Африканское направление во внешней политике Южной Кореи

Африка в ХХI в.

По мере того как в Африке решаются проблемы развития и повышается уровень жизни в государствах континента, растет и его роль на международной арене. Материк располагает не только демографическим, но и экономическим потенциалом. Так, на его территории сконцентрировано 30% мировых запасов полезных ископаемых. Также через материк проходят важные торговые маршруты, связывающие Европу и Азию (Баб-ль-Мандебский пролив, Суэцкий канал). Тем не менее Африка продолжает оставаться ареной конкуренции внешних акторов. В XXI в. многие страны все еще видят в странах континента не полноценного партнера, а ресурсную базу и рынок сбыта производимых товаров. Среди ключевых игроков на этом поле можно выделить США и КНР. Активные попытки развивать отношения с Африкой предпринимает и Российская Федерация. Есть и другие менее очевидные претенденты на роль партнеров континента. Например, Южная Корея, по мнению экспертов, тоже может стать «мостом» между развитыми и развивающимися странами. В настоящее время государство осуществляет «поворот в сторону Африки», особенности которого представляют исследовательский интерес.

Источник: Unsplash

Как все начиналось

Первой африканской страной, с которой Республика Корея установила сотрудничество, была Эфиопия. В 1950 г. Аддис-Абеба присоединилась к Корейской войне в составе армии ООН, поддержав Юг. Последний император Эфиопии Хайле Селассие I выделил батальон из 6037 солдат, руководствуясь соображениями о поддержке коллективной безопасности.

Более системное взаимодействие Сеула со странами Африки началось в 1980-х гг. В 1982 г. южнокорейский президент Чон Ду Хван посетил Кению, Сенегал, Габон и Нигерию для того, чтобы наладить экономическое и техническое партнерство [1]. Так, в этот период между сторонами активно подписываются соглашения о безвозмездной помощи, направляются группы сельскохозяйственных исследователей, делегации доброй воли и мастера тхэквондо.

В начале XXI в. сотрудничество Республики Корея со странами Африки вышло на новый уровень. Так, 2006 г. был объявлен «годом дружбы с Африкой», тогда же стартовала Корейская инициатива по развитию Африки, определившая актуальные направления сотрудничества [2]. Внимание Южной Кореи было обращено в основном на проблемы развития, в частности на преодоление бедности и экономической отсталости [3]. К августу того же года дипломатические отношения были установлены с 53 африканскими странами.

Формы сотрудничества

Важную роль в корейско-африканском партнерстве играют совместные проекты. В настоящее время стороны стремятся совершенствовать сотрудничество, создавая новые инициативы. К основным формам многостороннего взаимодействия между Южной Кореей и странами Африки можно отнести следующие проекты.

Корейско-африканский форум, созданный в 2006 г. в рамках Корейской инициативы по развитию Африки, продолжает работу и в настоящее время. В 2022 г. проводилось пятое собрание, на котором представители стран обсудили вопросы здравоохранения и сотрудничества государств после пандемии COVID-19. По итогам форума была принята Сеульская декларация, призывающая страны к сотрудничеству для содействия индустриализации в Африке и расширения глобальных цепочек поставок Кореи к 2026 г. Так, континент готов предложить природные ресурсы в обмен на техническое сотрудничество Республики Корея.

Не менее важной инициативой, созданной в 2006 г., является Корейско-Африканское экономическое сотрудничество (Korea-Africa Economic Cooperation). KOAFEC имеет шесть приоритетных областей работы: энергетика и инфраструктура, ИКТ, человеческие ресурсы, сельское хозяйство, «зеленый» переход и обмен опытом. Данная инициатива является постоянным партнером Африканского банка развития, в сотрудничестве с которым был создан целевой фонд KOAFEC, обеспечивающий финансовую поддержку совместных проектов.

Помимо этого, южнокорейское правительство реализует программы содействия странам континента через механизм «Официальная помощь в целях развития» (ОПР) [4]. В 2006 г. на фоне активизации сотрудничества Южной Кореи и стран Африки объем финансовой помощи, предоставляемый в рамках ОПР, начал расти и составил около 400 млн долл. в 2016 г. для стран Африки южнее Сахары [5]. В 2023 г. правительством Республики Корея было принято решение, согласно которому финансовая помощь странам Африки будет увеличена до 1 трлн вон (примерно 754 млн долл.) к 2030 г.

