МЧС России как инструмент «мягкой силы» во внешней политике Российской Федерации

Авторы: 

Владимир Суворов, доктор политических наук, профессор, Почетный работник высшего профессионального образования РФ, декан факультета национальной безопасности ИПНБ РАНХиГС при Президенте РФ.

Владимир Парамонов, магистрант кафедры международной безопасности и внешнеполитической деятельности России факультета национальной безопасности ИПНБ РАНХиГС при Президенте РФ.

Источник: РИА Новости

«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин 15:13). Это христианское изречение из Евангелия характеризует жертвенность, которую человек способен проявлять к другим людям. Особенно это качество присуще многим профессиям в России, в частности, к ним относятся сотрудники Министерства Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий (далее — МЧС России). Вся их профессиональная деятельность направлена на оказание помощи и поддержки людям, как на территории РФ, так и за рубежом. Именно активность МЧС России в международном поле, во время нарастания вооруженных конфликтов и природных катаклизмов, может стать эффективным инструментом ее внешней политики. Учитывая гуманитарные цели и принципы работы спасательной структуры, представляется актуальным отнести ее к инструментарию «мягкой силы» [1].

Проблематика использования «мягкой силы» во внешней политике стала актуальной с конца прошлого века, когда американский политик Дж. Най впервые ввел этот термин в научный дискурс [2]. К настоящему моменту подход разных стран к пониманию данного явления значительно изменился. Российская научная мысль не оставляет попыток осмыслить отечественную модель «мягкой силы». Наиболее актуальным этот вопрос становится сегодня, когда противоборство между государствами протекает в форме гибридных войн, в которых важное место занимают «непрямые действия» и «мягкая сила» [3].

Значительный вклад в изучение концепции «мягкой силы» России внесли такие ученые, как А. Великая, О. Леонова, П. Паршина, М. Лебедева, М. Волхонский, В. Муханов и др. Анализ и сравнение данных подходов легло в основу этой статьи. При этом ее специфика заключается в рассмотрении МЧС России как самостоятельного инструмента «мягкой силы», что не получило достаточно полного отражения в отечественной литературе.

Прежде чем остановиться на роли МЧС в реализации концепции «мягкой силы», необходимо кратко остановиться на самой сущности данного понятия. Не смотря на то, что при изучении данной концепции отечественные исследователи опираются на работы западных ученных, существуют фундаментальные различия в целеполагании применения «мягкой силы». Это хорошо прослеживается в полярности менталитетов Запада и России; их буржуазному индивидуализму противопоставляется наша соборность (коллективизм) [4]. Западный человек «отменил Бога», поставив вместо него человека (человекоцентричность), так называемый либеральный индивидуализм стал базовым принципом общества. В свою очередь, основными принципами организации духа русского народа является соборность, коллективизм, братство, державность, патриотизм, высокая духовность. Как отметил философ Н. Бердяев, желание братства людей и народов есть коренное свойство русского народа, сущность его общинного сознания, которое противопоставляется европейскому индивидуализму, идее господства и могущества. Все это указывает на то, что «мягкая сила», использующаяся странами Запада, направлена на достижение их эгоистических целей, а «мягкая сила» России имеет своей целью объединение и уважение всех дружественных ей стран.

Концепция «мягкой силы», как инструмента достижения политических целей, появилась в конце прошлого века. Первым из тех, кто начал использовать ее во внешней политике стали США. Они же являются лидерами в научных исследованиях по этой тематике. Но с течением времени данной концепцией заинтересовались и другие страны мира. На данный момент большинство ведущих и развивающих государств мира имеют свои стратегии использования «мягкой силы».

