Второй иммиграционный кризис?

После совместного плана, разработанного в 2016 г. Европейским союзом и Турцией, и череды укреплений национальных границ внутри Шенгенской зоны миграционный поток в Старый Свет значительно сократился. В обмен на финансовую помощь Анкаре турецкая сторона пообещала затормозить приток беженцев на свою территорию. Однако обострение ситуации в сирийской провинции Идлиб в конце февраля 2020 г. усугубило и без того катастрофичную гуманитарную ситуацию в этой неспокойной точке Ближнего Востока. Европейские страны сталкиваются с возможностью нового миграционного кризиса, который отразится, прежде всего, на обеспеченных государствах Западной и Северной Европы с хорошими социальными пособиями, потому как это конечный пункт остановки тех, кто ищет убежище.

Миграционный кризис, затронувший сначала Турцию, переместился ближе к Европе не только из-за щедрых социальных пособий и высокого уровня жизни в последней, но и из-за идлибского тупика политики Р.Т. Эрдогана. ЕС ранее предпочитал решать эту проблему с помощью «аутсорсинга» — заплатив Анкаре за удержание нескольких миллионов перемещенных лиц на безопасном расстоянии от себя. Если ЕС признает усилия Анкары по сдерживанию нарастающей миграционной волны и надеется на продолжение сотрудничества, то повышение «платы» за содержание перемещенных лиц можно считать вполне оправданным.

Сейчас Брюссель надеется на возвращение Анкары к выполнению соглашения, в противном случае государствам — членам ЕС придется пройти куда более серьезную проверку на прочность и взаимовыручку. Коронавирус стал спорным, но действенным аргументом в пользу закрытия границ, но по окончании пандемии Европе придется сделать выбор между «платой» за удержание мигрантов (явно больше, чем нынешние 6 млрд) и тратой этих средств на оборону южных рубежей, задабривание сторонников ультраправых, получая при этом гуманитарную катастрофу у своих границ (Турция просто так не собирается принимать беженцев обратно), в ликвидации которой ЕС обязательно будет задействован.

После совместного плана, разработанного в 2016 г. Европейским союзом и Турцией, и череды укреплений национальных границ внутри Шенгенской зоны миграционный поток в Старый Свет значительно сократился. В обмен на финансовую помощь Анкаре турецкая сторона пообещала затормозить приток беженцев на свою территорию. Однако обострение ситуации в сирийской провинции Идлиб в конце февраля 2020 г. усугубило и без того катастрофичную гуманитарную ситуацию в этой неспокойной точке Ближнего Востока. По оценкам Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, с 1 декабря 2019 г. по конец февраля 2020 г. около 950 тыс. жителей этой провинции покинули места своего постоянного проживания. Анкара до этого приняла около 3,7 млн перемещенных лиц, и ресурсы для содержания постоянно увеличивающегося количества беженцев истощаются. Европейские страны сталкиваются с возможностью нового миграционного кризиса, который отразится, прежде всего, на обеспеченных государствах Западной и Северной Европы с хорошими социальными пособиями, потому как это конечный пункт остановки тех, кто ищет убежище. Вспоминая события пятилетней давности, стоит отметить, что второй миграционный кризис не кажется таким уж маловероятным событием. Однако действия и отношение встречающих беженцев стран на южных рубежах дают основания предположить, что ЕС имеет шансы на предотвращение новой волны беженцев.

Открытие границ и первая реакция

Иван Стародубцев:
Идлибский кризис в российско-турецких отношениях

Обвинив ЕС в невыполнении соглашения 2016 г. (а именно — в невыплате положенных 6 млрд евро) и отсутствии солидарности по сирийской проблеме, турецкий президент Р. Т. Эрдоган объявил об открытии границ для всех желающих переместиться в Европу. Десятки тысяч беженцев тут же поспешили воспользоваться этой возможностью.

