«Гибридная война» — научный термин или пропагандистский штамп?

В июне 2015 г. Финский институт международных отношений опубликовал доклад «Гибридная война России в Украине: Уничтожение способности сопротивляться у врага». Как следует из названия, объектом исследования является феномен «гибридной войны». После присоединения Крыма к России и начала боевых действий между украинскими силовиками и подразделениями непризнанных ДНР и ЛНР в 2014 г. этот феномен привлек пристальное внимание представителей политических, военных, академических и журналистских кругов в западных странах и России.

В июне 2015 г. Финский институт международных отношений (ФИМО) опубликовал доклад «Гибридная война России в Украине: Уничтожение способности сопротивляться у врага», подготовленный старшим научным сотрудником института Андрашем Рацем (András Rácz) [1]. Как следует из названия, объектом исследования является феномен «гибридной войны». После присоединения Крыма к России и начала боевых действий между украинскими силовиками и подразделениями непризнанных Донецкой и Луганской народных республик в 2014 г. этот феномен привлек пристальное внимание представителей политических, военных, академических и журналистских кругов в западных странах и России.

В последнее время понятие «гибридная война» стало часто использоваться руководством Североатлантического альянса. Так, в марте 2015 г. заместитель генерального секретаря НАТО А. Вершбоу дал следующее определение: «…“Гибридная война”, сочетающая военную угрозу, скрытую интервенцию, тайную поставку оружия и систем вооружения, экономический шантаж, дипломатическое лицемерие и манипуляции в средствах массовой информации с прямой дезинформацией» [2]. Американский дипломат таким образом описал действия Москвы в отношении Украины и растущую угрозу для членов НАТО со стороны России.

Данный термин приобрел популярность и в России. К примеру, 24 апреля 2015 г. генерал-полковник А. Сидоров, командующий Западным военным округом, заявил, что США и их союзники проводят первый этап «гибридной войны» против России, заключающийся в дестабилизации внутриполитической обстановки при помощи политических и экономических инструментов и проведения информационной кампании с целью распространения антироссийских настроений в Восточной Европе [3].

Недееспособное правительство Украины

Сергей Маркедонов, Александр Гущин,
Анна Цибулина:
Украинский вызов для России

Во вступлении к своему исследованию А. Рац утверждает: «Новое украинское правительство было по большей части лишено дееспособности из-за гибридной войны и поэтому не в силах предотвратить российскую аннексию Крыма» (с. 12). По мнению автора, Россия, начав гибридную войну против Украины до присоединения Крыма, настолько преуспела, что к началу военно-политических мероприятий, сопровождавших вхождение полуострова в ее состав, Киев потерял возможность защищать государственный суверенитет и целостность. Если это верная интерпретация слов А. Раца, то она требует, как минимум, обоснования в виде ссылок на авторитетные источники. В ином случае такая позиция представляется спорной. Если верить словам российского президента В. Путина, решение о «возвращении» Крыма в Россию было принято только в ночь с 22 на 23 февраля 2014 г. [4] Это означает, что до этого Москва никаких активных действий, которые могут быть охарактеризованы понятием «гибридная война», против Украины не предпринимала, следовательно, винить ее в дестабилизации правительства и развале вооруженных сил Украины было бы ошибочным.

Можно было бы, использовав широкую трактовку понятия «гибридная война», возразить, что с начала протестных акций в Киеве в конце 2013 г. Москва совершала действия, которые могут быть охарактеризованы этим понятием: российские политики выступали с критикой политических сил, стоящих за протестами, официальные средства массовой информации, вещающие на страну и зарубежье, давали негативные характеристики этим политическим силам, а российские специальные службы участвовали в вывозе президента В. Януковича с территории Украины [5].

Действительно, эти действия Москвы в отношении Украины имели место до присоединения Крыма. Однако если их объединять понятием «гибридная война», возникает ощущение, что российские власти имели продуманный план действий против Украины, самое раннее, с конца 2013 г. или даже раньше, этот план последовательно реализовывался, что и привело к успеху для России и поражению для Украины.

Неподготовленное присоединение Крыма

А. Рац утверждает, что «этапу наступления» на Крым предшествовал «подготовительный этап», который, по его словам, должен был включать стратегическую, политическую и оперативную подготовку (с. 59).

Стратегическая подготовка, как пишет исследователь, включает выявление уязвимостей в управлении, экономике и вооруженных силах страны, создание сети лояльных некоммерческих организаций и средств массовой информации на территории этой страны и использование дипломатических и информационных инструментов воздействия на международную аудиторию.

Политическая подготовка, по мнению А. Раца, означает распространение чувства неудовлетворенности центральными властями, развитие сепаратистских движений, использование средств массовой информации против страны и его правительства, подкуп политиков, чиновников и военных, установление связей с представителями деловых и криминальных кругов.

