В тени. 12 бесед с Мартином Войцеховским

Издательство: Москва: Родина Медиа

ISBN: 978-5-905350-17-7

Ротфельд А.Д. В тени. 12 бесед с Мартином Войцеховским. М.: ООО «Родина Медиа». 2013. 260 с.

Книга посвящена актуальным проблемам мировой политики, в числе которых и многочисленные сюжета, связанные с Россией, ее историей и современными реалиями. Автор, Адам Даниэль Ротфельд, несколько десятилетий является известной фигурой на политической сцене Польши. Это известный дипломат, специалист по проблемам разоружения, министр иностранных дел Польши (2005), сопредседатель Польско-российской группы по сложным вопросам. Книга построена в форме двенадцати бесед с журналистом и дипломатом Мартином Войцеховским, две из которых посвящены размышлениям автора об актуальных проблемах дипломатии и современных международных отношений, а другие десять излагают точку зрения Ротфельда в ее сравнении со взглядами десяти примечательных личностей ХХ века — Михаила Горбачева, Иоанна Павла II, Шарля де Голля, Гельмута Коля, Генри Киссинджера, Ежи Гейдройца, Чеслава Милоша, Лешека Колаковского, Зыгмунта Баумана, Рышарда Капустинского.

Рецензия.
Адам Даниэль Ротфельд: Дипломатия не играет решающей роли

Книга представляет собой запись двенадцати бесед с бывшим министром иностранных дел Польши Адамом Даниэлем Ротфельдом. Практически все они посвящены выдающимся польским и европейским деятелям прошлого века. С большинством из них Ротфельд не был лично знаком, поэтому эта книга вовсе не сборник биографических воспоминаний. Адам Ротфельд и его собеседник Мартин Войцеховский смотрят на тот отпечаток, который оставил каждый из героев книги на прошлой эпохе, на настоящем и будущем Европы. Эта книга будет полезна всем, кто интересуется вопросами современной политики и европейской интеграции или же просто испытывает нехватку интересных собеседников, но не знает, как организовать подходящую встречу.

krzysztofdubiel.blogspot.ru
Adam Daniel Rotfeld

Адам Даниэль Ротфельд – человек, известный во всем мире. Его жизнь отличается от типичного пути карьерного дипломата. Специалист по международному праву и бывший глава Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI), в 2005 году он на короткий срок стал министром иностранных дел Польши в кабинете Марека Бельки. Это было необычное правительство, состоявшее в основном не из политиков, а из экспертов-интеллектуалов. Несмотря на то, что у руля польской дипломатии Ротфельд находился менее года, он остается одним из наиболее узнаваемых польских политиков в мире. В России его также знают как участника и соруководителя российско-польской Группы по сложным вопросам общей истории.

Двенадцать бесед с Адамом Ротфельдом посвящены людям из прошлого, тем, кого он знал лично, или же просто его заметным современникам. В этом списке присутствуют поэт Чеслав Милош и президент Шарль де Голль, Михаил Горбачев и Иоанн Павел II. Однако книга не кажется собранной из фрагментов разных историй. Каждая беседа идет своим неожиданным путем, зачастую изобилуя экскурсами на самые разные темы. Например, разговор о польском философе Лешеке Колаковском затрагивает историю советского тоталитаризма, реформ Столыпина и Горбачева, ближневосточного конфликта, а также полон личных биографических воспоминаний. С одной стороны, это свойство мышления Адама Ротфельда, человека со сложившейся за долгие годы системой убеждений, в которой едва ли не все взаимосвязано. Но с другой стороны, ответвления мысли и даже воспоминания о собственной молодости связаны для него с темой марксизма. Разве что личности Иоанна Павла II уделено особое внимание, хотя и здесь разговор то и дело уходит к теме польского отказа от присоединения к военной операции в Ливии в 2011 году и перспективам участия в НАТО. Много внимания в своих беседах Адам Ротфельд уделяет российской (в том числе советской) истории.

Правильнее всего было бы назвать Адама Ротфельда скептиком-европеистом, но при этом все же европеистом до мозга костей. Он не идеализирует ЕС: Ротфельд отмечает, что институты Евросоюза чрезмерно бюрократизированы, а процедуры порой доведены до абсурда. Однако преимущество этих норм и процедур состоит в том, что европейские механизмы требуют их применения на всех уровнях, от низшего до высшего. Адам Ротфельд уверен, что поддержка дальнейшей европейской интеграции служит национальным интересам Польши. Интеграция ценна для него своим потенциалом трансформации ментальности – не дотациями, а возможностью идти в ногу с передовыми странами мира. На наших глазах, говорит он, медленно изменяются способы мышления в польском обществе. В ряд европейских государств ставит Польшу культура, а не экономика. По Ротфельду, польский поэт Чеслав Милош лучше всего смог показать, что провинциальная Европа была другим миром, в котором ценности, часто угасающие в метрополиях, были уважаемы и оберегаемы. Если у Польши и есть предпосылки, чтобы быть серьезной силой, то пожалуй, именно в сфере культуры.

