Договор РСМД. От кризиса к агонии

Полтора года назад Российский совет по международным делам одним из первых постарался обратить внимание на нарастающую кризисную ситуацию вокруг Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Тогда мы спрогнозировали несколько сценариев развития событий и сегодня можем уверенно сказать, что реализуется наиболее пессимистический из них и даже несколько быстрее, чем можно было ожидать.

В феврале 2017 г. в NYT вышла статья одного из ведущих военных журналистов США Майкла Гордона. Со ссылкой на неназванные источники в Белом доме и разведке сообщалось, что Россия начала развертывание новой ракетной системы SSC-8. Якобы, вооруженным силам были переданы уже две бригады этих ракетных комплексов с крылатыми ракетами, обладающими запрещенной ДРСМД дальностью. До сих пор вокруг этой ракеты туман неопределенности. Нет даже полной ясности, что она из себя представляет: то, что это одна из ракет семейства «Калибр» — общепринятая, но не имеющая доказательств версия. Год прошел в активной пропагандисткой «накачке» общественности и союзников по НАТО, крайне обеспокоенных раскручиванием нового евроракетного кризиса.

В целом, несмотря на встречные претензии, позиция России, направленная на сохранение ДРСМД, как минимум в последние годы носила вполне искренний характер. Об этом косвенно говорит прекращение острой критики «несправедливости» договора из уст военно-политического руководства, ранее регулярная, а также политика в области разработки систем вооружения, в частности, масштабная и долговременная программа строительства малых ракетных кораблей, которая в случае распада ДРСМД теряет всякий смысл.

Официально США еще не подали уведомление о своем выходе из ДРСМД. Однако по словам главы МИДа Сергея Лаврова, это произойдет «очень скоро, либо через месяц-полтора». Достаточно печально, что, похоже, Д. Трамп пошел на выход из одного из основополагающих столпов стратегической стабильности и ограничения ядерных вооружений, исходя из своей внутриполитической повестки: на носу промежуточные выборы в Конгресс, и полезно показать свою твердость и отсутствие «пророссийскости».

Иронично, что ДРСМД, вступивший в силу 1 июня 1988 г., умирает в возрасте 30 лет, как и Договор об ограничении ПРО (1972–2002). И уже зловещим предзнаменованием выглядит то, что текущий договор СНВ-III потребует продления после 2021 года, когда ему также исполнится 30 лет.

Полтора года назад Российский совет по международным делам одним из первых постарался обратить внимание на нарастающую кризисную ситуацию вокруг Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД). Тогда мы спрогнозировали несколько сценариев развития событий и сегодня можем уверенно сказать, что реализуется наиболее пессимистический из них и даже несколько быстрее, чем можно было ожидать.

Александр Ермаков:
По дороге, мощенной благими намерениями. Договор о ликвидации РСМД вплотную к грани разрыва. Какие перспективы?

Возможно, студентов-международников будущего на экзаменах по курсу изучения контроля над вооружениями (будем надеяться, что это не станет сугубо исторической дисциплиной), будут спрашивать о том, когда начался кризис ДРСМД, который привел к его распаду. Вопрос непростой. Был ли это распад СССР и окончание противостояния Западного и Восточного блоков в Европе? Или подъем Китая и ракетных держав «третьего мира»? Формирование однополярного миропорядка с всегда правым гегемоном и начало мучительного переформатирования его в многополярное? Или выход США из Договора об ограничении ПРО, одного из столпов системы стратегической стабильности? Или причиной было недовольство России и желание наиболее просто сократить военно-техническое отставание в некоторых областях, о чем свидетельствовала, в частности, критика ДРСМД Владимиром Путиным в ходе легендарной Мюнхенской речи [1]? В Гарварде или Йеле правильным наверняка будет последний ответ.