Оперативная подготовка, как утверждается в рассматриваемой работе, подразумевает скоординированные действия, направленные на оказание политического давления и дезинформацию, мобилизацию представителей власти, вооруженных сил, организованной преступности в стране, мобилизацию российских Вооруженных сил под предлогом военных учений.

picture alliance /Vostock Photo
Наталья Евтихевич:
Новые грани кризиса: гражданское общество

Большинство элементов «подготовительного этапа» «гибридной войны» выглядят логично в приведенной А. Рацем схеме, но не находят подтверждения ни в официальных заявлениях российских властей [6], ни в результатах журналистских расследований [7], ни в оценках российских и западных наблюдателей [8]. Имеющиеся свидетельства позволяют думать, что у Москвы не было заранее приготовленного плана против Украины и ее военно-политические действия в течение украинского кризиса носили преимущественно ответный характер.

До ночи с 22 на 23 февраля 2014 г., когда руководство России приняло решение о присоединении Крыма, вряд ли существовала российская стратегия в отношении Украины, главным орудием которой могла бы быть «гибридная война». С конца февраля такая стратегия могла бы появиться, но она одновременно включала бы некоторые элементы, перечисленные А. Рацем в рамках «подготовительного этапа», «этапа наступления» и «этапа стабилизации». В реализации российской стратегии, особенно в период, предшествовавший присоединению Крыма, одна из центральных ролей была отведена Воздушно-десантным войскам, Силам специальных операций и другим родам и подразделениям Вооруженных сил России [9].

Но даже в отношении событий с конца февраля 2014 г. использование понятия «гибридная война» представляется спорным. А. Рац пишет, что «в соответствии с российской военной мыслью о “войне нового поколения” гибридная война основана на комплексном использовании военных и невоенных инструментов, охватывающих, в целом, весь спектр политического инструментария государства, включая дипломатические, экономические, политические, социальные, информационные, а так же военные средства» (с. 87). Из приведенного исследователем набора Россия могла использовать далеко не все средства в процессе присоединения Крыма, а так же в контексте противоборства между центральными властями Украины и непризнанными Донецкой и Луганской народными республиками.

Зимой 2013–2014 гг. и весной 2014 г. трудно заметить какие-то значительные усилия России в Крыму и на востоке Украины в таких областях, как экономическая, социальная или информационная. Так, Р. Пухов, директор Центра анализа стратегий и технологий, пишет: «Пропагандистское обеспечение с российской стороны действий в Крыму носило в целом достаточно вялый характер… Смысл и направленность действий в Крыму Москвой не пропагандировались, а скорее замалчивались, как и конечные цели действий…» [10]

Несостоявшаяся росийско-украинская война

REUTERS/Gleb Garanich
Алексей Фененко:
Современные конфликты — отражение войн
XVII–XVIII веков

Если использование Россией военных средств в Крыму может быть представлено как часть комплексных мер, направленных на реализацию единой стратегии, т.е. на присоединение полуострова к России, то в восточной Украине российские военные средства в разные периоды использовались в разных целях.

В отличие от Крыма, где использование Россией военных средств сначала отрицалось, а потом было признано, присутствие российских военных в восточной Украине пока не получило официального подтверждения со стороны Москвы, хотя об этом свидетельствуют как журналистские расследования [11], так и фото- и видеоматериалы, публикуемые в Интернете [12]. Российские наблюдатели не ставят под сомнение присутствие отечественных военнослужащих, вооружения и военной техники на территории непризнанных Донецкой и Луганской народных республик. К примеру, редактор газеты «Военно-промышленный курьер» М. Ходаренок пишет: «Как известно, на стороне юго-востока сражаются добровольцы-отпускники. Как правило – на своем штатном вооружении» [13].

Несмотря на эти свидетельства говорить о вводе российских войск на территорию Украины не приходится, хотя такая возможность и рассматривалась в Москве до конца апреля 2014 г. Но уже 24 апреля Совет безопасности РФ отказался от этой идеи. А 25 июня Совет Федерации отозвал разрешение президенту об оперативном использовании Вооруженных сил за рубежом, данное 1 марта. Таким образом, как пишет российский исследователь М. Барабанов, «полноценная война России с Украиной так и не состоялась» [14]. Однако у А. Раца иное видение событий. По его мнению, «с августа 2014 г. конфликт трансформировался из гибридной войны в войну с применением сил общего назначения двух государств, хоть и ограниченного масштаба» (с. 14).

Приведенные данные показывают, что у российских властей не было ни заготовленного плана в отношении Украины, ни долгосрочных целей в связи с кризисом в этой стране, ни неизменных задач, для решения которых использовались военные средства. Поэтому действия Москвы в Крыму и восточной Украине трудно объединить понятием «гибридная война», включающего «подготовительный этап», «этап наступления» и «этап стабилизации», о которых пишет А. Рац.

