Байден ушел. Что дальше?

Итак, свершилось! Мучительная предвыборная избирательная агония Джо Байдена завершилась его уходом в политическое небытие. Под давлением внешних и внутренних обстоятельств он опубликовал, в конце концов, заявление об отказе от участия в предвыборной гонке. Выстрел Крукса положил конец истории с очевидным концом, так как для подавляющего большинства американского политического класса была очевидной нелепость выдвижение восьмидесятиоднолетнего пожилого человека кандидатом на высшую административную должность в одной из крупнейших стран мирового сообщества.

Источник: usatoday.com

При этом, однако, остается и вновь возникает целый ряд вопросов. Прежде всего самый очевидный и, пожалуй, самый простой - кто заменит Байдена в качестве кандидата от демократической партии на предстоящих на президентских выборах. Если идти по линии наименьшего сопротивления, которую предложил сам уходящий в политическое небытие «Дедушка», то на смену ему должна прийти «Внучка» - вице-президент Камала Харрис: у нее и рейтинг не сильно отличается от байденовского, и либералы за нее проголосуют более охотно. К тому же не придется переделивать доллары, уже собранные в фонд Байдена на нужды избирательной компании.

Приходится иметь в виду и тот безотрадный для всей Америки факто, что в политической конюшне демократов в настоящее время просто нет скакунов, которые могли бы оказаться достойными соперниками в скачках на одной дистанции с Трампом. Рейтинг последнего значительно повысился после того, как пуля Крукса поцарапала его ухо. Кроме того, сам Трамп значительно повысил шансы республиканцев, избрав в качестве своего напарника кандидатом в будущие вице-президенты молодого энергичного «настоящего американца» Джеймса Вэнса.

Некоторые обозреватели уже сейчас считают, что Вэнс, которому 2 августа исполнится сорок лет, хорош не только как будущий вице-президент, но и как кандидат в президенты на выборах 2028 года. Молодой, энергичный сенатор от Огайо поднялся на политический Олимп США с социального дна американского «Ржавого пояса» - группы штатов Среднего Запада, некогда локомотива восхождения США к статусу мировой сверхдержавы, а ныне обреченных из-за политики либералов на деиндустриализацию, экономическую стагнацию и распространение наркотиков. Для многих американцев, в особенности молодых избирателей, Вэнс - символ оптимистического будущего, альтернатива сползанию в юдоль глобальных проблем современности и превращения Америки во второстепенную мировую державу.

Это тем более обидно для демократов, поскольку они просто «прозевали» восхождение Вэнса как новый звезды на политическом небосклоне США. А ведь еще совсем недавно этот бывший морпех делал резкие антитрамповские заявления, и его вполне можно было привлечь в лагерь сторонников демократической партии. Объективно говоря, самым лучшим шагом демократов на предстоящем в Чикаго форуме своей партии было бы предложить Вэнсу сменить статус кандидата в вице-президенты от республиканцев на статус кандидата в президенты от партии Байдена. Но… на такие политические кульбиты не способна даже видавшая виды прагматичная и циничная американская политическая системы.

Но это, так сказать, «мелочи» избирательной гонки в США. Самый главный вопрос заключается не столько в личностях кандидатов, сколько в их способности совершить давно назревший пересмотр внешнеполитических приоритетов в Соединенных Штатов. Именно внешнеполитических, потому что никогда ранее жизненный уровень и бытовой комфорт среднего американца не зависел так сильно именно от приоритетов внешней, а не внутренней политики.

Эти приоритеты до сих пор определяются установками почивших в Бозе Киссинджера и Бжезинского, которые с разной степенью настойчивости и политического такта диктовали Белому дому догму о необходимости устранения СССР/России с международной арены как главного противника США. С этой целью в разных форматах разыгрывалась «китайская карта». Как правило, посредством навязывания Пекину союза всадника и лошади, некоего подобия антироссийского альянса типа «Большой двойки» или союза Chimerica (China + America) при лидирующей роли, естественно, США.

