Арктические пределы НАТО

Автор: Аржанов Игорь Александрович, Исследователь Арктического Сообщества, кандидат политических наук

Учения «Nordic response» 2024 г. (в рамках “Steadfast Defender-2024”). Фото – министерство обороны Норвегии

ОТ «НЕВОВЛЕЧЕННОСТИ» ДО МИЛИТАРИЗАЦИИ

За последнее десятилетие Организация Североатлантического договора (НАТО) существенно трансформировала свою военно-политическую деятельность в Арктике. В иностранной научной литературе, экспертных аналитических записках, публикациях средств массовой информации рассматриваемого временного периода можно встретить различные подходы к пониманию и осмыслению деятельности НАТО в регионе. В этих подходах, главным образом, можно выделить два ключевых позиционных вектора – в одном случае, предпринимаются попытки оправдать расширение присутствия НАТО в Арктике и, как правило, подчеркнуть существенные ограничения для деятельности блока в регионе в силу широкого ряда факторов (климат, наличие необходимой инфраструктуры и пр.), в другом – Североатлантическому альянсу ярко выраженно и амбициозно придается ключевая роль в деле противостояния с Российской Федерацией в Арктике. Вместе с тем, вышеуказанные позиции всегда объединяло общее признание возрастающего внимания НАТО к региону.

Практическое измерение проблемы расширения присутствия Североатлантического альянса в Арктике – предмет особого значения для российских исследователей-международников, получивший существенную дискуссионную интенсификацию в свете трансформаций в военно-политическом измерении региона. Сегодня трудно представить, что практически одиннадцать лет назад, 30 мая 2023 года, генеральный секретарь НАТО в 2009–2014 годах Андерс Фог Расмуссен утверждал следующее: «В настоящее время НАТО не намерено наращивать свое присутствие и активность на Крайнем Севере».

В последующие десять лет ситуация последовательно видоизменялась. Как итог, заявления действующего генерального секретаря блока Й. Столтенберга, допускающие возможность ограниченного сотрудничества с Россией с целью снижения напряженности в Арктике (были сделаны им в 2016, 2018, 2021 годах) сменились на призывы к необходимости наращивания присутствия в регионе. Кроме того, согласно позиции Й. Столтенберга, практическое сотрудничество России и Китая в Арктике бросает вызов «ценностям и интересам НАТО».

Неустанные обвинения со стороны государств коллективного Запада в милитаризации Россией Арктического региона (под милитаризацией в данной связи воспринималась деятельность по защите национальных интересов страны исключительно в пределах ее суверенных границ) привели к совершенно парадоксальной ситуации. Североатлантический альянс, пытаясь уличить Российскую Федерацию в милитаризации Арктики, вопреки здравому смыслу, совершил ее сам, втянув в блок Швецию и Финляндию. Это, в свою очередь, привело к увеличению общей границы НАТО с Россией более чем вдвое – с 1215 до 2600 км. Происходящее дополняется призывом командующего Вооруженными силами Норвегии генерала Эйрика Кристофферсена «надежно удержать» Россию от нападения на НАТО в Арктике, сделанное им в апреле 2024 года. Возникает очевидный вопрос: и кто в таком случае действительно милитаризует Арктику?

Учитывая достаточную сложность и краеугольность сложившейся военно-политической напряженности, представляется возможным и необходимым предпринять попытку осмысления возможных границ и пределов расширения активности НАТО в Арктике.

Й. Столтенберг. Фото - Francois Walschaert/AFP

ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ?

Развитие инфраструктуры. Согласно имеющимся оценкам российских экспертов, в настоящее время в Арктике расположено около 50 объектов военной инфраструктуры стран-членов НАТО. В их число входят 22 аэродрома, 23 военно-морские базы, пункты базирования, а также четыре радиолокационные станции (РЛС) наблюдения за космосом и воздушным пространством Арктики. Вместе с этим, намечены планы по созданию комплексной сети из восьми РЛС на территории Норвегии. Открытие первой из данной цепочки РЛС, сооружаемой близ Осло, запланировано на 2025 год. На открытой в феврале 2024 года на севере Норвегии авиабазе Андейя обсуждается возведение спутниковой станции для поддержки космической инфраструктуры и повышения уровня ситуационной осведомленности. Кроме того, в марте 2024 года Норвегия приняла решение приобрести высокотехнологичные радары нового поколения TPY-4.