Само понятие «мягкая сила» было введено в научный дискурс в 1990 г. Дж. Наем в его работе «Призвание к лидерству: меняющаяся природа американской силы» [2]. Он объясняет «мягкую силу», как способность получать желаемый политический результат путем привлекательного побуждения другой стороны принять ваши цели. Автор утверждает, что этого следует добиваться путем создания привлекательного образа государства на основе политического лидерства. Лидерство предполагает лидирование на основе примера и привлечения других. Привлекательность государства основывается на трех базовых элементах: культуре, политических ценностях и внешней политике. Культура, в свою очередь, состоит из «высокой» культуры (это литература, искусство, образование и т.д.) и «поп-культуры» (это киноиндустрия, шоу-бизнес и т.д.). Политические ценности являются источником социального и экономического процветания страны. Привлекательность в большей степени зависит от ценностей, раскрывающихся в содержании и стиле ведения внешней политики и отношении иностранных граждан к ним.

«Мягкая сила», как и любой другой ресурс, имеет свои пределы. Самое главное при ее использовании определить условия, в которых будет актуально ее применять, а еще знать в каких ситуациях она не принесет желаемого результата. Кроме того, автор термина «мягкая сила» в своей книге «Гибкая власть» утверждает, что «мягкая сила» в большей степени важна, когда власть в другой стране «рассеяна», нежели, когда она сконцентрирована» [5]. Учитывая этот факт и оценив международную обстановку за последние 30 лет, становится понятным почему США пытаются расшатать внутригосударственную обстановку в странах не лояльных их политике.

Концепция «мягкой силы» Китая основывается на работах Конфуция, Лао-цзы и древнекитайского стратега Сунь-цзы. В конфуцианстве моральное лидерство является частью «мягкой силы». Здесь просматривается сходство с теорией Дж. Ная. «От правителя ожидают морального превосходства, принятия мудрых решений для поддержания безопасности и процветания государства. До тех пор пока правитель и его действия соответствуют критериям морали, он считается достойным «мандата неба» и всеобъемлющей поддержки своих подданных. Если же он отклоняется от моральных норм, то считается, что он более недостоин небесного покровительства и теряет право на обладание «мандатом». После потери последует неминуемая смена правления. Поэтому даже сегодня на многих уровнях институциональной жизни Китая от старших по должности ожидается уважение к интересам подчиненных, справедливое и мудрое отношение к ним. В ответ они получают преданность и трудолюбие» [6].

Отечественная интерпретация концепции «мягкой силы» выделяет порядка десяти подходов для ее понимания [1]. По предложению П. Паршина их можно разделить условно на «инструментальный» и «ресурсный» подходы.

«Инструментальный» подход представляет «мягкую силу» как совокупность коммуникативных институтов, технологий, методов и практик, которые позволяют государству, не прибегая к вооруженной силе, оказывать существенное влияние на другие субъекты международных отношений. Понятия «мягкая сила» и «влияние» здесь отождествляются. «Привлекательность» – это конструкт, образ, впечатление, создаваемые на основе перечисленных выше инструментов» [7]. Некоторые исследователи акцентируют внимание на том, что если «жёсткая сила» – это инструмент государства, то «мягкая сила» – это «функция общества» [8].

Исследователи «ресурсного» подхода, под «мягкой силой» понимают совокупность особых ресурсов государства, которые помогают ему продвигать свою повестку дня, создавать привлекательный образ, хорошую репутацию на международной арене. «Поэтому основное внимание они уделяют выявлению и изучению тех объективно существующих особых ресурсов государства, которые создают «привлекательность» (политические ценности, культура, образование и др.) [9, 10]». Преимущество данного подхода в том, что он позволяет подсчитать ресурсы «мягкой силы», что соответственно придает ей определённость.

Но ни один из этих подходов не может четко определить различия между «мягкой» и «жесткой силой». Ключевые характеристики «инструментального» подхода – «влияние» и «убеждение». Но данный подход не проводит определенной черты между «убеждением» и «пропагандой». Недостаток «ресурсного» подхода в том, что он не определяет ресурсы «мягкой силы». Эту проблему еще описывал Дж. Най, говоря: «Обладание ресурсами не гарантирует, что результат будет достигнут» [5].

