Цифровой колониализм vs. цифровое неприсоединение

В 2000 г. внедрение новых информационных технологий и построение глобальной информационной инфраструктуры рассматривалось как один из наиболее важных факторов, влияющих на формирование общества XXI века. «Их революционное воздействие касается образа жизни людей, образования и работы, а также взаимодействия правительства и гражданского общества. Информационные технологии быстро становятся жизненно важным стимулом развития мировой экономики».

Сегодня можно утверждать, что амбициозные планы по преодолению цифрового разрыва удалось реализовать лишь частично. Помимо этого, появился новый разрыв — связанный с экономикой данных. Идёт массовое освоение информационного пространства, и крупнейшие экономики мира стремятся использовать этот фактор для получения конкурентных преимуществ.

Развивающиеся государства осознают необходимость внедрения цифровых технологий, но не обладают достаточными финансовыми и научно-техническими ресурсами. В мире есть два лидера по инвестициям в сферу ИКТ — США и Китай, которые формируют две технологические платформы. Вероятно, странам, которые не смогут обеспечить свой технологический суверенитет, придётся примкнуть к той, или иной платформе. Страны еврозоны за несколько лет сумели провести финансово-политическую мобилизацию ресурсов и обладают некоторым шансом стать третьей технологической платформой. В России, среди прочих инициатив, принята Национальная программа «Цифровая экономика Российской Федерации» и выделены ресурсы, в том числе научный, которые позволяют с оптимизмом говорить о возможности, как минимум, обеспечения технологического и цифрового суверенитета, а как максимум — создания своей технологической платформы.

Страны Африки подобными ресурсами не располагают, и для них первоочередным приоритетом является именно преодоление цифрового разрыва. Они уже вовлечены в процесс массового освоения информационного пространства, а значит, с одной стороны, подвержены угрозам, исходящим из информационного пространства, а с другой — могут сами стать источниками этих угроз. Противостояние стран-лидеров в Африке идёт не только на экономическом, но и на политическом уровне — продвигаются соответствующие концепции и взгляды на развитие глобального информационного пространства и обеспечения информационной безопасности.

В идеальном мире продвижение цифровых платформ должно, во-первых, быть этичным по отношению к любым данным, а во-вторых, сопровождаться стимулированием развития национальной технологической базы. Есть мнение, что развитие и распространение решений с открытым программным кодом позволит устранить риски «“цифрового колониализма” и неинвазивного внешнего контроля», так как «поставщик не имеет доступа к аккумулируемым в результате изменения кода данным». Подобная инициатива является полезной, но представляется недостаточной, так как не решает проблему воспроизведения новых технологий. Для обеспечения технологического суверенитета также важно обучение кадров, формирование научного задела, создание промышленной базы.

Процесс массового освоения информационного пространства, который начался на рубеже XX–XXI вв., особенно остро обнажил проблему цифрового разрыва. Участники Всемирной встречи на высшем уровне по вопросам информационного общества в «Декларации принципов построения информационного общества: глобальный вызов в новом тысячелетии» признали, что «сегодня преимущества революции в области информационных технологий неравномерно распределены между развитыми и развивающимися странами, а также внутри стран». Женева в 2003 г. и Тунис в 2005 г. были «полны решимости превратить этот разрыв в цифровых технологиях в цифровые возможности для всех, прежде всего для тех, кому грозят отставание и дальнейшая маргинализация». Сегодня, 15 лет спустя, можно со стороны взглянуть на то, во что превратились эти благие цели, и на достижения международного сообщества по преодолению цифрового разрыва.

Непреодолимый цифровой разрыв

Елена Зиновьева:
Международно-политическое измерение цифрового разрыва

В марте 1994 г. на Полномочной конференции Международного союза электросвязи в Буэнос-Айресе вице-президент США Альберт Гор, представляя мировому сообществу идею создания глобальной информационной инфраструктуры (ГИИ), говорил следующее: «Эти магистрали или, точнее, сети распределенного знания позволят нам обмениваться информацией внутри и между сообществами. Эти связи сделают возможным надежное и устойчивое экономическое развитие, появление сильных демократий, применение лучших решений глобальных и локальных экологических проблем, улучшение медицинского обслуживания…». Важно понимать, что в 1994 г. в США было более 12 млн пользователей Интернета — почти половина от их общемирового числа. Технологии, которые сегодня лежат в основе работы глобальной сети, были созданы в Америке, или по заказу американских госструктур. Так, разработка стэка протоколов TCP/IP была отчасти профинансирована Управлением перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA). Корпорация по управлению доменными именами и IP-адресами (Internet Corporation for Assigned Names and Numbers — ICANN), которая с 1998 г. занимается регулированием вопросов, связанных с доменными именами, IP-адресами и прочими аспектами функционирования Интернета, до 2016 г. была подотчетна Министерству торговли США. Сегодня формального подчинения ICANN какому-либо национальному правительству нет, однако опосредованное влияние США, а точнее — западноцентричного подхода к развитию Интернета, сохраняется. Обладая технологической и административной монополией, Америка продвигает свои политические интересы в глобальном информационном пространстве с самого начала его возникновения.

