Год экологии: вся надежда на нефтегазовые компании

По мере того как 2017 год, объявленный в России Годом экологии, подходит к концу, следует подвести промежуточный итог тем мерам, которые уже были осуществлены. В силу недостаточного финансирования, непритязательности поставленных задач в условиях приоритизации промышленного развития и слабой поддержки общественности цели Года экологии лишены амбициозности и всеобъемлющего видения. Количество проблемных сфер в России настолько высоко, что в условиях ограниченного бюджета вести работу по всем направлениям невозможно.

Парадоксальным образом, проведение Года экологии совпало с усилением критики в отношении «теории о глобальном потеплении». Во многом это связано с промышленными интересами представителей российского бизнеса, которые считают, что присоединение России к Парижскому соглашению будет препятствовать социально-экономическому развитию России.

В то же время Россия довольно уязвима перед лицом глобального потепления. Если за последнее столетие средняя температура выросла на 0,86 °С, то в России этот показатель составил +2 °С. За последние 40 лет среднегодовая температура в целом по России растет вдвое быстрее, чем в среднем по миру, — на +0,04 °С в год. Среднее количество атмосферных осадков также растет — на 0,2-0,3% в год. Нагревание планеты чревато многомиллиардным ущербом для российской экономики: оттаивание вечномерзлого грунта повлечет за собой изменение течений рек, поставит под угрозу использование железных дорог, ядерных реакторов, нефтегазовых месторождений (особый риск для нефтепроводов). К тому же невозможно предугадать риск от выбросов газа, приводящих к формированию крупных кратеров — наподобие тех, которые в последние годы образовались на полуострове Ямал. Если север страны может стать более теплым и влажным, то ряд южных областей — Прикаспийский регион или Алтай — находятся под угрозой опустынивания.

Удивительно, но меры по внедрению возобновляемой энергетики не фигурируют в перечне мероприятий правительства России, хотя именно их стимулирование могло бы стать одним из ключевых решений в рамках Года экологии. При этом на текущий момент только энергетические компании России обладают необходимым капиталом для реального внедрения «зеленых» технологий.

Виктор Катона призывает изменить укоренившееся восприятие мира через свою зону комфорта и в случае необходимости склонить нефтегазовые и генерирующие компании к покорению новых рубежей, заставить их обратить внимание на возобновляемую энергетику. Эксперт предостерегает, что в противном случае очередной виток развития мировой энергетики может просто обойти Россию.

По мере того как 2017 год, объявленный в России Годом экологии, подходит к концу, следует подвести промежуточный итог тем мерам, которые уже были осуществлены. Освещение и решение проблем охраны окружающей среды в течение одного года — уникальный феномен, практически не использующийся в других странах в качестве правительственной меры. Однако в силу недостаточного финансирования, непритязательности поставленных задач в условиях приоритизации промышленного развития и слабой поддержки общественности цели Года экологии лишены амбициозности и всеобъемлющего видения.

На фоне реализации первых правительственных мер, приуроченных к Году экологии, ряд российских СМИ стал освещать вопросы, связанные с нелегальными свалками мусора, защитой животных и восстановлением экосистемы Волги и Байкала. Многие из этих проблем давно нуждаются в решении. Однако количество проблемных сфер в России настолько высоко, что в условиях ограниченного бюджета (347 млрд руб.) вести работу по всем направлениям невозможно. Но даже в тех сферах, которым уделяется внимание, половинчатость мер — повсеместное явление. Например, была объявлена война нелегальным мусорным свалкам (по данным Минприроды, в России их насчитывается 110 тыс.), однако законодательные меры по раздельному сбору и сортировке отходов запущены не были. По сути, качественные изменения не подразумеваются, и действия правительства будут сводиться к легализации незаконных свалок (хотя ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге масштабных систем раздельного сбора нет).

Решение проблемы загрязненности городов России практически не затрагивается в мерах, приуроченных к Году экологии 2017. Выбросы диоксида серы в одном лишь Норильске (1,9 млн т в год) составляют 50% общего объема выбросов диоксида серы на всей территории ЕС. 17% городского населения России проживают в городах с высоким и крайне высоким уровнем загрязнения, и это при том, что параметры загрязненности регулярно меняются. Например, в 2014 г. пределы допустимой концентрации формальдегида в городах России были увеличены втрое, вследствие чего Москва покинула список загрязненных городов. Ряд самых загрязненных городов является моногородами, соответственно, урегулирование проблемы неизбежно приведет к дополнительным социально-экономическим сложностям.

