фетха Негест» содержалась рекомендация относительно обращения с военным противником: «Если они отказываются от условий мира и выбирают битву, бросайся в атаку и тесни их, так как Бог, Господь твой, сделает тебя господином их» [1]. Именно в таком духе в последние дни июня прошла операция под названием «Алюля», которую осуществили Силы освобождения Тиграя [2] — боевое крыло Народного фронта освобождения Тиграя. Название операции выбрано не случайно — тиграйский рас [3] Алюля (1827–1897 гг.) был одним из ярчайших военачальников второй половины XIX столетия, он самым непосредственным образом участвовал в затяжных конфликтах с Египтом, Суданом и Италией. Его можно считать одним из последних адептов средневекового кодекса поведения, который, казалось бы, утратил свою актуальность в век автоматов, танков и самолетов. Однако в 2021 г. феодальный этос и фигура раса Алюли снова востребованы.

Острая фаза конфликта началась в ноябре 2020 г., когда федеральное правительство Эфиопии обвинило власти штата Тиграй в нарушении Конституции и начало военную операцию в регионе. Тогда за несколько недель властям удалось взять территорию штата под контроль при поддержке региональных сил безопасности соседних штатов и, по всей видимости, эритрейских армейских подразделений. После этого, власти штата и их сторонники перешли к партизанским формам борьбы.

Но все изменилось в конце июня 2021 г. Операция Сил обороны Тиграя (СОТ) началась почти на эритрейско-эфиопской границе: повстанцы оборвали коммуникации эритрейского контингента в Эфиопии, взяв город Адиграт 22 июня. Затем, используя шоссе Адиграт-Дессе, отряды СОТ двинулись на юг и 28 июня вошли в столицу Тиграя — Мекеле. Далее эта колонна дошла почти до южной границы штата — города Аламата. В это же время другая колонна повстанцев двинулась от Адиграта на запад и заняла города Адуа и Шире, тем самым перехватив еще две трассы в направлении Эритреи. Теперь Эфиопию и Эритрею связывает только одна дорога из Тэсэнея в Гондэр, которая местами становится непроходимой в сезон дождей (июль – сентябрь).

Иван Лошкарев:
Эфиопия и Тиграй: неизбежный конфликт

Достоверных сведений о том, что произошло в период 22–28 июня немного, но есть основания предполагать, что Национальные силы обороны Эфиопии и эритрейский контингент попытались нанести поражение СОТ и потерпели неудачу. Неудача была такого масштаба, что уже 24 июня аэропорт Мекеле был закрыт для гражданских рейсов и начал постепенную эвакуацию армейских подразделений [4] и административных органов. На ощутимое военное поражение эфиопских и эритрейских военных подразделений указывает и многолюдный парад пленных, который СОТ устроили в Мекеле 2 июля.

Баланс сил после операции «Алюля»

Изменение обстановки в пользу Сил обороны Тиграя и Народного фронта освобождения Тиграя (осколок распущенной правящей партии в Эфиопии) отрицать не приходится. Однако все же это далеко не конец противостояния. СОТ в лучшем случае контролирует 2/3 территории прежнего штата Тиграй. На западе — вплоть до границы с Суданом — 5 административных округов занимают силы безопасности штата Амхара. Представители властей этого штата дали понять, что готовы вести борьбу за эти территории даже вопреки позиции федеральных властей. Но оставить без внимания запад Тиграя не получится, поскольку без какого-то стабильного выхода к суданской границе СОТ не будет иметь доступа к мировым рынкам как вооружений, так и иных необходимых товаров.

Участие в конфликте Эритреи — еще один стимул к дальнейшему обострению. Во-первых, на севере Тиграя и к востоку от Адиграта в малодоступной горной местности остался контингент эритрейских войск. Эти подразделения вполне способны совершить небольшой рейд для разблокировки дороги на север с целью получения подкреплений, боеприпасов, медикаментов. Во-вторых, некоторые эритрейские подразделения эвакуировались в штаты южнее Тиграя. Их присутствие создаст заметные проблемы — как у местных, так и у федеральных властей фактически нет опыта в организации снабжения, расквартирования и поддержания дисциплины нескольких иностранных дивизий. Поэтому обстоятельства будут выталкивать южную группу эритрейских войск на север для восстановления прямой связи со своим государством.

Наконец, федеральное правительство все еще сохраняет численное преимущество: три или четыре развернутых дивизии Центрального военного округа Национальных сил обороны Эфиопии с возможностью перебросить несколько дивизий с запада и востока страны, региональные силы безопасности штатов Амхара и Оромия, абсолютное превосходство по авиации. После завершения сезона дождей (в сентябре – октябре) власти страны вполне могут повторить успех прошлого года и снова занять утраченные населенные пункты. Об этом косвенно может говорить и откровенная бравада координатора военной операции в Тиграе генерал-лейтенанта Батчи Дебеле. Генерал во время недавнего брифинга утверждал, что СОТ не представляет никакой угрозы и что эфиопская армия победила в прошлом году более серьезного противника в мятежном северном штате (тогда против федерального правительства выступали и регулярные части).

