Зарубежные экспертно-аналитические центры: обзор материалов с конца марта – начало апреля 2015 г.

Обзор подготовлен кафедрой зарубежного регионоведения и внешней политики ИАИ РГГУ.

Авторы: О.В. Павленко (зав. кафедрой), Е.В. Васильев, И.Ю. Кравченко, И.А. Баскакова.

В конце марта – начале апреля внимание зарубежных экспертно-аналитических центров было приковано к Ближнему Востоку. Большинство дискуссий, особенно в США, вращалось вокруг переговоров по ядерной программе Ирана и перспектив ее урегулирования. Не менее пристальное внимание было обращено на ситуацию в Йемене и продвижение группировки «Исламское  государство» вглубь территории Ирака. Эксперты  Брукингского института (Brookings Institute, США), тесно связанного с администрацией Обамы, особо поставили  проблему салафитов, как одну из нарастающих угроз  на Ближнем Востоке[i]. Проанализировав роль каждого члена Лиги арабских государств в совместных военных операциях, эксперты признали этот опыт не совсем удачным[ii]. По мнению аналитика Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations, США) Мицаха Зенко, США фактически находятся в состояние войны с Йеменом, хотя об этом публично не заявляют[iii]. Для Совета – одного из наиболее влиятельных американских мозговых центров характерно в последнее время критичное отношение к внешней политике Белого дома. В обзорах конца марта прослеживается скептичный взгляд на «чрезмерное стремление Белого дома» продемонстрировать «свою мощь и влияние на Ближнем Востоке». Нередко это приводит к «печальным последствиям для внешнеполитических интересов США», как в случае с Сирией или Ираком[iv].

Разрастание военных угроз выдвинуло на первый план тему арабских союзников США. Лина Хатиб подчеркивает, что за последнее время возросло политическое влияние Саудовской Аравии в вопросах безопасности.[v] Но участие в военной коалиции в Йемене было мотивировано не столько союзническими обязательствами перед США, сколько собственными интересами. Саудиты стремятся установить контроль над нефтяными терминалами  порта Адена прежде всего для того, чтобы «поставлять нефть своим азиатским потребителям напрямую через Индийский океан, минуя Персидский залив и Ормузский пролив, контролируемый Ираном»[vi]. Если Брукингский институт в тематической подборке усиливает «моральный аспект» военной интервенции в Йемене[vii] и выходит на обобщения о роли ислама и исламского образования в современном мире, то в комментариях республиканского Института Катона (Cato Institute, США) Госдепартаменту рекомендуется быть более сдержанным и осторожным при выборе союзников.[viii]  Ведь даже Катар и Саудовская Аравия оказались не способными (или не пожелали) подавить «экстремистские настроения» у себя дома. В таких условиях «США стоит внимательнее выделять средства своим союзникам в регионе», так как часть из них может пойти на спонсирование террористических группировок, с которыми потом приходится бороться[ix].

Переговоры по ядерной программе Ирана в Лозанне вызвали серию публикаций. Возможность достижения консенсуса с Ираном по-разному оценивается экспертно-аналитическим сообществом. Брукингский Институт намекает на роль Ирана в эскалации конфликта в Йемене[x]. Эксперт Джордж Перкович видит в этом большую заслугу «шестерки». Будущее соглашение, по его оптимистичному прогнозу, будет способствовать выходу Ирана из затянувшейся дипломатической изоляции[xii]. Новый аспект иранской проблемы выделяют казахстанские аналитические центры. Иран является второй в мире страной по числу принятых беженцев из «горячих точек», в основном из Ирака и Афганистана. Как указывает Центр актуальных исследований «Альтернатива» (Казахстан), только афганских вынужденных мигрантов там насчитывается около 3 миллионов[xiii]. По мнению экспертов центра Каспиан Бридж (Caspian Bridge, Казахстан), Тегеран не обязан в одиночку решать возникшую проблему афганских беженцев, хотя и потратил на их содержание миллиарды долларов[xiv].

Большой интерес вызывают результаты и перспективы электоральных циклов, ход избирательных кампаний в ряде стран Африки и Евразии. Как известно, на прошедших в конце марта президентских выборах в Нигерии победу одержал генерал Муххамад  Бухари. Брукингский институт связывает с его избранием возможность нормализации обстановки в стране, а главное – мобилизацию сил для борьбы с Боко Харам[xv]. Республиканский «Фонд Наследие» (Heritage Foundation, США) особо уделил внимание действиям этой организации по срыву выборов и ее влиянию на население. Тем не менее, как считает его эксперты, нормализация в этой нефтеносной стране возможна[xvi]. Брукингский институт представил также на прошлой неделе свой прогноз относительно президентских выборов в Судане, первых после отделения Южного Судана. По мнению эксперта Д.М. Мбаку, победу одержит действующий президент Омар аль - Башир, но «не стоит ожидать каких-либо значительных перемен», главное – «чтобы выборы были проведены в срок»[xviii]. Предстоящие парламентские выборы в Турции, по прогнозам Брукингского института, могут стать ареной острых столкновений властных и оппозиционных сил, от их результата зависит будущий баланс сил в стране.