Ненаучное понятие

REUTERS/Valentyn Ogirenko
Павел Каневский, Оксана Нечипоренко:
Гражданское общество на Украине

Это заставляет усомниться не только в применимости понятия «гибридная война» в отношении событий в Украине, но и вообще в его состоятельности. Частично это подтверждают даже те, кто использует данное понятие. Например, генеральный секретарь НАТО Й. Столтенберг сказал 25 марта 2015 г.: «Конечно, в гибридной войне нет ничего нового. Она стара как троянский конь. Что отличает ее, так это то, что ее масштаб больше, скорость и интенсивность выше и то, что она имеет место у наших границ» [15]. А. Рац также указывает на то, что элементы «гибридной войны» не новы. По его мнению, «новизна заключается в высокой эффективности и, во многих случаях, координации в реальном времени в использовании различных средств, включая политические, военные, специальные операции и меры в области информации» (с. 87).

Приведенные Й. Столтенбергом и А. Рацем особенности «гибридной войны» представляются слишком неконкретными, чтобы стать основой нового термина, который может применяться не только к событиям на Украине, но и в других случаях. Ни генеральный секретарь НАТО, ни исследователь из ФИМО не объясняют, какие критерии лежат в оценках масштаба, интенсивности и эффективности действий Москвы. Иными словами, из приведенных цитат неясно, какими должны быть масштаб, интенсивность и эффективность, чтобы действия одного государства против другого могли характеризоваться как «гибридная война».

Работа А. Раца подтверждает слова Р. Пухова, написавшего, что «употребление термина “гибридная война” носит более пропагандистский, чем классификационный характер» [16]. Попытки разработать теорию «гибридной войны» на основе анализа событий в Крыму и восточной Украине могут быть успешны только в случае игнорирования хронологии и причинно-следственных связей данных событий. В ином случае такие попытки обречены на неудачу, поскольку факты не подтверждают данную теорию.

1. Rácz A. Russia’s Hybrid War in Ukraine. Breaking the Enemy’s Ability to Resist. – Helsinki: The Finnish Institute of International Affairs, 2015.

2. ESDP and NATO: better cooperation in view of the new security challenges. Speech by NATO Deputy Secretary General Ambassador Alexander Vershbow at the Interparliamentary Conference on CFSP/CSDP, Riga, Latvia, 5 March 2015 // NATO (http://www.nato.int/cps/en/natohq/opinions_117919.htm?selectedLocale=en).

3. Командующий ЗВО увидел признаки начала гибридной войны против России // Интерфакс. – 24 апреля 2015 г. (http://www.interfax.ru/russia/438305)

4. Крым. Путь на Родину // Россия 1 (http://russia.tv/video/show/brand_id/59195/episode_id/1180834/video_id/1147633/)

5. Там же.

6. Там же.

7. Ширяев В. «Вежливые люди» в Крыму: как это было // Новая газета. – 14 апреля 2014 г. (http://www.novayagazeta.ru/inquests/63246.html)

8. Сурначева Е., Габуев А., Сидоренко С. Многоглавый орел: Кто влиял на украинскую политику Кремля // Власть. – 3 марта 2014 г. (http://www.kommersant.ru/doc/2416461); Kofman M., Rojansky M. A Closer Look at Russia’s “Hybrid War.” – Washington: Kennan Institute, 2015 (http://www.wilsoncenter.org/sites/default/files/7-KENNAN%20CABLE-ROJANSKY%20KOFMAN.pdf); Weiss A.S. Putin the Improviser // The Wall Street Journal. – Feb. 20, 2015 (http://www.wsj.com/articles/putin-the-improviser-1424473405?ref=/home-page).

9. Барабанов М.С. Испытание «нового облика»: Украинский конфликт и военная реформа в России // Россия в глобальной политике. – 10 ноября 2014 г. (http://www.globalaffairs.ru/number/Ispytanie-novogo-oblika-17097)

10. Пухов Р.Н. Миф о «гибридной войне»: никаких принципиально новых действий наша армия в Крыму и на Украине не вела // Независимое военное обозрение. – 29 мая 2015 г. (http://nvo.ng.ru/nvo/2015-05-29/1_war.html)

11. Костюченко Е. «Мы все знали, на что идем и что может быть». Интервью с российским танкистом, который вместе со своим батальоном был командирован сражаться за Дебальцево // Новая газета. – 4 марта 2015 г. (http://www.novayagazeta.ru/society/67490.html)

12. Одно из наиболее полных собраний таких свидетельств собрано в авторитетном блоге BMPD (http://bmpd.livejournal.com/)

13. Ходаренок М.М. Сценарий третьей мировой. В конфликт на юго-востоке Украины вмешиваются добровольцы США и Западной Европы // Военно-промышленный курьер. – 18 марта 2015 г. (http://vpk-news.ru/articles/24284)

14. Иванов М. Владимир Путин предлагает Совету федерации отменить постановление о возможном применении армии на Украине // Коммерсант. – 24 июня 2014 г. (http://www.kommersant.ru/doc/2498345); Барабанов М.С. Указ. соч.

15. Keynote speech by NATO Secretary General Jens Stoltenberg at the opening of the NATO Transformation Seminar // NATO. – Mar. 25, 2015 (http://www.nato.int/cps/en/natohq/opinions_118435.htm?selectedLocale=en).

16. Пухов Р.Н. Указ соч.