Ядерная стратегия России в Северо-Восточной Азии

В ядерной политике современного мира Северо-Восточная Азия занимает одно из ключевых направлений. В регионе расположены три легальные (США, Россия и КНР) и одна нелегальная (КНДР) ядерные державы. В Северо-Восточной Азии находятся страны, обладающие замкнутым ядерным топливным циклом и развитой гражданской атомной энергетикой (Япония, Южная Корея). Эти тенденции делают Северо-Восточную Азию исключительно важной для ядерной стратегии России.

В ядерной политике современного мира Северо-Восточная Азия занимает одно из ключевых направлений. В регионе расположены три легальные (США, Россия и КНР) и одна нелегальная (КНДР) ядерные державы. В Северо-Восточной Азии находятся страны, обладающие замкнутым ядерным топливным циклом и развитой гражданской атомной энергетикой (Япония, Южная Корея). Эти тенденции делают Северо-Восточную Азию исключительно важной для ядерной стратегии России.

Региональные тенденции

В ближайшее десятилетие ядерная политика России в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР) будет формироваться под воздействием следующих факторов.

Во-первых, Соединенные Штаты перестраивают систему военного присутствия на Тихом океане. В середине 2010 г. администрация Барака Обамы провозгласила переход к обновленной стратегии "сдерживания Китая" (containment of China) [1]. В ее рамках Вашингтон возродил деятельность военно-политического блока АНЗЮС, приступил к строительству военно-морской базы в Сингапуре и начал переговоры о стратегическом партнерстве с Вьетнамом. Стратегия «сдерживания Китая» пока не имеет ярко выраженного ядерного измерения. Однако США ведут консультации с Южной Кореей о возможности возвращения тактического ядерного оружия (ТЯО) на Корейский полуостров [2]. США также заблокировали попытку правительства Юкио Хатоямы (2009 - 2010) расширить самостоятельность Японии в ядерной сфере [3].

Особым вариантом этой стратегии выступает создание Системы глобального мониторинга за ядерными испытаниями (International monitoring system - IMS). Ее строительство было предусмотрено Договором о всеобъемлющем запрете ядерных испытаний (ДВЗЯИ) 1996 года. Соединенные Штаты не ратифицировали ДВЗЯИ. Однако на территории их союзников строятся сейсмические, гидроакустические и инфракрасные станции наблюдения. Наиболее крупные их "узлы" расположены в Австралии и Новой Зеландии, а также в Японии [4]. В Пекине опасаются, что Вашингтон будет использовать IMS для наблюдения за стратегическими ядерными силами (СЯС) и ядерными полигонами КНР.

Во-вторых, продолжается осторожная модернизация ядерных сил КНР [5]. Еще в 1995 прошли испытания мобильной твердотопливной МБР типа «Дунфэн-31» с дальностью полета на 8000 км и предположительно оснащенной системами преодоления ПРО. Их развертывание началось в 2007 году. По данным министерства обороны США оно осуществляется в мобильном варианте – на шасси МАЗ-547В, идентичным советским РСД-10 «Пионер» [6]. Осенью 2012 г. появились сообщения о завершении в КНР работ над МБР «Дунфэн-31А» с дальностью полета до 11000 км [7]. Есть предположения, что Пекин может начать производство крылатых ракет воздушного базирования класса Х-65СЕ или Х-15 с дальностью полета до 600 км. (Точность их наведения повысится в случае развертывания китайской системы навигации и связи «Бэйдоу»). Однако масштабной модернизации китайского ядерного потенциала, которой опасались американские эксперты 1990-х годов [8], до настоящего времени не произошло [9]. Причина этого связана, видимо, с отсутствием у КНР национальной школы теоретической физики и ориентацией Пекина на импорт вооружений, а не создание ВПК.

