Сопряжение по-итальянски

Рим присоединяется к китайской Инициативе пояса и пути

21 марта 2019 г. начался исторический визит Си Цзиньпина в Италию, в ходе которого ожидается подписание меморандума о присоединении Италии к китайской «Инициативе пояса и пути». Несмотря на то, что в ЕС уже имеется 13 «подписантов» аналогичных меморандумов с Китаем, значение итальянского решения сложно переоценить, ведь Италия станет первой страной Группы семи, первой из стран — основателей ЕС, официально подтвердившей готовность участвовать в проектах «Шелкового пути». США и Брюссель отреагировали на этот шаг скептически.

На фоне того, как отчаянно европейские лидеры пытаются сформировать общую линию обороны от китайского проникновения в стратегические секторы европейской экономики накануне предстоящего саммита ЕС-Китай 9 апреля 2019 г., Италия снова не показывает признаков общеевропейской солидарности.

Идея наращивания сотрудничества с Китаем не нова — активную работу на китайском направлении проводил еще кабинет Джентилони. В новом итальянском «правительстве перемен» есть как минимум двое активных протагонистов углубления итало-китайского сотрудничества — министр экономики и финансов Джованни Триа и заместитель министра экономического развития Микеле Джерачи.

По мнению Джованни Триа, новый этап отношений Италии и Китая даст им не только новые возможности расширения сотрудничества в секторах, представляющих взаимный интерес, но и позволит Италии стать протагонистом развития сотрудничества между ЕС и Китаем в решении ключевых вопросов глобализации и международного сотрудничества. Иными словами, Италия хочет существенно повысить свою роль в диалоге между ЕС и Китаем, взяв на себя инициативу первопроходца. Хотя уже 13 стран ЕС подписались под аналогичными меморандумами (Болгария, Хорватия, Чешская Республика, Эстония, Венгрия, Греция, Литва, Латвия, Мальта, Польша, Португалия, Словакия, Словения), они, с точки зрения итальянцев, — страны периферии, имеющие малый вес в экономике ЕС и не способны стать двигателями европейско-китайского сотрудничества в отличие от Италии, которая после Brexit займет место третьей экономики ЕС и, кроме того, является одним из государств-основателей ЕС.

По мнению Джераче, с точки зрения обеспечения итальянских экономических интересов, перед правительством стоят две основных задачи: привлечение инвестиций (и коль скоро есть желающие инвестировать, необходимо заключать соответствующие соглашения как можно скорее) и наращивание экспорта (тут необходимо как можно скорее помочь итальянским мелким и средним предприятиям наладить экспорт в КНР). И действительно, Италия — это страна, в которую Китай вложил значительные средства, но в основном это были инвестиции в слияния и поглощения, покупку акций, а не создание новых проектов и предприятий. Соответственно, задача правительства — переориентировать поток инвестиций так, чтобы они способствовали созданию рабочих мест и увеличению производительности, а следовательно — и росту ВВП.

С одной стороны, итальянский подход к «Инициативе пояса и пути» и перспективам взаимодействия с Китаем может показаться довольно наивным и даже в некоторой степени бесстрашным. Сложное экономическое положение страны, как считают некоторые эксперты, может поставить ее в зависимое положение от китайских инвестиций, а опыт Греции и Шри-Ланки подтверждает опасение относительно того, что построенные инфраструктурные объекты могут оказаться в итоге в руках главного инвестора. Экономическая ситуация в Пакистане явно демонстрирует риск формирования экономической зависимости от Китая. Новое правительство Малайзии летом 2018 г. также выражало недовольство условиями сделки в рамках ЭПШП. Опыт стран ЕАЭС, подписавших меморандум с ЭПШП более пяти лет назад, показывает, что экспортный поток в Китай многократно не возрастает. Кроме того, транспортные магистрали так и не связали Евразийский экономический союз, надеявшийся на китайские инвестиции. Обещанные тысячи рабочих мест для граждан государств Центральной Азии так и не возникли.

Отсутствие прозрачных правил игры, демпинг, использование «серых» практик со стороны китайских компаний, отсутствие гарантированной взаимности в коммерческой сфере и в сфере инвестиций, использование отличных от принятых в западном мире стандартов ведения бизнеса и применение дискриминационных практик при выходе иностранных компаний на рынок Китая — вот тот немалый перечень рисков, который сопутствует китайским инвестициям. И в Италии, кажется, об этом прекрасно знают. На что же тогда рассчитывают в Риме?

