Теракт в Суруче в контексте политической борьбы в Турции

20 июля в пограничном с Сирией турецком городе Суруч произошел громкий теракт, унесший жизни более 30 человек и покалечивший еще сотню человек — молодых активистов левой организации Федерации социалистических молодежных ассоциаций, приехавших на другой конец страны для участия в волонтерской кампании по восстановлению города Кобани, бои за который между боевиками ИГ и курдскими ополченцами продолжались без малого полгода. Теракт без преувеличения потряс Турцию — по всей стране прокатились митинги с требованиями найти виновных и обвинениями в адрес правительства, чересчур заигравшегося, по мнению многих, с боевиками из ИГ.

20 июля в пограничном с Сирией турецком городе Суруч произошел громкий теракт, унесший жизни более 30 человек и покалечивший еще сотню человек — молодых активистов левой организации Федерации социалистических молодежных ассоциаций (Sosyalist Gençlik Derneği Federasyonu — SGDF), приехавших на другой конец страны для участия в волонтерской кампании по восстановлению города Кобани, бои за который между боевиками ИГ и курдскими ополченцами продолжались без малого полгода. Взрыв прогремел в момент, когда участники акции — около трехсот человек — собрались на пресс-конференцию в культурном центре Амара, чтобы объяснить журналистам суть волонтерской кампании за восстановление Кобани.

Теракт без преувеличения потряс Турцию — по всей стране прокатились митинги с требованиями найти виновных и обвинениями в адрес правительства, чересчур заигравшегося, по мнению многих, с боевиками из ИГ. В Стамбуле многочисленная акция протеста с требованиями отставки правительства переросла в столкновения с полицией. Накал политических страстей в стране, где после парламентских выборов 7 июня 2015 г. до сих пор так и не сформирован коалиционный кабинет, зашкаливает, и каждое значимое событие становится полем противостояния и торга между политическими силами. Трагедия в городе Суруч не стала исключением.

Премьер-министр Ахмет Давутоглу выступил со специальным обращением, в котором призвал все оппозиционные партии подготовить совместную декларацию с осуждением теракта и методов борьбы боевиков ИГ. Примечательная особенность этого заявления состояла в том, что обвинения в адрес ИГ не были увязаны с традиционным уже для Турции осуждением сирийского режима как виновника дестабилизации региона. Достаточно вспомнить как во взрыве автомобилей в Рейханли в мае 2013 г., унесшего жизни более 50 человек, турецкое правительство обвинило режим Башара Асада. Аналогичные обвинения в адрес Дамаска последовали и в марте 2014 г. после теракта в Нигде.

Reuters

Между тем оппозиционные партии небезосновательно винят в трагедии правительство за бездействие и недостаточную эффективность сил безопасности. Так, главный подозреваемый в другом недавнем громком теракте — взрыве в Диярбакыре во время митинга сторонников прокурдской Партии демократии народов (ПДН) 5 июня 2015 г. (4 человека погибли и более 100 ранены) — долгое время находился под подозрением, за ним велось наблюдение, однако затем надзор за ним почему-то был снят. И подобных вопросов к силовикам у оппонентов правящего режима накопилось немало. Вице-председатель кемалистской Народно-республиканской партии (НРП) — главной оппозиционной партии в Турции — Вели Агбаба заявил, что «трагедия — это результат политики правительства в сирийском вопросе и деятельности спецслужб». В своих официальных заявлениях ему вторил и лидер прокурдской ПДН Селахаттин Демирташ, отметивший, что «никто в пограничных с Сирией курдских провинциях и шагу ступить не может, чтобы об этом не знали спецслужбы». Поэтому ответственность за трагедию целиком лежит на правительстве. Девлет Бахчели, лидер ультраправой Партии националистического действия (ПНД), напротив, задался вопросом об истинных мотивах самой кампании, ради которой в Суруч съехалась молодежь левых взглядов, и чуть ли не обвинил самих активистов в теракте, поскольку их изначальные цели были «сомнительными». Реакция на теракт Бахчели четко вписывается в традиционную националистическую риторику, для которой левые силы еще с 1960-х гг. выступают непримиримыми противниками.

Между тем взрывы в Суруче прогремели после того как турецкая полиция начала проводить операции по обезвреживанию сторонников ИГ на территории Турции, которые сами по себе были восприняты обществом как попытка снять обвинения с правительства в пособничестве террористам из ИГ. Именно в этом ключе — как реакцию ИГ на развертывании полномасштабной антитеррористической операции — правительство и стремится представить трагедию в Суруче. Показательно, как на пресс-брифинге в Анкаре премьер-министр Давутоглу отреагировал на вопрос журналиста о связи между проведенной две недели назад спецоперацией, в рамках которой в четырех провинциях полиция задержала 27 человек (в том числе 6 террористов ИГ), и атакой на культурной центр в Суруче: «Расскажите это тем, кто обвиняет правительство в пособничестве террористам. Турция всегда была в авангарде борьбы с ИГ и аналогичными террористическими организациями».

netgazete.com
Тимур Ахметов:
Сирийские проблемы как часть
внутренней политики Турции

Однако по опубликованным в турецкой прессе данным, информация о проникновении в Турцию группы боевиков ИГ с целью совершения терактов поступила в спецслужбы задолго до спецоперации 10 июля. Как писали турецкие газеты, еще в середине июня в полицию пограничной с Сирией турецкой провинции Килис поступила наводка на восьмерых смертников, направленных из сирийского города Ракка на территорию Турции. Причем, по данным полиции, двое шахидов уже в начале июня проникли на территорию Турции, а остальные должны были прибыть в середине июля. И оппозиционные политики ставят перед правительством резонный вопрос — если сведения о готовящихся терактах были известны силовикам заранее, почему не было принято достаточно мер безопасности и проникшие на территорию страны боевики ИГ не были обезврежены. Еще одна немаловажная причина, почему антитеррористическая операция 10 июля не воспринимается всерьез: из 27 задержанных в ходе операции человек 20 были вскоре отпущены, помимо шестерых боевиков только один подозреваемый был арестован. Уязвимость версии о теракте в Суруче как реакции на активизацию борьбы с ИГ состоит и в том, что весной 2014 г., когда ни о каких масштабных операциях против ИГ речи не шло, экстремисты также совершили в Турции несколько аналогичных по своим масштабам атак.

Сейчас в условиях политической напряженности и перспективы досрочных парламентских выборов — отведенные Конституцией на формирование нового правительства 45 дней вот-вот должны истечь — действующая власть, по всей видимости, действительно пойдет на активизацию антитеррористической кампании, поддавшись как давлению со стороны Запада (достаточно вспомнить недавний визит в Анкару спецпредставителя президента США генерала Джона Аллена, чтобы склонить Анкару к наращиванию совместных усилий в борьбе с ИГ), так и очевидному запросу на конкретные шаги против ИГ большинства граждан Турции. При этом можно ожидать, что расширение масштабов спецоперации будет сопровождаться и «закручиванием гаек» по другим направлениям, что еще больше осложнит и без того непростую ситуацию со свободой слова и гражданскими правами в Турции. В чрезвычайных условиях антитеррористической кампании иначе зазвучит и будет восприниматься обществом и перспектива военной операции на территории Сирии.