Милость восточного дракона: почему Китай разворачивается на Север

На фоне глобальной неопределённости, сомнений и взаимного недоверия два гиганта, РФ и КНР, семимильными шагами наращивают сотрудничество. Однако, если о повороте России на Восток сказано уже достаточно, то что же движет Китаем при его северном развороте?

Источник: mage.space   

С 2014-го года отношения между Россией и Китаем претерпели ряд изменений. Можно сказать, что именно в этот период упомянутый «поворот на Восток» стал воплощаться в ускоренную прокладку нефте- и газопроводов, в активизацию политической работы по линии БРИКС и ШОС. Именно после 2014 года, который надолго разделил Россию и Украину, размытое понятие «поворота на Восток» обрело реальные очертания, закреплённые в договорах, отчётах и, главное, в прокладках новых маршрутов энергоносителей.

Россия и Китай – совершенно разные государственные образования. Тем не менее, у них много общего. Оба государства не терпят внешнего вмешательств. Обоим присущ командный стиль управления, уходящий в столь глубокую древность, что невольно всплывает термин «менталитет». Культуры обеих стран одинаково сложны и смешивают в себе как традиционные аспекты, так и современные; социалистическое прошлое позволяет двум нациям подсознательно понимать друг друга намного лучше.

Что касается сотрудничества на межгосударственном уровне, то оно стало активнее прежнего разгоняться, начиная с 2014 года, и достигло своего пика в 2023 году принятием ряда основополагающих документов.

В отношении конфликта на Украине Поднебесная, начиная с 2014-го года, придерживалась четко выраженного нейтралитета, призвав к мирному разрешению «крымского кризиса». Такое поведение Китая на международной арене обусловливалось желанием реализовать собственные геополитические и торговые интересы в Европе. Тогда же на карте стояла и перезагрузка китайско-американских отношений, которые на тот момент имели приоритет для высшего китайского руководства (опять же – диктат экономики). Впрочем, в том же году, с усилением активности США и ЕС в традиционно российской зоне влияния, Лю Цзеи (представитель КНР при ООН) заявил на Совете Безопасности ООН о "попытке разжечь русофобские настроения". Здесь стоит отметить, что "китаефобия" – так же, как и в нашей политической повестке "русофобия" – распространённое понятие в Китае, под которое зачастую попадают западные лидеры, которые критикуют те или иные гуманитарные аспекты внутренней политики Китая. КНР активно пользуется обоими понятиями, словно подразумевая этим, что западный мир настроен против неё и РФ агрессивно – что, соответственно, сближает обе державы. Почти что сразу после начала «антироссийской» кампании Китай объявил о "широком совпадении точек зрения России и Китая в связи со сложившейся ситуацией".

Как бы странно это ни звучало, но, начиная с 2014-го года, политика китайского нейтралитета и один из главных принципов во внешней политике КНР – принцип невмешательства – стали политическими инструментами, предназначенными для выражения поддержки РФ.

Первоначально Китай занимал официально довольно "плавающую" позицию. Она отличалась осторожностью, тяготела к нейтралитету – но уже тогда была направлена на поддержку Москвы. Происходило это следующим образом. В Совете Безопасности ООН была принята резолюция, которая признавала референдум о присоединении Крыма нелегитимным. Китай при голосовании воздержался. Украинское МИД немедленно потребовало от КНР объяснений. Посол КНР на Украине, Чжан Сиюнь, ответил таким образом: "Китай в своей внешней политике в первую очередь придерживается принципа невмешательства". Таким образом удавалось оказывать символическую поддержку Москве, избегая при этом открытых формулировок своих действий.

Более открыто и прямолинейно КНР стала вести себя на международной арене после 2022 года, когда пресловутый китайский «нейтралитет» сменился откровенным «поворотом на Север». Китай отказался критиковать РФ за начало СВО и воздержался от голосования в Совете Безопасности ООН, которое осуждало бы вторжение. Госсекретарь США Энтони Блинкен выразил обеспокоенность по поводу позиции КНР – в ответ на это Ван И, министр иностранных дел КНР, вновь заявил, что в США страдают от "китаефобии". Пятичасовые переговоры закончились заявлением Блинкена о том, что он не верит, что Китай принял нейтральную позицию.

И в самом деле: в период международной изоляции Россия достигла с Китаем товарооборота в 200 миллиардов долларов. Этого не ожидалось достичь до 2024 года. Приграничный город Хэйхэ стал отправным пунктом для многих поставок. Туда въезжала колонна новейших грузовиков, на их дверях красовались наклейки с традиционно русским символом – рычащим медведем. В Харбин простые китайцы приезжали для того, чтобы в символических ушанках и одежде с российской символикой позировать на фоне бывшего православного собора. Фотографии подобного рода стали в Китае чрезвычайно популярными. "Грузовиковый" символизм в Хэйхэ не прошёл даром: судя по последним данным, на конец 2023 года доля автопроизводителей из Китая на российском рынке составила целых 55%. Кроме того, РФ продолжила получать чипы от Intel, которые исчезли из открытого доступа; широкий ассортимент технологий и средств связи, недоступный для ввоза из западных стран, также провозится на территорию РФ благодаря китайским фирмам-посредницам.

Весной 2023 года оба государства заявили, что сотрудничество между ними вышло на самый высокий исторический уровень. Они выступили с совместными заявлениями: об ориентации на многополярную систему мироустройства (что имеет большое значение для В. Путина ещё со времён Мюнхенской речи в 2007 году), о продолжении разнопланового сотрудничества вплоть до 2030 года; были обговорены такие темы, как сотрудничество в области безопасности, инвестиций, туризма, космической отрасли, спорта и многого другого. На официальном уровне страны закрепили сотрудничество в широчайшем спектре областей на ближайшие шесть лет. Интерес, помимо всего прочего, представила обоюдная обеспокоенность ролью НАТО в современном мироустройстве: по мнению России и Китая, "западные державы препятствуют миру, так как формируют настораживающие блоки безопасности". Всё заявление было пропитано главной мыслью, которую доносили Китай и РФ: "высшей демократии" в единственном числе не существует.

На евразийском материке за последнее десятилетие особенно возросло влияние таких организаций, как БРИКС и ШОС. Что касается ШОС, для Китая и РФ особенный интерес представляют регионы Центральной Азии. В БРИКС Китай и Россия также заняли лидирующие роли, выразив желание полностью переформатировать сложившийся характер торгово-экономических и политических связей. В. Путин в 2017 году заявил: "Хотел бы выразить признательность китайским друзьям за огромную работу по диверсификации и наращиванию практического взаимодействия в БРИКС". Пошла масштабная работа: открытие Нового банка развития, сотрудничество в глобальном информационном пространстве и многое другое.

Такое сближение, политическое и экономическое, произошло всего за десять лет – и перешло из нейтральных взаимоотношений в настоящее, эффективное экономическое и политическое сотрудничество. Но какую выгоду от этого получает Китай?

Для Китая, как бы громко это ни звучало, сотрудничество с Россией является вопросом выживания. Высшее звено понимает: если Западу удастся задавить РФ экономически, то на евразийском континенте в последующем не останется государства, которое смогло бы конкурировать с ЕС и НАТО – ведь при негативном сценарии следующим после России стал бы Китай. Именно поэтому КНР заинтересована в успешном осуществлении Россией внешнеполитических целей, которые последняя ставит перед собой. В этом плане успех России соответствует высшим интересам Китая.