«Сирийский консенсус» и российско-турецкие отношения

С Президентом Ирана Хасаном Рухани (слева) и Президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом на пресс-конференции по итогам трёхсторонней встречи

(источник фото – Kremlin.ru: http://kremlin.ru/events/president/news/57201/photos/53032)

Только что завершившийся визит В. Путина в столицу Турции (ставший первым после переизбрания в качестве Президента РФ), может быть условно разделен на две части. По которым, в свою очередь, возможно проследить обе составляющие российско-турецких отношений: внутриполитическую (в том смысле, что двустороннюю) и внешнеполитическую (выступления «единым фронтом» по решению глобальных проблем). Начать будет удобнее, пожалуй, со второго аспекта – т.е. взаимодействия по глобальным вопросам.

На основании совместного заявления, сделанного по итогам встречи Президентов России, Турции и Ирана, можно сделать вывод о единстве позиции всех трех участников мирного урегулирования в плане обеспечения «территориальной целостности Сирийской Республики, суверенитета Сирийской Арабской Республики и единства этой страны <…> Ни одна страна не вправе принимать решения для будущего и судьбы Сирии».[i] «Трехсторонняя» солидарность относительно данных пунктов означает, прежде всего, что линия российского внешнеполитического ведомства возобладала над расхождениями интересов, которые носили частный характер и препятствовали выработке общей позиции в отношении Сирийского конфликта в условиях наличия у стран Запада (представленных антитеррористической коалицией) иного видения послевоенного устройства Сирии. Которое, в свою очередь, вступало в противоречие с интересами России и Ирана в регионе, создавшими собственную антитеррористическую коалицию.

Таким образом, можно сказать, что определенный «сирийский консенсус» был достигнут. Более того, сам факт того, что России удалось успешно собрать коалицию из таких непримиримых антагонистов Ближнего Востока, каковыми на протяжении сотен лет являлись Турция и Иран, представляется значительным достижением отечественной дипломатии.[ii]

Вместе с тем, однако, необходимо отметить, что данный «консенсус» был достигнут еще до нынешней встречи. Так, в частности, он имел место еще в ноябре прошлого, 2017 г. в ходе предыдущей трехсторонней встречи на высшем уровне в Сочи. Следующую встречу в таком формате планируется провести в Тегеране, однако точное время еще не определено.[iii]

Тем самым очевидной представляется преемственность данного «коалиционного» формата, берущего свой исток от ранее установленного Астанинского формата переговоров. Представляющего собой, как то было официально заявлено в ходе пресс-конференции, не альтернативу Женевскому переговорному процессу, но «дополнительный [его] элемент».[iv]

Что касается внешнеполитического аспекта российско-турецких отношений (органически вписывающихся в данный трехсторонний формат), то в нем также следует отнести заявления лидеров обеих стран о приверженности борьбе с террором на территории Сирии с целью скорейшего восстановления в этой стране мира и стабильности.

С Президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом по завершении совместной пресс-конференции

(источник фото – Kremlin.ru: http://kremlin.ru/events/president/news/57192/photos/52996)