В 2000 г. на встрече «Группы восьми» на Окинаве была принята Хартия глобального информационного общества, целью создания которого объявлялось «обеспечение устойчивого экономического роста, повышение общественного благосостояния, стимулирование социального согласия, укрепление демократии, транспарентного и ответственного управления, прав человека, развитие культурного многообразия и укрепление международного мира и стабильности». Резолюцией ГА ООН 56/183 в 2001 г. было принято совместное с Международным союзом электросвязи (МСЭ) решение о проведении Всемирной встречи на высшем уровне по вопросам информационного общества (ВВУИО). По итогам саммитов ВВУИО в 2003 г. в Женеве и в 2005 г. в Тунисе, был принят ряд документов, которые являются основополагающими в построении ГИИ, а также для преодоления основных проблем, препятствующих этому процессу, в том числе цифрового разрыва: «Декларация принципов построения информационного общества: глобальный вызов в новом тысячелетии», «План действий», «Тунисское обязательство» и «Тунисская программа для информационного общества». Цели и задачи, поставленные в рамках ВВУИО, были созвучны в Декларации тысячелетия Организации Объединённых Наций (Резолюция № A/RES/52/2), где содержался призыв к государствам в сотрудничестве с частным сектором принимать меры к тому, чтобы все могли пользоваться благами новых технологий, особенно информационно-коммуникационных технологий (ИКТ). «Тунисская программа» призывала международное сообщество помочь развивающимся странам в использовании преимуществ ИКТ посредством технического сотрудничества и создания научно-технического потенциала.

Доклад о достижении целей тысячелетия, подготовленный ООН в 2015 г., указал на неутешительные факты. Несмотря на то, что охват подключения к Интернету за 15 лет вырос с 6 до 43%, доступ к ИКТ и их использование распределяются внутри стран и от страны к стране неравномерно, а разрыв в охвате цифровыми технологиями между богатыми и бедными увеличивается. «Значительное неравенство между странами наблюдается и в том, что касается стоимости ИКТ-услуг, наличия знаний и опыта в области ИКТ, а также значимого и местного контента».

В 2015 г. была принята Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года (Резолюция № A/RES/70/1). Цель в области устойчивого развития (9.c) заключалась в том, чтобы существенно расширить доступ к информационно-коммуникационным технологиям и стремиться к обеспечению всеобщего и недорогого доступа к Интернету в наименее развитых странах (НРС) к 2020 г. И вновь, как показал доклад 2021 г., преодолеть цифровой разрыв не удалось — 76% населения НРС охвачено мобильным широкополосным сигналом, и при этом только 25% пользуются Интернетом. Это показывает, что наличие доступа является необходимым, но не достаточным условием для выхода в Интернет. Также правительствам НРС не хватает ресурсов для широкого цифрового обучения. Партнеры по развитию предлагают гранты, но на уровне, которого недостаточно для массового обучения. В целом за 20 лет работы международного сообщества над проблемой преодоления цифрового разрыва, решить её удалось лишь отчасти, и отнюдь не из альтруистических намерений.

Цифровой колониализм

Анита Хасанова:
Регулирование транснациональных потоков данных в докладе ЮНКТАД: новый разговор о старых проблемах

Экономические интересы передовых стран тесно переплетаются с политическими. Когда администрация Дональда Трампа анонсировала в 2018 г. Национальную киберстратегию США, одним из направлений деятельности по укреплению своего влияния в мире стало активное продвижение американских технологических ноу-хау за рубежом. Призыв к преодолению цифрового разрыва на практике трансформировался в концепцию наращивания потенциала, которая среди прочего подразумевает активную помощь развивающимся странам (но, очевидно, — не всем, а тем, кто может за это заплатить) в создании системы обеспечения кибербезопасности, в том числе нормативно-правовой базы и технического регулирования. Ещё одна причина, которая мотивирует оказание подобной помощи, заключается в том, что некоторые государства, имея уже достаточно развитую интернет-инфраструктуру, ещё не сформировали собственных представлений об основах обеспечения кибербезопасности. Глобальная сеть не имеет границ, поэтому злоумышленники, осуществляя злонамеренную деятельность из «тихих гаваней», могут не опасаться уголовного преследования. Таким образом, борьба с этим явлением является частью повестки дня противодействия глобальной киберпреступности. Обратной стороной медали является то, что страны-реципиенты оказываются в сильной зависимости от государств-доноров, предоставляющих идейную, технологическую и экономическую «помощь», и это можно охарактеризовать термином «цифровой колониализм». Нельзя исключить, что отстающие государства будут вынуждены слепо следовать политическому курсу своих «попечителей» — слишком велик риск остаться без должной поддержки, а реализация альтернативных вариантов может оказаться излишне затратной.