Дж. Най так объяснял механизм «привлекательности», используя пример феномена лидерства в межличностной коммуникации: «Если лидер придерживается ценностей, которым окружающие хотят следовать, и представляет собой образ, на который окружающие хотят походить, он достигнет лидерства, приложив меньшие усилия. Лидерство основывается на способности убеждать других через собственный пример». Опираясь на исследования Дж. Ная, отечественные научная школа пытается дать свое видение того, как реализовывается «привлекательность» государства в международных отношениях.

Часть российских политологов исследовали механизмы формирования и продуцирования «привлекательности» государства на международном уровне. «Между тем «привлекательность» также не может служить ключевым критерием определения «мягкой силы», поскольку может использоваться как инструмент манипуляции (соблазнения), то есть привлечь, а затем использовать другое государство исключительно в своих интересах. Следовательно, «привлекательность» может быть инструментом «жёсткой силы», подразумевающей реализацию принуждения, путем манипулирования и обмана» [11].

М. Лебедева объяснила различие между «мягкой» и «жесткой» силой. Она указала на то, что большинство исследователей акцентируют внимание на соперническом характере международных отношений. Т.е. «мягкая сила» наряду с «жесткой» используется государством лишь в собственных интересах. Выходит, что «мягкая сила» предстает мягким вариантом «жесткой силы».

С точки зрения отечественных исследователей «привлекательность» не может быть единственным критерием «мягкой силы». Поэтому в работах ряда российских политологов особо подчеркивается, что «важным условием для формирования «привлекательности» является наличие доверительных отношений» [12].

Западный политолог Э. Кидд так определил «доверие» – «это уверенность каждой из сторон взаимодействия в том, что контрагент предпочитает исключительно взаимное сотрудничество, в то время как недоверие – это убежденность одной из сторон в том, что другая сторона использует такое сотрудничество только в собственных целях» [13]. В западной литературе даются такие показатели «доверия». Это готовность одного субъекта отношений поставить другого под контроль в силу убеждения, что он не будут использовать предоставляемую ему свободу в личных интересах. Интенсивность доверия зависит от того, в какой степени доверяющий воспринимает доверяемого как надежного партнёра. От степени доверия зависит, какую свободу действий доверит одна из сторон взаимоотношений для решения своих интересов. Здесь особенно важно, чтобы доверяемый принял на себя ответственность за решение интересов доверяющего.

В свою очередь, М. Волхонский и В. Муханов так определяют политику применения «мягкой силы» – «это особый вид взаимодействия одного государства с другим, в ходе которого интересы первого субъекта (государства) реализуются путём удовлетворения насущных интересов второго субъекта (государства)» [11]. Из этого следует, что механизм «привлекательности» основывается на «подражании», когда общество одного государства проявляет симпатию к политике, ценностям другого государства, что бы в будущем использовать их для решения своих задач. Такая ситуация создаст условия для применения «мягкой силы» при реализации внешнеполитических целей. «Но наличие этого качества у государства ещё не означает, что «мягкая сила» начинает действовать сама по себе (неким естественным образом). Очевидно, что должна быть определенная активность со стороны государства или общества» [11].

Следовательно, «мягкая сила» начинает действовать тогда, когда государство применяет свои ресурсы, продуцирующие «привлекательность», на удовлетворение интересов субъектов международных отношений. Этот, так называемый, «альтруизм» порождает «доверие», которое делает государство «привлекательным». Получается, что государство делится своими ресурсами без требования чего-то взамен. Т.е. «альтруизм» выступает одним из основных факторов создающих доверительные отношения, наличие которых в свою очередь создает условия для добровольного вовлечения государств в орбиту российской внешней политики.