Адам Ротфельд не считает, что Европа «обречена на успех», но полагает, что из нынешнего кризиса она должна выйти более сильной. В качестве аналогии он напоминает, что после каждой войны устанавливался новый порядок, определявший будущее Европы на десятки лет. Вот только каким будет это будущее в данном случае, сказать сложно. Однозначно лишь одно – для Европы началась новая реальность, и ЕС не будет еще одной федерацией, какие мы знали до сей поры. Нужно придумывать нечто новое, и на вопрос «Что?» он отвечает: «Этого я не знаю. Но знаю, что нечто такое будет сделано». Европа не может быть моделью для других регионов мира, но она может стать для них вдохновением и примером.

В основном, по мнению Адама Ротфельда, проблемы ЕС происходят от недостаточности интеграции. Решения, заключавшиеся в Лиссабонском трактате, должны были усилить общую внешнюю политику и политику безопасности. Но этого не произошло. Основная причина этого состоит в том, что европейские институты не возглавляют харизматические личности, которые могли бы если не навязать свою точку зрения, то хотя бы выразить интерес большинства и выступать равноправными партнерами в общении с политиками стран-членов, в том числе Германии, Франции и Великобритании. Ключевые страны ЕС менее всего были заинтересованы в подобных назначениях.

В новой реальности прагматизм и профессионализм политиков имеют большее значение, чем в прошлом, когда доминировала идеология. Новая проблема заключается не в отсутствии квалификации, а в том, что власть в Европе находится в руках высоких чиновников, а не государственных деятелей с собственным видением и харизмой. Те же проблемы характерны и для дипломатии, и не только европейской. Шефы нынешних дипломатов ожидают, что их подчиненные будут аналитиками, экспертами и советниками. К сожалению, напрасно, так как обыкновенно это попросту чиновники, которые хуже или лучше выполняют свою работу. Для Адама Ротфельда дипломатия по-прежнему не технология, а опыт и искусство, несмотря на то, что мир серьезно изменился.

Пример материалов, обнародованных WikiLeaks, очень показателен. Эти публикации наделали много шума, но откровений в них не было. Был продемонстрирован очень низкий профессиональный уровень авторов этих депеш, их интеллектуальную беспомощность. Они передавали массу, как правило, надежной информации, но без анализа, без разделения важных вопросов и второразрядных, без их глубокой оценки. Адам Ротфельд считает, что сейчас нет дипломатов и аналитиков уровня Джорджа Кеннана. Если бы в 2010 году в Триполи или Каире оказался подобный человек, Вашингтон был бы лучше предупрежден. «Президент Обама не был бы так застигнут врасплох развитием событий, – говорит бывший шеф польской дипломатии. – Когда в 2009 году он выступил с речью в Каире, не было там и тени понимания, какие встряски ожидают арабский мир. Как следует из WikiLeaks, американские дипломаты беседовали главным образом с руководителями и официальными представителями государств. Словом, трактовали свою миссию совершенно традиционным образом. Эффект: стагнацию в том регионе оценивали как стабилизацию».

Несмотря на то, что в свое время Адам Ротфельд стоял у руля польской внешней политики, он признает, что дипломатия не играет и никогда не играла решающей роли. Сейчас роль ее меняется. Некогда дипломат был главным каналом связи и информации, был посланцем, представлял правящую власть и делал возможным ее контакт с зарубежными партнерами. Сегодня, когда премьер Дональд Туск хочет переговорить с канцлером Ангелой Меркель, он просто просит помощников соединить их по телефону.

nato.int
Joschka Fischer, Adam Daniel Rotfeld,
Condoleezza Rice

Времена тайной дипломатии образца меттерниховской эпохи или холодной войны прошли. В процесс принятия решений вовлечены намного большее количество людей и институтов. Многое уже не удастся сохранить в тайне. Мы имеем дело с избытком и инфляцией информации. Кабинетное мышление Киссинджера основывалось на опыте уже ушедшей эпохи.

Очень важно констатировать, что мир изменился, но гораздо сложнее дать ему оценку и найти инструменты для понимания нынешней эпохи. По словам Адама Ротфельда, с точки зрения системы международной безопасности мы живем в эпоху после холодной войны. Это означает, что у нас нет никакой новой идеи, организующей наше мышление о настоящем. Мы попросту определяем новую реальность через отрицание, говоря, чем она не является: она не является холодной войной. Прогнозы о гегемонии США не реализовались. Но Америка для современной международной системы необходима. Представим себе, что США вдруг исчезнут с карты мира. Тогда существующие разногласия лишь обострятся, поскольку ни одна держава не готова принять на себя ответственность за решение мировых проблем, которую сейчас несут американцы.

