Евро в Болгарии: валютная интеграция как проекция политического недоверия

В 2025 г. Болгария приблизилась к завершению одного из ключевых этапов на пути к введению единой европейской валюты. В соответствии с рекомендациями, изложенными в отчете о сближении Европейского центрального банка за июнь 2025 г., в национальное законодательство были внесены изменения: закон о Болгарском народном банке (БНБ) был скорректирован таким образом, чтобы привести его в полное соответствие с положениями Договора о функционировании Европейского союза и Устава Европейской системы центральных банков. Таким образом, с правовой точки зрения Болгария выполнила один из важнейших критериев на пути к присоединению к еврозоне.

Источник: Reuters

Однако процесс евроинтеграции в стране сопровождается не только институциональной адаптацией, но и глубокой общественно-политической поляризацией. Летом 2025 г. партия «Възраждане» (Возрождение) заявила о подаче третьего вотума недоверия действующему правительству — на этот раз вновь на фоне усиливающихся дискуссий о замене лева на евро. Переход к новой валюте, который в ином контексте мог бы быть воспринят как рациональное экономическое решение, в современной Болгарии превращается в символ системного недоверия, борьбы за идентичность и разрыва между политическим центром и частью общества.

С момента вступления Болгарии в Европейский союз в 2007 г. европейская интеграция оставалась важнейшим внешнеполитическим ориентиром и фактором внутренней трансформации. Но после 2021 г. политическая система страны погрузилась в продолжительный кризис. За четыре года сменилось десять правительств — шесть постоянных и четыре служебных. Парламент 44-го созыва просуществовал всего 27 дней. Такая динамика разрушила устойчивость институтов и привела к резкому снижению доверия к ним. Согласно опросам, лишь 19,2% граждан положительно оценивают работу правительства, а 63,2% убеждены, что выборы в стране проходят нечестно.

В этом контексте вопрос о введении евро перестает быть исключительно экономическим и все больше воспринимается как символический маркер принадлежности к определенному курсу. По данным агентства «МЯРА» за февраль 2025 г., более половины болгар выступают против перехода на евро, а 41% населения заявляет, что никогда не примет новую валюту. Только около четверти респондентов допускают ее как долгосрочную перспективу. При этом оценки предпринимательского сектора существенно отличаются: еще в 2022 г., согласно данным Alpha Research, около 65% представителей бизнеса поддерживали введение евро, связывая его с доступом к дешевым кредитам, стабильностью валютных расчетов и выходом на новые рынки. Однако даже среди экономических агентов лишь 30% четко понимают, что означает евроинтеграция. В условиях слабой информированности и низкой политической прозрачности масштабная трансформация воспринимается многими как навязанная сверху, а не как результат общественного выбора.

4 июня 2025 г. стало ключевым моментом в этом процессе. Именно в этот день Европейский центральный банк официально одобрил вступление Болгарии в еврозону с 1 января 2026 г. Однако совпадение даты с Днем болгарского лева — национальной валюты, находящейся в обращении с 1881 г., вызвало резкую реакцию оппозиции. Партия «Възраждане» организовала блокаду здания Народного собрания в Софии, расценив решение ЕС как «конец болгарской идентичности» и прямое давление на суверенитет страны. Протесты сопровождались лозунгами против НАТО, ЕС и «диктата Брюсселя». Таким образом, евро стал не финансовым инструментом, а символом — «чужого», «импортированного», «навязанного» проекта.

Современную политическую динамику в Болгарии невозможно понять без обращения к теории расколов. В классической политической социологии устойчивыми остаются линии конфликта между городом и деревней, капиталом и трудом, модернизацией и традицией. В болгарском случае к ним добавился раскол между проевропейским курсом и национально-суверенистской реакцией. Для проевропейских партий евро (ГЕРБ, ПП-ДБ) это — путь к порядку, предсказуемости и «цивилизационной нормальности». Для пророссийских или националистских партий (Възраждане, Величие, Меч) — символ потери контроля и внешнего давления. Левые партии (БСП) придерживается более осторожной позиции: партия выступает за социальную защиту и считает, что болгарское общество пока не готово к резкому валютному переходу.

Отдельного внимания заслуживает протестное голосование. Пункт в бюллетенях «не поддерживаю никого» с 2021 г. стабильно набирает голоса — от 35 тыс. до почти 100 тыс. в пиковые моменты. В январе 2025 г. за него проголосовали 82 619 избирателей — около 3,3% всех пришедших на выборы. Это явление не свидетельствует о равнодушии, скорее — о глубоком разочаровании. Оно указывает на то, что значительная часть общества не находит представительства в существующих партиях и голосует против всей политической системы, но все еще стремится быть услышанной.

Дополнительную сложность создает региональный и исторический контекст. Согласно последним опросам, 48% болгар выражают положительное отношение к России. Это особенно характерно для пожилого населения, составляющего около 37% от всей численности страны. Эти симпатии поддерживают электоральную базу таких партий, как БСП и «Възраждане». В то же время Болгария активно интегрируется в европейское пространство: с 2024 г. страна вошла в Шенгенскую зону, а евроинтеграция подкрепляется как политически, так и технически. В этой двойственности — между Европой и Россией, между доверием к ЕС и привязанностью к историческому прошлому — проявляется сложная, многослойная идентичность болгарского общества.

Особую неуверенность в будущем порождает и региональный сравнительный опыт. Болгарские граждане видят, что соседи переходили на евро по-разному. Воспоминания о Греции, чей переход сопровождался тяжелым долговым кризисом и социальными потрясениями, вызывают тревогу и опасения. В то же время недавний опыт Хорватии, которая перешла на евро в 2023 г., воспринимается гораздо спокойнее: инфляция там осталась под контролем, а туристическая и банковская сферы адаптировались сравнительно успешно. Именно эта двойственность в региональном опыте — между греческим провалом и хорватским успехом — усиливает общественную неуверенность: люди не знают, какого исхода ожидать от перехода на евро в Болгарии.

Ответов на эти вопросы пока нет. Третий по счету вотум недоверия является не просто очередной парламентской процедурой, а симптомом глубокого институционального и символического кризиса. До тех пор, пока не будет найден общественный консенсус и сформулирована четкая цель реформы, евро так и останется не валютой, а проекцией политического недоверия.