Глобальное управление в эпоху постреальности

Мир может столкнуться с потребностью в новых подходах по управлению кризисами

По версии журнала The Economist, правительства по всему миру живут в «царстве фискальных фантазий» (fiscal fantasyland), связанных с нарастающим разрывом между непомерными обязательствами и ограниченными возможностями. С чем связана подобная оценка? Не только с уровнем государственного долга, но и с социальными, бюджетными и даже экологическими проблемами. В статье указывается прямо: разрушение стройного ряда иллюзий будет болезненным. «Было бы намного лучше, — рекомендует The Economist, — сделать предусмотрительный шаг в сторону выхода [из «царства фантазий»] сейчас, а не ждать обрушения иллюзий».

Поспорить с оценками уважаемого издания (по существу) вряд ли возможно — мировую экономику ожидает кризис. Но ограничивается ли «царство фантазий» исключительно фискальными вопросами? Какими нефинансовыми последствиями может сопровождаться надвигающийся кризис?

Конечно, в условиях современного уклада экономики, когда на рынки воздействуют тысячи факторов, никто не может прогнозировать динамику кризиса. Но каким сторонам финансовой жизни уделяется явно недостаточное внимание, и возможно ли упредить обрушение хотя бы части «иллюзий»?

picture alliance / CFOTO

Виртуальная реальность — и «новый» человек

Сегодня мировое сообщество — в основном, конечно, наиболее успешные (развитые) страны, а также перспективные государства Востока — пребывает в состоянии глобального экономического перехода, или Инь-перехода. Особая политическая важность здесь обусловлена трансформацией ориентиров глобального развития и смещением «полюсов» притяжения международного капитала.

Наступает время человека. Безвозвратно уходит былое понимание реальности как непоколебимой субстанции, где-то на задворках которой пребывает мало на что влияющий человек. В эпоху Инь-перехода именно во власти человека — во власти силы его слова, воли и, если позволите, веры — будет в буквальном смысле находиться реальность. Кто-то построит собственную — виртуальную — реальность (virtual reality, VR) либо дополнит существующую (augmented reality, AR). Кто-то, возможно, уставший от серости «реального» мира, сможет выбрать реальность сообразно собственным предпочтениям и интересам.

Апогеем VR-разработок, без сомнений, являются метавселенные. Безусловный вызов, с которым столкнется человечество, будет связан с необходимостью в адекватном регулировании метавселенных (и виртуальной реальности в целом). Ввиду того, что метавселенные слабо поддаются государственному контролю, а именно на возможностях государств и завязано современное международное право, возможно, потребуются некоторые новые подходы.

Одновременно с этим возникают беспрецедентные вызовы и угрозы, требующие неординарных, но в то же время конкретных решений. Например, на проблему ментального здоровья пользователей метавселенных уже обратили внимание эксперты Всемирного экономического форума. При этом каких-либо правовых решений на международном уровне пока не предложено. Тем не менее проблема сохранения ментального здоровья человечества будет прогрессировать, и урегулировать этот вопрос привычными методами вряд ли удастся. По этой причине со временем человечество задумается о формировании «мягкого» наднационального регулирования без особенного государственного контроля и «проверок», то есть глобального Инь-регулирования метавселенных.

Отсутствие же такого регулирования, дополненное массовым «исходом» населения из «реального» мира в виртуальный, может существенным образом трансформировать человеческие отношения. Однако это будет только частью глобального пейзажа. «Исход» может оказать прямое влияние на финансовую стабильность и в целом на экономическую безопасность. В результате кризиса понимание финансовой стабильности будет изменено.

Устойчивые виртуальные миры — и бизнес

Если настанет предсказываемый журналом The Economist кризис, люди по всему миру, пораженные беспомощностью правительств, получат стимул к массовой телепортации в некую параллельную реальность — в первую очередь виртуальную. Ситуация может подогреваться разгулом безработицы: труд многих людей, чья работа носит монотонный характер, то есть не лежит на стыке нескольких областей знания, не связана с практическим разрешением уникальных кейсов и не осложнена творческим элементом, заменит искусственный интеллект.

Как следствие кризис может ускорить ход естественной диффузии между действительностью и виртуальной реальностью. Иными словами, под вопросом окажется приоритетность действительности над виртуальной реальностью, собственно, первичность «реального» мира над виртуальным.

Некогда влиятельные глобальные компании, которые обладают правами на всемирно узнаваемые бренды (например, производители автомобилей, самолетов, предметов роскоши и т.д.), в результате кризиса задумаются о приведении бизнес-модели в соответствие с требованиями времени. В результате будет скорректирована долгосрочная стратегия и сокращено реальное производство. Это будет необходимым шагом для закрепления на новых — и значительно более перспективных — виртуальных рынках.