Но по ту сторону границы их ждал не столь теплый прием. С греческой стороны они могли наблюдать закрытие границ, колючую проволоку на КПП, заморозку на прием заявок на убежище, применение пограничниками слезоточивого газа, огонь по лодкам с беженцами и крайне неодобрительную реакцию местных жителей. За первые четыре дня кризиса президент Р.Т. Эрдоган заявил о «сотнях тысячах, перешедших границу» и пообещал, что скоро их будут «миллионы».

Греческое руководство пообещало использовать все силы и средства для защиты границ, подключив и полицию, и вооруженные силы. Меньше чем за неделю было предотвращено порядка 35 тыс. случаев незаконного пересечения границы, задержанных нелегальных иммигрантов отправляют обратно в Турцию. Но Анкара не спешила принимать их обратно и отправила тысячу полицейских на границу с Грецией (хотя для минимизации жертв Турция запретила беженцам переправляться через Эгейское море). Совет ЕС после экстренной встречи 4 марта выразил солидарность с греческими властями, обвинил Турцию в шантаже и использовании «миграционного давления», а Агентство по безопасности внешних границ «Frontex» объявило о готовности начать развертывание групп быстрого реагирования. Брюссель также обозначил меры поддержки Афинам — 700 млн евро (350 из которых выделяются сразу).

Отдельные страны также выразили поддержку Афинам. Канцлер Австрии Себастьян Курц заявил о готовности отправить полицейские силы к турецкой границе (позже туда будет командирован антитеррористический отряд «Cobra») и недопущении повторения ситуации 2015 г. Премьер-министр Болгарии Бойко Борисов встретился в Анкаре с Реджепом Тайипом Эрдоганом, где предложил организовать в Софии переговоры между Грецией и Турцией, но в последний момент турецкий лидер отклонил эту инициативу. После этого Болгария усилила патрулирование на границе, однако ввиду экономической непривлекательности большинство беженцев предпочитают транзит через греческую территорию. По просьбе Греции Болгария открыла плотину и начала слив водохранилища Ивайловград, чтобы беженцам было труднее перейти реку Марица. О своем нежелании принимать новый поток мигрантов также сказали Хорватия, Сербия и Северная Македония. Поддержку действиям Греции и Болгарии выразил президент Франции Эмманюэль Макрон, а председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен заявила об ответственности Европы за происходящее на границе. Несколько стран ЕС отправили своих пограничников на помощь греческим коллегам. Беженцы же отступать не собираются и организовывают стихийные лагеря прямо на границе.

Еще один скандальный случай произошел на турецкой стороне границы. Лидер шведской националистической партии «Шведские демократы» Йимми Окессон провел встречу с беженцами, на которой раздавал им листовки со словами «Швеция полна. Не приходите к нам! Мы не можем больше давать вам денег или предоставлять жилье. Извините за это сообщение». За это Й. Окессон был арестован и депортирован из Турции. По возвращении домой в интервью шведскому радио он раскритиковал планы Турции по вступлению в ЕС и заявил, что «Турция — государство-изгой, которое не должно иметь абсолютно никакого влияния на миграционную политику Европы». Вероятно, этот скандал возобновит полемику внутри Швеции относительно предоставления убежища возможной новой волне мигрантов. Для Стокгольма это особенно чувствительная тема — страна имеет самое высокое в Европе соотношение беженцев на душу коренного населения.

