Карабахский стресс-тест

Война в зоне карабахского конфликта продолжается уже неделю. Несмотря на призывы сопредседателей Минской группы ОБСЕ — России, США и Франции — вернуться к переговорам, бои идут с прежней интенсивностью. Дополнительную напряженность создает активное прямое и косвенное вмешательство внешних сил. Прямым образом военно-техническую, политическую и лоббистскую поддержку официальному Баку оказывает Турция. Президент Р.Т. Эрдоган играет одну из ключевых ролей в развивающемся процессе — фактически именно он ведет диалог с международным сообществом, ставя условия и выдвигая ультиматумы. Такое влияние Анкары не должно удивлять, учитывая последовательное укрепление турецко-азербайджанских связей в течение последних 20 лет. Идеологическая формула «одна нация — два государства» — это не столько об исторических сантиментах, сколько о глубоких политических, экономических и военных аспектах отношений. Москва всегда четко осознавала как объективную невозможность тотального блокирования этих связей, так и необходимость формирования всех возможных механизмов по сдерживанию геополитической экспансии Анкары в Закавказье.

Разворачивающаяся на наших глазах война опасна не только тем, что угрожает долгосрочным интересам России, но и тем, что вокруг нее собралось огромное количество интересантов. В подобных условиях Москва внимательно анализирует ситуацию, изучает сценарии и поведение всех игроков. В такой конфигурации иначе быть просто не могло — ставки слишком высоки, а ошибки могут стать роковыми. Однако не может быть сомнений в том, что Россия защитит и свои интересы, и интересы своих союзников.

Война в зоне карабахского конфликта продолжается уже неделю. Несмотря на призывы сопредседателей Минской группы ОБСЕ — России, США и Франции — вернуться к переговорам, бои идут с прежней интенсивностью. Дополнительную напряженность создает активное прямое и косвенное вмешательство внешних сил. Прямым образом военно-техническую, политическую и лоббистскую поддержку официальному Баку оказывает Турция. Президент Р.Т. Эрдоган играет одну из ключевых ролей в развивающемся процессе — фактически именно он ведет диалог с международным сообществом, ставя условия и выдвигая ультиматумы. Такое влияние Анкары не должно удивлять, учитывая последовательное укрепление турецко-азербайджанских связей в течение последних 20 лет. Идеологическая формула «одна нация — два государства» — это не столько об исторических сантиментах, сколько о глубоких политических, экономических и военных аспектах отношений. Москва всегда четко осознавала как объективную невозможность тотального блокирования этих связей, так и необходимость формирования всех возможных механизмов по сдерживанию геополитической экспансии Анкары в Закавказье.

Андрей Кортунов:
Шесть уроков конфликта в Карабахе

Как бы парадоксально это ни звучало, но один из таких инструментов — это формирование системы зависимости, которое не случится без развития политического диалога между двумя странами. Люди, принимающие политические решения, основываются не на эмоциях, а на строгом расчете преодоления критических последствий. За последние пять лет России удалось создать рычаги давления на турецкую сторону, которые, безусловно, будут использованы в нужный момент. Однако нельзя говорить о том, что эти инструменты могут оказать определяющее воздействие. При анализе этих компонентов важно не забывать, что современная Турция — член НАТО, региональная супердержава, а также один из существенных компонентов системы международных отношений. Иными словами, ее не нужно воспринимать исключительно как придаток великих держав, способных диктовать ей правила геополитического поведения в той или иной ситуации. Яркие примеры того — сирийский, украинский и ливийский кейсы. Самые действенные механизмы сдерживания Турции находятся в руках НАТО, но реалии последних лет и нынешняя война демонстрируют абсолютную неспособность лидеров Альянса кардинальным образом повлиять на решения президента Р.Т. Эрдогана. Справедливости ради нужно заметить, что ни одно из государств — членов этой организации сегодня не сделало конкретных шагов. Даже Франция в лице президента Эммануэля Макрона, поддерживающего заявлениями армянскую сторону, не пошла на, например, как отзыв посла, разрыв дипломатических отношений или введение хотя бы символических санкций. У Парижа и Вашингтона — партнеров Анкары по НАТО — есть соответствующие инструменты, у Москвы таких институциональных рычагов влияния нет.

Очевидно, что беспрецедентное вмешательство Турции в один из сложнейших конфликтов современности базируется отнюдь не на желании помочь Азербайджану, который заявляет об отсутствии результатов переговорного процесса в рамках Минской группы. Конечно, в такой позиции есть значительная доля лукавства, ведь эта организация не занимается непосредственно урегулированием конфликта — хотя бы по той причине, что в ее политическом арсенале нет необходимых инструментов. Ее основная миссия заключалась в недопущении войны. Логика деятельности была проста — чем больше времени стороны проводят за столом переговоров, тем меньше вероятность возобновления боевых действий. С этим организация не справилась, и в нынешней ситуации у нее нет даже кнута в виде каких-либо санкций. Формат Минской группы как международной организации в кризисные периоды всегда имел крайне ограниченное влияние, поэтому роль арбитра, как правило, брала на себя одна из ее постоянных сопредседательниц — Россия. Но Баку всегда считал, что Москва больше симпатизирует армянской стороне, и поэтому никогда не скрывал желания привлечь на свою сторону Турцию.

