Экономические отношения России и ЕС: в поисках общего видения

Продвижение на европейские рынки инновационного бизнеса является не только определяющим фактором в преодолении остающихся между Россией и Евросоюзом разногласий, создании взаимовыгодной инвестиционной среды, но и элементом российского варианта «мягкой силы». В статье рассматриваются существующие модели российско-европейского инновационного сотрудничества, а также потенциал этой сферы для внешнеполитической стратегии государства.

Продвижение на европейские рынки инновационного бизнеса является не только определяющим фактором в преодолении остающихся между Россией и Евросоюзом разногласий, создании взаимовыгодной инвестиционной среды, но и элементом российского варианта «мягкой силы». В статье рассматриваются существующие модели российско-европейского инновационного сотрудничества, а также потенциал этой сферы для внешнеполитической стратегии государства.

Экономическая система Европейского союза находится сегодня в наиболее кризисном состоянии с момента создания Европейского экономического сообщества в 1957 г. Неравномерное развитие свободного экономического пространства привело к финансовому и промышленному дисбалансу, что, в свою очередь, спровоцировало политический и социальный раскол. На фоне кризиса на первый план все чаще стали выходить вопросы экономического сотрудничества ЕС и России. Обе стороны понимают, что в условиях глобальной экономики невозможно решать внутренние проблемы, не соотнося их с внешнеэкономической и внешнеполитической стратегией. Вопрос лишь в том, в какой степени данные стратегии отвечают взаимным интересам и что можно сделать, чтобы сгладить противоречия, которые продолжают тормозить двустороннее партнерство.

Неизбежная политизация энергетической сферы

На сегодня Евросоюз – ключевой для России рынок товаров и услуг, основной источник и объект иностранных инвестиций. С 2008 г. по настоящее время доля ЕС во внешнеторговом обороте России остается стабильной и составляет около 50%, в зарубежных инвестициях – 80%. В 2012 г. товарооборот приблизился к отметке 400 млрд долл. Россия стабильно является третьим по объему торговли партнером Евросоюза, уступая лишь США и Китаю, чей товарооборот с ЕС в 2012 г. составлял 646 млрд долл. и 546 млрд долл. соответственно. Однако в структуре торгово-экономических отношений России и ЕС существует ряд диспропорций, которые связаны, в первую очередь, с доминированием энергетической сферы.

Сырьевой экспорт служит ключом к пониманию современных российско-европейских отношений, все прочие факторы неизбежно отходят на второй план. На Евросоюз приходится около 63% экспорта российской нефти и 65% экспорта газа, что составляет соответственно 27% и 24% от потребностей ЕС в этих энергоресурсах. Для укрепления сотрудничества в данной области необходимо совместное управление энергетическими рисками, что подразумевает создание общих правовых рамок, определяющих взаимоотношения между поставщиками и потребителями.

Фото: ИТАР-ТАСС
Инвестиции в Европе. Инфографика

В то же время очевидно, что именно в энергетической сфере кроются стратегические разночтения между Россией и Евросоюзом. Это во многом связано с позицией органов ЕС – Европарламента, Еврокомиссии, а также многочисленных комитетов и консультативных советов, создаваемых под конкретные законодательные и административные акты, которые зачастую направлены на «сдерживание» российских энергетических компаний. Например, Третий энергетический пакет, принятый Еврокомиссией в марте 2011 г. в целях либерализации рынка, был воспринят многими как попытка ограничить контроль «Газпрома» над поставками газа. Российские корпорации в теории и на практике могут обходить налагаемые на них юридические ограничения. Впрочем, эти шаги будут рассматриваться как конфликтное поведение, идущее вразрез с позицией ЕС. Поэтому основу для системного взаимодействия следует искать не в одиночных попытках продвижения интересов (пусть и стратегического характера), а в прагматичной позиции европейского бизнеса по отношению к России, которую поддерживает большинство ведущих государств-членов ЕС. Отсюда следует уточненная постановка проблемы: Россия должна стимулировать экономическое взаимодействие со странами Европы таким образом, чтобы гармонично увязать позитивные факторы сырьевого экспорта с созданием взаимовыгодной инвестиционной среды.