Фото: AP
Cовместные российско-китайские военно-
морские учения в Японском море.
Июнь, 2013

Китайская ядерная политика усиливает интерес морской составляющей СЯС. Еще в 2010 г. профессор Фуданьского университета (Шанхай) Шень Динли предложил концепцию «нити жемчуга» [10]. Речь идет о создании серии военно-морских баз на всем пути транзита углеводородов от Ближнего Востока до КНР. Такой вариант теоретически предусматривает строительство КНР океанского флота и усиление внимания к морской компоненте СЯС. Весной 2007 г. эксперты министерства обороны США полагали, что в 2010 – 2012 гг. КНР начнет развертывание БРПЛ класса «Цзюлан-2». Предполагалось, что к 2012 г. у КНР будет 5-8 атомных подводных лодок (АПЛ) нового типа [11]. Однако способность КНР создать подобный потенциал остается дискуссионной.

В-третьих, сохраняется угроза конфликта на Корейском полуострове. Северная Корея рассматривает ядерную программу как средство получения экономических преференций и не стремится к войне с США и Южной Кореей. Но Пхеньян стремится к тому, чтобы его угрозы в адрес Вашингтона, Токио и Сеула выглядели реалистично, и постоянно повышает их градус [12]. «Третья ядерная тревога», начавшаяся весной 2009 года, остается незавершенной. Новый виток напряженности произошел весной 2013 г. из-за очередных северокорейских ядерных испытаний и выхода КНДР из соглашения о прекращении огня 1953 года [13].

Напряженность на Корейском полуострове влияет на военную политику Японии. «Ядерные тревоги» на Корейском полуострове позволили Токио расширить военную самостоятельность. Японская сторона приобрела у США комплексы ПРО, которые находятся в ее национальной юрисдикции. В ходе кризисов вокруг запусков северокорейских ракет-носителей в марте 2009-г [14] и декабре 2012-го [15] годов МИД Японии заявлял о готовности использовать ПРО в случае появления реальной угрозы японской территории. В случае реализации угрозы такой акт был бы прецедентом использования Токио силы за пределами Японского архипелага.

В-четвертых, в регионе сохраняется опасность распространения ЯО [16]. Наиболее вероятным кандидатом на роль новой ядерной державы выступает Япония. В 1971 г. правительство Эйсаку Сато приняло три неядерных принципа: не иметь, не ввозить, не производить ЯО . Однако с 1957 г. японские политики заявляли, что Токио имеет право создать ЯО в случае ослабления американских гарантий безопасности. В 1994 г. бывший премьер-министр Японии Цутома Хата заявил, что Токио обладает потенциалом для создания ЯО, хотя и не реализует его из-за международных ограничений. В 2002 г. с аналогичными заявлениями выступили генеральный секретарь кабинета министров Ясуо Фукуа, его заместитель (нынешний премьер-министр) Синдзо Абэ и лидер оппозиции Ичиро Озава. 8 ноября 2006 г. японские парламентарии из-за ядерных испытаний КНДР призвали правительство рассмотреть вопрос о том, противоречит ли создания ЯО нормам японской конституции. Дискуссии были пресечены январе 2007 г. воздействием со стороны США.

Сохраняется неопределенность и в отношении ядерного выбора Южной Кореи. В начале 1980-х годов южнокорейские физики проводили незадекларированные в МАГАТЭ эксперименты по выделению плутония из отработанного ядерного топлива. 11 ноября 2004 г. МАГАТЭ приняло резолюцию, осуждающую проведенный в 2000 г. южнокорейский эксперимент по расщеплению 0,2 граммов урана [17]. Повторно тема возможного приобретения Сеулом ЯО всплыла весной 2013 г. Депутат южнокорейского парламента Чон Мон Джун 10 апреля 2013 г. заявил, что Республика Корея имеет право выйти из ДНЯО, чтобы защититься от северокорейской ядерной угрозы [18] В ответ 11 апреля 2013 г. председатель Комитета начальников штабов ВС США генерал Мартин Демпси указал, что Вашингтон против возвращения ТЯО на Корейский полуостров и не поддерживает ядерные амбиции своих союзников [19].