Отношение России формируется, исходя из всех крайне сложных нюансов. Так, официальные государственные структуры открыто признали факт негативного влияния активного участия Анкары в конфликте. Речь идет не только о переброске радикальных джихадистов, что подтвердил и глава Службы внешней разведки РФ Сергей Нарышкин, но и о формировании дополнительного политико-психологического напряжения. В своей зоне геополитической ответственности Россия ни при каких обстоятельствах не допустит перехода красных линий. Более того, в Кремле есть четкое понимание того, что любое неосторожное и необдуманное действие может привести к непредсказуемым последствиям. Великие державы, как правило, не принимают быстрых и эмоциональных решений, зная о расставленных вокруг ловушках. В том, что они существуют, сомневаться не приходится, ведь совершенно очевидно, что нынешняя война и ее потенциальные последствия выходят далеко за пределы Нагорного Карабаха, Армении, Азербайджана и даже региона.

Андрей Кортунов:
Реджеп Эрдоган на русском минном поле

Если с непосредственными акторами все понятно, то косвенные внешние факторы крайне сложны. Закавказье всегда представляло стратегический интерес для Великобритании (глубокое историческое присутствие) и Соединенных Штатов. Нынешняя джексонианская администрация президента Д. Трампа рассматривает регион в качестве важнейшего геополитического полигона для выполнения основной внешнеполитической задачи — окончательного решения иранской проблемы. Основные группы влияния внутри Белого дома абсолютно консолидированы в этом вопросе: вице-президент Майк Пенс — ключевой представитель ультраконсервативного евангелистского лобби, требующего беспрекословной защиты интересов Израиля; госсекретарь Майк Помпео заявляет, что США продолжат наращивать давление на Тегеран; старший советник и зять президента Дональда Трампа Джаред Кушнер сыграл важную роль в процессе переноса посольства США из Тель-Авива в Иерусалим и в признании Вашингтоном израильского суверенитета над Голанскими высотами.

Турция имеет тесные связи с большинством основных групп влияния как в Белом доме, так и на Капитолийском холме. Тот же Майк Пенс в бытность конгрессменом состоял в армянском кокусе Палаты представителей, выступая за признание геноцида армян и независимости Нагорно-Карабахской Республики. Через некоторое время он стал одним из лоббистов фирмы «Gephardt», чьим ключевым заказчиком по линии иностранных государств была Турция. С того момента действующий вице-президент — активный член ее лоббистских структур. Другие проводники интересов Анкары — агенты влияния ведущих военно-промышленных компаний Америки (Boeing и Lockheed Martin). Могущественная двойка, на которую приходится львиная доля оборонных заказов, имеет свои давние и прагматичные интересы на турецком рынке.

Для более четкого представления степени этих взаимосвязей приведем один яркий пример. В 1984 г. Конгресс принял резолюцию о признании геноцида армян. Учитывая фактор проармянского сенатора Роберта Доула — лидера республиканцев в Сенате и самого авторитетного законодателя той эпохи — Анкара была обеспокоена высокой вероятностью не только прохождения законопроекта в верхней палате, но и его подписания президентом Рональдом Рейганом. Рони (как называли Рейгана) действительно симпатизировал армянам и был очень тесно связан с армянской элитой еще со времен своего губернаторства в Калифорнии, где исторически сформировалась самая влиятельная и многочисленная армянская община. Анкаре не удалось добиться успеха, работая с Вашингтоном напрямую. Тогда турки заявили, что в случае принятия закона о геноциде откажутся от продукции Boeing (в первую очередь, от гражданских самолетов) в пользу европейского Airbus.

Нана Гегелашвили:
Нагорный Карабах: изменится ли пейзаж после битвы?

Вхождение в процесс блокирования лоббистов такого гиганта-налогоплательщика полностью изменило ситуацию, и тема с признанием геноцида армян была отложена в долгий ящик. Сегодня речь идет не только о ВПК-лобби: интересы Турции защищают сотни крупных компаний, в числе которых Coca-Cola (генеральный директор — американо-турецкий бизнесмен Мухтар Кент), нефтяная компания «Chevron» и т.д. Параллельно в Вашингтоне существует и проазербайджанское лобби, состоящее из группы компаний (в первую очередь, нефтяных). Совпадение интересов сразу нескольких крупных лоббистских тяжеловесов (евангелисты, израильские, ВПК, бизнес) априори создает для России и ее союзников дополнительные вызовы и угрозы. Возможности Москвы влиять на расклад сил на этом крайне нюансированном направлении также крайне ограничены.

Последние два дня приходят сообщения о самолетах из Афганистана, которые приземляются в Азербайджане. Кабул — абсолютно несамостоятельный фактор мировой политики, и без молчаливого согласия со стороны Вашингтона он не может принимать решения по вмешательству в конфликты ни гибридными, ни тем более прямыми методами. Сомнительно и то, что Грузия, через которую пролегает единственная сухопутная связь России и Армении, приняла решение о закрытии границы без серьезной консультации с Белым домом. То же можно сказать и о Пакистане, который в военном, политическом и экономическом отношении зависит от Китая, стремящегося увеличить свое влияние в ближневосточном регионе (логистические интересы, Шелковый путь и т.д.). Недавно Пекин открыл в Ереване свое крупнейшее посольство, а также активно увеличивает интенсивность торгово-экономического диалога с Баку и Тбилиси.

***

Разворачивающаяся на наших глазах война опасна не только тем, что угрожает долгосрочным интересам России, но и тем, что вокруг нее собралось огромное количество интересантов. В подобных условиях Москва внимательно анализирует ситуацию, изучает сценарии и поведение всех игроков. В такой конфигурации иначе быть просто не могло — ставки слишком высоки, а ошибки могут стать роковыми. Однако не может быть сомнений в том, что Россия защитит и свои интересы, и интересы своих союзников.