Что касается двусторонних отношений, то здесь также в первую очередь представляется необходимым зафиксировать положительную динамику. Об интенсивности контактов между представителями наших стран – притом на высшем уровне – свидетельствует тот факт, что за один лишь прошлый год имели место восемь встреч между президентами обеих стран.[v] Турция не стала вводить никаких санкций против России, равно как высылать дипломатов. Это свидетельствует о том, что стремление сохранить и упрочить отношения между нашими странами имеет двустороннюю основу – не является, образно выражаясь, «дорогой с односторонним движением». Официальные заявления Эрдогана, произнесенные в ходе двусторонней пресс-конференции, также свидетельствуют о серьезности намерений турецкой стороны, притом как по линии политического взаимодействия (в частности, военно-технического – по вопросам поставок ЗРК С-400 «Триумф»), так и сугубо экономического (строительства второй нитки «Турецкого потока» и АЭС «Аккую»).[vi] Целью сотрудничества, по мнению турецкого президента, должна стать планка в 100 млрд. долл. товарооборота между Россией и Турцией – однако аналогичная цель стояла на повестке дня между нашими странами и до охлаждения наших двусторонних отношений. Впрочем, темпы роста взаимной торговли представляются значительными: так за 2017 г. они составили 22,1 млрд. долл. (прирост на 40,5%).[vii] В прошлом году Турцию посетило 4,7 млн. чел., преимущественно туристов, следующий, 2019 г. запланировано провести под знаменем «года туризма» в обеих странах, прогнозируется посещение Турции 8 млн. чел. из России.[viii] Эта сфера может стать еще одним (помимо, собственно, политической воли) драйвером развития отношений между нашими странами.

Также хотелось бы отметить заключение соглашения о создании совместного инвестфонда (на базе Российского фонда прямых инвестиций и Турецкого суверенного фонда).[ix]

В свою очередь, с институциональной точки зрения сотрудничество между Россией и Турцией организовано по двум линиям:

- Совету сотрудничества высшего уровня (последний, имевший место в ходе визита, был седьмым по счету). Призван «обеспечить координацию российско-турецкого партнерства в самых различных областях»;[x]

- Смешанная межправительственная комиссия (деятельность которой была возобновлена после 2016 г.). Призвана к «координации сотрудничества в области торговли и инвестиций».[xi]

Что касается «Турецкого потока», то председатель совета директоров «Газпрома» А. Миллер уже заявил о том, что первая нитка будет уложена в первой декаде мая.[xii] Таким образом, можно сказать, работа по данному направлению ведется активно.

Что касается проекта АЭС «Аккую» в г. Мерсин на южном, средиземноморском побережье Турции, то старт его реализации был дан в ходе визита Президента РФ 3 марта 2018 г.[xiii] При этом с турецкой стороны активно продвигается тема сдачи по меньшей мере первого (из четырех) энергоблока к 2023 г. – столетнему юбилею Республики. Объем инвестиций в данный проект оценивается на данный момент ориентировочно в 20 млрд. долл., после введения АЭС в эксплуатацию за ее счет планируется покрытие 10% потребности страны в электроэнергии.[xiv] В свою очередь, введение АЭС в эксплуатацию рассчитано, в том числе, на стремительные темпы роста национальной экономики Турции в обозримой перспективе. Целью турецкого руководства и народа, как о том сказал Президент Турции, является вхождение в первую десятку наиболее развитых стран, экономик мира.[xv] Несколько сотен турецких студентов обучается сейчас в ведущих российских вузах (в частности, в МИФИ), чтобы стать высококвалифицированным обслуживающим персоналом АЭС «Аккую». Фактически речь идет о создании целой новой отрасти национальной экономики Турции. Российские партнеры, в свою очередь «планируют активно привлекать к строительству турецкий малый и средний бизнес, намерены размещать в Турции значительную часть заказов, необходимых для будущей станции».[xvi] Сама АЭС создается по новаторской схеме «строю – владею – эксплуатирую»

Таким образом, можно сделать вывод, согласно которому отношения между Россией и Турцией на данный момент носят всеобъемлющий характер. При этом речь идет не только о диверсификации сотрудничества в плоскости двусторонних отношений (от ВПК и «мирного атома» до туризма), но и о политическом взаимодействии в контексте многостороннего сотрудничества в рамках мирного урегулирования Сирийского конфликта. Тем самым взаимодействие в политической сфере выступает дополнительной опорой российско-турецких отношений, призванной к еще большему упрочению сугубо экономических связей. Это представляется тем более актуальным, что и «Турецкий поток», и «Аккую» представляют собой долгосрочные инвестиционные проекты, нуждающиеся в соответствующих гарантиях – в том числе политических (от политических рисков).