Стоит отметить, что между странами региона ОПР распределяется неодинаково, и выбор направлений определяется возможностью максимизировать выгоду от материальной помощи. Можно предположить, что Южная Корея наиболее заинтересована в африканских странах со средним уровнем дохода, поскольку они открывают для Сеула доступ к новым рынкам. К 2017 г. около 70% ОПР приходилось на Гану, Руанду, Мозамбик, Сенегал, Эфиопию, Уганду и Танзанию [6]. Не менее важным фактором является наличие в странах Африки газовых и нефтяных месторождений. Однако в случае с Эфиопией также можно говорить об особой исторической связи между двумя государствами: с 1996 г. Сеул выплачивает эфиопским солдатам пенсию в знак благодарности за вклад в Корейскую войну. Некоторые эксперты считают, что таким образом Южная Корея соотносит свою историю с прошлым Эфиопии, тоже пережившей военный режим и столкнувшейся с недостатком ресурсов, преграждающим путь к развитию [7].

Торговля и инвестиции

После запуска Корейской инициативы по развитию Африки импорт африканских товаров в Южную Корею вырос на 50% только за 2006 г., составив примерно 5,7 млрд. долл., и достиг в 2014 г. пикового значения в 12 млрд. долл. [8] В 2018 г. показатели упали до 9 млрд. долл. и вновь увеличились в 2022 г. до общей стоимости примерно в 15,1 млрд. [9] Основные товарные категории, импортируемые Сеулом, включили железную руду, нефть, уголь, платину, ферросплавы.

Экспорт южнокорейских товаров в африканские страны активно рос с 2006 по 2011 гг., однако с 2012 г. данная тенденция пошла на спад. Показатели 2006 г. и 2018 г. практически сопоставимы и оцениваются приблизительно в 10 млрд. долл. [10] В 2022 г. на Африку пришлось 2% от всего экспорта Южной Кореи. В основном континент закупает автомобили, пластмассу, резину, химикаты, минералы, текстиль, станки, электронику и продукты питания.

В 2018 г. объем торговли между Республикой Корея и африканскими странами составлял 20 млрд долл., или же 2% от объема общего товарооборота Сеула, и уменьшился до 1%, или же 9,9 млрд долл. в денежном выражении, в 2020 г.

К настоящему времени торговое сотрудничество, сократившееся в прошлом десятилетии, вновь набирает обороты. Так, Африканская континентальная зона свободной торговли (AfCFTA), созданная в 2018 г., открыла новые перспективы для корейско-африканского сотрудничества. Однако сегодня сложно отметить какие-либо значительные успехи в этом направлении. В 2022 г. на Пятом Корейско-Африканском форуме обсуждалась возможность расширения сотрудничества стран посредством заключения Соглашения о зоне свободной торговли Южной Кореи и стран Африки. Также результатами встречи стали Сеульская декларация и Дорожная карта сотрудничества Южной Кореи и Африки на 2022–2026 гг. [11] Документы требуют дальнейшей проработки, так как в них отсутствуют конкретные цели, ожидаемые результаты и финансовые обязательства.

Обращаясь к теме инвестиций, нельзя сказать, что Африканский континент является приоритетным направлением для Южной Кореи. Рост прямых инвестиций из страны постепенно увеличивался с 2000 по 2014 гг. Однако их объем не превысил даже 1% от общего объема ПИИ Республики Корея. Так, с 2011 по 2020 гг. в Африку было направлено всего 3 млрд. долл. (0,7% от общего числа ПИИ) [12]. Такая статистика свидетельствует о донор-реципиентных отношениях и низком качестве взаимной торговли.

С 2006 по 2018 гг. существенная часть ПИИ направлялась островному государству Мадагаскар в горнодобывающий сектор для добычи никеля [13]. Инвестиции в другие страны, например, в Марокко и Египет, начали расти только с 2014 г. [14] В частности, помимо Мадагаскара, южнокорейские ПИИ сосредоточены в предприятиях горнодобывающей промышленности Ливии, Нигерии, ЮАР, Алжира и Марокко [15]. Данная закономерность указывает на то, что Республика Корея заинтересована в Африке как в источнике природных ресурсов [16]. Другая часть инвестиций направляется в производственный сектор ЮАР, Египта, Ганы, Эфиопии, Экваториальной Гвинеи и Марокко [17].

