Франция — Алжир: вопросы о прошлом и будущем

Осознавая растущую необходимость не отстать от многочисленных конкурентов, выстраивающих партнерские связи с Алжиром, Э. Макрон отправился туда 25-27 августа под лозунгами примирения и начала нового этапа сотрудничества. В ходе этого визита французского президента сопровождала делегация из ряда министров и бизнесменов. Поездка своевременно вписалась не только в общеевропейский, но и в африканский контекст в свете переформатирования французской военной операции «Бархан» и той роли, которую может играть Алжир в борьбе с терроризмом в Сахеле. Все это заставляет рассмотреть визит Э. Макрона более детально, напомнив, с чем стороны подошли к настоящему моменту, и суммировав итоги их переговоров.

В целом поездка Э. Макрона, действительно, получила преимущественно «терапевтический» характер, в лучшем случае продолжая непростой процесс примирения двух государств, но вовсе его не завершая. Высказанный настрой на сближение, не полностью разделяемый даже во Франции и особенно консервативными кругами алжирского общества, нуждается в проверке временем и насыщении экономической и политической конкретикой. На фоне других международных игроков Париж развивает свой диалог с Алжиром с неудобной стартовой позиции: пока конкуренты сразу переходят к деловым вопросам, французской дипломатии сначала приходится преодолевать фактор исторической памяти, выстраивая хрупкие мосты доверия без гарантии их длительного существования. Тем не менее с точки зрения интересов России такая ситуация как раз вполне удобна, ведь современные отношения Москвы и Алжира строятся на соображениях прагматики, а значит, лучше защищены от столь резких колебаний. В отличие от Франции российская сторона свободна от претензий за колониальное прошлое, имея возможность, напротив, опереться на традицию дружественных связей с Алжиром, восходящую еще к советскому периоду.

В последние месяцы немало международных новостей оказались связаны с Алжиром. Так, члены Евросоюза стали проявлять к нему повышенный интерес как к одному из альтернативных России поставщиков газа: еще весной об увеличении поставок договорилась Италия, а Германия напомнила о желательности возрождения проекта газопровода из Магриба в Центральную Европу (Midcat). Кроме того, вместе с Нигерией и Нигером алжирские власти подписали меморандум о строительстве Транссахарского газопровода, что должно усилить транзитное значение этих государств в формировании транспортно-логистических коридоров ЕС-Африка. В мае Алжир принимал у себя министра иностранных дел РФ С. Лаврова, не только подтвердив намерение координироваться с Россией на мировом рынке углеводородов, но и несколько позже обозначив возможность присоединения к БРИКС. Помимо энергетических сюжетов, страна продолжает действовать и как активный политический игрок в своем регионе, в частности, приостановив действие договора о дружбе и добрососедстве с Испанией из-за промарокканской трактовки Мадридом вопроса о Западной Сахаре.

Алексей Чихачев:
Франция в Сахеле: ставка на Европу

Эти события не могли остаться незамеченными во Франции, чьи отношения с бывшей колонией традиционно имеют непростой характер, упираясь в проблему памяти о колониальном прошлом. Осознавая растущую необходимость не отстать от многочисленных конкурентов, выстраивающих партнерские связи с Алжиром, Э. Макрон отправился туда 25–27 августа под лозунгами примирения и начала нового этапа сотрудничества. В ходе этого визита французского президента сопровождала делегация из ряда министров и бизнесменов. Поездка своевременно вписалась не только в общеевропейский, но и в африканский контекст в свете переформатирования французской военной операции «Бархан» и той роли, которую может играть Алжир в борьбе с терроризмом в Сахеле. Все это заставляет рассмотреть визит Э. Макрона более детально, напомнив, с чем стороны подошли к настоящему моменту, и суммировав итоги их переговоров.

Противоречия перед визитом

Завершившаяся поездка в Алжир стала уже третьим визитом (за последние пять лет) в эту страну для действующего французского президента. Впервые он посетил ее в феврале 2017 г., находясь в статусе кандидата на выборах; тогда же он сделал нашумевшее заявление о том, что считает колонизацию «преступлением против человечества». В декабре того же года состоялась его встреча с президентом А. Бутефликой — правда, практическое продолжение так и не состоялось из-за ухудшавшегося здоровья последнего.

С тех пор память об Алжирской войне неоднократно становились предметом нескольких символичных жестов Э. Макрона, призванных подчеркнуть его сохраняющуюся готовность к диалогу. В частности, известному историку Б. Стора было поручено подготовить специальный доклад о «сложных» вопросах в двусторонних отношениях. Текст был опубликован в январе 2021 г. и содержал множество рекомендаций — от открытия новых мемориалов до более тщательного изучения войны и колонизации во французской школьной программе. Опираясь на это исследование, Париж пошел на когда-то немыслимые для себя меры — рассекречивание части военных архивов, а также официальное признание ответственности за убийства отдельных алжирских революционеров.