На данном принципе доверия долгое время основывалась внешняя политика царской России, а затем и Советского Союза после Второй мировой войны. Она дала свои результаты и позволила нашей стране стать одним из мировых лидеров послевоенной эпохи. Более того, Российское государство в течении всего своего тысячелетнего существования показывает чудеса самопожертвования и отзывчивости. Это видно не только на примерах защиты русских и славян — единоверцев, но и в примерах проявления человечности, когда какой-нибудь человек или народ вне зависимости от его расовой и национальной принадлежности нуждается в помощи и поддержки.

28 декабря 1908 года между Сицилией и Апеннинским полуостровом в Мессинском проливе началось землетрясение. Оно станет сильнейшим за всю историю Европы. Магнитуда Мессинского землетрясения достигнет 7,5 баллов. Цветущие города и окрестные селения будут полностью разрушены. Под грудами завалов погибнут более 100 тысяч человек. Жителям прибрежных городов казалось тогда, что спасения ждать неоткуда. Но на помощь пострадавшим поспешили русские моряки – они находились неподалёку от зоны бедствия, проводили военные учения.

Русская эскадра прибыла к берегам Италии (по договорённости с правительством этой страны) во главе с контр-адмиралом В. Литвиновым для проведения учений в Средиземном море. Выполнив учебную задачу, они вернулись к берегам Сицилии. Навстречу головному кораблю подошёл катер, и В. Литвинову была передана телеграмма от префекта Сиракуз, в которой он оповещал о разрушении нескольких прибрежных городов и просил об оказании помощи. Командованием эскадры было принято решение немедленно организовать спасательные работы. Наравне с офицерами и матросами в спасательных работах принимали участие гардемарины и юнги (некоторым из них едва исполнилось 14 лет). Итальянцы были поражены тем, что люди из другого государства приняли так близко к сердцу их трагедию. В ходе спасательных работ многие из моряков получили серьёзные травмы и увечья, а некоторые из них погибли. Их усилиями были спасены более 2000 человек.

В память об этом событии, в одном из городских парков Таормины установлен бюст императору Николаю II. Существующие в 1908 году средства связи не позволяли так быстро связаться с высшим руководством страны, как это можно сделать теперь. Поэтому, отправив запрос главнокомандующему на разрешение оказать помощь пострадавшим, адмирал Литвинов и капитаны кораблей решают уже приступить к организации спасательных работ, не дожидаясь ответа. Но император одобрил действия русских моряков и высоко их оценил.

В 1909 году итальянским скульптором Пьетро Куферле был выполнен эскиз памятника русским морякам. Изготовлен и установлен на площади Русских моряков в Мессине он был только в 2012 году. На открытие памятника прибыла российская делегация во главе с президентом Фонда Андрея Первозванного В. Якуниным и командиром корабля «Цезарь Куников». Мероприятие прошло в торжественной обстановке. Нанни Ричевутто – глава администрации города, подчеркнул в своём выступлении, что мессинцы помнят до сих пор «ангелов, пришедших с моря». И добавил, что это были «сыны великого народа – очень милосердного, искреннего и доброго».

Еще одним примером самоотверженности являются действия нашей страны при оказании помощи Перу в прошлом веке. Землетрясение магнитудой 7,9, произошедшее в этой стране 31 мая 1970 года, жертвами которого стали жизни около 70 тысяч человек. СССР первым откликнулся на эту трагедию и оказал беспрецедентную помощь, отправив в Перу транспортный самолет Ан-22 с 22 спасателями на борту. Однако самолет разбился над Северной Атлантикой 18 июля 1970 года. В память о погибших спасателях ежегодно 18 июля отмечается День российско-перуанской солидарности. Кроме этого, СССР в это же время отправил в Перу строительные материалы. В г. Юнгае до сих пор есть сборные дома, построенные из привезенных с другого континента конструкций, их называют «русскими».