Место Республики Корея в великодержавной конкуренции в Африке

Масштаб торгового оборота и прямых инвестиций Республики Корея с африканскими странами в настоящий момент невелик. Совместные инициативы и институты, запустившие импульс к сотрудничеству в 2006 г., не смогли обеспечить стабильный рост торговых отношений в долгосрочной перспективе. Можно предположить, что Южной Корее стоит сфокусироваться на поиске уникального «продукта», который позволил бы государству получить более значимую роль на континенте. С другой стороны, продолжительные тенденции в отношениях государств указывают на то, что Сеул скорее заинтересован в ресурсном потенциале Африки, а не в развитии диверсифицированного сотрудничества.

Державы, соперничающие на африканском материке, стремятся найти те отрасли партнерства, которые помогли бы им закрепиться в регионе. В 2022 г. 13–15 декабря в Вашингтоне состоялся саммит США – Африка, в рамках которого Джо Байден выделил материку дополнительные 2,5 млрд. долл. на развитие продовольственной безопасности. Также обсуждались планы по инвестициям в «зеленую» энергетику, цифровую экономику и продовольственную безопасность.

КНР, в свою очередь, является главным торговым партнером Африки. В 2021 г. товарооборот между странами составил 254 млрд долл. Стратегия Китая отличается тем, что государство рассматривает Африку не только в качестве рынка сбыта и сырья, но и активно инвестирует в инфраструктуру континента и обеспечивает грантовые программы для студентов. Китайские инвестиции в Африку достигли 5 млрд. долл. в 2021 г. Периодически стороны проводят Форум китайско-африканского сотрудничества (FOCAC), в рамках которого определяют дальнейшую стратегию партнерства.

Товарооборот России с африканскими странами составил всего 18 млрд. долл. за 2022 г., однако страна старается укрепить партнерство с Африкой посредством инвестирования в человеческий капитал [18]. Так, Россия готова принять африканских студентов в вузы и создавать условия для дальнейшего трудоустройства.

В настоящее время нельзя сказать, что Республике Корея и странам Африки удалось сформировать уникальное многостороннее партнерство. Тем не менее с 2022 г. Сеул публично заявил о заинтересованности в африканском континенте и намерении укрепить отношения с материком. По итогам KOAFEC 2023 был опубликовал план финансирования африканских проектов в размере 6 млрд. долл. на 2024–2025 гг. Также стороны обсудили потенциал сотрудничества в рамках устойчивого развития, подчеркнув, что альянс Республики Корея и африканских стран может удовлетворить интересы обеих сторон. Возможно, что уже в ближайшем будущем Южная Корея сможет найти уникальную нишу для партнерства с Африкой.

Использованные источники:

1. Журавлева Н.С. Республика Корея в Африке: «Мягкая сила» как базовый инструмент политики // Мировая система и международные регионы. 2021. №3 (58) С. 134-144.

2. Yoon M.Y., Moon C. Korean Bilateral Official Development Assistance to Africa Under Korea’s Initiative for Africa’s Development // Journal of East Asian Studies. 2014. Vol. 14, Issue 2. Pp. 279-301

3. Ibid.

4. Eun Kyung K., Delancey M.W. Korea–Ethiopia Relations Since the Korean War // Africa’s Global Engagement: Perspectives from Emerging Countries. 2019. Pp. 103-131.

5. Françoise N. Korea in Africa: between Soft Power and Economic Interests // Études de l'Ifri, Ifri. 2020. 36 p.

6. Ibid.

7. Eun Kyung K., Delancey M.W. Korea–Ethiopia Relations Since the Korean War // Africa’s Global Engagement: Perspectives from Emerging Countries. 2019. Pp. 103-131.

8. Françoise N. Korea in Africa: between Soft Power and Economic Interests // Études de l'Ifri, Ifri. 2020. 36 p.

9. Ibid.

10. Ibid.

11. Ibid.

12. Ibid.

13. Ibid.

14. Ibid.

15. Ibid.

16. Ibid.

17. Ibid.

18. Нечаева Л.В. Роль Африканского континента в глобальной политике. “Год Африки” в России // Мировая экономика и международные отношения. 2023. № 8. С. 129-134.