Горизонты технологического сотрудничества

Сегодня инновационная стратегия является определяющей в деле укрепления прагматичного течения в европейской экономической политике. К тому же она позволяет снизить уровень политизации отношений России и ЕС по целому ряду вопросов, включая энергетический. Инновации – это потенциальная основа для изменения инвестиционного климата и развития низового экономического взаимодействия. В настоящее время инвестиции носят непропорциональный характер: при 240 млрд долл. накопленных инвестиций лидирующими европейскими инвесторами из года в год остаются «налоговые гавани» Кипра и Нидерландов, что говорит скорее о возвращении в Россию ее же активов. В то же время только 20% инвестиций в Россию являются прямыми, т.е. непосредственно связаны с реальным сектором.

Сотрудничество России и ЕС в области инновационных технологий должно стать основой для налаживания более тесных и мобильных экономических сетей, которые так необходимы нашей стране для нового витка модернизации, а раздираемой кризисом Европе – для новых возможностей ликвидного инвестирования. Развитию сотрудничества в этой сфере могут способствовать такие инициативы и программы, как «Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года», «Партнерство для модернизации», «Седьмая рамочная программа ЕС» [1]. Успешная реализация данной стратегии позволит России снизить зависимость от нестабильной нефтегазовой конъюнктуры и от низколиквидных зарубежных фондов, в которых она вынуждена хранить свои резервы.

Какие шаги в области технологического сотрудничества необходимы для успешного проникновения российских инновационных компаний на европейские рынки? Упомянутая «Седьмая рамочная программа ЕС» представляет собой пример координации усилий по развитию ключевых направлений науки и технологий в странах Европы. Но этот тип взаимодействия следует отнести скорее к попыткам интегрировать ведущие российские научно-исследовательские центры в европейский рынок, причем на европейские средства. Основная же задача заключается в проникновении на европейский рынок не научного сообщества как такового, а инновационного бизнеса, который расположен на российской территории и взаимодействует с российскими учеными и научными центрами. Именно на этом уровне пока не достает системности, что отчасти связано с низким частным спросом на инновации в России и с административными барьерами, препятствующими развитию предпринимательских стимулов.

Еще одна проблема, связанная с продвижением российских технологий в Европу, заключается в том, что инновационные предприниматели, начинающие интегрироваться в европейское бизнес-сообщество, зачастую стремятся перевести туда все свои активы, либо вовсе трансформировать свою компанию в европейскую. В качестве примера можно привести компанию «ART Photonics», специализирующуюся на производстве оптоволоконного оборудования, – ее руководство предпочло закрыть основное российское представительство и сосредоточить бизнес в Германии и Шотландии. Но есть и обратные примеры, демонстрирующие возможности укрепления российского инновационного бизнеса на европейском рынке. Здесь существуют три базовые модели: (1) проникновение малых и средних инновационных предприятий из России с дальнейшим привлечением российских и зарубежных инвестиций; (2) создание в Европе российскими предпринимателями и учеными малых и средних компаний с дальнейшей их полной или частичной продажей российским инвесторам; (3) образование совместных российско-европейских инновационных предприятий в стратегических инновационных областях (космическая отрасль, нефтегазовая сфера, атомная энергетика и пр.).

Фото: nprpss.ru
Компания «Оптоган» была создана в 2004 г.
в Финляндии выпускниками ФТИ
им. А.Ф.Иоффе. В 2008 году приобретена
Группой «ОНЭКСИМ».

Примером первой модели может служить Институт стволовых клеток человека, который в 2009 г. провел первое успешное в России инновационное IPO и затем выбрал модель развития бизнеса в Германии и Великобритании с привлечением местных ученых, имеющих отношение к фармацевтике, биохимии и нанотехнологиям.

Эффективность второй модели показывает опыт «Оптогана» – единственной в России компании, обладающей полным циклом производства светодиодной техники. В 2004 г. фирма была открыта в Финляндии, традиционно выделяющей значительные средства на развитие НИОКР, а в 2008 г. ее приобрела группа ОНЭКСИМ. После присоединения РОСНАНО к российским инвесторам в 2009 г. в Санкт-Петербурге было открыто первое предприятие компании. Сегодня «Оптоган» – это холдинговая структура с годовым оборотом более 30 млн долл., которая активно сотрудничает с профильными российскими вузами.

