Двойной шах

Удары США по ядерным объектам в Иране свидетельствуют о пересмотре ближневосточной политики Вашингтона. Удары Штатов вряд ли можно считать демонстрацией силы: речь идет о ее фактическом применении. После периода демонстративной сдержанности столь резкое обострение может быть воспринято как сигнал и Тегерану, и союзникам Вашингтона: при необходимости США готовы прибегать к силовому решению проблем.

Важным аспектом управляемой эскалации, которую мы сейчас наблюдаем, остается риск запуска цепной реакции. Министр иностранных дел Ирана Аббас Аракчи уже заявил, что исламская республика не оставит американскую атаку без ответа. Как сообщает КСИР, 23 июня ударами иранских ракет были поражены Тель-Авив, Хайфа, Ашкелон, Ашдод, Акко, Цфат и другие города Израиля. И, возможно, это еще не все. Если в Вашингтоне сочтут иранский ответ чрезмерным, он в свою очередь может спровоцировать новую волну ударов. Так каждая из сторон может стремиться нанести противнику ощутимый урон, не переходя при этом ту грань, которая, по ее мнению, может вызвать слишком сильный ответ. Проблема в том, что у каждой из сторон эта грань своя. Более того, управляемая эскалация легко может стать неуправляемой вследствие как неверных оценок, так и фактора случайности.

Ограниченные возможности проиранских сил, включая негосударственных и полугосударственных акторов, в проведении масштабных операций не исключают их вовлеченности в конфликт. В частности, шиитские формирования в Ираке, включая «Катаиб Хезболла», способны нанести удары по американским объектам в регионе. По последним данным, союзники Ирана уже совершили нападение на базу США в Хасеке на северо-востоке Сирии. Активизация «Ансараллы» в Красном море и Баб-эль-Мандебском проливе также остается вероятной, что создает дополнительную напряженность на одном из ключевых маршрутов глобальной торговли.

Военные возможности Ирана также нельзя считать исчерпанными. Исламская республика по-прежнему может нанести удары по американским военным базам в арабских странах Персидского залива. Если такой сценарий будет реализован, Тегеран, вероятно, постарается сделать его демонстративным — с расчетом на то, чтобы не спровоцировать чрезмерно жесткий ответ Вашингтона и не испортить отношения с арабскими странами. Однако даже ограниченная атака может изменить восприятие американского военного присутствия: то, что десятилетиями считалось гарантией безопасности, может начать ассоциироваться с источником угрозы.

Удары по ядерным объектам, равно как и убийства ученых, проведенные израильскими силами, могут замедлить реализацию ядерной программы Ирана. Однако с учетом происходящего Тегеран, который пока заявляет о мирном характере этой программы, может прийти к выводу, что лишь обладание ядерным оружием способно гарантировать безопасность. Вероятна ставка на еще большую децентрализацию и засекреченность этой инфраструктуры, что в свою очередь сведет к минимуму возможности международного контроля над ее мирным характером.

Удары по Ирану и последовавшая за ними цепная реакция могут привести к тому, что Ближний Восток вступит в новую фазу турбулентности.

Удары США по ядерным объектам в Иране свидетельствуют о пересмотре ближневосточной политики Вашингтона. В последние годы Соединенные Штаты стремились избегать прямого вовлечения в военные конфликты. Сохраняя военное присутствие и союзнические отношения с большинством стран региона, США старались минимизировать издержки, перераспределяя ресурсы на другие стратегические направления. Так, Вашингтон прекратил поддержку наступательных операций в Йемене, вывел войска из Афганистана и предпринял шаги по сокращению военного присутствия в Ираке и Сирии.

Эта политика сопровождалась точечными операциями — такими как ликвидация лидера «Аль-Каиды» (запрещенная в РФ организация) Аймана аз-Завахири и убийство командующего подразделением «Аль-Кудс» Корпуса стражей исламской революции Касема Сулеймани, а также развертыванием дополнительных сил, включая авианосные группы, в Средиземном море и Персидском заливе в периоды нарастания напряженности.