Современная Россия, в лице МЧС, в числе первых направляются в зарубежные страны для проведения сложнейших поисково-спасательных операций. МЧС России активно продолжает внедрение методологии Международной консультативной группы по вопросам поиска и спасения (далее — ИНСАРАГ) и Системы оценки и координации деятельности в чрезвычайных ситуациях ООН (ЮНДАК). С 1993 года МЧС России проведено за рубежом более 550 операций чрезвычайной направленности на двусторонней основе, из них:

· доставка грузов гуманитарной помощи – 347 операций (США, Куба, Никарагуа, Гаити, Венесуэла, и т.д.);

· проведение аварийно-спасательных, поисковых работ и работ по разминированию территорий от взрывоопасных предметов – 27 операций (2003 – Алжир, 2004 – Иран, Киргизия, 2005 – Шри-Ланка, Индонезия, Пакистан, 2007 – КНР, 2008 – КНР, 2009 – Италия, Индонезия, 2010 – Гаити, 2011 – Япония, Белоруссия, 2012 – Индонезия, 2014 – Сербия, 2015 – Индонезия, Непал, Египет, 2016 – Италия, 2016 – Южная Осетия, 2017 – Южная Осетия, 2017 – Шпицберген, 2018 – Южная Осетия, Сербия, 2019 – Южная Осетия; 2020 – Ливан, 2020 – Нагорный Карабах, 2023 – Сирия, 2023 – Турция);

· работа аэромобильного госпиталя МЧС России – 11 операций (2002 – Афганистан, 2004 – Иран, 2005 – Шри-Ланка, Пакистан, Индонезия, 2008 – КНР, 2010 – Гаити, Чили, 2016 – Сирия, 2020 – Ливан, 2023 – Турция);

· эвакуация российских граждан при угрозе их жизни – 25 операций (2005 – Таиланд, 2006 – Иордания, Палестина, Ливан, Грузия, 2007 – Палестина, 2008 – Грузия, 2009 – Палестина, 2010 – Киргизия, 2011 – Ливия, Йемен, Япония, 2013 – Сирия, 2014 – Сирия, 2015 – Сирия, Непал, Йемен, 2017 – Йемен, 2018 – 2019 Ирак (4), 2020 – Япония, 2021 – Палестина (2);

· тушение природных пожаров – 21 операция (2007 – Европа, 2008 – Греция, Португалия, 2010 – Израиль, государства Южной Европы, Сербия, 2012 – Сербия, 2015 – Индонезия, 2016 – Португалия, Израиль, 2017 – Чили, Армения, Сербия, 2018 – Абхазия, 2019 – Сербия, Абхазия, Боливия, 2020 – Израиль, 2021 – Турция, 2022 – Алжир, 2023 – Турция);

· санитарно-авиационные эвакуации пострадавших российских граждан из зарубежных государств – 127 операций.

Все это свидетельствует о том, МЧС России – очень важная структура в системе межгосударственного взаимодействия. Данная структура обеспечивает защиту от ЧС природного и техногенного характера не только населения и территории своего государства, но и оказывает помощь другим странам. Деятельность Министерства в целях оказания гуманитарной помощи на территории других государств обуславливает его роль как отдельного инструмента «мягкой силы» при реализации внешней политики России.

На сайте Министерства указывается, что в рамках международного сотрудничества действуют более 50 международных соглашений о взаимодействии и оказании помощи с зарубежными странами. Установлены партнерские связи с учреждениями ООН: Управление по координации гуманитарных вопросов ООН (УКГВ), Управление по делам беженцев ООН (УВКБ), с профильными международными организациями, такими как Международная организация гражданской обороны (МОГО), Международный комитет Красного Креста (МККК), Международная федерация обществ Красного Креста и Красного Полумесяца (МФОКК и КП) и др.

Сегодня по линии МЧС Россия также оказывает гуманитарную помощь зарубежным государствам при реализации проектов и операций в рамках Концепции государственной политики Российской Федерации в сфере содействия международному развитию, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 20 апреля 2014 г. № 259. Благодаря этому, на взносы Российской Федерации в фонды международных организаций проведено более 250 операций, в ходе которых оказана помощь более 60 стран.

