Элеонора Нарвселиус о регионализации, стереотипах и исторической памяти

Читатели блога NORRSIDA / Северная Сторона уже знакомы с обитающей в Швеции историком Элеонорой Нарвселиус. Не так давно она делилась с нами своими наблюдениями относительно шведской системы школьного образования; сегодня я предлагаю вам познакомиться с её мыслями по поводу шведской истории и этничности, исторической памяти и - как водится - взглядов шведов на русских. Интервью у Элеоноры я брал специально для портала NewsBalt, редакция которого поменяла заголовок и поставила свою иллюстрацию. В этом посте я использую изначально подобранные мной картинки и фото.

Элеонора Нарвселиус – уроженка Западной Украины, а ныне исследователь, работающий в одном из ведущих университетов Швеции. С 2009 года Нарвселиус работает в «скандинавском Кембридже» – Лундском университете. Не так давно она посетила Калининграде, где проводила исследования исторической памяти о немецком довоенном населении региона. В интервью информационно-аналитическому порталу «NewsBalt» Элеонора Нарвселиус рассказала об обстановке на современном шведском политическом небосклоне, поделилась мыслями о шведской этничности, а также поделилась наблюдениями об отношении шведского общества к «русским жёнам».

Фото из личного архива Элеоноры Нарвселиус.

- Элеонора, скажите, уделяют ли власти Швеции достаточное внимание шведскому языку?

- Вопрос сохранения языка был поднят относительно недавно, в том числе и на волне свежей дискуссии об этничности. До этого шведскому языку не уделялось особого внимания. Считалось что шведский язык – это что-то само собой разумеющееся, так же как и шведский модерн. «Шведскость» определяется по принципу гражданства. Кто разделяет наши демократические ценности, тот и является шведом. Всё остальное нам принципиально неважно.

- Неужели вопрос шведской этничности до того никогда не обсуждался на общественных дискуссиях?

- Конечно, какое-то брожение происходило и ранее. Мне наиболее близок пример лена Сконе, в котором я живу. Здесь существовала некая Партия Сконе (Skånepartiet), которую часто критиковали за политические взгляды. Лидеры партии заявляли о том, что шведский режим по отношению к лену Сконе (Южная Швеция) является оккупационным. Утверждалось, что Сконе изначально обладал независимостью, затем попал под власть датских королей, а потом эта провинция была завоевана Швецией.

Лидер Партии Сконе Карл Херслов с флагом Сконе. Фото: expo.se

Всё это «сконское» движение вылилось лишь в политические скандалы. Получилось так, что о Сконе, как о регионе с особой культурой и этничностью говорили только расисты. Модернизированная шведская элита никогда не поднимала этой проблематики.

- То есть этничность для многих шведов связана с региональной идентичностью?

- С моей «антропологической» точки зрения Швеция - страна с ярко выраженными региональными различиями. Швеция поздно вступила в ЕС, внутри которого активно велись разговоры о «Европе регионов». Получилось так, что шведам пришлось «подтягивать» себя под этот нарратив.

- Как рассматривали регион Сконе политики?

- Как регион датско-шведского сотрудничества. Эта идея была основана на политике и на решении социальных вопросов. Культурная доминанта опять оказалась упущена. Всё было налицо: как присутствие датчан в Мальме, так и присутствие шведов в Копенгагене. Однако, когда люди начинали говорить о культуре и этничности региона, у них начинались проблемы. В то время был организован «Сконеинститут» - организация сетевого типа, объединяющая людей, интересующихся культурой Сконе. Эти активные жители лена говорили: наш диалект заслуживает занесения в региональную Хартию языков; давайте обращать внимание на историю: мы сильно пострадали от шведов - у нас была резня под деревней Вэ.

Регионы (ландшафты) Швеции и символизирующие их растения. Фото: levaisverige.se

При этом никакого сепаратизма не было. Жители Сконе хотели дать понять Стокгольму: в Швеции существует региональная проблематика. Стокгольм не может уяснить некоторые местные особенности, говорили активисты, потому дайте нам больше прав в культурном и социальном отношении.