После того, как правительственный официоз в течение полугода называл НФОТ и СОТ «хунтой», «террористами», «сепаратистами», «гиенами» и даже «суперрасистами», федеральным властям будет сложно оправдать отсутствие какой-либо реакции на утрату контроля на Тиграем. На этом фоне только серьезные внутренние или внешние стимулы могут оттеснить на второй план тиграйский вопрос, и таких возможностей, к счастью СОТ, в Эфиопии сейчас предостаточно.

Эфиопским проблемам — эфиопские решения?

Андрей Кортунов:
Кризис миропорядка и глобальный Юг

Международное сообщество, в основном, дистанцировалось от участия в урегулировании тиграйского вопроса. Проведение полноценной миротворческой операции в условиях глобальной пандемии и с учетом накала межэтнических страстей в Эфиопии представляется практически невозможным. Ни соответствующего объема финансирования, ни персонала в необходимом количестве, ни вкуса к дорогостоящим интервенциям после событий в Ливии, Сирии и Йемене найти не удастся. Несмотря на потенциально разрушительное значение для всего региона Африканского Рога, обострившийся конфликт в Тиграе пока обречен оставаться внутриэфиопским. На заседании СБ ООН 2 июля эту мысль доходчиво выразил постпред России Василий Небензя: «Рассматриваемые сегодня проблемы — это так или иначе внутреннее дело Эфиопии».

От активного вмешательства в конфликт воздержался и Африканский союз. После объявления федеральным правительством одностороннего «гуманитарного» перемирия глава Комиссии АС чадский дипломат Муса Факи Мухаммад призвал к поиску политического решения конфликта, но без каких-либо конкретных обязательств, и даже без ритуального предложения посреднических услуг. Такая позиция обусловлена не только жёсткой реакцией эфиопской дипломатии на мирные инициативы некоторых африканских лидеров в ноябре 2020 г., но и ограниченностью ресурсов самой организации.

С 2007 г. АС поддерживает работу полноценной миротворческой операции в Сомали (AMISOM), что сказывается не только на бюджете, но и на численности доступных миротворцев. Более того, к настоящему моменту организация развернула еще 5 мониторинговых миссий и миссий военных наблюдателей в странах Африки. Таким образом, на миротворческую деятельность уходит около 40% сокращающегося от года к году бюджета Африканского союза. Дополнительная миротворческая нагрузка будет означать существенное (а потому маловероятное) урезание других программ АС — от решения продовольственных проблем до создания панафриканских интернет-сервисов.

В таких условиях урегулирование конфликта в Тиграе возможно только через борьбу или диалог противоборствующих сторон. Опцию военного решения вопроса эфиопское правительство пока поставило на паузу, приняв решение об одностороннем прекращении огня. Для формирования каких-либо вынужденных форм доверия необходима положительная реакция другой стороны. И она есть.

В недавнем интервью The New York Times лидер НФОТ Дебрецион Гебремикаэль не только озвучил достаточно шаблонный набор воинственных лозунгов, но и обозначил вполне реалистические контуры возможного компромисса. Бывший вице-премьер призвал действующего премьера Абий Ахмеда к политической «зрелости» и подтвердил, что политические претензии НФОТ не выходят за довоенные границы Тиграя. Таким образом, и тиграйская сторона не отвергает необходимость прекращения боевых действий, выдвигая при этом дополнительные условия. Если выстроить вокруг этих условий устойчивый политический диалог, то при наличии некоторых стимулов федеральное правительство вполне может отказаться от планов военного разрешения конфликта. Контуры диалога федерального центра и штата Тиграй еще предстоит определить, но из наиболее очевидных вопросов можно назвать пребывание эритрейского контингента в Эфиопии, статус западных территорий Тиграя, решение многочисленных гуманитарных проблем и перезагрузка конституционного статуса штата.

Сила мира — в слабости конфликтующих

Пока рано однозначно утверждать, что компромисс Аддис-Абебе и мятежной Мекеле состоится. Накал ненависти на межэтническом, локальном и межличностном [5] уровне по-прежнему велик. Однако существует мощнейший стимул для обеих сторон временно отложить военные варианты решения проблем — это их собственная слабость.

Для федерального правительства Эфиопии борьба с Тиграем может вызвать перенапряжение сил на фоне очередного обострения ситуации в Сомали, международного спора вокруг водных ресурсов Голубого Нила и ГЭС «Хыдасе», полугорячего пограничного конфликта с Суданом вокруг района Аль-Фашака. Помимо этого, с 2018 г. в Эфиопии нарастают внутренние проблемы. Если ранее межэтническое насилие отмечалось в основном на юге страны, то затем возникло еще три крупных очага напряженности — стык трех штатов Афар, Сомалия и Оромия (вовлечены титульные этносы штатов), зона Метекель в штате Бенишангул-Гумуз (амхара vs гумуз), юг штата Оромия (лагеря внутренне перемещенных лиц и местное население). В этот процесс все больше вовлекаются силы безопасности штатов, что выводит насилие на новый организационный уровень. В результате, по данным исследовательского проекта ACLED, масштаб политического насилия внутри Эфиопии неравномерно нарастает, причем наблюдается переход от менее насильственных форм конфликта к более насильственным. Вместо одной тиграйской проблемы в стране около десятка крупных горячих точек и множество потенциальных узлов напряженности. Упрощенно дилемму федеральных властей можно сформулировать так: непонятно, за что и где браться.