Ряд итальянских СМИ накануне визита китайского лидера предположили, что речь может идти о продаже КНР части итальянского государственного долга. Однако министр Триа заявил, что об этом речи не идет, и китайские инвесторы будут оценивать перспективы покупки итальянских государственных облигаций на тех же условиях, как и инвесторы других стран. К тому же финансовая ситуация в Италии, по его мнению, стабилизировалась с момента утверждения бюджета Еврокомиссией.

Ориентируясь на слова Триа и Джерачи, можно предположить, что Италия надеется таким образом вернуть себе место «протагониста» в определении внешнеэкономических и внешнеполитических приоритетов ЕС. Однако тот ультимативный стиль, который выбрало итальянское руководство, приняв решение о подписании меморандума с Пекином, вряд ли будет способствовать тому, что в Брюсселе с энтузиазмом отнесутся к итальянской инициативе. Кроме того, учитывая стремление Парижа и Берлина к формированию единой позиции ЕС на глобальной арене, попытка итальянского правительства «побежать впереди паровоза» вряд ли будет расценена как благо для Союза в целом. А тот факт, что итальянское правительство недавно изменило свое решение относительно новых правил для иностранных инвесторов, не поддержав общую позицию ЕС по Китаю и Huawei, сводит шансы Италии стать локомотивом кооперации с Китаем фактически к нулю.

Похоже, однако, что у Италии просто не осталось выбора и виноват в этом в том числе Брюссель. Экономическая ситуация в стране действительно сложная. При этом в Париже и Берлине новое итальянское правительство открыто называют «проказой» и в качестве третьего в «тандем» по строительству новой Европы не зовут. В Брюсселе — прочат углубление экономической рецессии и не предлагают никакого выхода из экономического тупика. Интенсифицировать экономическое сотрудничество с Россией не получается из-за санкций и риска открытого конфликта с Брюсселем и Вашингтоном в случае их нарушения. Поэтому новое партнерство с Китаем остается единственной возможностью, относительно которой в Брюсселе пока еще окончательно не определились — «можно» или «нельзя»? Остается ловить момент, пока не запретили, и надеяться, что в Вашингтоне в последний момент сделают лучшее предложение…

Рим присоединяется к китайской Инициативе пояса и пути

21 марта 2019 г. начался исторический визит Си Цзиньпина в Италию, в ходе которого ожидается подписание меморандума о присоединении Италии к китайской «Инициативе пояса и пути». Несмотря на то, что в ЕС уже имеется 13 «подписантов» аналогичных меморандумов с Китаем, значение итальянского решения сложно переоценить, ведь Италия станет первой страной Группы семи, первой из стран-основателей ЕС, официально подтвердившей готовность участвовать в проектах «Шелкового пути». С тех пор как 5 марта 2019 г. заместитель министра экономического развития Микеле Джерачи объявил о предстоящем подписании документа, из Брюсселя и Вашингтона посыпались предостережения в адрес Италии о возможных последствиях столь опрометчивого шага. 6 марта официальный представитель Совета национальной безопасности Белого дома Гаррет Маркиз заявил, что действия итальянского правительства «закончатся нанесением ущерба глобальной репутации Италии в долгосрочной перспективе». В Брюсселе высказались в таком же духе. Глава Европарламента Антонио Таяни накануне визита Си Цзиньпина заявил, что «Италия совершает большую ошибку» и «чтобы продавать «Made in Italy» не стоит уступать суверенитет китайцам». На фоне того, как отчаянно европейские лидеры пытаются сформировать общую линию обороны от китайского проникновения в стратегические сектора европейской экономики накануне предстоящего саммита ЕС-Китай 9 апреля, Италия снова не показывает признаков общеевропейской солидарности.

Данил Бочков:
Присоединение Италии к китайской инициативе «Пояса и пути»: чем недовольны ЕС и США?

Итальянская логика

«Я убежден, что Италия должна уважать своих атлантических союзников и всегда выполнять взятые обязательства, но она также может выбирать, как и куда идти. Необходимо делать выбор осознанно и ответственно», — заявил вице-премьер Луиджи Ди Майо в блоге «Движения пяти звезд» в ответ на алармистские сигналы из США. — «Я надеюсь, что «Лига» придерживается той же идеи, потому что в последние несколько дней я видел разные позиции, иногда сформированные под воздействием того, чего хотят другие страны, а не того, чтобы было бы благом для Италии». «Сегодня, — продолжает вице-премьер, — побеждает «Сделано в Италии»: с «Инициативой пояса и пути» Италия принимает решение стать более суверенной... Это не политический союз с Китаем, но расширение экономических возможностей. США остаются нашим главным союзником, а НАТО — продолжает быть нашим домом. Но «Инициатива…» — это шаг вперед для Италии».

