Возможен ли План Маршалла для Украины?

Размышляя о будущем Украины за рамками текущего конфликта, многие политики и эксперты говорят о целесообразности нового Плана Маршалла для этой страны. Было бы неверным считать План Маршалла каким-то безразмерным источником финансовых ресурсов, вливавшихся в экономику Западной Европы. Эксперты считают, что полученные от США ресурсы ускорили рост европейских экономик напрямую в среднем примерно на 0,5% в год. Значение Плана состояло не столько в абсолютных объемах помощи, сколько в том, что этот механизм помог запустить естественные процессы экономического возрождения Европы — оживление частного сектора, рост торговли между европейскими странами, подъем национальной инвестиционной активности и становление новых экономических институтов.

Применительно к нынешней ситуации это предполагает, что иностранная помощь как таковая едва ли станет единственным или даже основным драйвером постконфликтного развития украинской экономики. Любой потенциальный План Маршалла для Украины — не замена до сих пор не завершенных внутренних реформ, а лишь один из возможных инструментов содействия этим реформам.

С источником финансирования восстановления Западной Европы в конце 40-х – начале 50-х гг. прошлого века все было понятно — США находились в зените своего экономического и финансового могущества, а потому могли относительно безболезненно для себя выделить 13 млрд европейским странам. Сегодня США обременены гораздо более серьезными финансовыми проблемами, и ожидать от Вашингтона «аттракциона невиданной щедрости» уже не приходится. Тем более, что США уже взяли на себя главную роль в оказании военно-технической помощи Киеву. Учитывая значение Украины для стран Европейского союза, было бы логично предположить, что именно Брюссель станет главным донором для постконфликтной Украины, но финансовое положение Евросоюза, включая и Германию как основного потенциального спонсора нового Плана Маршалла, сегодня оставляет желать лучшего.

Остается рассчитывать на средства российского Центробанка, замороженные за Западе после 24 февраля 2022 г. Сделать решительный шаг от заморозки к конфискации пока не получается, но, вероятно, этот шаг будет рано или поздно сделан. Однако на эти российские средства есть немало других претендентов. Так что на деле 300 млрд долл. замороженных российских резервов — это отнюдь не бездонная бочка, из которой можно черпать деньги по своему усмотрению. Вытянуть из России значительные дополнительные средства, чтобы выйти на заявленный уровень в 600–800 млрд долл. можно лишь на фоне полной и безоговорочной капитуляции Кремля, которая сегодня явно не просматривается.

По всей видимости, восстановление Украины займет длительное время при любом сценарии завершения нынешнего кризиса. Отметим еще одну особенность Плана Маршалла. Эта программа была запущена через два года после окончания второй мировой войны, когда в Европе не только полностью прекратились боевые действия, но и в целом определился послевоенный европейский порядок. Если проводить аналогию с современностью, то и в случае с Украиной успешный План Маршалла возможен лишь после окончания конфликта и восстановления минимального уровня стабильности на европейском континенте.

Размышляя о будущем Украины за рамками текущего конфликта, многие политики и эксперты говорят о целесообразности нового Плана Маршалла для этой страны. Хотя старый План (официально — «Программа восстановления Европы») был разработан и запущен администрацией Г. Трумэна уже три четверти века назад, он до сих пор считается одним из самых успешных масштабных проектов постконфликтного восстановления. Опыт его реализации представляет определенную ценность и сегодня. Оставляя в стороне политические аспекты американской программы помощи Европе — это тема отдельного разговора, — ограничимся некоторыми актуальными техническими особенностями данной инициативы.

Прежде всего, было бы неверным считать План Маршалла каким-то безразмерным источником финансовых ресурсов, вливавшихся в экономику Западной Европы. В 1948–1951 гг. Вашингтон вложил в Европу чуть более 13 млрд долл. (что соответствует сумме примерно в 115–150 млрд в нынешних долларах). Напомним, что в конце лета руководство Украины оценило потребности постконфликтного восстановления своей страны в объемах 600–800 млрд долл., а по итогам боевых действий осенью эти потребности должны были еще больше увеличиться и измеряться триллионами долларов.

Андрей Кортунов:
Нужен «план Б»

Поскольку финансовые ресурсы по Плану Маршалла были распределены между 17 странами и территориями, то даже самые крупные реципиенты получили не так уж и много: Великобритания — 3,3 млрд, Франция — 2,3 млрд, Западная Германия — 1,4 млрд, Италия — 1,2 млрд и т.п. Эксперты считают, что полученные от США ресурсы ускорили рост европейских экономик напрямую в среднем примерно на 0,5% в год. Однако это не значит, что План Маршалла вообще не сыграл существенной роли в постконфликтном восстановлении европейского континента. Значение Плана состояло не столько в абсолютных объемах помощи, сколько в том, что этот механизм помог запустить естественные процессы экономического возрождения Европы — оживление частного сектора, рост торговли между европейскими странами, подъем национальной инвестиционной активности и становление новых экономических институтов. План также выступил как своего рода гарантия правительства США, позволившая открыть шлюзы для потока американских частных инвестиций в Западную Европу.