Статистические данные свидетельствуют о том, что на рубеже 2016–2017 гг. уже более половины населения мира пользовалось глобальной сетью интернет. Постоянно растет число предприятий, которые участвуют в реализации концепций цифровой экономики, возникают новые цифровые платформы. Например, согласно «Отчету о цифровом прогрессе в Европе 2017 г.», за десять лет занятость специалистов в сфере ИКТ в ЕС выросла на 2,2 млн, достигнув в 2015 г. отметки 7,7 млн. Государственные услуги начинают предоставляться в онлайн-режиме; идет создание и реализация проектов электронного правительства. При этом, как отмечается в Докладе ЮНКТАД о цифровой экономике за 2021 г., цифровой разрыв между развитыми и развивающимися странами остается существенным. Кроме того, по мере развития экономики данных, «возник еще один разрыв, связанный с данными».

Стремление ряда стран к лидерству в сфере разработки и применения искусственного интеллекта (ИИ) является вызовом международной безопасности. В докладе рабочей группы по ИИ французского оборонного ведомства сказано следующее: «две сверхдержавы, США и Китай, находятся вне досягаемости других государств. Обе страны контролируют огромный объём данных, обладают экосистемой, основанной на мощных глобальных интеграторах… и могут использовать свои научные и финансовые ресурсы для дальнейшего усиления своего господства». В Докладе ЮНКТАД также отмечается, что на Соединенные Штаты и Китай приходится «половина мировых гипермасштабируемых центров обработки данных, самые высокие темпы внедрения 5G в мире, 94% всего финансирования стартапов в области ИИ за последние пять лет, 70% ведущих ученых в сфере ИИ в мире и почти 90% рыночной капитализации мировых технологических гигантов» — Apple, Microsoft, Amazon, Alphabet (Google), Meta (Facebook), Tencent и Alibaba. Эти компании превратились в глобальные цифровые корпорации с планетарным охватом, огромной финансовой, рыночной и технологической мощью и контролем над большими массивами данных о своих пользователях. Необработанные данные приобретают стоимость в процессе их анализа, обработки и получения значимой информации, которую можно монетизировать в коммерческих целях или использовать для решения общественных задач. Существует опасность того, что развивающиеся страны станут поставщиками необработанных данных для глобальных интернет-компаний, при этом им придется платить за сведения, полученные из их данных. К похожим выводам приходят и авторы доклада Международного дискуссионного клуба «Валдай» «Realpolitik в “цифре”: суверенитет, союзы и неприсоединение XXI века», которые утверждают, что «Если раньше метрополии рассматривали колонии в качестве источника природных ресурсов, то современные «цифровые колонии» станут источником больших данных, превращающихся в новую нефть… Государства, не обладающие такими возможностями, не рассматривают большие данные в качестве ценного ресурса и поэтому готовы обменять его на привлекательные предложения передовых стран, позволяющие перепрыгнуть из условного феодализма в цифровую эпоху, минуя этап индустриализации… После того, как государства переходят на стандарты передовых компаний, они превращаются в объекты цифрового и экономического освоения».

Цифровой суверенитет и цифровое неприсоединение

Сергей Карелов:
Впереди ИИ-Национализм и ИИ-национализация

Несмотря на общепризнанный факт, что ни одно государство не может в одиночку противодействовать угрозам, исходящим из ИКТ-среды, развитые страны мира стремятся к обеспечению своего технологического и цифрового суверенитета прежде всего в вопросах национальной безопасности. Сильный импульс обсуждению этой проблематики придала обнародованная в 2013 г. Эдвардом Сноуденом информация о тотальной слежке спецслужб США, в том числе за европейскими лидерами. В частности, утверждается, что в Европейском союзе это привело к полной трансформации отношения к защите персональных данных и, в конечном итоге, к принятию Общего регламента по защите данных. Пандемия COVID-19 продемонстрировала, во-первых, насколько разобщенным может быть мир — вплоть до кризиса глобализации, а, во-вторых, насколько важны цифровые технологии во время подобной разобщенности.

