Восточный фронт под западным пером
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Голосов: 24, Рейтинг: 4.13) |
(24 голоса) |
Писатель, экскурсовод, член творческого объединения «Станция Дно»
Дискуссия об образе Красной армии в западной популярной культуре возобновляется каждый год накануне 9 мая. Нередко можно услышать обвинения о том, что память советских солдат очерняется, а роль СССР в победе над гитлеровской Германией принижается. Это во многом справедливо, однако так ли это было всегда и насколько монохромен образ красноармейцев в западной культуре? В этой статье мы попробуем посмотреть на то, как менялся образ Восточного фронта в западной литературе.
Дискуссия об образе Красной армии в западной популярной культуре возобновляется каждый год накануне 9 мая. Нередко можно услышать обвинения о том, что память советских солдат очерняется, а роль СССР в победе над гитлеровской Германией принижается. Это во многом справедливо, однако так ли это было всегда и насколько монохромен образ красноармейцев в западной культуре? В этой статье мы попробуем посмотреть на то, как менялся образ Восточного фронта в западной литературе.
Холодное молчание
В первые послевоенные годы восточноевропейский театр военных действий в англоязычной литературе упоминается достаточно редко. Однако причина здесь не только в начавшемся сразу после окончания Второй мировой противостоянии двух военно-политических блоков. Можно выделить еще целый ряд важных факторов.
- Слишком короткая дистанция для рефлексии. Литература (если речь не о газетном фельетоне) осмысляет и перерабатывает реальность с определенным временным лагом. Достаточно вспомнить, что два самых известных произведения об Отечественной войне 1812 г. — стихотворение Михаила Лермонтова «Бородино» (1837) и роман Льва Толстого «Война и мир» (1863–1869) — были написаны несколько десятилетий спустя ее завершения. После окончания Второй мировой войны издательства захлестнул поток мемуаров и «окопной правды», однако писатели стремились в первую очередь рассказать о личном опыте, то есть об оккупации, сопротивлении и боевых действиях на Западном фронте.
- Пассивная позиция Советского Союза. В целях сохранения жесткого контроля над обществом, руководство СССР и лично Иосиф Сталин стремились всячески ограничить публичную дискуссию вокруг победы во Второй мировой войне и складывающийся вокруг нее культ народного подвига. С 1948 г. 9 мая стало рабочим днем, все публикации о войне подвергались жесткой цензуре, многие мемуары и художественные произведения оказались «на полке» на долгие годы. Тема победы практически не использовалась для продвижения внешнего образа страны, «на экспорт» преимущественно шла коммунистическая идеология.
- Отсутствие переводов советских произведений о войне. Третий пункт частично вытекает из второго. Сталинская цензура ограничивала фронтовиков, желавших рассказать о своем опыте. Лучшие образцы «окопной правды» появятся в печати позже, в эпоху «Оттепели». Но даже произведения, вошедшие в канон социалистического реализма, в сталинский период практически не переводились на западноевропейские языки. К примеру, один из наиболее популярных романов о войне, написанных в 1940-е гг., «Молодая гвардия» Александра Фадеева (1946 г.) был опубликован на английском языке только в 1958 г.
Литературный реванш
Как известно, природа не терпит пустоты — в сложившихся условиях нишу осмысления войны на Восточном фронте в западных странах к 1950-м гг. в значительной степени заняли те, кто воевал против СССР. К их числу относились как бывшие солдаты вермахта, так и коллаборационисты. Вполне естественно, что Красная армия предстает в их произведениях едва ли не демонической силой, беспощадной как к врагам, так и к своим, а Восточный фронт — кромешным адом и карнавалом жестокости.
Осужденный за коллаборационизм французский писатель Луи-Фердинанд Селин так описывает впечатления добровольца-вишиста от боевых действий на востоке в своем романе «Из замка в замок» (1957 г.):
«Эмиль побывал под Москвой, он перенес три русские зимы, и уже чего-чего, а жмуриков видел достаточно, причем погребенных еще более варварским способом!.. их сваливали в ямы еще более огромные! в кратеры, овраги, сооружали для них настоящие Пантеоны, только не из мрамора, а из разного дерьма!.. поэтому, по его словам, удивить его было трудно!.. груды обломков! целых городов, вместе с пригородами, заводами и локомотивами!.. и еще танки! танковые дивизии в оврагах, диаметром с Елисейские поля, способных без труда вместить в себя Триумфальную арку!..».