Руины часовни св. Гертруды. Деревня Вэ, лен Сконе. Фото: se.wikipedia.org

- Элеонора, давайте отвлечёмся от проблемы регионализации и поговорим об общественном восприятии России и русских в Швеции.

- Начнём с того, что в силу естественных причин мне гораздо проще говорить об украинской диаспоре. Когда я приехала в колледж Сёдероторн, украиноязычных там среди исследователей практически не было, и я стала, можно сказать, одним из первых представителей новой украинской элиты Швеции. До сих пор я поддерживаю связи с исследователем-славистом Ириной Сандомирской – очень неординарной личностью. Мы много общались с ней вне работы. Ирина вводила меня в курс жизни в Стокгольме. Году этак в 2000-м она сказала мне: «Знаешь, очень просто воочию увидеть насколько разными являются две волны русских эмигрантов, приехавшие в Швецию до 1991 и после 1991 года. Они даже ходят в разные кафе; оказавшись в одном кафе, они садятся в разных углах, подальше друг от друга».

Ирина Сандомирская. Фото: fterlivesofconstructivism.wordpress.com

И тогда я поняла, в чём заключается главная проблема диаспор, в том числе и украинской. Те люди, которые приехали после войны – это совершенно другой нарратив, другое видение мира. Новая диаспора для них – это выскочки, нувориши, которые только курят сигареты и едят семечки. А это - конкретный шведский стереотип, касающийся «русскости»! Русские в представлении многих шведов – это приземлённые люди, с которыми ни о чём нельзя разговаривать; с ними можно только пить водку. «Откат», скорее всего, давали неприкаянные семьи технических специалистов, не чувствовавшие себя своими в шведском социуме.

Другим принципиально важным направлением эмиграции из бывшего СССР является так называемая «эмиграция замуж».

- Как я догадываюсь, это самая многочисленная группа.

- Ну, может н не самая многочисленная, но широкая и репрезентативная группа. Если у шведов и имеются негативные стереотипы по отношению к мужскому населению РФ, то по отношению к русским женщинам наблюдается позитивный стереотип. Считается, что женщины из бывшего СССР в большинстве своём - принципиально домашние, женственные персоны. Те из них, которые образу не соответствуют, по приезде в Швецию чувствуют этот стереотип и играют на нём. В Швеции можно, как говориться, стать бриллиантом в короне своего мужа только потому, что русская женщина умеет готовить, устроить застолье: пригласить гостей и развлечь их разговором. Такие «белые и пушистые» женщины очень нравятся многим уставшим от равенства полов шведским мужчинам.

- А каков стереотип русского мужчины?

- Получается так, что мужественность формирует стереотип восприятия русских шведами. Русские в их представлении – это агрессивные, пьющие водку, лезущие, куда не надо и пытающиеся качать права люди. Этакий выработанный под влиянием СМИ бытовой стереотип. В таком ключе рассматривается также и внешняя политика России в Балтийском регионе.

Внешняя политика России рассматривается шведами под влиянием бытового стереотипа. Фото: kotband.wordpress.com

Неприятие России и русских обусловлено также и тем фактом, что СМИ с самых младых ногтей вбивают шведам в голову: Швеция – это самая цивилизованная и соответствующая самым высокими стандартами держава в мире. Шведов ничем не удивишь; они считают, что другие у них должны учиться и потому могут смотреть на представителей других наций сверху вниз.

- Элеонора, я знаю что в Лундском университете сейчас активно ведутся исследования «политики памяти». Что вы можете сказать о проблеме исторической памяти?

- Проблема исторической памяти – это проблема всего Евросоюза. Показателен пример шведского дипломата Рауля Валленберга, чьи следы затерялись в сталинских лагерях. Валленберг спасал евреев в Венгрии в годы Второй мировой войны, и сейчас в Швеции его представляют национальным героем, однако есть информация, что Валленберг был американским агентом – почему, собственно, им и заинтересовался СССР. О Валленберге мало говорили до последнего времени. Однако в 2000 году Швеция выступила с образовательной инициативой по изучению Холокоста. Провели большую конференцию, на которой была принята резолюция о том, что память о Холокосте – это один из столпов общеевропейской культуры. Американцы поддержали эту инициативу.

