Йемен – по следам Афганистана?

После ухода Али Салеха его пост на два года по результатам безальтернативных выборов 21 февраля 2012 г. занял вице-президент Абд Раббо Мансур Хади. После этого в стране было объявлено о созыве Всеобщего национального диалога (ВНД), который должен был выработать проект новой конституции страны. Страна вступила в эпоху перемен, которая должна была завершиться к началу 2014 г.

После ухода Али Салеха его пост на два года по результатам безальтернативных выборов 21 февраля 2012 г. занял вице-президент Абд Раббо Мансур Хади. После этого в стране было объявлено о созыве Всеобщего национального диалога (ВНД), который должен был выработать проект новой конституции страны. Страна вступила в эпоху перемен, которая должна была завершиться к началу 2014 г.

Взгляд изнутри

Мансуру Хади так и не удалось выступить в качестве беспристрастного арбитра и обеспечить результативную работу ВНД. Успех тридцатитрехлетнего правления Али Салеха во многом объяснялся его умелым лавированием между интересами различных племен. При этом президент не позволял нарушать существовавший статус-кво и сохранял положение «над схваткой». Хади же этого так и не удалось.

Будучи слабой политической фигурой, он практически сразу позволил аль-Ахмарам перетянуть одеяло на свою сторону, что в конечном итоге вывело из политической обоймы сначала верхушку влиятельного семейства, а после и самого президента. В ходе его правления все отчетливее проявлялось укрепление позиций аль-Ахмаров во власти и игнорирование интересов остальных политических сил будь то южане, жители г. Таиза, северяне или представители салеховского окружения. В результате, к началу января 2014 г. Всеобщий национальный диалог (ВНК) закончился безрезультатно, а в стране все больше назревало недовольство засильем во власти аль-Ахмаров и связанных с ними исламистскими организациями (партия «аль-Ислах», йеменская ячейка «Братьев-мусульман» и салафитская «ан-Нусра»).

Поэтому складывавшаяся с начала 2012 г. ситуация, при которой власть в Йемене постепенно начала монополизироваться в руках аль-Ахмаров, поставила их оппонентов по одну сторону баррикад и вынудила пойти на крайние меры. Именно с того момента начал оформляться альянс между Салехом и хуситами, ставший впоследствии доминирующей силой на территории северного Йемена.

Очевидно, что перспективы присутствия аль-Ахмаров во власти категорически не устраивали ни хуситов, ни ВНК, ни южан, что предопределило «революцию 21 сентября», после которой аль-Ахмары были вынуждены покинуть страну в то время, как движение «Ансар Аллах» путем заключения союзов с йеменскими племенами и членами ВНК фактически установило контроль над северным Йеменом.

Сложилась ситуация, весьма характерная для северных зейдитских племен Йемена, при которой племенам Хашида оказалось куда более выгодным признать над собой власть Абд аль-Малика аль-Хуси, не принадлежащего к племенным фигурам, однако обладающего значительной популярностью среди верующих мусульман, нежели Садыка аль-Ахамара или Али Салеха, связь с которыми несла бы существенные репутационные издержки для северойеменских племен.

instamun.org
Xinhua/Mohammed Mohammed
Бывший Президент Йемена Абд-Раббу
Мансур Хади на военном параде, 22 мая 2012

Пребывание Хади у власти с каждым днем только накаляло ситуацию в Йемене, где недовольных его правлением становилось все больше. В этой связи неудивительно, что поддерживаемый Саудовской Аравией экс-президент, сбежавший в Аден, пытался ослабить северные территории. Не случайно в начале марта 2015 г. он обратился к лидерам провинций Таиз и Ибб с просьбой о признании его легитимным президентом Йемена и оказании ему военной помощи. Хотя последние ответили отказом, стратегия Хади была небезосновательной, поскольку именно эти две провинции исторически были регионами с наименее лояльными и развитыми племенными структурами в северном Йемене.

После того, как командование Аденским военным гарнизоном отказалось подчиняться Хади, президент, оставшийся без военной защиты, принял неординарное решение – он обратился за помощью к вождям провинции Абьян. С одной стороны, очевидно, что у Хади не было выбора. Дальше ситуация только усугублялась. Сначала предложение о переносе Всеобщего национального диалога за пределы Йемена (в частности, предлагались, Эр-Рияд, Доха и Маскат) оттолкнуло от него северян, которые сочли это предложение неприемлемым, а просьба о военном вторжении в Йемен со стороны Хади окончательно отвернула от него поддержку со стороны южан. Не случайно 24 марта 2015 г., в день своего обращения в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, северяне практически беспрепятственно продвинулись по территории провинции аль-Лахидж и взяли шестисоттысячный Аден в течение нескольких часов, что явно свидетельствует об отсутствии серьезной опоры у Хади даже на юге страны. Более того симпатизировавшая ранее Хади партия «аль-Ислах» на следующий день после саудовских авиаударов подвергла критике действия северного соседа.