Впрочем, Селина трудно назвать русофобом, война для него, скорее, крайнее выражение кризиса человеческой цивилизации, в котором повинны все участники конфликта. В романе «Из замка в замок» он с сочувствием рассказывает о положении встреченных им в Германии русских пленных и остарбайтеров (еще одна тема, запретная в сталинском СССР).
Похожим образом описывает в своей книге дневников «Излучения» (1949 г.) войну на Кавказе немецкий писатель и мыслитель, офицер вермахта Эрнст Юнгер.
«Противники не ждут пощады друг от друга, и пропаганда укрепляет их в этом сознании. Так, прошлой зимой сани с ранеными русскими офицерами заехали по ошибке на немецкие позиции. Прежде чем обитатели траншеи заметили их, они подорвали себя гранатами. За пленными охотятся постоянно, чтобы заполучить как рабочую силу, так и перебежчиков. Партизаны же тем более стоят вне законов войны, если вообще о таковых еще может идти речь. Их обкладывают в лесах, подобно волчьим стаям. Мне рассказывали здесь о вещах, являющихся уже принадлежностью животного мира».
Э. Юнгер, бывший политическим противником Гитлера, ужасался жестокостью, увиденной им на Восточном фронте, и призывал немцев признать вину за преступления нацизма. В годы войны он пишет пацифистский трактат «Мир. Слово к молодёжи Европы и молодёжи мира». Впрочем, в другом своем сборнике дневников «Годы оккупации» (1958 г.) он обильно и подробно пересказывает слухи о зверствах Красной армии в советской оккупационной зоне (сам Э. Юнгер оказался в американской зоне).
Однако далеко не все авторы послевоенных романов и мемуаров были готовы признать преступления немецкой армии на Восточном фронте. После войны полки книжных магазинов были заполнены воспоминаниями бывших офицеров вермахта и коллаборационистов, в которых они обеляли свои действия и выставляли Красную армию в образе бесчеловечной орды под руководством жестоких тиранов. В свою очередь действия немецкой армии и ее союзников старательно отделялись от преступлений нацизма, за которые якобы были ответственны исключительно войска СС.
Так постепенно сформировался миф о «чистом вермахте». Он особенно хорошо лег на американскую почву, поскольку США не сталкивались с немецкой агрессией на своей территории, а американские солдаты не видели последствий немецкой оккупации Восточной Европы. Значительный вклад в создание этого мифа внес Франц Гальдер, генерал-полковник и бывший начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта (1938–1942 гг.). После войны он до 1959 года работал в историческом управлении армии США, где тщательно отбирал мемуары и военно-исторические труды, выводящие вермахт из-под обвинений в военных преступлениях. Миф о «чистом вермахте» укрепила публикация в 1955 г. книги «Утерянные победы» одного из ведущих стратегов немецкой армии — Эриха фон Манштейна. В мемуарах, ставшими международным бестселлером, генерал-фельдмаршал критиковал Гитлера, одновременно представляя действия вермахта под его, Манштейна, руководством едва ли не в героическом свете.
Миф о «чистом вермахте» и честных простых немецких солдатах, выполнявших долг перед родиной на Восточном фронте, поддерживался в том числе авторами, далекими от нацистских убеждений. Яркими примерами немецкой «литературы руин» того периода являются роман Генриха Бёлля «Где ты был, Адам?» (1951 г.), трилогия «08/15» (1954–1955 гг.) Ханса Хельмута Кирста, роман «Сталинградский врач» (1956 г.) Хайнца Конзалика.
В США и Великобритании пользовались популярностью произведения бывшего датского коллаборациониста Свена Хасселя «Легион Проклятых» (1953 г.) и «Колеса ужаса» (1959 г.), а также беллетризованная историческая книга бывшего чиновника гитлеровского МИДа Пауля Кареля (настоящее имя Пауль Карл Шмидт) «Барбаросса: от Бреста до Москвы» (1963 г.). Эти произведения выходили большими тиражами и неоднократно переиздавались. В них солдаты вермахта предстают отчаянными храбрецами, сражающимися за правое дело, даже когда шансы на победу призрачны.