Рауль Валленберг в помещении шведской дипломатической миссии в Будапеште. Фото: mu.se

Отголоски проблемы Холокоста в современной Швеции с готовностью накладываются на готовый шаблон, когда речь идёт о вещах, имеющих какое-то внешнее сходство. Примером является недавняя история с регистром цыган, составленным шведской полицией (подробнее здесь). СМИ тогда были проведены некоторые параллели между нацистской Германией и современной Швецией.

- То есть шведам навязывается коллективная вина?

- Обращаю ваше внимание, что в современной Германии фактически произошёл отказ от идеи коллективной вины. Исследователь Джефри Олик проанализировал немецкую политику памяти, начиная с первых послевоенных лет, и пришёл к любопытным выводам. С самого начала немцы говорили: виноваты отдельные преступники и институции; весь народ быть виновным не может. Сейчас, правда, происходит «откат»: в Германии и за её пределами вышла масса публикаций, доказывающих, что говорить о принципиальной невключённости широких слоев населения в преступления гитлеровского режима, к сожалению, нельзя.

«Симон и дубы» - один из недавних шведских фильмов, повествующих о событиях Второй мировой войны. фото: filmforum.se

Шведы очень чутки к изменению общеевропейской политики памяти относительно Второй мировой войны. В шведских популярных сериалах можно отследить какие-то метафоры, параллели, указывающие на ведение работы с исторической памятью, а также на отрицание идеи коллективной вины. Также здесь присутствует модель исторической памяти либерального типа.

- Постмодернистская, лишённая оценок модель?

- Да, именно она. Это можно называть деконтекстуализацией. Отдельные представители нацистского режима – они хорошие; полный комплекс рассматривать не нужно. Задача поп-культуры в данном случае – показать что-то узнаваемое, сформировать такую модель памяти, которая обращает внимание прежде всего на жертвы. В итоге жертва всегда хорошая, однако в коллективе угнетателей также есть положительные персонажи. Получается, что всё примерно одинаково по обе стороны баррикад. Все мы жертвы; приоритет европейской политики - это увековечение памяти жертв. А жертвы у нас были в любой период. Показать то, как народ в определённый период был жертвами – задача политтехнологов; о том периоде, когда жители страны были угнетателями, они предпочитают не говорить.

- Какие представления о мрачных страницах европейской истории формирует в сознании подрастающего поколения шведская школа? Рассказывают ли им о политике массовых стерилизаций «неполноценных элементов», которую в течение сорока лет проводила социал-демократическая Швеция?

- Школьники шведские знают всё и ничего. Им говорят о и Холокосте и стерилизациях; между этими событиями даже проводятся какие-то параллели. Но шведская система школьного образования выглядит иначе. Школьники начинают изучать Всемирную историю довольно поздно, и история подаётся учителями не так целенаправленно, как это делают в России. Ученики получают информацию, но она быстро «выветривается» у них из памяти.

Учебные пособия по истории шведского издательства sanoma utbildning. Фото: sanomautbildning.se

Я преподаю в высшей школе и имею дело с магистрантами – студентами высшей ступени шведского университетского образования. Для меня совершенно очевидно, что они владеют информацией, начитаны, но, к примеру, они смотрят на исторические события с точки зрения сегодняшнего дня. Демократические идеалы сегодняшнего дня они применяют для оценки прошлого! Если средневековая поэзия относится к любви иначе, нежели современная толерантная Европа, она подвергается критике.

- Почему это происходит? Быть может – это пережиток излишнего коллективизма времён торжества шведской социал-демократии? Влияние догматизированной идеологии социал-демократической партии?

- Как сказала Ирина Сандомирская, если бы в России в своё время победил Бухарин, то у нас тоже была бы такая же социал-демократия как у шведов. Идеологией в нынешней шведской социал-демократии даже и не пахнет. Социал-демократическая рабочая партия Швеции уже давно отказалась от классической идеологии социал-демократов. Теперь, похоже, СДРПШ – классическая партия одного вопроса – рынка труда.

- А как современное шведское общество относится к тому, что в годы Второй мировой войны социал-демократическое правительство пошло на значительные уступки рейху, в том числе, продавало ему руду и предоставило возможность транспортировки солдат Вермахта в оккупированную Норвегию по железным дорогам Швеции?