В результате, Хади вошел в мировую историю президентом, умудрившимся дважды потерять свою власть. На сегодняшний день никакие авиаудары со стороны Саудовской Аравии и даже наземная операция не в состоянии вернуть его к жизни. Хади – политический труп, обреченный на бесславный конец. Президент, не имеющий никаких возможностей вернуться в Йемен в качестве триумфатора.

Взгляд извне

UN Office for the Coordination of Humanitarian
Affairs
Инфографика. Йемен. Гуманитарное
измерение

В ходе последних лет Эр-Рияд вел планомерную работу по разжиганию межконфессиональной розни в Йемене. Не случайно конфликт в Йемене преподносится арабскими СМИ как борьба шиитов с суннитами, что, в свою очередь, проецируется в качестве ирано-саудовского противостояния. Именно под этим предлогом арабы объединяются против общего врага – Ирана, начиная кампанию по «зачистке» Йемена от проиранских элементов. При этом особый акцент делается на том, что в 2014-2015 гг. власть в Йемене захватили шииты, свергнув легитимного президента Мансура Хади.

Однако подобного рода доводы совершенно далеки от реальности. Власть в северном Йемене, полностью населенным зейдитами, всегда принадлежала шиитам. Было так и во времена Йеменского Мутаваккилитского Королевства, и при генерале Абдалле ас-Саляле, и при Абд ар-Рахмане аль-Арьяни, и при Али Абдалле Салехе. Потому установление хуситами контроля над большей частью территории северного Йемена никак не изменило конфессиональную карту страны.

Именно внушаемая арабам опасность попадания Йемена в сферу интересов Ирана вынудила арабские страны занять просаудовскую позицию в отношении Йемена. В этой связи ситуация в Йемене угрожает разрастанием очередного витка арабо-иранского конфликта. Роль Саудовской Аравии здесь заключается также в ее попытках консолидировать международное сообщество в деле давления на хуситов, которые в глазах мировой общественности выступают мятежниками, боевиками и повстанцами. Не случайно Эр-Рияд неоднократно за последние месяцы акцентировал внимание на легитимности Аденского правительства и президентства Мансура Хади. Именно поэтому арабские страны начали переносить свои дипломатические миссии из Саны в Аден, признавая последний новой столицей Йеменской Республики.

При этом Саудовская Аравия явно ставит своей целью ослабление северного Йемена, оказывая поддержку южанам. Во-первых, йеменский юг не представляет для Саудовского королевства такой опасности, как север, с которым до сих пор существует неразрешенный территориальный конфликт в отношении Наджрана. Во-вторых, политический спектр сил, представленных на юге, крайне разношерстен, что выгодно Эр-Рияду, привыкшего играть на внутренних противоречиях. Ситуация на юге кардинально отличается от северного региона страны, где на сегодняшний день доминируют две ключевые политические силы – «Ансар Аллах» и ВНК, установить диалог с которыми для ас-Саудов выглядит весьма затруднительным. Наконец, для севера Йемена всегда была характерна развитость племенных структур наравне с неразвитостью государственных институтов в отличие от юга, где наблюдается прямо противоположное. Это, в свою очередь, предопределило превосходство севера над югом в военном отношении.

Первый шаг в отношении укрепления своего влияния в Йемене Саудовская Аравия уже сделала, начав наносить авиаудары по его территории. Ставка делалась на то, чтобы спровоцировать гражданский конфликт внутри самого Йемена, ключевая роль в котором отводилась бы ИГ и сепаратистским движениям на юге, например, «аль-Хираку». Подобная тактика саудовцев отнюдь не нова: во время гражданской войны 1994 г. Эр-Рияд уже поддерживал сепаратистские движения социалистического юга с целью ослабления севера, в котором королевский двор видел для себя перманентную угрозу.

Reuters

Другое дело, что авиаудары по Йемену не дают желаемого эффекта, что уже прослеживалось в выступлениях на Саммите Лиги арабских государств в Шарм эль-Шейхе. Готовность ряда арабских стран начать наземную операцию в Йемене также вызывает немало вопросов. Во-первых, потому что сама арабская солидарность с Саудовской Аравией шита белыми нитками. Одна из ключевых стран Аравийского полуострова – Оман – заняла нейтральную позицию, что в принципе всегда было характерно для султана Кабуса, ибадита, выступавшего на протяжении многих лет в качестве посредника между Ираном и Саудовской Аравией. Кроме того, Судан, где Омар аль-Башир, занимающий весьма шаткое политическое положение и явно не стремящийся быть вовлеченным в новую региональную войну, дал формальное согласие на участие своей страны в антийеменской коалиции. То же самое можно сказать еще про целый ряд арабских стран от Марокко до Иордании. Поэтому формирование арабской коалиции против Йемена на бумаге отнюдь не означает практических шагов в сторону ее создания. Более того, опыт участия общеарабских сил в борьбе против Израиля или Ирана оставляет желать лучшего.