Фото: coldwar.org
Мобильная пусковая установка
МБР Дунфэн-31

В-пятых, сохраняется неопределенность в отношении будущего атомной энергетики Японии. К концу 2010 г. в стране действовали 50 реакторов, которые производили 30% всей потребляемой электроэнергии [20]. Перспективным направлениям японской атомной энергетики выступало развитие реакторов на быстрых нейтронах (бридеров), способных быстро регенерировать отработанное ядерное топливо. После аварии на Фукусиме правительство Йосихика Ноды приняло 14 сентября 2012 г. программу отказа от атомной энергетики к 2040 году [21]. за счет увеличения количества угольных электростанций и расширения экспорта сжиженного природного газа (СПГ). Однако второй кабинет Синдзо Абэ пересмотрел это решения. В начале 2013 г. были запущены реакторы «Ohi-3» и «Ohi-4», а также реактор на быстрых нейтронах «Monzu». 20 декабря 2013 г. премьер-министр Синдзо Абэ заявил, что отказ от атомной энергетики был бы безответственным решением: важнее ужесточить стандарты безопасности на АЭС [22]. Летом 2014 г. ожидается возвращение в строй 10 реакторов [23].

В-шестых, «синдром Фукусимы» не повлиял на развитие атомной энергетики в других странах Восточной Азии. Продолжается развитие ядерной программы Китая. К февралю 2014 г. КНР имеет 17 действующих атомных реакторов и 6 АЭС; 32 блока находятся в постройки, 54 - в стадии проектирования [24]. После аварии на Фукусимской АЭС Госсовет КНР ввел мораторий на строительство новых энергоблоков. Однако 24 октября 2012 г. Госсовет КНР снял мораторий [25]. Китайская национальная комиссия развития и реформ планирует увеличить долю атомной энергетики в энергобалансе страны с 2% в 2013-м до 6% в 2020-м [26].

Не пересмотрела приоритеты и Южная Корея. В 2012 г. в стране работали 21 атомный энергоблок с реакторами PWR и CANDU. Суммарная мощность южнокорейских АЭС составляет 18,5 ГВт от 21 реактора. Это 29,5 % от общего числа электрических генерирующих мощностей в Южной Корее, но 45 % от общего потребления электроэнергии [27]. 11 ноября 2009 г. руководство Южной Кореи заявило о намерении построить дополнительно еще 11 энергоблоков [28]. 29 января 2014 г. правительство Республики Корея утвердило план строительства к 2020 г. двух новых АЭС стоимостью в 7 млрд долларов [29]. В мае 2012 г. Южная Корея приступила к строительству двух новых реакторов, все компоненты которых будут отечественного производства [30].

На протяжении последних тридцати лет Северо-Восточная Азия постоянно балансировала на грани большой войны и вместе с тем избегала ее. Причиной этому выступали два обстоятельства. Во-первых, наличие системы «гегемонистской стабильности», основанной на американском военном присутствии. Во-вторых, отсутствие у азиатских стран, кроме Японии, развитой милитаристской традиции и их приверженность мирному разрешению конфликтов. Однако в середине 2010-х годов «нуклеаризация» в АТР возрастает, что объективно делает регион более уязвимым для потенциальных военных конфликтов.

Военно-политические приоритеты России

Приоритетным направлением ядерной стратегии России остается сдерживание США. Значимость этого направления будет увеличиваться под воздействием трех факторов:

• усиление территориальных споров России и США из-за раздела шельфовых зон Берингова моря;
• продолжение Соединенными Штатами политики поддержки Японии в ее территориальных спорах с Россией;
• возвращение американского ядерного оружия на Корейский полуостров.