Придя к власти в 2016 году Трамп неуклюже и непрофессионально, но все-таки попытался внести что-то новое в эту устоявшуюся парадигму. Отнюдь, не отказываясь от глобальной установки на мировое доминирование, он, в частности, совершенно справедливо поставил вопрос о более равномерном распределении бремени союзнических обязательств в отношениях с европейскими союзниками по НАТО. Более жестким стал американский курс в экономических отношениях с Пекином, во главу угла были поставлены торговые интересы американского бизнеса и прежде всего, промышленного капитала, военно-промышленного комплекса. Это, естественно, не могло не сказаться на отношениях с Пекином и привело к американо-китайскии торговым войнам.

Наконец, Трамп также неуклюже и кустарно попытался решить проблему северокорейского ракетно-ядерного оружия, доставшуюся ему в наследство от десятка предшествовавших администраций США, игнорировавшие эти Авгиевы конюшни американской дипломатии. Эта страусовая политика привела к тому, что ядерные носители КНДР были потихоньку усовершенствованы до состояния возможности поразить цели на территории Соединенных Штатов Америки. И хотя Трамп ничего так и не решил в отношениях с Пхеньяном, он, по крайней мере, показал американцам, что не намерен прятать в голову песок, как например, один из его предшественников-демократов Билл Клинтон.

Вот и сейчас вопрос об азиатско-тихоокеанском направлении внешней политики США поставлен республиканцами во главу угла американской внешней политики. И если сам Трамп достаточно осторожен в своих высказываниях, то Джеймс Вэнс откровенно называет КНР главным противником США на международной арене. И по вполне понятным причинам. Если во времена молодого Киссинджера валовой внутренний продукт КНР едва достигал пятой части от такового США, то в настоящее время он не меньше, а по физическому объему даже больше ВВП Соединенных Штатов Америки. Китай – вот уже четверть века мастерская мира, Китай производит около 60% от общего мирового производства стали, цемента, электролитического алюминия, метанола и другого сырья. По производству смартфонов, компьютеров, телевизоров, промышленных роботов и автомобилей на новых источниках энергии Китай занимает первое место в мире. Китайский экспорт уверенно теснит американский не только в странах Глобального Юга, но и в странах Старого Света. Ситуацию существенно ухудшили антироссийские санкции, лишившие американский бизнес весьма перспективной сферы вложения капиталов.

Что особенно беспокоит политический класс США, так это наметившееся все более очевидное лидерство Китая в совершенствовании и внедрение в производство новых технологий в области искусственного интеллекта, робототехники, генной инженерии и биотехнологий. Не остается, естественно, за кадром и то, что растущая экономическая и технологическая мощь Поднебесной достаточно четко проецируется на сферу модернизации вооруженных сил страны. А это с учетом тайваньского фактора чревато прямым военным вызовом американской гегемонии, как минимум, в бассейне Тихого океана.

Отсюда возникает вопрос о необходимости изменения векторов политики США в стратегическом треугольнике «США – Китай - Россия». Классическая политология гласит, что в подобном треугольнике каждый центр силы должен поддерживать более слабого партнера в противоборстве с более сильным. Поскольку в течение восьмидесяти лет после Второй мировой войны для США более сильным соперником представлялся СССР, а затем поднявшаяся с колен Россия, то вполне естественным было указанное Бжезинским и Киссинджером направления внешней политики США на предпочтительное развитие отношений партнерства с КНР против СССР/России.

Но сейчас ситуация меняется, и тревожные высказывания Вэнса о том, что Китай является главным противником США, имеют под собой определенные основания. Не потому, что Россия слабеет, а потому что Китай крепнет, и политологическая логика диктует Белому дому необходимость искать более тесного взаимодействия уже с Москвой, а не с Пекином. Чем иначе можно объяснить так напугавшие натовских политиков и практически ничем не подкрепленные предвыборные обещания Трампа урегулировать украинский кризис после своего избрания президентом Соединенных Штатов еще до официального выступления в должность?