Во-вторых, осуществление самой наземной операции в Йемене чревато перерастанием ее в затяжную и изнурительную войну для всех сторон конфликта, которая потребует немало ресурсов, в том числе и человеческих. При этом участие в затяжном конфликте в Йемене способно ударить по самим странам-агрессорам, прежде всего, Саудовской Аравии и Египту, которые на сегодняшний день находятся в крайне враждебном окружении. На северных рубежах действует «Исламское государство», которое рано или поздно возьмет на вооружение южный вектор в своей экспансионистской политике. На востоке ситуация традиционно накаляется проживающим в Восточной провинции шиитским населением, а также бахрейнским кризисом. Если они потеряют контроль над югом, то ситуация может развиваться непредсказуемо. Особенно принимая во внимание политическую ситуацию внутри Саудовской Аравии, все отчетливее напоминающую кризисные явления правящей верхушки СССР 1980-х гг. В обозримом будущем она будет только накаляться ввиду назревающего поколенческого обновления политической элиты и обострения борьбы за власть. В случае с Египтом к «Исламскому государству» на востоке добавляется угроза со стороны Ливии и внутренняя нестабильность на Синайском полуострове вкупе с проихвановскими настроениями в египетской глубинке.

Еще одна угроза исходит со стороны Аль-Каиды на Аравийском полуострове (АКАП), присягнувшей недавно на верность «Исламскому государству» и взявшей на себя ответственность за взрывы 20 марта 2015 г. в мечетях Саны, в результате которых погибло более 150 человек, преимущественно хуситов.

После ухода Али Салеха в 2011 г. АКАП резко активизировала свою деятельность, в частности, в нефтеносной провинции Мариб, что, в свою очередь, связано как с внешними, так и с внутренними обстоятельствами. К первым можно отнести появление и усиление влияния на Ближнем Востоке «Исламского государства». Столь удачный проект не мог не сказаться на общей ситуации в регионе: различные радикальные группировки исламистского толка увидели в ИГ реальную силу, за которой можно следовать. Не стала исключением и АКАП, получившая дополнительный импульс своему развитию. Внутренние предпосылки активизации АКАП заключаются, прежде всего, в усугублении социально-политической ситуации в стране, что для группировок вроде ИГ – благодатная почва для реализации своих целей. Важную роль здесь играет и усиление влияния хуситов в Йемене, которые несовместимы с аль-Каидой на экзистенциальном уровне.

REUTERS/Khaled Abdullah/Pixstream
Василий Кузнецов:
Спустя тысячу лет мы вновь оказались
в IX веке

Используя АКАП в своих интересах, прежде всего, для нейтрализации хуситов, Хади, ведомый Эр-Риядом, рискует окончательно усугубить ситуацию, превратив Йемен во второй Афганистан, сделав из Йемена очередной плацдарм для укоренения «Исламского государства».

При этом связь Хади и АКАП отнюдь не надуманна. Осознавая традиционное военное преимущество севера над югом, усугубленное реформами Али Салеха по демилитаризации южных провинций после 1994 г., а также неповиновения большей части армии министру обороны ас-Субейхи, Хади после бегства в Аден начал политику переманивания шейхов племен на свою сторону. После того, как Мансуру Хади не удалось склонить в свою пользу лидеров провинций Таиз и Ибб в начале марта 2015 г., экс-президент обратился за помощью к шейхам провинции Абьян, игравшей на протяжении последних лет роль оплота АКАП.

Совершенные 20 марта 2015 г. взрывы в мечетях Саны, стали отправной точкой военного наступления на Аден. Дело в том, что ответственность за теракты взяло на себя ИГ, в частности, Джаляль Баль Идд, функционер АКАП и выходец из провинции Шабва, которого 23 марта 2015 г. принимал у себя Мансур Хади, и Абд аль-Латиф аль-Кади, уроженец племени аль-Мудиа в провинции Абьян, откуда родом Хади. Кроме того, 20 марта удалось обезвредить смертника в мечети г. Саада, который, как и в случае со взрывами с Сане, проник в мечеть в первые ряды, где находились ведущие функционеры «Ансар Аллах» в облике искалеченного гражданина в гипсе, в котором находилась взрывчатка. Только в случае с терактом в Сааде телеканал «аль-Арабии» за несколько минут до предполагаемого взрыва уже сообщил о нем как о свершившемся факте с указанием мечети, в которой это произошло, что позволило вычислить смертника.

Опасность в данном случае заключается в том, что, используя АКАП в своих интересах, прежде всего, для нейтрализации хуситов, Хади, ведомый Эр-Риядом, рискует окончательно усугубить ситуацию, превратив Йемен во второй Афганистан, сделав из Йемена очередной плацдарм для укоренения «Исламского государства».