Однако есть и трагичные страницы в истории оказания помощи другим государствам со стороны России, которые только укрепляют авторитет нашего спасательного ведомства за рубежом. Так, в августе 2020 года самолет-амфибия Бе-200, принимавший участие в тушении лесных пожаров, разбился на юго-востоке Турции. Машина не смогла набрать нужную высоту после сброса воды на очаг пожара и врезалась в скалы. На борту разбившегося самолета было 8 человек – 5 российских военнослужащих и 3 представителя турецких ведомств. Все члены экипажа и спасатели погибли. Данный пример, наряду с приведенным ранее трагическим случаем крушения советского самолета, направлявшегося в Перу, над Атлантикой, свидетельствует о героизме и самоотверженности наших людей, которые отдают свои жизни ради спасения других.

Еще одним показательным примером такого "альтруизма" служит оказание Российской Федерацией помощи Итальянской республике во время пандемии COVID-19. Все это показывает, какую особую роль играет гуманитарное сотрудничество в формировании имиджа России в мире, а также доверительных отношений между государствами, участвующими в этом сотрудничестве.

На сегодняшний день применение МЧС России за рубежом осуществляется в рамках международного гуманитарного сотрудничества [14]. Данное сотрудничество обеспечивает право человека на жизнь, ее достойные условия, а также оказание необходимой помощи. Как пишет кандидат политических наук А. Великая [15]: «Во времена, когда борьба «за умы и сердца» приобретает все более напряженный характер (а если проецировать это высказывание на современные реалии, то борьба находится на своем пике), гуманитарное сотрудничество становится важным инструментом внешнеполитического влияния».

В современном понимании оно очень разнообразно по своим формам, методам и масштабам. Практика гуманитарного сотрудничества основывается на Всеобщей декларации прав человека, Уставе ООН и Заключительном акте Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, также известный как Хельсинкский заключительный акт. Строго говоря, именно политика защиты прав человек (в Хельсинки было принято, что права человека - дело человечества), превратившаяся в элемент «мягкой силы», создала существенные предпосылки окончания блокового противостояния. Это подтверждает предположение, что «мягкая сила» может стать тем инструментом, который будет способствовать урегулированию международных отношений в период их обострения.

Само понятие «гуманитарное сотрудничество» научные школы понимают по-разному. Американскими и европейскими исследователями оно трактуется как оказание гуманитарной помощи во время конфликтов, в постконфликтный период, во время кризисных ситуаций, – то есть анализируется его политический аспект. В свою очередь, отечественная наука трактует его как взаимодействие, в первую очередь, на межгосударственном уровне, хотя и с привлечением «горизонтальных контактов» в социально-экономической сфере: в области науки, культуры, искусства, массовых коммуникаций.

Анализируя приведенные выше трактовки, можно сделать вывод, что деятельность МЧС России соответствует западному подходу к пониманию «гуманитарного сотрудничества», т.к. она направлена на защиту прав и свобод человека в условиях кризисов и катаклизмов. Но если исходить из того, что российская интерпретация не противоречит западной, а дополняет ее, то можно сказать, что МЧС России расширяет возможности отечественного гуманитарного сотрудничества.

Подводя итог, можно сделать вывод о том, что МЧС России является важнейшим инструментом «мягкой силы» во внешней политике государства, который может быть эффективно использован в международных отношениях. Благодаря своему «альтруизму» он формирует положительный образ России за рубежом и способствует созданию доверительных отношений с другими государствами. Это, в свою очередь, создает условия для добровольного вовлечения их в орбиту российской внешней политики. Многолетний опыт оказания помощи тем, кто в этой помощи нуждается, уже создал образ России как государства с большим авторитетом и опытом проведения спасательных операций и доставки гуманитарной помощи, но на этом не нужно останавливаться. Развитие и совершенствование стратегии применения МЧС России в рамках международного гуманитарного сотрудничества будут способствовать укреплению позиций на внешнеполитической арене.