Сегодня реакция на новую волну мигрантов отличается от той, что мы наблюдали пять лет назад. Тогда южноевропейские страны, традиционно принимавшие на себя первый удар, перекладывали всю ответственность на более обеспеченные в социальном плане государства Западной и Северной Европы. Но на нынешнюю ситуацию накладывается память о предыдущей волне, которая, несмотря на помощь и сострадание встречающих, привела к тяжелым последствиям — всплеску преступности, сокрытию в рядах иммигрантов членов радикальных исламистских организаций, расколу внутри ЕС по вопросам приема и размещения беженцев, а также росту праворадикальных настроений и популярности соответствующих партий и движений. Последний фактор особо взрывоопасен и потенциально вызовет стихийный кумулятивный эффект, о чем уже говорят уличные акции движений PEGIDA и «Солдаты Одина», которые были мгновенно подхвачены жителями ряда стран. Доказательствами этому служат поджоги центров приемов беженцев и акции протеста на греческом острове Лесбос, произошедшие уже на первой неделе кризиса. Сегодняшние заявления и действия по предотвращению нового потока мигрантов демонстрируют быстроту реакции, сплоченность и разделение странами ответственности за происходящее. Южные рубежи Европы уже не пропускают беженцев, не перекладывают эту проблему на плечи своих более богатых соседей и укрепляют свои границы, держа, таким образом, на замке границы общеевропейские. Особенно пугает европейцев то, что большинство беженцев сегодня — выходцы не из Сирии, а из более бедных регионов Центральной Азии и Африки.

Переговоры с Турцией

Восстановление Сирии: взгляд из России и ЕС

Начавшийся миграционный кризис повлек за собой череду переговоров с турецким лидером Реджепом Эрдоганом, от политической воли которого сейчас зависит судьба нового потока беженцев в Европу. Как уже было сказано, стороны успели обменяться взаимными обвинениями по поводу сложившейся ситуации, хотя Совет ЕС признал заслуги Анкары в сдерживании и размещении у себя огромного количества перемещенных лиц и выразил надежду, что выполнение совместного плана будет продолжено. Пресс-секретарь турецкого президента Ибрагим Калын отверг все обвинения в шантаже и призвал к разделению ответственности за судьбы беженцев.

Дело сдвинулось с мертвой точки 3 марта после телефонного разговора Р.Т. Эрдогана с канцлером ФРГ Ангелой Меркель. Помимо сирийской повестки, турецкий президент обвинил Грецию в нарушении международного права и заявил, что не будет препятствовать беженцам. 9 марта Р.Т. Эрдоган прибыл на переговоры с высокопоставленными европейскими чиновниками в Брюссель, где снова обвинил ЕС в невыполнении сделки и заявил, что затраты на содержание беженцев приближаются к 40 млрд евро. Европа ограничилась приемом 1 500 детей мигрантов, но виновной в срыве сделки себя не признала, к тому же в ответ обвинила Анкару в политическом давлении. От итоговой пресс-конференции президент Турции отказался, обвинив в шантаже уже Грецию, которая якобы стремится извлечь из кризиса финансовую выгоду. При этом встрече в Брюсселе предшествовали короткие переговоры Р.Т. Эрдогана с генеральным секретарем НАТО Й. Столтенбергом, в ходе которых он потребовал «продемонстрировать солидарность без дискриминации и политических условий». Помимо европейского фронта переговоров был задействован и весь евроатлантический. Свидетельством еще одной трещины в фундаменте НАТО могут стать трения между двумя его членами — Турцией и Грецией, у которых и без миграционной проблемы довольно сложная история отношений. А слова греческого премьер-министра Кириакоса Мицотакиса о том, что Греция «так много тратит на оборону, потому что ее соседом является Турция» и «мне не нужно слушать уроки по правам человека из Турции», — лишнее тому подтверждение. Тем не менее было принято решение продолжить переговоры.

17 марта в формате видеоконференции (из-за пандемии коронавируса) были проведены четырехсторонние переговоры между лидерами Турции. ФРГ, Франции и Великобритании. Стоит отметить участие Бориса Джонсона в этой дискуссии — несмотря на выход Великобритании из ЕС, Лондон продемонстрировал интерес к решению миграционного кризиса, выходящего за пределы политических границ Евросоюза. Тактика Р.Т. Эрдогана была построена на косвенных обвинениях Сирии и России — якобы именно действия Дамаска и Москвы в Идлибе вызвали массовое перемещение около миллиона лиц к турецкой границе, что в свою очередь исчерпало возможности Турции по приему беженцев (число которых на данный момент оценивается уже в 4,5 млн). Явного прогресса в выполнении совместного плана или создании нового пока нет.