Адам Ротфельд не сторонник прогнозирования. Он склонен, подобно врачу, диагностировать проблему и искать способы ее решения. Ротфельд и сам употребляет эту метафору, когда говорит о том, что для хорошего врача важно не только знание симптомов, но и полная история больного и его близких. Как сторонник внимательного отношения к истории он предупреждает об опасности применения упрощенных схем из прошлого. Зачастую, говорит Ротфельд, мы не отдаем себе отчет в том, что в разных регионах действуют разные правила. В упорядочивании хаоса необходимо понимание, что новый порядок уже наступил и имеет характер скорее функциональный, частичный, относящийся к сотрудничеству государств в строго определенных сферах, например, обмена информацией, товаров и капитала, но не общих правил игры и ценностей. Новый порядок будет в большей мере региональным, нежели глобальным. Правила игры в трансатлантическом мире в отношениях между демократическими государствами будут одними, а в Персидском заливе или на Ближнем Востоке – другими.

digitalamerica.org
Яков Бергер:
Национализм и внешняя политика КНР

Российский министр Сергей Лавров, например, в качестве ориентира видит модель концерта держав XIX века или Священный Союз, автором которого был австрийский канцлер Меттерних[1]. Ротфельд не отвечает на вопрос о том, на каких условиях и при помощи каких инструментов можно организовать новый мировой modus vivendi. Он лишь напоминает, что прежняя биполярная система опиралась на концепцию «взаимного гарантированного уничтожения». Сегодня же, полагает Ротфельд, необходима такая система международной безопасности, которая бы основывалась на «взаимной гарантированной стабилизации». Иными словами, безопасность, опирающаяся на сотрудничество.

Наибольшую опасность в настоящее время Ротфельд видит в китайском национализме. От этой болезни не застрахован ни один народ, хотя и на разных исторических этапах она и находит самые разные проявления. Французский, например, национализм не направлен против других народов, но подпитывается идеей великой Франции. В китайской элите нарастает осознание того, что мир их уважает и считается с их ролью. Высокомерие политического класса КНР в сочетании с национализмом может поставить под угрозу не только другие страны, но и сам Китай. Возникает соблазн использовать национализм для интеграции разных этнических групп и меньшинств. Похожая опасность, по мнению Адама Ротфельда, существует и в России. Если такой подход станет официальной политикой, последствия могут быть печальными.

Адам Ротфельд создает впечатление глубоко укорененного в Восточной Европе западника и крайне неравнодушен к «русскому вопросу». Веря в значение национального менталитета, он часто объединяет в едином контексте Россию и азиатские страны. В этом вопросе проявляется его избыточная склонность к обобщениям. Есть темы, о которых Адам Ротфельд долго размышляет, но оставляет место для вопросов. Для России у него, пожалуй, заготовлены только ответы. Россияне, сетует он, не в состоянии понять, отчего не все признают, что Красная Армия принесла народам Европы вызволение. В рамках польско-российской Группы по сложным вопросам вместе с профессором Ежи Помяновским Ротфельд предложил формулировку, согласно которой польский народ советскими войсками был спасен, а не освобожден.

Проблемы и перспективы строительства
Большой Европы. Рабочая тетрадь
Авторы: Игорь Иванов, Десмонд Браун, Вольфганг
Ишингер, Сэм Нанн, Адам Ротфельд, Ирина Бусыгина

Особенно много в книге обращений к теме сталинизма. Адам Ротфельд – из того практически уже ушедшего поколения, кто на вопрос о Марксе будет говорить о Горбачеве, а на вопрос о ЕС будет вспоминать о Сталине и тоталитаризме в России. В этом, правда, помимо эмоциональной составляющей, имеется и практический элемент: польский политик считает, что опыт тоталитаризма и особое знание российской политики дают ключи к пониманию современных закрытых режимов, которых не имеют прочие европейцы.

Лучше всего относиться к этой книге как к россыпи мыслей очень умного, образованного и мудрого человека, имеющего огромный опыт в международной политике в качестве теоретика, наблюдателя и непосредственного участника. Адам Ротфельд уже в том возрасте, когда он может позволить себе говорить то, что думает. Порой он повторяет известные постулаты, обычные для польских политических дебатов, но иногда прямо говорит то, что действующие политики стараются не произносить вслух. Как интеллектуал он больше склонен к идеализму, но как практик он скорее реалист. Он верит в лучшее будущее Польши и Европы, но вовсе не уверен, что мировое развитие идет по направлению от худшего к лучшему. Его идеализм во многих вопросах – отнюдь не бесполезная игра ума. Это то, что он воспитывал в себе на протяжении долгой и достаточно нелегкой жизни.

Наличие проблем – не признак ошибочного пути. Это, пожалуй, самая емкая формулировка, которой можно попытаться передать смысл книги. Именно так жил и продолжает жить сам Адам Ротфельд, именно так он видит и международную политику.