Рынок всемирно известных товаров, выпущенных в токенизированных формах, станет безальтернативным фактором роста для выживших предприятий предыдущего поколения. Успешные компании (может быть, и государства) предусмотрительно заложат в долгосрочную стратегию цели по максимально возможному сокращению «эпилептоидных» производственных цепочек, а также по всеобъемлющей Agile-трансформации корпоративного (и государственного) управления.

Наряду с этим все ли компании будут руководствоваться правильными ориентирами? Риторический вопрос. Представляется, что на уровне действующих положений международного права (в таких областях, как рынки капитала, корпоративное управление и ESG-комплаенс) данные вопросы пока не освещены в достаточной степени.

Тем не менее, невзирая на недостаточную детализацию правового поля, виртуальные миры будут и далее поглощать «души» пользователей, завоевывать внимание крупнейших компаний. Это будет своеобразным «топливом» для продвижения дальше. Со временем виртуальные миры превратятся в высокоразвитые пространства, где люди будут не только отдыхать, но и работать, где бизнес будет презентовать новые продукты, где появится новая бизнес-элита — и новая власть.

Виртуальная «лавина» — и государства

Развитие виртуальной финансовой системы, основанной на фундаментально новых принципах, а именно на децентрализации и разгосударствлении, видится значительным шагом в процессе глобального экономического перехода, то есть перехода к долгосрочной модели устойчивого экономического роста и экологически обоснованной глобализации. Этот процесс подпирает становление виртуальных миров. Очевидно, что описываемый экономический переход является практическим отражением естественных законов развития человечества и будет в долгосрочном измерении определять состояние мира. Разумеется, успешное прохождение экономического перехода обладает особой политической важностью для любого государства.

Одним из критериев успешности будут возможности государства выстоять перед виртуальной «лавиной» — и использовать эту энергию в целях национального развития. Под виртуальной «лавиной» следует понимать не столько появление хорошо прорисованных виртуальных пространств и широкое распространение наднациональных денег. Сотни миллионов людей, которые привыкнут к более комфортной виртуальной реальности, ментально дистанцируются от государств. А это — в условиях экономического кризиса — может оказать непосредственное влияние на вопросы финансовой стабильности и в целом на экономическую безопасность.

Сдавливаемые электоральными ожиданиями по скорейшему купированию кризиса, правительства столкнутся не только с традиционным оттоком капитала в офшорные юрисдикции, но и с необычайно резким всплеском операций по обмену национальной (фиатной) валюты на наднациональные деньги. И если в регулируемых секторах экономики будет отсутствовать конкурентное предложение таких финансовых услуг, то ликвидность — вслед за всплеском обменных операций — перетечет в параллельные секторы экономики. Это может создать беспрецедентную угрозу глобальной финансовой стабильности.

Поэтому, если правительства не хотят столкнуться с «финансовой анархией», необходимо исчерпывающе детализировать compliance-требования для финансовых институтов, желающих проводить обменные и инвестиционные операции с «криптой» (как минимум в интересах физических лиц и малого бизнеса) и всячески стимулировать добросовестных участников рынка к следованию лучшим практикам.

Более того, от «исхода» в виртуальный мир потребности населения не изменятся («выделиться» с помощью необычных вещей, «последних» гаджетов и средств передвижения, показной роскоши), поэтому и нетто-расходы новой прослойки «виртуальных кочевников» (virtual nomads) возрастут непропорционально реальным потребностям. Таким образом, поведенческий фактор чрезвычайно затрудняет прогнозирование масштабов описываемых всплесков спроса. Впоследствии — по мере переориентации и бизнес-стратегий, о чем говорилось выше, — спрос на перспективные криптовалюты будет возрастать и у «традиционного» бизнеса. Ведь для реализации новых стратегий бизнесу также будут необходимы виртуальные ресурсы.

Наряду с этим, если исходить из действующих положений международного права, «крипта» как имущество имеет именно виртуальную природу. И она, как известно, уже сегодня глубоко интегрирована в виртуальную реальность (игры, метавселенные и т.д.). Следовательно, именно виртуальные валюты, равнозначно важные как для действительности (в условиях экономического перехода), так и для виртуальной реальности, станут условной границей между экономическими мирами. Поэтому, может быть, политологи из числа представителей будущих поколений будут давать следующий анализ нашей ближайшей перспективы: «в середине 2020-х гг. наиболее перспективные криптовалюты (в частности, Bitcoin) стали вершиной новой волны глобализации, кульминацией на гребне давно назревавших перемен — и эта волна в итоге захлестнула реакционную подошву глобального развития».