По словам комиссара ЕС по внутреннему рынку Тьерри Бретона, «Перед лицом «технологической войны» между США и Китаем, Европа должна заложить основы своего суверенитета на следующие 20 лет». В феврале 2020 г. была принята Белая книга Европейской комиссии по искусственному интеллекту, где было зафиксировано стремление ЕС стать «мировым лидером в области инноваций в экономике данных и ее приложениях». Для достижения этой цели необходима «экосистема передового опыта», а также государственно-частные партнерства, которые, как ожидается, будут ежегодно привлекать до 20 млрд евро инвестиций. В апреле 2021 г. была принята программа «Цифровая Европа», целью которой также является повышение инновационной мощи ЕС и устранение зависимости от систем и решений, разработанных в других регионах мира. В рамках этой программы на 2021–2027 гг. запланировано потратить более 7,5 млрд евро бюджетных средств на стимулирование проектов в пяти ключевых областях: суперкомпьютеры, искусственный интеллект, кибербезопасность, передовые цифровые навыки и обеспечение широкого использования цифровых технологий в экономике и обществе. Стратегия кибербезопасности ЕС на цифровое десятилетие указывает на важность технологий искусственного интеллекта, квантовых вычислений и сетей нового поколения для цифрового будущего и кибербезопасности Европы.

Обеспечение цифрового суверенитета, в том числе развитие технологий и формирование новых производств, невозможно без инвестирования значительных ресурсов. ВВП Еврозоны (12,9 трлн долл. в 2020 г.), сопоставим с ВВП Китая (14,7 трлн долл.), в то время как ВВП всех стран Африки вместе взятых в 6,5 раз меньше (2,3 трлн долл.). Даже весьма амбициозная Стратегия цифровой трансформации, принятая Африканским союзом в 2020 г., признаёт, что Африка медленно адаптируется и развивает сектор науки и технологий, а также коммерциализирует инновации. По данным ЮНЕСКО, в среднем государства Африки тратят на НИОКР не более 0,5% от ВВП. Это означает, что, в отличие от ЕС, значимые ресурсы и технологии могут прийти только из внешних источников. Так, по данным China Global Investment Tracker, в период 2005–2020 гг. китайские инвестиции в технологии и инфраструктурные проекты в странах Африки к югу от Сахары составили 7,19 млрд долл. По словам Кобуса ван Стадена, старшего исследователя в Южноафриканском институте международных отношений, компания Huawei построила около 70% сетей 4G на континенте, значительно опередив европейских конкурентов. Строительство часто сопровождается ссудами китайских государственных банков, которые утверждаются быстрее и с меньшим количеством условий, чем ссуды от международных организаций.

***

Сергей Карелов:
Каким будет место России в мире реализованных ИИ-стратегий?

В 2000 г. внедрение новых информационных технологий и построение глобальной информационной инфраструктуры рассматривалось как один из наиболее важных факторов, влияющих на формирование общества XXI века. «Их революционное воздействие касается образа жизни людей, образования и работы, а также взаимодействия правительства и гражданского общества. Информационные технологии быстро становятся жизненно важным стимулом развития мировой экономики».

Сегодня можно утверждать, что амбициозные планы по преодолению цифрового разрыва удалось реализовать лишь частично. Помимо этого, появился новый разрыв — связанный с экономикой данных. Идёт массовое освоение информационного пространства, и крупнейшие экономики мира стремятся использовать этот фактор для получения конкурентных преимуществ.

Развивающиеся государства осознают необходимость внедрения цифровых технологий, но не обладают достаточными финансовыми и научно-техническими ресурсами. В мире есть два лидера по инвестициям в сферу ИКТ — США и Китай, которые формируют две технологические платформы. Вероятно, странам, которые не смогут обеспечить свой технологический суверенитет, придётся примкнуть к той, или иной платформе. Страны еврозоны за несколько лет сумели провести финансово-политическую мобилизацию ресурсов и обладают некоторым шансом стать третьей технологической платформой. В России, среди прочих инициатив, принята Национальная программа «Цифровая экономика Российской Федерации» и выделены ресурсы, в том числе научный, которые позволяют с оптимизмом говорить о возможности, как минимум, обеспечения технологического и цифрового суверенитета, а как максимум — создания своей технологической платформы.

Страны Африки подобными ресурсами не располагают, и для них первоочередным приоритетом является именно преодоление цифрового разрыва. Они уже вовлечены в процесс массового освоения информационного пространства, а значит, с одной стороны, подвержены угрозам, исходящим из информационного пространства, а с другой — могут сами стать источниками этих угроз. Противостояние стран-лидеров в Африке идёт не только на экономическом, но и на политическом уровне — продвигаются соответствующие концепции и взгляды на развитие глобального информационного пространства и обеспечения информационной безопасности.

В идеальном мире продвижение цифровых платформ должно, во-первых, быть этичным по отношению к любым данным, а во-вторых, сопровождаться стимулированием развития национальной технологической базы. Есть мнение, что развитие и распространение решений с открытым программным кодом позволит устранить риски «“цифрового колониализма” и неинвазивного внешнего контроля», так как «поставщик не имеет доступа к аккумулируемым в результате изменения кода данным». Подобная инициатива является полезной, но представляется недостаточной, так как не решает проблему воспроизведения новых технологий. Для обеспечения технологического суверенитета также важно обучение кадров, формирование научного задела, создание промышленной базы.