Необоснованное недоверие

Парадоксальным образом, проведение Года экологии совпало с усилением критики в отношении «теории о глобальном потеплении». Во многом это связано с промышленными интересами представителей российского бизнеса, которые считают, что присоединение России к Парижскому соглашению будет препятствовать социально-экономическому развитию России. Интересы бизнеса, однако, одинаковы во всем мире — максимальная прибыль при минимальных издержках. Вопрос скорее заключается в том, как государство сможет уравновесить интересы разных социоэкономических групп. По всей видимости, правительство России сделало свой выбор в пользу бизнеса, включив в мае 2017 г. «развитие энергосберегающих технологий и снижение материалоемкости, развитие зеленых технологий» в перечень основных вызовов и угроз экономической безопасности России (пункт 12.6) в рамках «Стратегии экономической безопасности — 2030».

Примечательно, что даже в академических кругах России, включая Российскую академию наук, нет единогласия в том, как относиться к климатическим вызовам будущего. Выводы Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК), согласно которым наша планета с 95–99% вероятностью нагревается быстрее, чем положено логикой климатических циклов, вследствие деятельности человека, зачастую отвергаются даже академиками РАН. При этом существует мнение, что члены МГЭИК получают заработные платы за то, что докажут связь между антропогенными действиями и глобальным потеплением, следовательно, они заинтересованы в утвердительном ответе на поставленный вопрос. Соответственно, результаты исследований в рамках ООН изначально ложные и не заслуживают доверия.

Ввиду низкой заинтересованности населения в теме глобального потепления многое можно интерпретировать по-разному. Например, в последнее время часто говорится о том, что Россия, в отличие от других держав мира, перевыполнила свои обязательства по Киотскому протоколу. Следовательно, России не стоит вновь включаться в механизмы ограничения выбросов, ведь никто не гарантирует добросовестность остальных государств. Однако снижение выбросов в 1991–1999 гг. не было результатом государственной политики по охране окружающей среды, а скорее стало следствием всеобщего падения хозяйственной активности. Во избежание чрезмерной политизированности вопроса следует обозначить, что вне зависимости от того, что делают другие региональные и мировые державы, «экологически чистый» вектор развития экономики важен в первую очередь для граждан России.

Россия довольно уязвима перед лицом глобального потепления. Если за последнее столетие средняя температура выросла на 0,86 °С, то в России этот показатель составил +2 °С. За последние 40 лет среднегодовая температура в целом по России растет вдвое быстрее, чем в среднем по миру, — на +0,04 °С в год. Среднее количество атмосферных осадков также растет — на 0,2-0,3% в год. Нагревание планеты чревато многомиллиардным ущербом для российской экономики: оттаивание вечномерзлого грунта повлечет за собой изменение течений рек, поставит под угрозу использование железных дорог, ядерных реакторов, нефтегазовых месторождений (особый риск для нефтепроводов). К тому же невозможно предугадать риск от выбросов газа, приводящих к формированию крупных кратеров — наподобие тех, которые в последние годы образовались на полуострове Ямал. Если север страны может стать более теплым и влажным, то ряд южных областей — Прикаспийский регион или Алтай — находятся под угрозой опустынивания.

График 1. Выбросы CO₂ в Российской Федерации 1985–2016, в млн/тыс т

Источник: BP Statistical Review of World Energy 2017, Росстат.

Учитывая вышеупомянутые риски, позиция России в рамках Рамочной конвенции ООН об изменении климата (COP-21) кажется необоснованно вялой. В рамках своих климатических обязательств Россия обязалась к 2030 г. снизить общее количество выбросов парниковых газов на 25–30% от показателей 1990 г. Однако Россия уже в 1996 г. оставила за собой этот рубеж, то есть взятые на себя обязательства являются выполненными еще до их непосредственного вступления в силу. При этом во главу угла ставится значимость поглотительной способности российских лесов, рациональное использование и воспроизводство которых воздвигнуты на уровень одного из важнейших элементов государственной политики по охране окружающей среды. Однако для столь значимого в мировом масштабе государства этого мало.