Применительно к нынешней ситуации это предполагает, что иностранная помощь как таковая едва ли станет единственным или даже основным драйвером постконфликтного развития украинской экономики. Украине по-прежнему нужно добиваться решающих успехов в таких областях как борьба с коррупцией, независимость судебной системы, повышение качества государственного управления на разных уровнях. Иными словами, любой потенциальный План Маршалла для Украины — не замена до сих пор не завершенных внутренних реформ, а лишь один из возможных инструментов содействия этим реформам. Но, как и три четверти века назад, масштабные государственные или международные программы помощи должны стимулировать поступления инвестиций частного сектора — как внешних, так и внутренних.

С источником финансирования восстановления Западной Европы в конце 40-х – начале 50-х гг. прошлого века все было понятно — США находились в зените своего экономического и финансового могущества, а потому могли относительно безболезненно для себя выделить 13 млрд европейским странам. Тем более, что существенная часть этих ресурсов возвращалась в США в виде закупок европейцами американских товаров и услуг. Но и в те далекие времена Вашингтон начал сворачивать помощь европейским партнерам, как только деньги потребовались на ведение войны в Корее.

Сегодня США обременены гораздо более серьезными финансовыми проблемами, и ожидать от Вашингтона «аттракциона невиданной щедрости» уже не приходится. Тем более, что США уже взяли на себя главную роль в оказании военно-технической помощи Киеву. Учитывая значение Украины для стран Европейского союза, было бы логично предположить, что именно Брюссель станет главным донором для постконфликтной Украины, но финансовое положение Евросоюза, включая и Германию как основного потенциального спонсора нового Плана Маршалла, сегодня оставляет желать лучшего.

Остается рассчитывать на средства российского Центробанка, замороженные за Западе после 24 февраля 2022 г. Сделать решительный шаг от заморозки к конфискации пока не получается, но, вероятно, этот шаг будет рано или поздно сделан. Однако на эти российские средства есть немало других претендентов. Например, финансовую компенсацию хотели бы получить страны, приютившие у себя украинских беженцев, а также и те, кто наиболее пострадал от санкционной войны с Москвой. Так что на деле 300 млрд долл. замороженных российских резервов — это отнюдь не бездонная бочка, из которой можно черпать деньги по своему усмотрению.

Андрей Кортунов:
Реставрация, реформация, революция? Сценарии мироустройства после российско-украинского конфликта

Вытянуть из России значительные дополнительные средства, чтобы выйти на заявленный уровень в 600–800 млрд долл. можно лишь на фоне полной и безоговорочной капитуляции Кремля, которая сегодня явно не просматривается. А если на минуту допустить сценарий такой капитуляции, то придется заключить, что истощенная и обескровленная, капитулировавшая перед коллективным Западом Россия просто не будет располагать необходимыми ресурсами, которые она могла бы оперативно передать на восстановление Украины. Выплаты репараций всегда были нелегким делом: например, после окончания первой мировой войны Германия так и не смогла окончательно погасить свои долги перед странами-победительницами вплоть до 1933 г., а потом Третий Рейх просто в одностороннем порядке отказался от дальнейшей выплаты репараций.

По всей видимости, восстановление Украины займет длительное время при любом сценарии завершения нынешнего кризиса. При этом говорить о «восстановлении», наверное, не вполне корректно — задача будет заключаться не в возвращении к старому экономическому укладу начала столетия, но в создании совершенно новой экономики, которая могла бы органично вписаться в международное (глобальное, а не только европейское) разделение труда середины XXI века. Роль внешних источников финансирования в этом процессе будет значительной, но не определяющей.

Отметим еще одну особенность Плана Маршалла. Эта программа была запущена через два года после окончания второй мировой войны, когда в Европе не только полностью прекратились боевые действия, но и в целом определился послевоенный европейский порядок. Если проводить аналогию с современностью, то и в случае с Украиной успешный План Маршалла возможен лишь после окончания конфликта и восстановления минимального уровня стабильности на европейском континенте. А это значит, что каждый новый день конфликта не только ведет к новым человеческим жертвам и наносит все более масштабный ущерб украинской экономике, но и все дальше отодвигает перспективу начала постконфликтного восстановления страны.

Сокращенная версия статьи опубликована в «Коммерсанте».