В то же время из истории двусторонних отношений хорошо известно, что любые попытки примирения, предпринимавшиеся в том числе и предыдущими хозяевами Елисейского дворца, могут быть легко перечеркнуты очередными взаимными обвинениями. Первое президентство Э. Макрона не стало исключением из этого правила, закончившись на отчетливо негативной ноте. Алжирские власти продолжали настаивать на том, что Франция должна признать вину за весь колониальный период целиком, а не только за отдельные эпизоды, притом сделать это в как можно менее расплывчатых формулировках. Подобное заявление со стороны Э. Макрона так и не последовало, что контрастирует с его позицией по другим неоднозначным вопросам. Так, например, по поводу Руанды — тогда он без долгих уговоров принял ответственность Франции за допущение геноцида 1994 г.; или Французской Полинезии, где констатировал исторический долг перед местными жителями за ядерные испытания на тихоокеанском полигоне.

Несмотря на все свои примиренческие инициативы, сам Э. Макрон обвинил противоположную сторону в фальсификации истории, имея в виду, что ее военно-политическая элита живет за счет «мемориальной ренты» и намеренно политизирует прошлое, тогда как алжирская государственность как таковая до прихода колонизаторов якобы вовсе не существовала. Эти слова обернулись временным отзывом из Парижа алжирского посла, а также блокированием до февраля 2022 г. воздушного пространства для французских транспортных самолетов, что обострило логистические проблемы операции «Бархан» и в конечном итоге приблизило ее завершение в прежнем формате.

Болевые точки Африканcкого континента: Сахель (обзор ситуации и перспективы). Доклад РСМД и МККК

Помимо споров об истории, два государства в последнее время не могли договориться и по текущим делам. Во-первых, камнем преткновения стал миграционный вопрос, поскольку с осени 2021 г. Франция начала сокращать выдачу виз гражданам стран Магриба. Париж аргументировал это решение тем, что, по его оценке, партнеры на противоположном берегу Средиземного моря проявляют недостаточную активность в деле возвращения своих нелегальных эмигрантов, прибывающих в Пятую Республику. Однако для алжирских властей это стало лишь дополнительным поводом обвинить Э. Макрона в потакании правым силам, а также вызвать французского посла Ф. Гуйетта для объяснений.

Во-вторых, страны связывают уже не столь тесные экономические контакты, ведь за Парижем остается лишь 10,5% местного рынка. По товарообороту с Алжиром его уже обошел Пекин, по накопленным инвестициям — Вашингтон и Рим. Французский капитал сохраняет заметное присутствие, прежде всего, в банковской и автомобильной отраслях, но крупные инфраструктурные и энергетические проекты уходят к той же Италии или Турции. Использовать одну из самых сильных карт французской дипломатии на Ближнем Востоке — экспорт вооружений — также не представляется возможным, поскольку алжирская сторона традиционно привыкла ориентироваться на закупки техники советского/российского производства.

В-третьих, дополняет общую картину растущая уязвимость французского языка в Алжире: официальное делопроизводство все больше переходит полностью на арабский, а в качестве иностранного языка в школах и университетах внедряется английский. Количество франкофонов пока остается существенным — 15 млн человек, — но продиктовано это не столько эффективной работой французских культурно-образовательных учреждений, сколько приростом населения в Алжире в целом. Как показывают социологические исследования, фактор культурно-языковой близости с Францией по-разному оценивается в алжирском обществе: если молодое поколение часто воспринимает его как источник возможностей для себя, то старшее, напротив, видит в нем проявление французского имперского наследия.

Таким образом, августовская поездка Э. Макрона, выпавшая на год 60-летия независимости Алжира и преподносившаяся Елисейским дворцом преимущественно как «визит памяти» для лечения ран совместного прошлого, отвечала и более широкой задаче — перезапуску всего комплекса отношений с этой страной. Двустороннее сближение отчасти диктовалось и соображениями регионального баланса сил, учитывая продолжающееся похолодание в диалоге Франции со ее традиционным союзником в Северной Африке — Марокко — и намечающуюся переориентацию Королевства от Парижа к Мадриду.

Прогресс без обязательств

Тем не менее итоги визита показали, что путь до подлинного сближения остается неблизким, а «новая страница» в двусторонних отношениях с Алжиром, которую обещает открыть Э. Макрон, может оказаться не столь содержательной, как хотелось бы французской дипломатии.