Зеленая экономика станет лейтмотивом XXI в., так как на нее сформировался общественный запрос. Страны Европы служат в этом отношении примером, поскольку 92% населения государств — членов Европейского союза видят в глобальном потеплении серьезный вызов для человечества, и практически такой же процент граждан ЕС поддерживает принятие действенных мер по минимизации отрицательных последствий. В Соединенных Штатах, втором крупнейшем государстве — источнике загрязнения, этот показатель существенно ниже, так как лишь 62% населения верят в то, что глобальное потепление уже началось. Однако следует отметить, что выход США из Парижского соглашения всколыхнул американское общество и способствовал росту обеспокоенности по поводу глобального потепления (двойной удар ураганов «Харви» и «Ирма», ущерб от которых значительно превысил самый опустошительный ураган в современной истории США — «Катрина», лишь укрепит этот тренд).

Население России, как ни странно, еще более скептически относится к глобальному потеплению, чем американцы. Согласно опросам, лишь 55% граждан полагают, что глобальное потепление имеет отрицательные последствия для окружающей среды (в отличие от остальных стран, в России внушительный процент людей считает, что климатические изменения будут иметь благоприятное воздействие), в то время как около 40% называют проблему надуманной. Популяризация «устойчивого» образа жизни выгодна и для государства, и для обычных граждан. Благодаря повсеместному внедрению систем утилизации отходов, усовершенствованию технологий применения удобрений, переводу публичного транспорта на газовые и гибридные двигатели, применению схем улавливания и хранения углекислого газа экономика России станет эффективнее и «чище». Даже отрицая факт глобального потепления и его последствий, вряд ли можно поспорить с необходимостью очистить города и села России, а также перейти на более интенсивный тип экономического развития.

Не ради галочки

Удивительно, но меры по внедрению возобновляемой энергетики не фигурируют в перечне мероприятий правительства России, хотя именно их стимулирование могло бы стать одним из ключевых решений в рамках Года экологии. Нефтегазовая сфера играет огромную роль в формировании российского бюджета, и, как следствие, интересы энергетического сектора зачастую превалируют над остальными отраслями. Перед российским государством не стоит задача ущемить интересы нефтегазовых компаний. Учитывая лоббистские возможности нефтегазовых компаний и нахождение ряда политических деятелей на высших постах энергетических компаний, правительство могло бы убедить их расширить диапазон действий. На текущий момент только энергетические компании России обладают необходимым капиталом для реального внедрения «зеленых» технологий.

Ряд нефтегазовых компаний принимает участие в рамках проектов Года экологии, например, в строительстве новых очистных сооружений закрытого типа на НПЗ («Газпром нефть»), биологических очистных сооружений («Газпром нефть», «Башнефть»), электрических газотурбинных станций («Сургутнефтегаз») или энергоцентра (ЛУКОЙЛ). Однако этого недостаточно, ведь все вышеупомянутые меры — необходимый атрибут оптимального ведения дел в нефтегазовом бизнесе. Техническое перевооружение нефтеперерабатывающих заводов необходимо вне зависимости от того, объявлен ли текущий год Годом экологии. Еще одна предпринимаемая мера — проведение учений по ликвидации нефтеразливов в ледовых условиях. Такие меры должны проводиться ежегодно, без условий и привязок к чему-либо.

Ряд проектов был запущен еще до официальной публикации Указа №7 о проведения Года экологии в России. Например, строительство современного комплекса биологических очистных сооружений «Биосфера» на Московском НПЗ «Газпром Нефти» в Капотне было начато в октябре 2015 г., и в 2017 г. произойдет лишь его ввод в эксплуатацию. При том что проект в разы снизит водопотребление НПЗ и представляется весьма полезным, этого недостаточно. Еще хуже дела обстоят с газовыми компаниями. НОВАТЭК в 2017 г. введет в строй корпоративную систему управления выбросами парниковых газов; «Газпром», не предложив нового проекта, довольствуется лишь продолжением работы над внедрением экологического менеджмента, раскрытием экологической информации в соответствии с международными стандартами и облагораживанием промышленных территорий.

Помимо большинства мер, финансирование которых лежит на плечах государственных структур, правительству также следует внедрить систему неукоснительных квот по выработке энергии из возобновляемых источников в отношении нефтегазовых компаний. Создание новых государственных «зеленых» корпораций повлечет за собой годы задержек и многомиллионные издержки. К тому же нефтегазовые компании наверняка попытались бы в той или иной мере сорвать эту инициативу. Именно поэтому следует обязать нефтегазовые компании иметь определенную долю оборота (например, 1% к 2020 г., 3% к 2030 г. и 5% к 2035 г.) в виде проектов возобновляемой энергетики. С точки зрения государства данная мера не требует никаких существенных инвестиций. Кроме того, при добросовестном ее исполнении, то есть отсутствии ставших повседневными случаев применения административного ресурса, она будет стимулировать конкуренцию на российском рынке.