Опасность военного конфликта в АТР между Россией и США остается при этом низкой. Стороны осознают, что подобный конфликт может быстро выйти на уровень ядерной эскалации. Потенциально опасным сценарием с точки зрения российско-американского столкновения остается только эскалация российско-японского территориального спора и возможное вмешательство в конфликт США. Однако возобновление российско-японского диалога в августе 2013 г. также снижает угрозу прямого конфликта Москвы и Токио.

Стратегия Соединенных Штатов объективно сужает ресурсы для проведения Россией экспортной политики в области атомной энергетики. Возможные контакты России с союзниками США могут быть восприняты в Пекине как нарушение российско-китайского «большого договора» 2001 года. Страны Юго-Восточной Азии начинают видеть в России стратегического партнера КНР.

Фото: AFP / Noboru Hashimoto
Сотрудники компании ТЕПКО в процессе
работы на атомной электростанции
Фукусима. 12 июня 2013

В ходе визита в Пекин генерального секретаря ЦК КПСС М. Горбачева в июне 1989 г. лидеры обоих государств договорились о принципах размежевания советско-китайской границы и выводе ТЯО с приграничной территории. Договоренности были подтверждены во время визита президента России Б.Н Ельцина в Пекин в декабре 1992 года [31]. По условиям российско-китайского «большого договора» 2001 года [32] Москва и Пекин обязались не нацеливать ядерное оружие друг на друга. "Большой договор" 2001 г. постулирует отказ от применения силы в двусторонних отношениях и вводит механизм обязательных консультаций для формирования общей внешнеполитической позиции.

Россия при этом косвенно участвует в модернизации китайских СЯС за счет предоставления КНР ракетно-космических технологий. Механизм подобного обмена предусмотрен российско-китайским межправительственным протоколом от 25 марта 1996 года, а также российско-китайским соглашением о партнерстве в сфере изучения дальнего космоса от 28 марта 2007 года. Успехи космической программы КНР в 2003 - 2007 годах были во многом обусловлены льготным доступом к российскому ракетно-космическому ресурсу.

Двойственной остается ситуация в российско-японских отношениях. В Москве есть опасения, что у Токио может возникнуть иллюзия безопасности из-за наличия американского «ядерного зонтика». Это теоретически может сподвигнуть Японию к проведению ограниченной и провокационной по характеру силовой акции вроде сценария с провозглашением суверенитета над «Северными территориями». (Сценарий, обсуждавшийся российскими экспертами в период кризиса в двусторонних отношениях зимой 2011 года). Однако отсутствие у Японии полноценных вооруженных сил и ЯО делает в настоящее время риск российско-японского территориального конфликта маловероятным. Риск конфликта снизился после того, как 1-2 ноября 2013 г. Москва и Токио приступили к консультациям в формате «2+2» (министры обороны и министры иностранных дел).

Российское руководство считается с опасностью конфликта на Корейском полуострове. Его вероятность оценивается в Москве по-разному: от высокой (как это было в периоды «ядерных тревог» 1994-го, 2003-го и 2010-го годов) до низкой (период «шестисторонних переговоров»). Россия едва ли будет напрямую вовлечена в конфликт. Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве между Россией и КНДР, подписанный 9 февраля 2000 года, не содержит в себе взаимных военных обязательств, как советско-северокорейский союзный договоре 1953 года. Однако подобный конфликт создаст серьезные экологические проблемы для российского Дальнего Востока [33].

Москва негативно отнеслась к самопровозглашению КНДР ядерной державой и последующим северокорейским ядерным испытаниям. Но российское руководство настороженно отнеслось к подписанию "Рамочного соглашения" 1994 года. Кремль увидел в нем крупный коммерческий проект США по замене действующих в КНДР советских тяжеловодных реакторов на американские легководные. На «шестисторонних переговорах» Москва придерживалась сдвоенной стратегии. Российская сторона выражала позицию «неформальной коалиции» (Россия, КНР, Южная Корея), стремящихся предотвратить военную операцию США против КНДР [34]. Единственным российским предложением по урегулированию Корейского конфликта стал разработанный в январе 2003 г. вариант "пакетного соглашения". Российский вариант предполагает ядерное саморазоружение Пхеньяна под контролем МАГАТЭ в обмен на предоставление Северной Корее многосторонних гарантий безопасности и экономических преференций [35].