Другой популярной темой, связанной с Красной армией, стали действия советских солдат в Восточной Германии. В немецкой и коллаборационистской послевоенной литературе они описывались как варварские. В этот период получили распространение рассказы о сексуальном насилии красноармейцев над женщинами. Одной из популярных книг на данную тему стали анонимные мемуары «Женщина в Берлине», изданные на английском в 1954 г. (в Западной Германии книга вышла только в 1959 г.).
Конечно, как из любого правила, из этого были исключения. Например, роман Эриха Марии Ремарка «Время жить и время умирать» (1954 г.) однозначно изображает Советский Союз и его граждан жертвами немецкой агрессии. В книге немецкого анархиста и антифашиста Теодора Пливье «Сталинград» (1945 г.) Красная армия изображена преимущественно в позитивном ключе. Впрочем, в двух последующих романах автора о Восточном фронте «Москва» (1952 г.) и «Берлин» (1954 г.), действия советских войск описываются гораздо более критично [1]. В целом же, можно говорить о том, что в зарубежной литературе (в особенности англо- и немецкоязычной) к 1940-м–1950-м гг. сложился преимущественно негативный образ Красной армии.
Неизвестная война
После смерти И. Сталина политика памяти в отношении Второй мировой войны перестала быть жестко табуированной. Хрущевская «Оттепель» создала возможность для художественного высказывания за пределами пропагандистского шаблона. В печати выходят произведения писателей-фронтовиков Василя Быкова, Григория Бакланова, Виктора Астафьева, Юрия Бондарева, Виктора Курочкина и других. Тем не менее отношение советского руководства к подобным произведениям было неоднозначным. И уж совершенно точно СССР не планировал транслировать эти нарративы за рубеж. Государственные издательства в то время переводили на языки капиталистических стран военные произведения классиков советской литературы — Бориса Полевого, Михаила Шолохова, Александра Фадеева.
Отдельные произведения, выходящие за рамки канона, все же просачивались за рубеж и выходили в «тамиздате», однако каждый раз это сопровождалось скандалом и приносило автору нешуточные неприятности. Так, к примеру, произошло с романом «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова и повестью «Пядь земли» Григория Бакланова — оба произведения были переведены на английский и опубликованы в Лондоне в 1962 г. Значительно более успешным был «экспорт» оттепельного военного кино, символичным триумфом которого стало присуждение главного приза Каннского кинофестиваля картине Михаила Колотозова «Летят журавли» (1957 г.) [2].
При этом в хрущевский период СССР по-прежнему не стремился активно использовать победу во Второй мировой войне ни во внутриполитических целях, ни как внешнеполитический актив. Сотрудничество с лояльными западными писателями, такими как Луи Арагон или Жан-Поль Сартр, проходило в первую очередь по коммунистической линии и линии Всемирного совета мира.
Ситуация изменилась после прихода к власти Леонида Брежнева. С 1965 г. 9 мая вновь стало выходным днем, возобновилась традиция проведения масштабных парадов на Красной площади. Формирующийся культ Победы был призван сплотить советское общество в условиях усиливающегося кризиса коммунистической идеологии, а также закрепить авторитет нового генерального секретаря, как фронтовика и героя войны. В этот же период нарратив о подвиге советского народа стал важным инструментом мягкой силы Москвы, авторитет которой среди западных «левых» интеллектуалов был значительно подорван подавлением Венгерского восстания в 1956 г. и «Пражской весны» в 1968 г. Небольшой, но показательный факт — доклад Л. Брежнева на торжественном собрании в Кремлевском дворце съездов, посвященном 20-тилетию победы в Великой отечественной войне, был переведен и издан на английском языке отдельной брошюрой.
В это время большими тиражами публикуются произведения Константина Симонова, Юрия Бондарева, Бориса Васильева. Часть из них переводится на западные языки. Снимается огромное количество кинокартин о войне, которые участвуют в международных кинофестивалях. Большим успехом у зарубежного зрителя пользуется документальный сериал советско-американского производства «Неизвестная война» (1978 г.), которую, по некоторым оценкам, посмотрели 145 млн американских телезрителей [3]. Под названием «Страницы из его жизни» (1978 г.) на английском языке издаются выдержки из выступлений и произведений Леонида Брежнева, значительная часть которых посвящена тематике войны.