С одной стороны, положительным результатом стало подписание совместной «Декларации об обновленном партнерстве». В ней стороны пообещали придать диалогу друг с другом привилегированный характер, руководствоваться «объективным и правдивым» прочтением колониального прошлого, действовать конструктивно и с учетом взаимных интересов. Создаются новые форматы сотрудничества — Высокий совет, двусторонняя комиссия историков, общий инвестиционный фонд. В качестве приоритета выбрана поддержка алжирской молодежи, особенно в области креативных индустрий и спорта для поощрения выборочной иммиграции наиболее перспективных кадров во Францию (что послужит решением недавних визовых противоречий). Идет речь об укреплении научно-технических связей, раскрытии потенциала сотрудничества в сфере здравоохранения, сельском хозяйстве, цифровых технологиях и пр.

С другой стороны, все эти обещания пока носят необязательный характер и могут быть легко забыты при очередном изменении политической конъюнктуры. Похожая декларация подписывалась, например, в 2012 г., а в начале 2000-х гг. Ж. Ширак и А. Бутефлика парафировали даже полноценный договор о дружбе, но ни один из текстов принципиально не менял ситуацию. В ходе визита Э. Макрон вновь проигнорировал главное требование руководства Алжира и отказался говорить о прямом «покаянии» за колониальный период, уйдя в абстрактные рассуждения о значимости изучения общей истории. В этом плане президент остается заложником внутриполитической ситуации, пытаясь балансировать между магрибскими диаспорами во Франции, нередко поддерживающими нарратив алжирских властей, и потомками военнослужащих 1954–1962 гг., среди которых феномен колонизации и лозунг «Французский Алжир» отнюдь не вызывают отторжения. Без задекларированных сдвигов осталась и чувствительная тема кабильского сепаратизма, лидеры которого проживают в Пятой Республике и пользуются некоторой поддержкой местных властей, в Алжире считаясь при этом террористической организацией.

Кирилл Фенин:
«Атомизация» Франции: как Пятая республика борется с энергетическим кризисом?

Кроме подписанной Декларации бросается в глаза отсутствие каких-либо практических последствий визита, о которых было бы объявлено официально. Речь идет, например, о крупных бизнес-проектах или соглашениях в военно-политической сфере. Это оказалось особенно характерно для газовой отрасли: видимо, не добившись твердых договоренностей непосредственно на переговорах с президентом А. Теббуном, Э. Макрон поспешил напомнить общественности о низкой (по сравнению с другими европейскими странами) зависимости французской экономики от газа в целом и от североафриканского топлива в частности. Правда, на уровне энергетических компаний обсуждение этого вопроса все равно велось, о чем стало известно спустя всего сутки после окончания поездки (сообщается о возможном увеличении поставок газа из Алжира во Францию в полтора раза от нынешних 3,6 млрд куб. м ежегодно). О контактах еще и между силовыми ведомствами говорил факт присутствия во французской делегации министра обороны С. Лекорню, начальника Генштаба Т. Бюркарда и главы разведывательной службы DGSE Б. Эмиэ. К слову, последний работал послом в этой стране в 2014–2017 гг. Повестка их переговоров с алжирскими коллегами также не тиражировалась, но наиболее очевидной темой беседы должна была стать ситуация в Сахеле. После вывода в минувшем августе своих последних частей из Мали Франция остается заинтересованной в том, чтобы алжирские силы могли надежно перекрыть путь джихадистов к Средиземноморью, а в идеале — помочь в освобождении французского журналиста О. Дюбуа, похищенного в 2021 г.

***

В сухом же остатке приходится констатировать, что поездка Э. Макрона, действительно, получила преимущественно «терапевтический» характер, в лучшем случае продолжая непростой процесс примирения двух государств, но вовсе его не завершая. Высказанный настрой на сближение, не полностью разделяемый даже во Франции и особенно консервативными кругами алжирского общества, нуждается в проверке временем и насыщении экономической и политической конкретикой. На фоне других международных игроков Париж развивает свой диалог с Алжиром с неудобной стартовой позиции: пока конкуренты сразу переходят к деловым вопросам, французской дипломатии сначала приходится преодолевать фактор исторической памяти, выстраивая хрупкие мосты доверия без гарантии их длительного существования. Тем не менее с точки зрения интересов России такая ситуация как раз вполне удобна, ведь современные отношения Москвы и Алжира строятся на соображениях прагматики, а значит, лучше защищены от столь резких колебаний. В отличие от Франции российская сторона свободна от претензий за колониальное прошлое, имея возможность, напротив, опереться на традицию дружественных связей с Алжиром, восходящую еще к советскому периоду.