Энергетические приоритеты России

Фото: rg.ru
Заказчики и потенциальные клиенты
Росатома в странах старого света

Коммерческая политика России в Северо-Восточной Азии остается неопределенной. Ни СССР, ни Российская Федерация не имели ощутимого присутствия на энергетическом рынке Восточной Азии. Во-первых, многие страны региона (Япония, Южная Корея) имеют развитию атомную энергетику. Во-вторых, большинство стран региона ориентированы в области атомной энергетики на США, шире - западный бизнес в целом. В-третьих, после аварии на Чернобыльской АЭС 1986 г. за российской продукцией закрепился имидж «ненадежной». Советская продукция стала вытесняться считавшейся «более надежной» французской и голландской продукцией.

Ключевым региональным партнером Советского Союза в области атомной энергетики выступала КНДР. Еще в 1955 г. было подписано Соглашение СССР и КНДР о сотрудничестве в области мирного использования атомной энергии. Советские специалисты содействовали строительству ключевых объектов ядерной инфраструктуры Северной Кореи: НИИ радиохимии и ядерный центр в Йонбоне. В 1985 г. СССР и КНДР достигли договоренности: советская сторона поставила тепловой реактор мощностью в 25 мегатонн на графических замедлителях; северокорейская сторона присоединялась к ДНЯО.

Однако в 1993 г. Россия свернула сотрудничество с КНДР в области использования атомной энергии. Подписание «Рамочного соглашения» 21 октября 1994 г. продемонстрировало, что Пхеньян не рассматривает Москву как ключевого партнера в этой сфере. Россия не вступила в созданную в 1995 г. корпорацию КЕДО (Организация по содействию развитию энергетики Кореи). С этого времени российско-северокорейские контакты в области атомной энергетики оказались замороженными.

Попыткой компенсировать потерю северокорейского рынка стало проникновение на рынок КНР, закрытый для СССР с 1964 года. 29 декабря 1997 г. стороны подписали контракт на сооружение Ляньюньганской (переименованной впоследствии в Тяньваньскую) АЭС на берегу Желтого моря. Ее пуск состоялся летом 2007 года. На АЭС используются усовершенствованные реакторные установки ВВЭР-1000 и турбогенераторные установки К-1000-60/30 [36].13 октября 2009 г. госкорпорация «Росатом» и «China National Nuclear Corp.» подписали протокол по второй очереди Тяньваньской АЭС и начале работ по созданию реактора-бридера (БН-800) [37] . 6 декабря 2012 г. был подписан межправительственный протокол о сотрудничестве в сооружении третьего и четвертого энергоблоков.

Наметки по сотрудничеству в области мирного использования атомной энергии есть у России и Южной Кореи. С 1997 г. действует Российско-корейский координационный комитет по сотрудничеству в области атомной энергетики. На этих заседаниях решаются в основном научные и некоторые практические вопросы, связанные с применением атомной энергии в мирных целях, включая безопасность атомных станций. Россия покрывает поставками до 30% топлива для южнокорейских АЭС [38].

В отношениях с Японией у России отсутствует сотрудничество в области атомной энергетики. Причиной выступает позиция Токио по проблеме «Северных территорий»: с 1982 г. при любых контактах с Россией официальный Токио должен поднимать вопрос о принадлежности «Северных территорий» [39]. Основу политики Японии в атомной сфере составляет американо-японский договор о сотрудничестве в сфере мирного использования атомной энергии 1968 года. Этот документ жестко нормирует политику Токио в области создания атомного топлива и использования оборудования [40].