Развитие по-норвежски

Было бы нецелесообразно подвергать малые нефтегазовые компании дополнительным требованиям. «Озеленить» свой портфель активов желательно только крупным компаниям, допустим, тем, капитализация которых превышает 1 млрд долл. [1]. Один из крупнейших российских концернов, ЛУКОЙЛ, уже создал свою дочку для ведения проектов возобновляемых источников энергии (ВИЭ), и, помимо имеющихся четырех ГЭС в южных регионах России, намеревается построить солнечную электростанцию в Волгоградской области. Аналогичные шаги требуются не только для того, чтобы воздух городов России стал чище, но также и в целях сохранения конкурентоспособности российских компаний.

Прямые конкуренты российских концернов уже приступают к непосредственному строительству проектов ВИЭ. Royal Dutch Shell построит две группы ветровых электростанций возле побережья Нидерландов, которые, согласно предварительным планам, будут снабжать электроэнергией более 800 тыс. человек. Норвежская Statoil вместе с германской E.On намереваются построить ветровые электростанции в рамках проекта Arkona в Балтийском море, а также вдоль шотландского побережья. Chevron — один из технологических лидеров на рынке геотермальной энергетики вкупе с рядом наработок в сфере солнечной и ветряной электрогенерации. Международные мейджоры также действуют сообща, например, в рамках выдвинутой ООН инициативы Oil and Gas Climate Initiative, ставящей своей целью снижение выбросов парниковых газов и продвижение ВИЭ. Ни одна российская компания в этих мерах участие не принимает.

Важно понимать, что эти меры необходимы не потому, что нефть и газ якобы в скором времени закончатся. Ямальский полуостров, Сахалин, Тимано-Печорский бассейн, нефтегазоносные бассейны Восточной Сибири, а также месторождения Баренцева, Карского и Каспийского морей обеспечат Россию углеводородами на долгие десятилетия. Необходимость разворота в сторону возобновляемой энергетики прагматичен и ориентирован на будущие рыночные перспективы, поскольку именно сфера «зеленых» технологий и энергосбережения станет одним из ключевых драйверов технологического развития. В будущем это огромный рынок, так как, согласно прогнозам, к 2035 г. на долю возобновляемой энергетики только в ЕС будет приходиться около 20% общего потребления и 40% электрогенерации.

Министерство энергетики России предполагает, что доля ВИЭ в производстве и потреблении в России к 2020 г. достигнет 4,5%. Однако учитывая, что на данный момент этот показатель за исключением крупных гидроэнергетических объектов составляет около 1%, поставленную цель вряд ли удастся достигнуть. Более того, на фоне экономического спада 2014–2016 гг. правительство стало сокращать объёмы конкурсов по ВИЭ. Продвижение ВИЭ освободит власти страны от необходимости пользоваться углем в рамках выработки электроэнергии (доля нефти ничтожна, угля — около 15%) и также снизит объемы использования газа для внутренних потребностей. При наличии понимания положения угледобывающих компаний и регионов российские власти могут успешно перенаправить освободившиеся объемы угля и газа на экспорт.

В этом вопросе следует также учитывать нежелание энергогенерирующих компаний, на долю которых приходится основная часть выработки электроэнергии в России. Крупным генерирующим компаниям также следует определить порог использования ВИЭ, ниже которого они пойти не могут. Аргумент «ВИЭ не следует разрабатывать, поскольку стоимость электроэнергии станет выше» будет неизбежно использован, так же, как и высказывания вроде «зачем нам возобновляемая энергетика, если есть углеводороды». Однако все ответы в руках государства — оно может применить специальные закупочные тарифы (feed-in), которые даже в переходный период ВИЭ не приведут к удорожанию электроэнергии. Следует изменить укоренившееся восприятие мира через свою зону комфорта и в случае необходимости склонить нефтегазовые и генерирующие компании к покорению новых рубежей, заставить их обратить внимание на возобновляемую энергетику. В противном случае очередной виток развития мировой энергетики может просто обойти Россию.

1. На данный момент таких компаний восемь — «Газпром», ЛУКОЙЛ, НОВАТЭК, «Сургутнефтегаз», «Газпром нефть», «Татнефть», «РуссНефть», «Роснефть», включая «Башнефть».