Реализация «мягкой силы» западными странами происходит с позиции либерального индивидуализма. В итоге, практика гуманитарного сотрудничества, реализуемая этими странами, дискредитировала себя, из элемента «мягкой силы» она превратилась в фактор силы жесткой [15]. Исходя из того, что в основе мировоззрения русского народа лежит желание общности и открытость души к другим людям, Россия может стать альтернативой Западу в рамках международного гуманитарного сотрудничества.

Более того, учитывая современное обострение отношений с Западом, МЧС России может выступить тем механизмом, который будет оказывать гуманитарную помощь во время конфликтов и кризисных ситуаций, а также участвовать в постконфликтном урегулировании. Все это позволит России укрепить свои позиции в мире в рамках «мягкой силы», а также подтвердить ее лидерские качества в период формирования нового миропорядка.

Говоря о значении МЧС как факторе «мягкой силы», стоит обратить внимание на то, что государства, организации и отдельные личности, которые занимаются оказанием гуманитарной помощи, пользуются большим уважением в мире. Значительная часть из них функционирует на добровольной основе. В основном, их деятельность основывается на альтруизме, который вызывает в народе чувство восхищения и доверия. Это дает нам полное основание утверждать о том, что сегодня МЧС является важным ресурсом «мягкой силы» во внешней политике России.

Список литературы

1. Леонова О. Г. Интерпретация понятия «мягкая сила» в науке // Обозреватель - Observer: научно-аналитический журнал. 2015. № 2. С. 80-89.

2. Nye J. Bound to Lead: The Changing Nature of American Power. New York: Basic Books, 1990. 370 p.

3. Гибридные войны современной эпохи как угроза безопасности России: монография // Шукшин В. С., Суворов В. Л. - Москва: У Никитских ворот, 2022 (Москва). – 8 с.

4. Андреев А. П., Селиванов А. И. Западный индивидуализм и Русская традиция // Философия и общество. 2001. №4 (25). С. 99-126.

5. Гибкая власть: как добиться успеха в мировой политике / Джозеф С. Най; пер. [с англ.] В. И. Супруна. – Новосибирск, Москва: Фонд социо-прогност. исслед. «Тренды», 2006. – 40 с.

6. Харитонов А.И. «Мягкая сила» с китайской спецификой // Вестник РГГУ. Серия: Политология. История. Международные отношения – 2017. - №1(7). – с. 113-120.

7. Панова Е.П. Сила привлекательности: использование «мягкой власти» в мировой политике // Вестник МГИМО Университета, 2010. - № 4. - с. 91-96.

8. Байков А. А. «Мягкая мощь» Европейского союза в глобальном силовом равновесии: евро-российский трек // Вестник МГИМО-Университета, 2014. - № 2. – с. 36-46.

9. Давыдов Ю.П. Понятие «жесткой» и «мягкой» силы в теории международных отношений // Международные процессы, т. 2, 2004. - № 1(4). - c. 69-80.

10. Паршин П.Б. Два понимания «мягкой силы»: предпосылки, коррелянты и следствия // Вестник МГИМО-Университета, 2014. - № 2. - c. 14-21.

11. Волхонский М. А., Муханов В. М. Российская «мягкая сила» на Южном Кавказе: концептуальная неопределенность и вопросы практического применения // Мировая экономика и международные отношения, 2022, том 66. - № 5. - с. 98-111.

12. Лебедева М.М. «Мягкая сила»: понятие и подходы // Вестник МГИМО-Университета, 2017. - № 3 (54). - c. 212-223.

13. Kydd A. H. Trust and Mistrust in International Relations // Princeton University Press, Princeton and Oxford, 2005. - 284 p.

14. Международная выставка-форум "Россия" - конференция "Международные гуманитарные операции МЧС России в текущих геополитических условиях".

15. Великая А. А. Международное гуманитарное сотрудничество: политические аспекты отечественных и западных подходов // Право и управление. XXI век, 2012. - № 3 (24). – с. 63-72.