Таблица 1. Политическое насилие в Эфиопии по типам (число случаев), 2017-2021 гг.

Источник: acleddata.com

С учетом уровня политического насилия в стране перед федеральным правительством стоит задача сохранить управляемость территории, что потребует немалых материальных ресурсов и укрепления правопорядка в горячих точках. В таких условиях ограниченный политический диалог с Тиграем может оказаться необходимым инструментом мобилизации. Тем более, для премьер-министра Эфиопии Абий Ахмеда диалог с бывшими противниками — уже освоенная стратегия. До примирения с Эритреей официальный дискурс в стране в отношении соседей был ничуть не лучше, чем теперь в отношении СОТ и НФОТ. Но в 2018 г. интересы перевесили давние склоки, а интерес «не отвлекаться на Тиграй» сегодня очевиден.

Для руководства НФОТ и СОТ продолжение конфликта может оказаться фатальным. В штате за последние полгода возникли проблемы с обеспечением базовых потребностей населения — в еде, воде, медикаментах. На заседании СБ ООН 2 июля были озвучены следующие цифры: голод уже охватил около 400 тыс. человек в Тиграе, еще 1800 тыс. человек — близки к состоянию голода. Оценки Всемирной продовольственной программы ООН еще выше: до 5,2 млн человек нуждаются в экстренной продовольственной поддержке. Без передышки и пополнения запасов самых необходимых товаров Народный Фронт освобождения Тиграя рискует остаться в регионе без населения.

Андрей Кортунов:
Об Айболитах и Бармалеях

Кроме того, контроль над значительной частью территории Тиграя обострит противоречия между политическим и военным крылом НФОТ. В руководстве Сил обороны Тиграя находятся преимущественно ветераны борьбы с социалистическим режимом в 1970–1980 гг. прошлого столетия — это настоящие партизаны, прошедшие школу жизни в суровых условиях подпольной борьбы. А лидеры НФОТ — это, в основном, партийные функционеры, выдвинувшиеся на передний план после 2000-х гг. Если первые — смогли организовать победу над федеральными войсками и выстроить в своих интересах сельское самоуправление, то вторые — упустили власть над всей страной в 2018 г. и довели ситуацию до прямого вооруженного конфликта с Аддис-Абебой. Для удержания внутреннего баланса успехи военного крыла НФОТ просто необходимо растворить в повестке социально-экономического восстановления региона и неприятного, но необходимого диалога с «диктатором» Абий Ахмедом.

Именно эти внутренние стимулы способны отсрочить военное противостояние в Тиграе и, возможно, дадут толчок к сложному политическому диалогу федерального центра и штата. В любой момент этот диалог может сорваться, но внутренние стимулы, по крайней мере, отсекут наиболее радикальные варианты развития событий.

***

Интересный факт — один из известнейших историков-эфиопистов Ричард Панкхерст назвал своего сына в честь раса Алюли. В своих работах, он выделял две наиболее характерные черты средневекового периода в Эфиопии. Во-первых, это примитивизация экономических отношений и переход к бартерной торговле. А, во-вторых, превращение императорского двора в полукочевой военный лагерь, который обеспечивал непосредственный контроль правителя над территорией [6].

На сегодняшний день Эфиопия вновь стоит на пороге подобных вызовов. При невозможности обеспечить базовые потребности населения не только в Тиграе, но и в других регионах страны, перспективы форсированной модернизации и формирования индустриального сектора становятся все более туманными. А в условиях нарастания межэтнической напряженности необходим эффективный контроль над ситуацией со стороны федерального правительства. Потребуются постоянные переброски сил с одного направления на другое — подобно тому, как эфиопские императоры в прошлом перемещались с места на место со своими войсками. Но в сложившемся положении крайне нежелательно отвечать на средневековые вызовы односложными силовыми методами. Поэтому вновь вспоминается первая часть рекомендации из «Фетха Негест» — «если они отказываются от условий мира…». А если не отказываются?

1. Цит. по: Markakis J. Ethiopia. The last two frontiers. Woodbridge: James Currey, 2011. P. 95.

2. Существует вариант транскрибирования – Тыграй. Однако в отечественных научных изданиях географические наименования Эфиопии преимущественно даются по изданию: Горовая Е.В. Словарь географических названий Эфиопии. М., 1974.

3. Рас – высший феодальный титул. Дословно «голова».

4. Подробнее см.: телеграмм-канал «Абиссинская Сова».

5. Дебрецион Гебремикаэль какое-то время был непосредственным руководителем Абий Ахмеда в правительстве.

6. Pankhurst R. The Ethiopians: A History. Malden-Oxford: Blackwell Publishing, 2008. p. 61.