- Парадокс шведского общества заключается в том, что в нём развито доверие к коллективному лицу, к государству. Шведы испокон веков доверяют власти, которая, по их мнению, не может быть врагом собственному народу. В Швеции действительно существует определённый коллективизм, иногда стадного типа.

- Но в Швеции есть также и мощное гражданское общество. Но, как показывают последние события, даже развитое гражданское общество не способно снять табу с обсуждения некоторых вопросов. Ярким примером является бойкот, который все правящие партии, забыв давние разногласия, объявили националистической партии «Шведские демократы», когда она три года назад вошла в парламент. Как, по-вашему, возможно ли сотрудничество правящих партий с единственной из всех партий риксдага, считающей, что объёмы иммиграции нужно ограничить?

Лидер «Шведских демократов» Йимми Окессон. Фото: aftonbladet.se

- Я скептически смотрю на успехи «Шведских демократов». Партия свой электорат уже набрала. Увеличить число своих избирателей они уже не в силах; если только националисты не проведут какую-нибудь потрясающую воображение кампанию или не сложится какая-нибудь патовая ситуация, способная повлиять на результат выборов.

Последний социал-демократический премьер-министр Швеции Йеран Перссон в 2006 году проиграл выборы не потому, что избиратели питали особую симпатию к Умеренной коалиционной партии – их главному оппоненту. Нет, просто шведы решили: давайте уже выберем кого-нибудь другого. Их покоробила непробиваемая уверенность Перссона в своей будущей победе.

Лидеры УКП Фредрик Рейнфельдт (слева) и Андерс Блог. Фото: ltz.se

На сегодняшний день возглавляющий УКП шведский премьер Фредрик Рейнфельдт несколько проигрывает своим товарищам по партии – серому кардиналу, министру иностранных дел Карлу Бильдту, и умнице-министру финансов Андерсу Боргу. При этом все исследования общественного мнения показывают, что главные противники правящей УКП – социал-демократы набирают политические очки, хотя и молчат как рыбы.

- К слову о социал-демократах. Насколько их неудача на последних выборах зависела от личности партийного лидера Моны Салин и её любви к роскошной жизни?

- Главным уроком, который, скорее всего, вынес из неудачи Салин на выборах шведский премьер Рейнфельдт, прост: нельзя дразнить избирателей разговорами о масштабной иммиграции. Мона Салин ведь принципиально демонстрировала положительное отношение к иммигрантам в течение всей избирательной кампании. Салин проиграла те выборы не из-за любви к роскоши. Она проиграла после того, как крайне правые начали упрекать её в излишней любви к иммигрантам – в ущерб коренным жителям. Не стоит забывать и о внутренних разногласиях внутри СДРПШ.

Мона Салин. Фото: wikimedia.org

- Какие прогнозы вы можете дать на выборы 2014 года?

- Пока что неизвестно, что произойдёт со «Шведскими демократами». Ситуация не столь проста как её зачастую пытаются изобразить. С одной стороны лидер националистов Йимми Окессон – хороший демагог и неплохой оратор. С другой стороны партия оказалась замешана в ряде громких скандалов.

Изменённая в преддверии выборов 2014 года эмблема "Шведских демократов". Фото: sverigedemokraterna.se

На нынешнем этапе своей истории «Шведские демократы» не могут предложить избирателям привлекательную программу действий. Кроме того, уже произошла определённая «мейнстримизация» партийной идеологии. Главный плюс движений наподобие «Шведских демократов» - это то, что они выходят из-за рамок политической корректности и затрагивают те «болевые точки» современного общества, которые действительно требуют обсуждения. Однако когда эта роль сыграна, ничего нового от них не дождёшься. Сегодня «Шведские демократы» - это протестная партия. Те избиратели, кто не хотят модератов или социал-демократов, голосуют за ШД. - Что вы можете сказать о соратниках УКП по правящему «Альянсу» - о Народной партии - Либералы? - Так же как и Андерс Борг (Карла Бильдта в расчёт не берём – он «тяжеловес», который стоит над всеми политиками), лидер либералов Ян Бьёрклунд является одним из самых ярких политиков современной Швеции.

Впервые опубликовано: скандинавия.жж.рф