Однако даты военных столкновений в учебниках отсчитывают не с учетом периодов обострения противоречий, а с того момента, как начинают говорить пушки. И дату первого залпа в этом, к счастью, пока только пропагандистском столкновении мы знаем достаточно хорошо — 14 февраля 2017 г. В Валентинов день в NYT вышла статья одного из ведущих военных журналистов США Майкла Гордона. Со ссылкой на неназванные источники в Белом доме и разведке сообщалось, что Россия начала развертывание новой ракетной системы SSC-8. Якобы, вооруженным силам были переданы уже две бригады этих ракетных комплексов с крылатыми ракетами, обладающими запрещенной ДРСМД дальностью (т.е. более 500 км). Автору новости не впервой сообщать миру о тайных замыслах противников Вашингтона: в сентябре 2002 года со ссылкой на все тех же анонимных сотрудников Администрации и разведки он поведал о ядерной программе саддамовского Ирака.

Американские законодатели отреагировали с похвальной оперативностью — уже 16 февраля группа конгрессменов обеих партий представила законопроект под не лишенным иронии названием «Закона по сохранению ДРСМД» («Intermediate-Range Nuclear Forces Treaty Preservation Act»). В числе прочих мер по принуждению России вернуться к соблюдению договора предлагалось начать разработку собственного наземного ракетного комплекса с крылатыми ракетами. Примечательно, что это произошло менее чем через месяц после инаугурации Дональда Трампа — президента, с избранием которого многие связывали надежды на улучшение российско-американских отношений. Оглядываясь назад, можно уверенно сказать, что его «пророссийскость», во многом, конечно, надуманная, привела к еще большему ухудшению отношений, так как именно в «русские связи» начали бить его многочисленные политические противники. Любые дружественные шаги по отношению к Москве стали невозможны, так как воспринимались бы как «доказательство предательства».

Год прошел в активной пропагандисткой «накачке» общественности и союзников по НАТО, крайне обеспокоенных раскручиванием нового евроракетного кризиса [2]. В целом положения законопроекта, а также обвинения в российский адрес были закреплены в «Законе о национальной обороне» («National Defense Authorization Act», NDAA) на 2018 финансовый год, подписанном 12 декабря 2017 г. В отечественных СМИ NDAA часто называют «военным бюджетом США», хотя это некоторое упрощение, так как наряду с вопросами денежных трат он включает в себя и политически-стратегические моменты. Надо отметить, что в итоговый документ положения «Закона по сохранению ДРСМД» вошли в смягченном варианте: разработка ракетного комплекса была поддержана, но только в неядерном варианте; убрали увязку между возвращением России к соблюдению ДРСМД и продлением СНВ-III/сохранением договора по «открытому небу».

Золото ли молчание?

Андрей Кортунов:
Конец двусторонней эпохи. Как выход США из договора о РСМД меняет мировой порядок

После принятия NDAA’18 определенные изменения появились и в российской позиции. В вышедшем в конце декабря интервью директора Департамента по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями МИДа М. Ульянова впервые с нашей стороны были конкретизированы американские обвинения. Было наконец-то официально озвучено, что под американским индексом SSC-8 скрывается российский 9М729, индекс, который последние две недели на слуху у всех.

Дополнительной ясности, впрочем, не появилось — до сих пор вокруг этой ракеты туман неопределенности. Нет даже полной ясности, что она из себя представляет: то, что это одна из ракет семейства «Калибр» — общепринятая, но не имеющая доказательств версия. США после полутора лет нагнетания истерии по поводу «доказанных российских нарушений» [3] так и не представили общественности ничего из пресловутых «доказательств». Даже с союзниками по НАТО ими делились избирательно [4]. Трактовать это можно по-разному, но самая очевидная версия — США осознают их неабсолютную убедительность. Москва, в свою очередь, заняла позицию, которую можно назвать «пассивно-агрессивной»: на все бездоказательные обвинения в том, что 9М729 обладает запрещенной дальностью, следовал ответ, что дальность ракеты разрешенная, также ничем дополнительно не подкрепленный. Публике ракета не демонстрировалась при том, что, согласно заявлению замглавы МИДа Сергея Рябкова, «на более ранних этапах обсуждения этой темы передали американским коллегам полную информацию о том, когда и на какую дальность проводились испытания этой ракеты» [5].