Иван Тимофеев:
Война Израиля против Ирана — часть переговорной стратегии Трампа?

Однако такой подход не означал ослабления американского влияния в регионе. США продолжали использовать политические и экономические инструменты, одновременно стимулируя стремление ряда региональных игроков к достижению тех или иных договоренностей, что в долгосрочной перспективе позволило бы Вашингтону сокращать собственное военное участие. Яркий пример — «Соглашения Авраама», в рамках которых ОАЭ, Бахрейн и Марокко нормализовали отношения с Израилем. В эту же логику укладывается проект «Арабского НАТО», который предполагал создание системы коллективной региональной безопасности при участии Израиля, направленной на сдерживание Ирана. В такой конфигурации США стремились играть роль арбитра и модератора, передавая часть ответственности за безопасность своим союзникам.

Нынешние удары по ядерной инфраструктуре Ирана свидетельствуют о корректировке этого подхода. Их масштаб и характер трудно сравнить с кризисом января 2020 г., вызванным убийством генерала Сулеймани. Удары Штатов вряд ли можно считать демонстрацией силы: речь идет о ее фактическом применении. После периода демонстративной сдержанности столь резкое обострение может быть воспринято как сигнал и Тегерану, и союзникам Вашингтона: при необходимости США готовы прибегать к силовому решению проблем.

Важным аспектом управляемой эскалации, которую мы сейчас наблюдаем, остается риск запуска цепной реакции. Министр иностранных дел Ирана Аббас Аракчи уже заявил, что исламская республика не оставит американскую атаку без ответа. Как сообщает КСИР, 23 июня ударами иранских ракет были поражены Тель-Авив, Хайфа, Ашкелон, Ашдод, Акко, Цфат и другие города Израиля. И, возможно, это еще не все. Если в Вашингтоне сочтут иранский ответ чрезмерным, он в свою очередь может спровоцировать новую волну ударов. Так каждая из сторон может стремиться нанести противнику ощутимый урон, не переходя при этом ту грань, которая, по ее мнению, может вызвать слишком сильный ответ. Проблема в том, что у каждой из сторон эта грань своя. Более того, управляемая эскалация легко может стать неуправляемой вследствие как неверных оценок, так и фактора случайности.

Угроза эскалации конфликта связана не только с политической волей, но и с наличием военных ресурсов. По некоторым данным, к моменту обострения у Ирана было около 2 тыс. ракет класса «земля — земля». Это означает, что при высокой интенсивности обмена ударами Тегеран может быстро исчерпать возможности для потенциального ответа. Такой дисбаланс способен привести к односторонней эскалации, что сделает конфликт еще более асимметричным.

Дополнительный риск создает горизонтальная эскалация, которая пока остается ограниченной, но потенциально опасной. Она предполагает, что ответные действия Ирана могут быть направлены не только против Израиля, но и против американских баз в Персидском заливе. Здесь напрашивается аналогия с событиями 2020 года, когда по распоряжению Дональда Трампа в Багдаде был убит командир подразделения КСИР «Аль-Кудс» генерал Касем Сулеймани. В ответ Иран нанес ракетный удар по американским объектам в Ираке. Обе стороны тогда представили ситуацию как завершенную, и дальнейших обострений удалось избежать.

Сегодня ситуация качественно иная — как по масштабам, так и по характеру. Удары пришлись по ключевым объектам ядерной инфраструктуры, что в Тегеране воспринимается не как демонстрация силы, а как прямая угроза суверенитету.

Эскалация развивается на фоне ослабления ключевых союзников Ирана на Ближнем Востоке, входящих в так называемую «Ось сопротивления». После нападения ХАМАС на Израиль 7 октября 2023 г. началась операция в секторе Газа, в результате которой движение утратило значительную часть своей военной инфраструктуры. Затем в ответ на обстрелы Израиля со стороны ливанской «Хезболлы» были нанесены удары по территории Ливана. Итогом стало серьезное ослабление одного из важнейших иранских союзников, находящегося в непосредственной близости от Израиля. В декабре 2024 года в Сирии был свергнут режим Башара Асада, и иранское присутствие в стране было фактически обнулено. Параллельно в рамках совместных операций США и Великобритании удары были нанесены в Йемене по движению «Ансаралла», которое атаковало морские суда в Красном море.