ЕС, несмотря на критику действий президента Сирии Башара Асада, предпочитает дистанцироваться от событий в Идлибе, потому как в противном случае это чревато ухудшением отношений с Москвой. Р.Т. Эрдоган также не может пойти на открытую конфронтацию с Россией, так как НАТО не собирается предпринимать какие-либо серьезные меры против российской операции в Сирии, а Анкаре приходится действовать в одиночку. Да и экономические отношения с Москвой — это не тот пункт, которым стоит рисковать (история со сбитым российским бомбардировщиком это уже продемонстрировала). При этом нет единства в вопросе возможной военной помощи члену НАТО в случае эскалации конфликта. При этом Р.Т. Эрдоган не может просто взять и уйти из Сирии — слишком велики будут политические потери, особенно когда уже понесены потери военные под Идлибом, а поворот назад будет расценен как капитуляция. Анкару неоднократно обвиняли в попытках воссоздания Османской империи, что часто было не лишено оснований — особая роль вооруженных сил в новейшей турецкой истории и переход к президентской республике предрасполагает к росту имперских настроений.

Сергей Андреев:
Ультраправые вигиланты

Оказавшись практически один на один с Россией в Сирии, Р.Т. Эрдоган попытался разыграть миграционную карту — принудить европейские страны принять позицию Анкары по Идлибу и оказать давление на Москву. Обстановка в этой сирийской провинции — постоянный вопрос на переговорах ЕС и Турции, поэтому этот фактор является одним из решающих в зарождающемся миграционном кризисе. Потенциальные 4,5 млн новых искателей убежища — цифра, действительно, достаточно пугающая, чтобы переломить ситуацию. Постоянные обвинения в неуплате по сделке и информационная война (особенно против Греции) призваны укрепить позиции Анкары на переговорах, и Европа даже продолжает соглашаться с необходимостью улучшения условий содержания беженцев и оказания гуманитарной помощи населению провинции Идлиб. ЕС понимает всю серьезность ситуации с перемещенными лицами, официально не отказывается от идеи помощи мигрантам и продолжает переговоры с Анкарой, надеясь откупиться от этой проблемы и взвалить ее на турецкие плечи; но признает, что еще один такой поток мигрантов Евросоюз «проглотить» не в состоянии. Правда, параллельно с началом миграционного кризиса у Европы появился пусть и крайне спорный, но козырь.

Фактор коронавируса

Пандемия коронавирусной инфекции COVID-19, начавшаяся в КНР в декабре 2019 г., повлияла не только на уклад мирового хозяйства и торговли, но и на ряд бытовых вопросов. Закрытие городов, где был обнаружен вирус, переросло в общемировой тренд изоляции уже целых государств. Начиная с отмены авиа- и наземных пассажирских перевозок, страны и их провинции серьезно ограничивают право на свободное перемещение, что негативно сказывается на движении товаров, услуг, капитала и рабочей силы. Ряд крупных мировых саммитов, спортивных и культурных мероприятий отменяются или переносятся, людей массово принуждают к карантину, а за его нарушение может грозить даже тюремное заключение. Вакцина от нового заболевания находится на стадии испытаний и будет широко доступна, в лучшем случае, через год.