В очередной раз без неожиданностей закончились президентские выборы в Узбекистане. Ныне действующий президент Ислам Каримов вновь подтвердил титул «единственно возможного», в четвёртый раз став главой государства. Согласно данным ЦИК, 29 марта за  его кандидатуру проголосовал 91% избирателей. По мнению экспертов международного медиа-холдинга «Великая Эпоха» (Да Цзи Юань, Китай), в следующие пять лет не ожидается ничего нового. Начиная с 1991 г., «узбекский лидер говорит о структурных реформах, диверсификации экономики и привлечении инвестиций», но реальные шаги так и не были сделаны.

Проходящая в Казахстане президентская избирательная кампания актуализировала тему внутренних и внешних рисков и вызовов. Президент Назарбаев на прошлой неделе призвал не допустить негативного сценария внешнего воздействия и дестабилизации. По мнению экспертов Центра актуальных исследований «Альтернатива», основные риски исходят «от конфликтов интересов внутри элит», а проведение досрочных президентских выборов «призвано сохранить статус-кво правящей элиты».[xix]

Обращает внимание, что последняя неделя марта прошла без бурного обсуждения украинской темы. Пожалуй, только «Фонд Наследие» выступил с рядом материалов, посвященных взаимоотношениям украинских олигархов и власти. Эти материалы были опубликованы в мультимедиа издании Дэйли Сигнал (Daily Signal, США), которое финансируется «Фондом Наследие». Его аналитики обратили внимание, что «устранение Януковича не смогло кардинально изменить огромные преференции украинских олигархов». Официальная власть была вынуждена перейти к решительным действиям, чтобы сократить их влияние. Случай с Коломойским можно расценивать как «сигнал Киева о перераспределении центров силы в регионах». [xx] В отдельной статье раскрываются планы по использованию военных специалистов из США в подготовке национальной гвардии Украины. Но эксперты Фонда считают, что этого недостаточно.[xxi] В качестве аргумента в пользу расширения военной помощи США была даже представлена видеосъемка боев за поселок Широкино.[xxii]

Если американское экспертное сообщество в значительном большинстве плотно занято антироссийской риторикой (в духе рассуждений эксперта Брукингского института Павла Баева о возможности применения Россией ядерного оружия[xxiii] или проблемах американской системы ПРО[xxiv]), то в Германии в начале апреля проходили интенсивные дискуссии о необходимости разработки новой политики в отношении России. На повестке дня немецкой политики стоят стратегические вопросы о преодолении украинского кризиса и обновлении внешнеполитического курса. Эксперты влиятельного Германского общества по внешней политике (Deutsche Gesellschaft für Auswärtige Politik, ФРГ)  констатируют, что за прошедший год прежнее стратегическое партнерство Россия – ЕС сменилось «мирным сосуществованием» как в эпоху холодной войны. По мнению политологов Центра Роберта Боша (Robert Bosch Zentrum, ФРГ), антизападная «новая реальность» используется «Кремлем для укрепления своей власти», этой сверхзадаче подчинена линия на «самоизоляцию как самооборону», которая пользуется поддержкой населения. После Минска-2 в среде германских политиков и экспертов стало усиливаться понимание, что мир в Европе возможен только с Россией, но никак не против нее. Как выразился министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер по поводу дискуссии о целесообразности продолжения «Петербургского диалога» –  нельзя его превращать в «Берлинский монолог». Создание новых форматов для «конструктивного диалога с российским обществом и бизнесом» разделяют в Германии многие эксперты. При этом обсуждается стратегия «локализации и кооперации», суть которой сводится к сокращению контактов с государственными структурами, но расширению общественных платформ для диалога.

Если суммировать проекты и предложения, которые в эту неделю выносились на общественное обсуждение в немецких «мозговых центрах», то можно выделить следующие позиции: 1) персональные санкции против государственных чиновников должны быть продолжены, но одновременно необходимо облегчить визовый режим для российских граждан и расширить обмен между журналистами, студентами, исследователями; 2) в ЕС необходимо создать «новую медийную платформу из русскоязычных СМИ», направленную «против официальной пропаганды в России»; 3) улучшение качества экспертно-аналитических структур по России и странам постсоветского зарубежья, чтобы повысить «уровень стратегического мышления европейских политиков»; 4) Украину нельзя изолировать от России, стабилизация ситуации предполагает предоставление ограниченного суверенитета областям на востоке. Идею интеграции Украины и других стран региона в систему НАТО «нужно отложить даже в среднесрочной перспективе»; 5) Необходимо обновление формата Совета Россия – НАТО, «чтобы начать диалог по международно-правовым аспектам европейской безопасности»; 6) Лакуны, создавшиеся в результате санкций, быстро заполняются китайским бизнесом и в России, и в Германии. Эта новая экономическая реальность нуждается в стратегическом осмыслении. Вышеперечисленные позиции дискутируются пока только на экспертном уровне, могут и не воплотиться в реальной политике. Тем не менее, они отражают определенный сдвиг в немецком полити