Лидер блока НАТО – США – прилагают усилия по совершенствованию собственной инфраструктуры: модернизацию с целью оптимизации работы при экстремально низких температурах прошла авиабаза Эйлсон; Форт Грили, Форт Уэйнрайт и Элмендорф-Ричардсон находятся в процессе расширения (цель – увеличение численности военнослужащих недавно сформированной 11-ой арктической воздушно-десантной дивизии с 12 до 20 тысяч); идёт строительство глубоководного порта Ном (Аляска); совершенствовать для приема американских стратегических бомбардировщиков планируется авиабазу Туле в Гренландии. С учётом достигнутых двусторонних договоренностей США с Норвегией (2022 год, однако в феврале 2024 года было подписано дополнительное соглашение, расширившее зону совместного военного прибывания), Финляндией, Швецией и Данией (декабрь 2023 г.) открывается доступ к ряду военных баз и инфраструктурных объектов на территории упомянутых государств. Обсуждается возможность размещения систем противоракетной обороны в Финляндии и Швеции. Реализуются и другие планы. В частности, выдвигаются идеи о необходимости совершенствования защиты инфраструктуры НАТО в Арктике.

Однако наряду с развитием по ряду направлений существуют и существенные ограничения для расширения присутствия. Во-первых, на настоящий момент времени на замерзающей части Арктики всё ещё практически отсутствует береговая инфраструктура. Во-вторых, традиционной «ахиллесовой пятой» выступает отсутствие необходимого количества ледокольных мощностей. Намеченные в 2019 году амбициозные планы США по строительству шести современных ледоколов (первый планировалось спустить на воду к 2025 году) были перенесены на неопределенный срок.

Проведение военных учений. Следует отметить, что данное направление деятельности НАТО в Арктике, как представляется, является наиболее выраженным и отчетливым. При проведении военных маневров в регионе Альянс придает особое значение аспекту информационного освещения своей активности. Таковой подход, в свою очередь, находится в отношениях тесной зависимости с заинтересованностью НАТО в исследовании стратегических коммуникаций и операций по оказанию влияния в Арктике.

С 2018 года Североатлантический альянс существенно интенсифицировал масштабы и число проводимых учений в регионе. Широкое освещение, в первую очередь, получили состоявшиеся с привлечением 50 тыс. военнослужащих учения “Trident Juncture-2018” ("Единый трезубец"), “Cold Response-2022” («Холодный ответ-2022») с участием около 35 тыс. военнослужащих и ознаменованных США как «крупнейшие учения НАТО за Полярным кругом», а также недавно состоявшиеся наиболее крупные учения (было вовлечено около 90 тыс. военнослужащих, однако это суммарное число для всех мероприятий блока, проводившихся не только в пределах Арктики) Североатлантического альянса с момента окончания холодной войны “Steadfast Defender-2024” («Стойкий защитник-2024»).

Однако представляется, что число и масштаб реализуемых учений стран-членов НАТО в Арктике в близлежащей перспективе не будет изменен в сторону существенного увеличения в силу ряда причин. Во-первых, локальный «исторический максимум» со времен окончания холодной войны достигнут, а наиболее отчетливо культивируемая с 2018 года истерия в информационном пространстве, сопровождающая реализуемые в Арктике учения НАТО, доведена до крайне абсурдного и в то же время высокого уровня напряженности, на что, несомненно, делает ставку и сам блок. Не отвечающий нормам здравого смысла образ врага в лице России сформирован и периодически усиливается ожиданием так называемой «угрозы агрессии», что в свою очередь, отвечает интересам НАТО в деле оправдания присутствия и деятельности в Арктике в глазах рядовых налогоплательщиков.

Во-вторых, с принятием Швеции и Финляндии в Североатлантический альянс состоялось и их вовлечение в практику регулярного проведения провокационных учений вблизи российских границ. В-третьих, в отличие от искусственной и раздутой истерии в информационном пространстве у блока имеется ряд реальных проблем, сущность которых, главным образом, заключается в отсутствии необходимого количества и потенциала современной специальной военной техники для отработки задач в экстремальных арктических условиях, а также наличии ощутимо серьезных проблем организационного характера и низкой слаженности взаимодействия, приводящих к небезызвестным инцидентам во время проведения учений.

Появление арктической стратегии НАТО. Интенсификация дискуссий вокруг необходимости разработки специальной стратегии Североатлантического альянса применительно к Арктике – сравнительно новая тенденция. Важно отметить, что еще в недалеком втором десятилетии XXI столетия данный вопрос находился в тени необходимости достижения общего консенсуса среди стран-членов блока касательно роли НАТО в Заполярье.