Обновление «кода» — и мировые финансы

Бесспорно, что международная обстановка, а вслед за ней и межгосударственное общение, деградирует. Наряду с этим в центре мирового порядка, как и сотни лет назад, находится государство. Но могут ли правительства реально формировать глобальную антикризисную повестку? Опять-таки риторический вопрос.

Сегодня международное право пребывает в третьей — можно сказать, «потусторонней» — реальности, а именно в иллюзиях 1950–1960 гг. о всеохватывающих возможностях государственного контроля. Но есть лозунги, а есть реальность. И реальность такова, что возможности государств в части адекватного регулирования новых отраслей экономики (метавселенные, искусственный интеллект, криптоактивы) всерьез ограничены. Причем как с технической, так и с политико-правовой точек зрения.

Тем временем, как художественно выразился в 1977 г. французский футуролог и дирижер Жак Аттали [1], нескладные «шумы» (здесь — это новые отрасли экономики, развитие которых не вписывается в преобладающие представления о жизни) начинают обретать форму завершенной «симфонии», олицетворяющей новый порядок в мире. Ведь финансовая стабильность в криптопространстве, ментальное здоровье человечества и, собственно, управление кризисами — все эти вопросы уже сегодня требуют новых решений.

Наверное, в интересах мирового сообщества было бы задуматься о смене правовой парадигмы и о создании глобальных регуляторов, которые отвечали бы реалиям перспективных отраслей мировой экономики. И желательно сделать это до кризиса, а не после.

Первым шагом может стать построение адекватного глобально-правового регулирования криптовалют. Криптовалюты являются не только финансовой основой виртуальной реальности, но и тесно вплетены в экономическую действительность. Поэтому и необходимость в построении адекватного регулирования — в первую очередь в контексте управления кризисами — стоит особенно остро.

Виртуализация реальности и — шире — массового сознания неизбежно изменит финансовые потребности общества, и с этим придется считаться. Поэтому для обеспечения финансовой стабильности будет необходимо на глобальном уровне допустить финансовые институты к рынку розничного криптофинансового обслуживания. Иными словами, предусмотрительно произвести редактирование «генетического кода» финансового сектора, то есть включить децентрализованный «фрагмент ДНК» (наиболее перспективные криптовалюты) в регулируемый организм глобальной финансовой системы.

Для того же, чтобы «генетика» финансовой системы будущего получилась инклюзивной, то есть заключила бы в себе подлинно децентрализованные начала, необходимо применение избирательного подхода к включаемой «крипте». Для устойчивости мира может потребоваться выработка некоторого глобального консенсуса. Суть консенсуса, если таковой еще не был выработан, должна быть следующая: включаемый децентрализованный «фрагмент ДНК» будет состоять из по-настоящему децентрализованных криптовалют. Остальные криптовалюты, то есть недостаточно децентрализованные, должны быть предметом скрупулезного надзора со стороны национальных регуляторов, если, конечно, они обладают адекватными техническими и правовыми возможностями. Кстати, американская Комиссия по ценным бумагам и биржам (Securities and Exchange Commission, SEC) под председательством Гэри Генслера уже более года ведет подобную работу — и ведет ее в глобальном масштабе.

Если возвратиться к вопросам редактирования «кода», то с правовой точки зрения оно потребует от мирового сообщества последующей детализации compliance-требований для обменных и инвестиционных операций, которые будут осуществляться финансовыми институтами в интересах доверителей — физических лиц и малого бизнеса. Это позволит сформировать «ответственное розничное звено» на глобальном уровне и при этом сохранить конкурентоспособность регулируемого финансового сектора. Для потребителей — будут нивелированы scam-риски (риски мошеннического и иных форм недобросовестного поведения).

Такая рекомендация основана на экономической целесообразности. В широком смысле традиционная финансовая система является классическим примером того, как государство, руководствуясь нерыночными соображениями (например, общественным спокойствием), ввело лицензирование и установило высокие требования, то есть по сути ввело коллективную монополию на предоставление финансовых услуг. Естественно, это вынужденная мера, и ее необходимость никоим образом не оспаривается. В то же время, как указывали влиятельные американские экономисты Милтон Фридман и его супруга Роуз, монополизм неуклонно ведет к повышению стоимости услуг для потребителей [2], в том числе банки и иные финансовые институты вынуждены нести издержки на соблюдение колоссального массива compliance-требований (в области качества капитала, ПОД/ФТ/ФРОМУ, санкций, международных налоговых соглашений, FATCA, ПНИИИ/МР, ESG и т.д.). С другой стороны, менее регулируемые VASP-операторы, которые сегодня предлагают услуги по обмену валют и инвестиционные услуги, подобной нагрузки лишены. Более низкая комиссия и этическая нейтральность таких операторов, которые практически не регулируются, может привлечь широкие массы населения, то есть в конечном итоге привести к беспрецедентным рискам глобальной финансовой стабильности.