Наконец, последняя модель представляет собой изначальное создание совместных инновационных предприятий. Подобные союзы в стратегических технологических областях, в силу остающихся различий технических регламентов, стандартов и сертификации, обычно требуют длительного переговорного процесса. Такие компании сегодня образуются преимущественно при непосредственной поддержке государства. В качестве примера можно привести совместное предприятие по выпуску компонентов телекоммуникационных спутников, которое было создано на базе ОАО «Информационные спутниковые системы» и французской компании «Thales Alenia Space».

Все три модели демонстрируют разные стратегии выхода на европейские рынки и различные масштабы сотрудничества. Однако конечная цель у них одна – налаживание партнерских отношений с европейскими бизнесменами, учеными и инвесторами. Как показывает опыт развития российского инновационного бизнеса, наибольшей мобильностью обладают именно малые и средние предприятия. Так, «Vizerra», производящая программное обеспечение, за четыре года проделала путь от стартапа до одной из самых динамичных высокотехнологичных компаний в мире. В 2011 г. она смогла привлечь 4 млн. евро от фонда «Solway Investment Group», который ранее занимался инвестированием исключительно в металлургию и химическую промышленность, а также создать эффективную партнерскую сеть в Испании и Чехии.

Тем не менее, несмотря на ряд удачных попыток продвижения инновационного бизнеса в Европу, эффективность и активность российских компаний в этой области пока далеки от идеала. Сами компании склонны объяснять это отсутствием у них необходимого количества ресурсов и налаженных каналов выхода на внешние рынки. Поэтому они нуждаются в целенаправленной поддержке со стороны крупного бизнеса и государства. К тому же в России пока нет серьезного спроса на инновации, что негативно сказывается на поиске инвесторов. Необходима четкая координация усилий государства, бизнеса и науки для создания в России целостной системы инновационной экономики и ее интеграции в экономику мировую.

Инновационная грань «мягкой силы»

Российская наука – за одного битого двух
небитых дают.
Интервью с Михаилом Бутусовым

Сегодня не только перед российским инновационным бизнесом, но и перед экономикой в целом стоит непростая задача – стать более привлекательным объектом для инвестиций со стороны Евросоюза. Для того чтобы решить эту задачу, российское государство и бизнес должны по-иному посмотреть на существующие социально-политические технологии, в частности, на «мягкую силу», которую можно использовать как для продвижения инноваций, экономических интересов и улучшения инвестиционного имиджа страны, так и для повышения эффективности внешнеполитической стратегии.

Под «мягкой силой» традиционно, следуя первоначальному определению Дж. Ная, понимается влияние, осуществляемое посредством дипломатии, продвижения культурных и исторических ценностей. В последнее время в мире идет дискуссия о том, насколько «мягкая сила» близка к экономическому влиянию. Если говорить о таких категориях, как язык, культура, история, то они создавались веками и, несомненно, формируют важнейшие ценностные ядра. Но могут ли инновации и экономика служить источниками «мягкой силы»? Положительный ответ на этот вопрос дает все большее число стран. Так, по официальному мнению представителей власти и бизнеса Южной Кореи, усиление политического влияния является прямым следствием возрастающей экономической силы и технологического превосходства [2]. Сегодня корейские официальные лица говорят о «мягкой силе» исключительно в связке с продвижением собственных моделей экономического развития. В 2009 г. в Южной Корее был создан президентский Совет по вопросам национального брендинга. Работа Совета стала заметной уже в ходе саммита «Группы двадцати» в Сеуле, ставшего своего рода презентацией нового образа Южной Кореи.

В России пока нет единого координационного центра, который занимался бы выработкой стратегии развития и продвижения имиджа отечественного бизнеса. Отдельные структуры (Российский союз промышленников и предпринимателей, Министерство экономического развития и торговли РФ) имеют богатый опыт ведения диалога с европейскими партнерами, и поэтому через них следует расширять круг взаимодействующих компаний, вовлекая в процесс взаимодействия малые и средние предприятия. В настоящее время имиджевая составляющая ограничена стремлением российского бизнеса нанимать консалтинговые компании и GR-специалистов, располагающихся преимущественно в Брюсселе (например, «Hill & Knowlton» и «G+Europe»). Не умаляя достоинств европейских профессиональных лоббистов, приходится констатировать, что их участия недостаточно для того, чтобы кардинально улучшить инвестиционный имидж нашей страны и придать экономическому сотрудничеству более системный характер.