Определенная логика в позиции Москвы, разумеется, есть. Во-первых «бремя доказательства лежит на утверждающем», и на непубличные обвинения отвечать публично необязательно. Во-вторых, даже если детально продемонстрировать ракету, не обладающую запрещенной дальностью, оппоненты всегда могут ответить, что это не «настоящая 9М729». В-третьих, автор позволит себе уподобиться на мгновение журналисту NYT, и отметить со ссылкой на анонимные источники, что позиция российского военно-политического руководства состоит в том, что любая подобная демонстрация будет воспринята как слабость и использована для раздувания шумихи.

Если взглянуть на другой крупный скандал в отношениях России и Запада — историю со Скрипалями, то приходится признать, что третий довод вполне справедлив. Вне зависимости от отношения к произошедшему, доводам сторон и предпочитаемым версиями, вряд ли кто-то спустя месяц с лишним может сказать, что приснопамятное интервью RT пошло на пользу позиции Москвы, а не вызвало вместо этого длительную и нездоровую кампанию в медиа.

Впрочем, моя личная позиция все же состоит в том, что позитивный эффект от демонстрации соответствующей условиям ДРСМД ракеты и контрастирующей с американской позицией открытостью перевесил бы негативный. Особенно это могло бы повлиять на и так в целом скептически воспринимающее американские действия мировое сообщество экспертов по ограничениям вооружений и позицию европейских стран, цепляющихся за возможность сохранения ДРСМД.

Дмитрий Офицеров-Бельский:
ДРСМД — больше чем договор

Необходимо отметить, что у России были и встречные претензии к США. В первую очередь они касаются использования в наземных комплексах ПРО Aegis Ashore универсальных вертикальных пусковых установок стандарта Mk.41, аналогичного тем, что используются на надводных кораблях, в том числе и для запуска крылатых ракет большой дальности Tomahawk. Хотя размещение крылатых ракет на уязвимом, неподвижном и обладающем относительно небольшим боекомплектом [6] комплексе при наличии большого флота вооруженных такими ракетами кораблей не имеет военного смысла, с точки зрения формального подхода претензии российской стороны трудно опровержимы, что признают и американцы [7]. Другие претензии более слабые: так, ударные БПЛА подводятся под данное в ДРСМД определение крылатой ракеты [8] (неясно, как с этим обвинением МИДа соотносится разработка ОКБ Сухого в интересах ВКС России ударного БПЛА «Охотник»), а ракеты-мишени для отработки систем ПРО объявляются «поддержанием технологического потенциала» в деле разработки ракет средней дальности», несмотря на то, что возможность их создания и то, какими они могут быть, было прямо оговорено в тексте договора [9].

В целом, несмотря на встречные претензии, позиция России, направленная на сохранение ДРСМД, как минимум в последние годы носила вполне искренний характер. Об этом косвенно говорит прекращение острой критики «несправедливости» договора из уст военно-политического руководства, ранее регулярная, а также политика в области разработки систем вооружения, в частности, масштабная и долговременная программа строительства малых ракетных кораблей, которая в случае распада ДРСМД теряет всякий смысл.

Клуб 30

Вернемся за океан и на полгода назад. В мае был представлен проект NDAA’19, в котором были подтверждены меры прошлого года и добавлено требование к президенту США через год после вступления закона в силу подтвердить профильным комитетам Конгресса, что Россия полностью и верифицируемо вернулась к соблюдению ДРСМД. В противном случае было предложено перестать соблюдать статью VI ДРСМД — как раз ту, которая запрещает производство, испытания и постановку на вооружение новых комплексов запрещенной дальности. В итоговый документ, подписанный 13 августа, вошла формулировка, с одной стороны, более мягкая, а с другой — требующая более оперативных действий. Согласно подписанному Д. Трампом закону, президент обязался до 15 января представить комитетам Конгресса отчет о соблюдении Россией ДРСМД, однако в обратном случае предписывалось не прекращение действия договора, а «объяснение, действуют ли в отношении США ограничения статьи VI ДРСМД». Впрочем, что скрывалось за этой формулировкой, мы уже не узнаем, так как Д. Трамп предпочел не ждать до января.