Приоритетные задачи России

Фото: AP Photo/Yomiuri Shimbun,
Masataka Morita
Артем Лукин, Андрей Губин:
Война в Северо-Восточной Азии:
возможные сценарии

На ближайшие десять лет задачи ядерной стратегии России в АТР остаются ограниченными по объективным причинам. На обозримую перспективу в регионе сохранится американское ядерное присутствие и контроль США над ядерными программами своих союзников. (Хотя в случае резкого обострения конфликта на Корейском полуострове нельзя исключать «ядерного выбора» Южной Кореи или Японии). КНР в свою очередь пока не обладает необходимым технологическим ресурсом для быстрого наращивания своих СЯС и укрепления их контрсиловых возможностей. Китайские ядерные силы пока остаются уязвимыми для констрсиловых угроз со стороны США и России. Под воздействием этой тенденции КНР будет укреплять взаимодействие с Москвой с целью расширения доступа к российскому технологическому ресурсу.

Потенциально опасным для России остается возникновение вооруженного конфликта по трем направлениям. Первое – попытка КНР решить силой Тайванскую проблему, что повлечет за собой конфликт Пекина с США. (Сценарий, который нельзя исключать, несмотря на усилившийся на в конце 2013 г. диалог Тайбэя с Пекином). Второе – конфликт на Корейском полуострове, начавшийся по образцу приграничного столкновения КНДР и Южной Кореи. Третий – перевооружение Японии и ее попытки решить силой территориальные споры с соседями, включая Россию. Однако опыт минувших двадцати лет доказал, что у ведущих держав региона пока нет достаточных политических причин для ядерного конфликта. Ситуация может измениться в случае резкого слома нынешнего соотношения военных потенциалов или отказа США от активного присутствия в регионе.

В области атомной энергетики ситуация для России также остается малоперспективной. Серьезным успехом может стать только расширение партнерства с КНР и отчасти с Южной Кореей. Для более серьезных успехов у России нет потенциальных партнеров. Поэтому в обозримом будущем Россия будет руководствоваться в Северо-Восточной Азии четырьмя принципами: расширение партнерства с КНР (включая атомную энергетику), участие в переговорах по ядерной программе КНДР, недопущение нуклеаризации Японии и осторожный диалог с Южной Кореей.

1. www.whitehouse.gov/sites/default/files/rss_viewer/national_security_strategy.pdf

2. www.anti-atom.ru/ab/node/2064

3. В марте 2010 г. правительство Юкио Хатоямы признало существование секретных договоренностей 1960-х годов о возвращении американского ТЯО на Японский архипелаг (прежде всего, на американской базе в Окинаве) в критической ситуации. Особое соглашение 1960 г. дало США право осуществлять транзит самолетов и кораблей с ядерным оружием через японскую территорию без предварительных консультаций с правительством страны. 17 марта 2010 г. МИД Японии подтвердил, что при «особых обстоятельствах» в японские порты могут заходить американские корабли с ядерным оружием. Эти заявления эксперты расценили как создание Токио прецедента для расширения свое военной политики. Подробный анализ этой см. в нашей статье: Фененко А.В, Фактор тактического ядерного оружия в мировой политике // Вестник Московского университета. Сер. 25. Международные отношения и мировая политика. 2012. № 2. С. 35 – 61.

4. Ola Dahlman, Svein Mykkeltveit, Hein Haak. Nuclear Test Ban. Converting Political Vision to Reality. Springer Science + Business Media, 2009. P. 115.

5. Официальная информация о ядерных силах КНР остается закрытой. Дискуссии об количестве и качестве ядерного арсенала КНР ведутся на базе экспертных оценок СИПРИ. Наиболее полно она была приведена в «Ежегоднике СИПРИ» 2008 года, поскольку опиралась на доклад Министерства обороны США. Последующие данные СИПРИ за 2009 – 2012 гг. опирались на экспертные разработки.