Одновременно канон военной литературы вновь становится достаточно жестким — произведения, где фронт описывается в неодобряемом партией ключе, ложатся на полку на долгие годы. На фоне общего смягчения нравов и отказа от массовых репрессий все большее количество авторов издает свои произведения за рубежом или и вовсе эмигрирует. Так, например, произошло с Анатолием Кузнецовым, который смог опубликовать полную версию своего романа об оккупации Киева «Бабий яр» (вышел на английском в 1970 г.) только после того как бежал из СССР. За границей оказываются фронтовики Виктор Некрасов и лауреат Нобелевской премии по литературе 1970 г. Александр Солженицын, которого после выхода «Архипелага ГУЛАГа» советская пресса заклеймила «литературным власовцем».
Можно говорить о том, что в брежневский период тематика Восточного фронта стала одной из доминирующих в переводной русской литературе. Основными участниками диспутов о характере и различных особенностях Великой отечественной войны стали советские писатели и писатели-эмигранты. В условиях изобилия переводов произведений русскоязычных авторов западные писатели оказались, за редким исключением [4], «отодвинуты» от тематики Восточного фронта, которая на время стала ареной «спора славян между собой».
После СССР
Начиная с периода «Перестройки», идеологическое противостояние стран Варшавского договора и НАТО стало стремительно терять свою актуальность. Постепенно сошел на нет конфликт между советскими и эмигрантскими писателями. СССР и русские перестали рассматриваться западными политиками и СМИ как безусловные враги. Одновременно, политика «гласности» и большая свобода передвижения, сделали Советский Союз более доступным для внешнего взгляда. Переводятся ранее неизвестные зарубежному читателю произведения о войне, в том числе роман-эпопея «Жизнь и судьба» Василия Гроссмана, впоследствии (после выхода в 2010-х гг. радио-версии и телесериала по роману) ставший одной из наиболее популярных у англоязычной публики книг о Великой отечественной.
На этом фоне Восточный фронт вновь заинтересовал западных писателей, однако теперь он служил для них уже не только и не столько ареной цивилизационного противостояния, сколько источником свежих и интересных сюжетов. Ярким примером подобных произведений является фантастический роман британского писателя Энтони Берджесса «Железо, ржавое железо» (1988 г.), в котором герой русско-валлийского происхождения Реджинальд Джонс крадет меч Короля Артура (!) из Эрмитажа в постблокадном Ленинграде. Несмотря на ироничное отношение автора к руководству СССР, как советские граждане, так и русские эмигранты отображены в произведении с явной симпатией.
Распад Советского Союза и открытие России западному миру еще больше усилили интерес зарубежных авторов к истории Восточного фронта. Помимо исторических книг в свет начинают выходить романы, действия которых разворачивается на фронтах Великой отечественной. Как и в произведениях периода холодной войны, советский режим в них предстает преимущественно с неприглядной стороны. Однако меняется взгляд на советских солдат и мирных граждан, героизму и страданиям которых уделяется все больше внимания.
На немецкий художественный нарратив оказала значительное влияние выставка Гамбургского института социальных исследований «Преступления вермахта». В 1995 и 1999 гг. ее посетили более миллиона жителей Германии и Австрии, в результате чего возникла общественная дискуссия о необходимости пересмотра политики памяти в отношении событий на Восточном фронте. Уве Тимм в своем автобиографическом романе «На примере брата» (2003 г.) через семейную историю развенчивает послевоенный дискурс о войне с СССР:
«Русские по-прежнему были всего лишь врагами — теми, кто насиловал немецких женщин, сгонял немцев с родных земель, до сих пор морил голодом немецких военнопленных, и никто особо не задумывался над вопросами о вине, о первопричинах и временной последовательности зверств. Сами-то что, сами-то мы только по приказу».
Впрочем, представление о немецких солдатах, как о жертвах нацистского режима, по-прежнему остается доминирующим в немецкой литературе. К примеру, в романе Уллы Хан «Нечеткие контуры» (2003 г.) главная героиня приносит отцу каталог выставки «Преступления вермахта», в котором она узнает его на одной из фотографий. Ветеран делится с ней своими воспоминаниями о Восточном фронте, в которых он и другие солдаты вермахта предстают честными служаками, непричастными к военным преступлениям.