Как бы страшно это ни звучало, но паника из-за COVID-19 в чем-то помогла Европе в борьбе с наплывом мигрантов. Она отодвинула на второй план обсуждение почти всех других проблем Евросоюза. И что самое главное — если установка заграждений для иммигрантов в 2015 г. подвергалась жесткой критике и влекла за собой обвинения в негуманности и нетолерантности, то в нынешней ситуации пандемия стала крайне мощным аргументом в вопросе закрытия границ, и ограничения кажутся вполне оправданными. Принятые внутри Шенгенской зоны (которая еще до недавнего времени славилась своей свободой передвижения) меры поражают: въезд в ЕС разрешен только гражданам Евросоюза, любые массовые собрания запрещены, выход на улицу возможен только в случаях крайней необходимости, некоторые страны вводят контроль на государственных границах, а Эмманюэль Макрон в обращении к гражданам открыто говорит, что все находятся «на войне». Жесткие меры вводят и другие государства Европы. Конечно, все это временно, но слабоконтролируемое распространение вируса может пролонгировать срок действия ограничений. Если такой тотальный контроль ЕС использует для граждан, то говорить о приеме еще 4,5 миллионов лиц (из государств с неблагополучной санитарной обстановкой) не приходится. Отсутствие должного медицинского обеспечения и мониторинга распространения коронавируса в местах скопления беженцев и странах, откуда они прибывают, справедливо вынуждают Европу закрыть им доступ на свою территорию. Стоит особенно учитывать тот факт, что Европа опережает даже Африку по числу новых случаев заражения, а спад пандемии ожидается только осенью.

***

Андрей Кортунов:
Коронавирус: новый баг или фича мировой политики?

Европа продемонстрировала стойкость и сплоченность перед лицом новой волны мигрантов. Практически сразу же высшие чины из Брюсселя поспешили навестить Грецию и объявить ее границы «границами Европы». Миграционный кризис, затронувший сначала Турцию, переместился ближе к Европе не только из-за щедрых социальных пособий и высокого уровня жизни в последней, но и из-за идлибского тупика политики Р.Т. Эрдогана. ЕС ранее предпочитал решать эту проблему с помощью «аутсорсинга» — заплатив Анкаре за удержание нескольких миллионов перемещенных лиц на безопасном расстоянии от себя. Но еще до обострения ситуации с коронавирусом Евросоюз дал понять, что ситуация 2015 г. не повторится. Слова Р.Т. Эрдогана о том, что затраты Турции на содержание беженцев оцениваются в 40 млрд евро, можно воспринимать не только как торг, но и как вымогательство. Однако, если ЕС признает усилия Анкары по сдерживанию нарастающей миграционной волны и надеется на продолжение сотрудничества, то повышение «платы» за содержание перемещенных лиц можно считать вполне оправданным. Пандемия коронавируса внесла неоднозначные коррективы — с одной стороны, это малоизученная опасность мирового масштаба, с другой — она же позволила Европе изолироваться от внешних проблем (хотя стоит признать, что ограничения коснулись и внутриевропейских границ).

Сейчас Брюссель надеется на возвращение Анкары к выполнению соглашения, в противном случае государствам — членам ЕС придется пройти куда более серьезную проверку на прочность и взаимовыручку. Евросоюз переживает подъем популярности националистических партий; к тому же у ультраправых появится шанс получить симпатии большинства населения, если Брюссель не окажет решительное противодействие натиску мигрантов. Еще один аргумент не в пользу шантажа Р.Т. Эрдогана — большинство беженцев не являются сирийцами, хотя в соглашении речь шла только о выходцах из Сирии. И если президент Турции связывает вопросы мигрантов с политикой в Сирии, то почему он пытается выдворить из страны лиц из наименее благополучных стран, не имеющих отношения к Сирии?

Первый экзамен на прочность пройден, однако сомнения по вопросам дальнейшей миграционной политики остаются. Коронавирус стал спорным, но действенным аргументом в пользу закрытия границ, но по окончанию пандемии Европе придется сделать выбор между «платой» за удержание мигрантов (явно больше, чем нынешние 6 млрд) и тратой этих средств на оборону южных рубежей, задабривание сторонников ультраправых, получая при этом гуманитарную катастрофу у своих границ (Турция просто так не собирается принимать беженцев обратно), в ликвидации которой ЕС обязательно будет задействован. Пересмотр политики открытых дверей из-за пандемии уже открыл широкие возможности для евроскептиков, а открытие границ означает предоставление им шанса на слом порядка, выстроенного после Второй мировой войны. В прошлый раз не все члены ЕС соглашались принимать мигрантов, и пока нет оснований полагать, что за эти годы их позиция сильно изменилась.