6. US Department of Defense. Military Power of the People’s Republic of China 2007. Washington: DOD, 25 May 2007. URL: www.defenselink.mil/pubs/china.html).

7. www.militaryparitet.com/ttp/data/ic_ttp/6048/

8. Posen B. Command of the Commons: The Military Foundation of U.S. Hegemony // International Security, 2003. Vol. 28, №. 1 (Summer). Р. 5-46.

9. Кокошин А.А. Ядерные конфликты в XXI веке (типы, формы, возможные участники). М.: Издательство «Медиа-Пресс», 2003. С. 45.

10. www.china.org.cn/opinion/2010-01/28/content_19324522.htm.

11. Ежегодник СИПРИ-2008. Вооружение, разоружение и международная безопасность. М.: ИМЭМО РАН, 2009. С. 442.

12. Подробнее см. нашу статью: Фененко А.В. «Ядерные тревоги» на Корейском полуострове // Мировая экономика и международные отношения. 2013. № 5.

13. http://valdaiclub.com/asia/57720.html

14. www.rusnovosti.ru/news/24519/

15. http://onekorea.ru/2012/12/06/yaponskie-esmincy-napravilis-na-perexvat-rakety-kndr/

16. Подробный анализ ядерной политики Японии и Южной Кореи см: Ядерное распространение в Северо-Восточной Азии / Под ред. А. Арбатова и В. Михеева. М.: Московский Центр Карнеги, 2005.

17. Ежегодник СИПРИ-2005: Вооружения, разоружение и международная безопасность. М.: Наука, 2006. С. 628.

18. http://rus.ruvr.ru/2013_04_10/SSHA-ne-pozvoljat-JUzhnoj-Koree-imet-jadernoe-oruzhie/

19. http://news.mail.ru/politics/12708636/

20. http://en.wikipedia.org/wiki/List_of_nuclear_reactors#Japan

21. www.companion.ua/articles/content?id=209771

22. www.rosbalt.ru/main/2013/12/20/1213749.html

23. www.gazeta.ru/social/news/2014/02/11/n_5938557.shtml

24. www.world-nuclear.org/info/Country-Profiles/Countries-A-F/China--Nuclear-Power/

25. www.rg.ru/2012/12/27/stanzia-site.html

26. www.bloomberg.com/apps/news?pid=newsarchive&sid=a2lUkzmYNGWI

27. www.world-nuclear-news.org/NP-Nuclear-to-remain-Korean-mainstay-1012137.html

28. www.atomic-energy.ru/news/2009/11/11/7122

29. www.vz.ru/news/2014/1/29/670124.html

30. www.atomic-energy.ru/news/2012/05/04/33214

31. Чернов О. Россия за укрепление стратегической стабильности // Международная жизнь. 2002. № 3. С. 106–115.

32. http://archive.kremlin.ru/text/docs/2001/07/30565.shtml

33. www.ng.ru/world/2003-04-15/5_kndr.html

34. См.: Dean Nowowiejski, Tamotsu Nakano, Richard Bus. Crisis on the Korean Peninsula // Brookings Northiest Asia Survey. 2002 – 2003. P. 1-17.

35. Сообщение МИД России 6 марта 2003 г. о ситуации вокруг КНДР // Дипломатический вестник МИД РФ. 2003. No 4. С. 125.

36. www.atomic-energy.ru/organizations/tyanvanskaya-aes

37. www.nuclear.ru/rus/press/nuclearenergy/2114134/

38. www.rosatom.ru/journalist/atomicsphere/163acb804810702b97a3dfc33fdd9f8b

39. The Soviet Union in East Asia. Predicaments of Power / Ed. By Sigal G. London: Heineman, 1983. P. 50 – 69.

40. Богатуров А.Д. Японская дипломатия в борьбе за источники энергетического сырья (70 – 80-е годы). М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1988. С. 78 – 79.