В совокупности все это означает серьезную корректировку региональных позиций Тегерана. Если противостояние с Израилем и США продолжится, оно может привести к их дальнейшему ослаблению.

Тем не менее ограниченные возможности проиранских сил, включая негосударственных и полугосударственных акторов, в проведении масштабных операций не исключают их вовлеченности в конфликт. В частности, шиитские формирования в Ираке, включая «Катаиб Хезболла», способны нанести удары по американским объектам в регионе. По последним данным, союзники Ирана уже совершили нападение на базу США в Хасеке на северо-востоке Сирии. Активизация «Ансараллы» в Красном море и Баб-эль-Мандебском проливе также остается вероятной, что создает дополнительную напряженность на одном из ключевых маршрутов глобальной торговли.

Примечательно, что «Хезболла», ранее считавшаяся одной из главных опор «Оси сопротивления», пока соблюдает режим прекращения огня с Израилем и воздерживается от вступления в конфликт. Вероятно, это объясняется серьезным подрывом ее военного потенциала в результате прошлогодних событий. Кроме того, вступление «Хезболлы» в войну может привести к масштабному ответу со стороны Израиля, который затронет весь Ливан, и от этого сценария, по всей видимости, «Хезболла» хотела бы уклониться.

Андрей Кортунов:
Инерция эскалации и логика здравого смысла

Военные возможности Ирана также нельзя считать исчерпанными. Исламская республика по-прежнему может нанести удары по американским военным базам в арабских странах Персидского залива. Если такой сценарий будет реализован, Тегеран, вероятно, постарается сделать его демонстративным — с расчетом на то, чтобы не спровоцировать чрезмерно жесткий ответ Вашингтона и не испортить отношения с арабскими странами. Однако даже ограниченная атака может изменить восприятие американского военного присутствия: то, что десятилетиями считалось гарантией безопасности, может начать ассоциироваться с источником угрозы.

Кроме того, существует вероятность, что Иран постарается если не перекрыть Ормузский пролив, то по крайней мере усилить контроль прохождения морских судов через эту транспортную артерию. Эта мера способна усилить волатильность на энергетическом рынке и спровоцировать жесткий ответ со стороны Соединенных Штатов.

Одновременно заметной становится еще одна тенденция — сокращение возможностей для урегулирования ядерного вопроса дипломатическим путем. Скепсис Тегерана по поводу договоренностей с Вашингтоном усилился еще после выхода США из Совместного всеобъемлющего плана действий в 2018 году. Последние удары лишь усилили недоверие. Это делает вероятной фактическую заморозку переговорного процесса и, как следствие, окончательное сворачивание усилий по снятию санкций.

Это, впрочем, необязательно ведет к внутренним потрясениям в Иране. Напротив, внешняя угроза может стать фактором консолидации общества и даже усиления существующей политической системы. Подобные прецеденты в истории республики уже были. Так, в 1980 году, в начале ирано-иракской войны, Саддам Хусейн, судя по всему, рассчитывал на внутреннюю дестабилизацию в Иране. Однако общество сплотилось «вокруг флага» и, напротив, укрепило позиции новой власти.

Наконец, удары по ядерным объектам, равно как и убийства ученых, проведенные израильскими силами, могут замедлить реализацию ядерной программы Ирана. Однако с учетом происходящего Тегеран, который пока заявляет о мирном характере этой программы, может прийти к выводу, что лишь обладание ядерным оружием способно гарантировать безопасность. Вероятна ставка на еще большую децентрализацию и засекреченность этой инфраструктуры, что в свою очередь сведет к минимуму возможности международного контроля над ее мирным характером.

Таким образом, удары по Ирану и последовавшая за ними цепная реакция могут привести к тому, что Ближний Восток вступит в новую фазу турбулентности.

Впервые опубликовано в «Известиях».