Теперь, когда США удалось заставить арктических партнеров по блоку абсолютно и безукоризненно следовать в фарватере собственной политики, параллельно затянув в Североатлантический альянс Швецию и Финляндию, ранее насущное достижение консенсуса в настоящее время несколько утратило свою актуальность (по крайней мере, среди северных государств блока). Представляется, что для Вашингтона вопрос необходимости появления арктической стратегии НАТО достаточно важен и актуален. США, нацеленные на так называемое «возвращение арктического господства» (хотя не очень понятно, о каком «господстве» США в Арктике может идти речь), в своей актуальной арктической стратегии 2022 года отмечают укрепление единства с партнерами в регионе, делают ставку на скоординированное взаимодействие с ними. Иначе говоря, США традиционно планируют использовать НАТО как инструмент для реализации национальных интересов. Поскольку опорные двусторонние соглашения уже заключены (речь про ранее упомянутые договорные обязательства по военной линии с Норвегией, Данией, Швецией и Финляндией), а уровень самостоятельно сгенерированной напряженности крайне высок, США, вероятно, могут воспользоваться положением дел и закрепить «дух солидарности и единства» на бумаге посредством продавливания выхода в свет арктической стратегии НАТО.

Однако представляется, что в случае появления данного документа, его содержательное наполнение будет весьма ограниченным, в первую очередь демонстрирующим приверженность тезису о существующем «стратегическом вызове» для Североатлантического альянса в Арктике, закрепленном в актуальной редакции Стратегической концепции НАТО 2022 года и повторно продублированном в итоговом документе саммита блока в Вильнюсе в июле 2023 года.

Появление арктического командования НАТО. Само по себе появление новой региональной структурной единицы в составе Североатлантического альянса было бы логично и целесообразно ожидать вслед за появлением арктической стратегии блока. Однако, в случае с НАТО, вопрос о появлении нового командования, на текущий момент времени, не более чем сугубо теоретический. В случае, если США все же удастся продавить выход в свет документ стратегического планирования по Арктике, его наличие не решит проблемы достижения общего консенсуса по региону внутри блока. Сложность развития сценария, при котором следовало бы ожидать оперативного появления арктического командования НАТО, отчасти прослеживается и в зарубежных публикациях, призывающих к созданию рассматриваемой единицы.

Размещение тактического ядерного оружия. Как известно, скандинавские государства придерживаются политики неразмещения ядерного оружия. Вместе с этим, как отмечает А.А. Бартош, США могут пойти на альтернативный шаг, разместив ядерное оружие на подводных лодках и кораблях, способных передвигаться в арктических водах. Обращение государств коллективного Запада к возможным и пока что все еще спекулятивным дискуссиям вокруг ядерной тематики неизбежно будет поддерживать высокий уровень напряженности.

ВЫВОДЫ

С одной стороны, Североатлантический альянс демонстрирует отчетливую и настойчивую приверженность к милитаризации региона: реализуются крупномасштабные учения, отдельные инфраструктурные проекты, развивается риторика на дальнейшее усиление присутствия в регионе. С другой стороны, амбициозная, деструктивная напористость НАТО сталкивается с существенными ограничениями. У блока отсутствует комплексная региональная стратегия, имеются проблемы с береговой инфраструктурой (в пределах замерзающей части Арктики) и специализированной военной техникой, качеством реализации сопровождаемых напряженным в медиапространстве фоном учений.

Главным остается вопрос: а возможно ли и вовсе договориться с самостоятельно дискредитировавшим себя Североатлантическим альянсом? Практика прошедшего второго десятилетия XXI столетия отчетливо показывает, что коллективный Запад в действительности не был готов к выстраиванию транспарентного взаимодействия по военной линии в Арктике. Россия неоднократно предлагала восстановить утраченные контакты для диалога, отмечала отсутствие проблем, требующих военного решения в регионе. Не готов разговаривать коллективный Запад и сейчас.

С учётом изложенного необходимо констатировать, что какого-либо изменения ситуации по военной линии в регионе ожидать не следует. Кроме того, западная милитаризация Арктики меняет и содержательную основу для непросматриваемого на долгосрочную перспективу диалога. Важно понимать, что теперь достижение стандартных договоренностей по снижению военной активности вдоль непосредственной линии соприкосновения не сможет привнести существенную разрядку, поскольку сама линия перманентно расширилась, а вместе с ней и число возможных угроз, требующих постоянного мониторинга, внимания и ответа со стороны Российской Федерации.