А что же в этих условиях делать европейскому «центру силы»? Ну прежде всего, Европейский союз таковым пока не является. Существует группа из трех десятков достаточно разношерстных, разнородных в политическом, идеологическом и культурном отношениях государств, объединенных общим рынком, таможенными границами и общими интересами безопасности. Но и эти интересы безопасности рассматриваются в европейских столицах по-разному. Наряду с пропагандируемой Таллином идеей нового Железного занавеса, отделяющего «варваров» от цивилизованной Европы, существуют и другие представления, и другие политические концепции. Не будем питать иллюзий. Настоящих друзей России в современной Европе немного, и они, за редким исключением, опасаются, по крайне мере пока, заявить о себе в полный голос. Доминирует не русофильское, но более реалистическое направление, наиболее ярким представителем, которого можно было бы назвать французского политолога Бернара-Анри Леви, получившего известность в качестве «конструктора цветных революций».

Политики этого направления считают, что Москву легче «удушить в объятиях», развивая с ней контакты в гуманитарной сфере и ведя подрывную деятельность изнутри, посредством которой натовские политтехнологи уже лишили суверенитета многие европейский государства. Поэтому у Европы есть альтернатива, на случай если в Белом доме окончательно примут решение о смещении своих внешнеполитических интересов в Азиатско-Тихоокеанский регион и на ослабление конфронтационного фона в отношениях с Москвой. В этом случае Брюсселю придется разморозить отношения с Москвой и отменить антироссийские санкции. При этом, правда, придется пожертвовать режимом Зеленского. Но это – разменная монета в большой политической игре Запада.

В рамках этих политтехнологических конструкций совершенно игнорируется вопрос о том, какова может быть ответная реакция Москвы и Пекина на такого рода качественные сдвиги во внешней политике Запада. А между тем ответ на этот вопрос играет ключевую роль при построении всех возможных парадигм отношений в стратегическом треугольнике, четырехугольнике и многочисленных многоугольниках Востока Запада и глобального Юга. И ответ этот следует, искать в новом политическом измерении современного мира. Точно так же, как математики отказались в свое время от евклидовой геометрии в пользу геометрии Лобачевского, а физики – от классической физики в пользу физики Эйнштейна, политологам современности следует, наконец, сделать вывод о бесперспективности классических методов политической борьбы на международной арене, основанных со времен Юлия Цезаря на «балансе сил» и неравномерности развития отдельных центров сил.

И дело тут не в добрых намерениях государств, их лидеров или отдельных лиц, а в том, что у международного сообщества нет другого способа выжить в условиях все более обостряющихся глобальных проблем, не предсказуемых последствий бесконтрольного научно-технического прогресса и общего ускорения исторического процесса. Пока политологи-»классики» заняты сравнительным анализом развития «баланса сил» до конца текущего столетия, космологи и системотехники обозначили на середину текущего столетия «точку сингулярности» по достижении гну которой человечество статистически неизбежно становится обреченным на самоуничтожение, если не объединится во имя выживания. Вопрос только в том, будет ли это самоуничтожение следствием термоядерной войны, глобального потепления, бунта искусственного интеллекта или внезапной рукотворной пандемии? Ведь дело не только в вызовах, которые мы сейчас может предвидеть, но во внезапных сбоях во все более и более усложняющейся технологической среды, от которой мы зависим все больше и больше.

К тупику, образовавшемуся в политологических поисках альтернативы классической парадигме баланса сил на международной арене вполне можно применить слова, сказанные Президентом России на мероприятиях по случаю Дня семьи в рамках года семьи в России: Ничто не сплачивает так, как совместная работа для достижения общего результата. Именно совместная работа во имя выживания человечества должна сплотить международное сообщество и в качестве общего результата дать его выживание в условиях гармонии и совместного процветания.