И здесь на первый план вновь выходит инновационный потенциал России. В среднесрочной перспективе успехи в научно-технических и фундаментальных исследованиях, развитие динамичных высокотехнологичных компаний могут стать основой не только для продвижения экономических интересов России, но и для изменения представлений европейцев о нашей стране и ее экономических возможностях. Примечательно, что главной позитивной составляющей образа США 79% участников опроса, проведенного в 43 странах, назвали не достижения в строительстве демократии и не поп-культуру, а лидерство в области науки и технологий. Россия должна обозначить развитие лидерских стратегий в тех высокотехнологичных и инновационных сегментах, в которых у нее есть конкурентные преимущества. Вместе с тем нужно заниматься не только внутренними вопросами инфраструктуры, но и развитием человеческого потенциала, повышением качества регулирования, эффективности науки и образования, устранением барьеров на пути внедрения инноваций. Говорить об эффективности стратегии использования «мягкой силы» можно будет только тогда, когда будут созданы привлекательные для Европы модели ведения инновационного бизнеса. Использование «мягкой силы» в данном случае подразумевает формирование комплексной сети социально-экономических связей с европейским экспертным сообществом, негосударственными организациями, ассоциациями бизнеса, потребительскими организациями, СМИ. Для того чтобы этот процесс не распался на фрагментированные информационные потоки, нужны координирующие структуры, способные создать необходимый информационный фон для продвижения российских экономических инноваций в Европу.

* * *

В настоящее время экономические отношения между Россией и ЕС переживают наибольший подъем за всю историю двустороннего сотрудничества. Вместе с тем данный процесс сопряжен с рядом трудностей. Очевидно, что для их преодоления России нужно не просто диверсифицировать поставки энергоносителей, но изменить основу межсистемного взаимодействия и вывести на передний план инновационную экономику. Это, в свою очередь, требует решения ряда задач внутриэкономического и инфраструктурного характера, а также использования новых методов продвижения бизнеса в Европу.

Можно назвать несколько причин относительно малой эффективности отечественных инноваций: недостаточно развитый внутренний спрос на инновации (российский бизнес чаще предпочитает заимствовать готовые зарубежные технологии); низкая конкуренция внутри страны среди инновационных компаний; неравномерная инвестиционная среда. Для устранения этих причин необходимо сформировать целостную и интегрированную в экономику инновационную систему. Россия сегодня обладает достаточным ресурсным и человеческим капиталом для того, чтобы провести структурную модернизацию технологической системы и превратить ее в базовый элемент как внутренней, так и внешней стратегии. Важным шагом на пути укрепления высокотехнологичной сферы должно стать дальнейшее развитие венчурного финансирования. Уже сегодня здесь заметен прогресс: за последние четыре года объем венчурных инвестиций в инновационные отрасли вырос в России в 10 раз, а по объему этих инвестиций (236,5 млн евро) наша страна вышла в 2012 г. на 4-е место в Европе. Тем не менее требуется больше усилий по консолидации бизнеса, государственных структур и научного сообщества для разработки приоритетных программ исследований, внедрения и коммерциализации результатов. Причем интеграцию следует осуществлять не только на макроуровне, создавая особые инновационные территории наподобие «Сколково», но и на низовом уровне, стимулируя технологическую конкуренцию.

Представляется логичным создание государственных координирующих структур, которые должны профессионально заниматься системным продвижением и брендингом инноваций в европейской экономической среде, более продуманно работать с европейским информационным пространством. В Евросоюзе представления о российском бизнесе складываются преимущественно на основе опыта взаимодействия с крупными энергетическими и инвестиционными компаниями. Поэтому необходимо не только развивать инновации как таковые, но и формировать инновационный имидж российской экономики – более технологичной, конкурентной, современной и привлекательной с инвестиционной точки зрения.

Решение поставленных задач в среднесрочной перспективе должно привести к увеличению товарооборота и прямых инвестиций, что неизбежно будет способствовать снижению уровня политизации двусторонних отношений и превращению России в главного экономического партнера Евросоюза.

1. В «Седьмой рамочной программе ЕС» Россия является лидером по представленным научным организациям (452) и по объему общего финансирования (54,9 млн евро).

2. Cho H., Kalinowski T. Korea’s Search for a Global Role Between Hard Economic Interests and Soft Power // European Journal of Development Research. 2012. № 24. P. 245.