Никуда не исчезла также и тема преступлений Красной армии против мирных граждан. В частности, именно в таком ключе трактуется в ставшем бестселлером романе Гюнтера Грасса «Траектория краба» (2002 г.) знаменитый инцидент с потоплением советской подлодкой немецкого лайнера «Вильгельм Густлофф», на котором вместе с военными эвакуировались из Гдыни несколько тысяч гражданских.
Впрочем, в современной литературе на других языках образ Восточного фронта значительно отличается от сложившегося в немецком дискурсе. К примеру, в романе «Полная иллюминация» (2002 г.) американского писателя Джонатана Сафрана Фоера рассказывается об уничтожении нацистами еврейского местечка Трохимброд на Западной Украине.
Вышедший в 2006 г. на французском языке роман Джонатана Литтелла «Благоворительницы» написан от лица офицера СС, который, несмотря на определенное личное обаяние, являет собой абсолютное зло. Автор описывает массовые убийства евреев в Бабьем яру, концлагеря, другие военные преступления. При этом советские солдаты не предстают в романе безликой варварской массой, как это часто можно наблюдать в немецкой литературе. Стоит отдельно отметить сцену допроса главным героем комиссара Красной армии Правдина, который ведет с ним философско-идеологический диспут и сохраняет выдержку даже перед лицом неминуемой смерти.
Действие романа сценариста «Игры престолов» Дэвида Бениоффа «Город воров» [5] (2008 г.) разворачивается в блокадном Ленинграде. Если не брать в расчет самоуправство офицера НКВД, который отправляет двух провинившихся подростков добыть ему дюжину яиц, советские партизаны и простые защитники города описаны в книге с симпатией. Подвигу ленинградцев посвящен также роман американской писательницы Деборы Дин «Ленинградские Мадонны» (2006 г.), в котором рассказывается история хранительницы Эрмитажа, спасающей картины в осажденном городе.
Восточный фронт нередко фигурирует и в литературе низкого жанра. В частности, на фоне актуализации феминистского дискурса у западных авторов исторической беллетристики обрел неожиданную популярность сюжет о «Ночных ведьмах» — женском авиационном полке ВВС СССР. К примеру, советским летчицам посвящены популярные романы Эйми Руньян «Дочери ночного неба» (2018 г.) и «Охотница» Кейт Куинн (2019 г.). И хотя обе книги крайне далеки от исторической достоверности, их главные героини показаны как исключительные личности.
***
Данный обзор, безусловно, не претендует на полноту. Тема Восточного фронта слишком обширна, чтобы ее можно было уместить в одной статье. Тем не менее, как можно убедиться, образ Великой отечественной войны в западной литературе за последние 75 лет претерпел значительные изменения. И хотя некоторые интерпретации и сюжетные находки авторов по-прежнему могут удивить или возмутить отечественного читателя [6], на лицо один несомненный факт — в центре западных художественных нарративов о войне на Востоке сегодня находится преимущественно не идеология, а судьбы простых русских людей, и это изменение нельзя не приветствовать.
1. Отметим, что «Сталинград» был написан Т. Пливье, когда он проживал в СССР, а «Москва» и «Берлин» – после репатриации автора в Западную Германию.
2. Пьеса Виктора Розова «Вечно живые» (1943 г.), по которой был снят фильм, не публиковалась и не ставилась на сцене в сталинский период.
3. Тенейшвили О.В. Киноэпопея «Великая Отечественная». М., 1981.
4. В качестве одного из подобных исключений можно привести роман Генриха Бёлля «Групповой портрет с дамой» (1971 г.), в котором описан роман немки и советского военнопленного.
5. На русском языке выходил под названием «Город».
6. Кроме того, нельзя говорить о том, что миф о «чистом вермахте» окончательно развенчан в немецкой или американской популярной культуре, см. книгу Smelser, R., Davies, J.E. “The myth of the Eastern Front : the Nazi- Soviet war in American popular culture”. Cambridge University Press, 2008. URL: https://archive.org/details/mythofeasternfro0000smel/page/n3/mode/2up
(Голосов: 24, Рейтинг: 4.13) |
(24 голоса) |