Роман Майка:
Болтон в Винтерфелле

В пятницу 19 октября во все тех же NYT появился материал с очередной сенсацией — США выходят из ДРСМД. Вскоре в ходе публичного выступления эти планы подтвердил Д. Трамп. Заявление было явно приурочено к визиту советника президента США по национальной безопасности Джона Болтона, известного противника ДРСМД, в Москву 21–22 октября. Если суммировать все последние заявления Дж. Болтона и Д. Трампа — США считают несправедливым для себя то, что Россия нарушает положения договора (нет, доказательств так и не последовало), а Китай ими вовсе не связан. Если бы Россия вернулась к его соблюдению, а Китай почему-то решил бы его подписать и соблюдать (уничтожив большую часть своих ракетных комплексов), то США могли бы тоже остаться в его рамках, но вероятность этого, по словам самого Дж. Болтона, «нулевая».

Официально США еще не подали уведомление о своем выходе из ДРСМД. Однако по словам главы МИДа Сергея Лаврова, это произойдет «очень скоро, либо через месяц-полтора». Достаточно печально, что, похоже, Д. Трамп пошел на выход из одного из основополагающих столпов стратегической стабильности и ограничения ядерных вооружений, исходя из своей внутриполитической повестки: на носу промежуточные выборы в Конгресс, и полезно показать свою твердость и отсутствие «пророссийскости».

Иронично, что ДРСМД, вступивший в силу 1 июня 1988 г., умирает в возрасте 30 лет, как и Договор об ограничении ПРО (1972–2002). И уже зловещим предзнаменованием выглядит то, что текущий договор СНВ-III потребует продления после 2021 года, когда ему также исполнится 30 лет [10].

Статья отредактирована Дарьей Хаспековой, главным редактором Центра изучения перспектив интеграции.

1. «…Многие другие государства мира разрабатывают эти системы и планируют поставить их на вооружение. И только Соединенные Штаты Америки и Россия несут обязательства не создавать подобных систем вооружений. Ясно, что в этих условиях мы вынуждены задуматься об обеспечении своей собственной безопасности».

2. Кризис евроракет, заключавшийся в развертывании высокоэффективных российских БРСД «Пионер» и ответном развертывании в Европе по просьбе обеспокоенных смещением баланса в пользу Восточного блока союзников, американских БРСД «Першинг-2» и КР «Грифон» и был окончен подписанием в 1987 году ДРСМД.

3. И еще нескольких лет обвинений на страницах специализированных отчетов — претензии к SSC-X-8 были и у Администрации Б. Обамы, якобы, еще с 2013 года, но тогда говорилось, и без особого шума, только об ее испытаниях, а не об оперативном развертывании. На опытный статус указывает и пропавшая в начале 2017 года литера X в индексе.

4. «We have documented on numerous occasions that Russia is violating. We have shown Russia that evidence. Some of our allies have seen that evidence. All of our allies have seen some of that evidence» — посол США в НАТО Кэй Бэйли Хатчисон, 2 октября 2018 г.

5. Примечательно, что в том же заявлении было озвучено, что в ходе учений «Запад-2017», прошедших в сентябре 2017 года, были проведены очередные пуски 9М729.

6. Комплексы Aegis Ashore, размещенный в Румынии и строящийся в Польше, включают в себя 24 пусковые ячейки типа Mk.41. Эсминец типа «Arleigh Burke» — 90-96, крейсер типа «Ticonderoga» — 122. Обычно подавляющее большинство снаряжены зенитными ракетами, однако одному боевому кораблю при необходимости не затруднит принять на борт больше крылатых ракет, чем на обоих европейских комплексах ПРО может поместиться суммарно.

7. В частности, в отчете для конгресса «Russian Compliance with the Intermediate Range Nuclear Forces (INF) Treaty».

8. «Беспилотное, оснащенное собственной двигательной установкой средство, полет которого на большей части его траектории обеспечивается за счет использования аэродинамической подъемной силы».

9. В частности, в статье VII пунктах 3 и 12.

10. Если мы воспринимаем серию договоров СНВ-СНП-СНВ-3 как единый процесс.