Органично дополняются экономические факторы и прогрессивными тенденциями международного права. В пользу детализации compliance-требований говорит недавняя правовая позиция Международного валютного фонда (International Monetary Fund, IMF) о том, что детализированное регулирование оборота виртуальных активов выглядит более предпочтительно, чем запрет «крипты», то есть отсутствие регулирования.

В довершении этого представляется, что изложенная конструкция позволит государствам реально, а не мнимо исполнять международно-правовую рекомендацию, известную как travel rule (трансграничная обязанность по передаче данных о входящих и исходящих транзакциях с виртуальными активами). Виртуальные валюты, которые будут уходить со счетов, открытых в финансовых институтах, будут по-особенному маркированы, что позволит сформировать транспарентную «сеть» из законопослушных пользователей и ответственного финансового бизнеса. «Сеть» будет общим достоянием человечества, то есть иметь общемировой масштаб.

Конечно, вопросы структуры капитала финансовых институтов, деятельности на рынках капитала и межбанковских расчетов должны безапелляционно быть предметом надзора со стороны финансовых регуляторов. Для более эффективного надзора необходимо создать наднациональный регулятор, который в постоянном режиме отслеживал бы ключевые макроэкономические показатели криптоактивов, в том числе децентрализованных. Рекомендации регулятора будут составляться наиболее уважаемыми профессионалами. Их цель будет состоять в организации всемирного надзора и координации пруденциальной политики на национальном уровне. Единое понимание уязвимостей и рисков позволит положить начало новой эпохе глобального развития, которая будет характеризоваться — среди прочего — практически полной транспарентностью финансовых рынков.

Почему важно обеспечить единое понимание риска? Запреты и ограничения на оборот наиболее перспективных виртуальных активов (например, криптовалюты Bitcoin), которые могут быть недальновидно наложены отдельными государствами, окажут разрушительное влияние на целостность всей архитектуры международной экономической безопасности. Как известно, запрет на уровне права (в том числе на уровне практики его применения) далеко не равнозначен реальному наведению порядка. А если какое-либо государство не обеспечивает порядок, то и вся архитектура международной безопасности складывается будто бы карточный домик.

Помимо этого, целесообразно создать и некую наднациональную саморегулируемую организацию, которая бы состояла из администраторов метавселенных и VR-игр. На собраниях такой организации будут утверждаться «мягкие» критерии неприемлемости контента и рекомендации по противодействию деструктивному влиянию (например, террористов). Наверное, в еще более отдаленной перспективе будут выработаны и некие всемирные стандарты, связанные с этической составляющей виртуальных активов будущего.

Таким образом, объективные процессы по трансформации мировой экономики не оставляют человечеству выбора: необходимы всеобъемлющие реформы. И, наверное, более мудрым было бы упредить кризисные явления, то есть в срочном режиме озаботиться реформированием глобального ландшафта. Но, к большому сожалению, в нынешней международной конфигурации это выглядит маловероятным.

***

В течение какого периода времени будут прогрессировать обозначенные тенденции? Когда произойдет сход лавины? Будет ли наблюдаться единый сход лавины — или он будет двойным, тройным и т.д.? К сожалению, четких ответов на эти вопросы нет. Как было обозначено выше, на международные рынки влияют тысячи факторов, поэтому невозможно прогнозировать кризисную динамику. Общее развитие ситуации будет зависеть — среди прочего — от масштабов «царства фантазий», способности государств иметь дело с новой реальностью и, конечно, от поведенческих факторов.

Вместе с тем виртуализация реальности, которая сопровождается сущностной трансформацией валютно-финансовой системы, является движущей силой экономического перехода. По прогнозам, он будет продолжаться примерно до 2035 г. И масштаб изменений будет всеохватывающим.

Как указывалось в начале статьи, наступает в полном смысле время человека. Глубокие изменения экономического ландшафта не только создают беспрецедентные возможности для самореализации, но и накладывают на людей небывалую ответственность. Если принять во внимание женскую природу («Инь») описываемого экономического перехода, то есть особенно чуткую восприимчивость к словам и даже к настроениям, то неправильные ориентиры, как и несоответствие мысли духу времени, могут в буквальном смысле лишить будущего.

И именно в чувстве глубокой ответственности, как представляется, заложен ключ, которым, невзирая на любой кризис, можно будет отворить двери в достойное будущее.