По мнению премьера Джузеппе Конте, участие Италии в «Шелковом пути» абсолютно совместимо с пребыванием страны в составе НАТО и ЕС, поскольку оно не подразумевает политического союза, а лишь возможности торгово-экономического сотрудничества. Кроме того, Рим, взаимодействуя с Пекином, намерен добиваться от партнера применения европейских стандартов и норм.

«Главная задача — помочь итальянским предприятиям развиваться и наращивать экспорт в Китай, чтобы достичь показателей Франции и Германии…Однозначно, итальянская безопасность имеет для нас первостепенное значение, и поэтому мы подойдем очень внимательно к анализу и оценке происходящего в секторах, имеющих стратегическое значение для Италии и ее союзников — в телекоммуникациях, энергетике, портах и объектах инфраструктуры. Прежде всего — безопасность итальянцев, затем — экономические интересы», — утверждает «Лига», дабы не распугать свой алармистски настроенный электорат.

«Я хочу контролировать стратегические сектора, чтобы гарантировать национальную безопасность. Потому что ключи от дома должны принадлежать итальянцам», — подчеркивает Маттео Сальвини. Министр иностранных дел Э. Маоверо Миланези традиционно смягчает дискурс, уверяя европейских партнеров, что Италия будет действовать в русле согласованных на уровне ЕС документов и решений, понимая, что вопросы безопасности являются приоритетными для партнеров в ЕС. А вот лидер «Вперед, Италия!» С. Берлускони не разделяет энтузиазма действующего правительства, называя Китай страной «коммунистической и тоталитарной, которая стремится не только к экономическому первенству, но и к политической гегемонии». В итальянских СМИ происходит бурная дискуссия о выгодах и рисках нового партнерства с Китаем.

Андрей Кортунов:
Европейский союз и ветер с Востока

Идея наращивания сотрудничества с Китаем не нова — активную работу на китайском направлении проводил еще кабинет Джентилони. В новом итальянском «правительстве перемен» есть как минимум двое активных протагонистов углубления итало-китайского сотрудничества — министр экономики и финансов Джованни Триа и заместитель министра экономического развития Микеле Джерачи. Министр Триа еще во время своего обучения в Римском университете занимался исследованием успехов китайской экономики и в конце 1970-х гг. имел возможность наблюдать первые результаты экономических преобразований в Пекине. Будучи уже в должности министра, Триа свой первый рабочий визит совершил в Поднебесную. Микеле Джерачи знает Китай не понаслышке и прожил там более 10 лет. По мнению Джованни Триа, новый этап отношений Италии и Китая даст им не только новые возможности расширения сотрудничества в секторах, представляющих взаимный интерес, но и позволит Италии стать протагонистом развития сотрудничества между ЕС и Китаем в решении ключевых вопросов глобализации и международного сотрудничества. Иными словами, Италия хочет существенно повысить свою роль в диалоге между ЕС и Китаем, взяв на себя инициативу первопроходца. Хотя уже 13 стран ЕС подписались под аналогичными меморандумами (Болгария, Хорватия, Чешская Республика, Эстония, Венгрия, Греция, Литва, Латвия, Мальта, Польша, Португалия, Словакия, Словения), они, с точки зрения итальянцев, — страны периферии, имеющие малый вес в экономике ЕС и не способны стать двигателями европейско-китайского сотрудничества в отличие от Италии, которая после Brexit займет место третьей экономики ЕС и, кроме того, является одним из государств-основателей ЕС.

Микеле Джерачи также подтверждает стремление захватить инициативу в диалоге, подчеркивая, что это вопрос тактики: «Италия должна чувствовать себя более свободно, чем остальные 27 стран ЕС. Китай предпочитает двустороннее сотрудничество и не любит ждать наших долгих согласований, поэтому необходимо взять инициативу на себя…Это означает не действовать в обход Европы, но возглавить и вести ее». По мнению замминистра, Италии есть чему поучиться у Китая: как добиться роста ВВП в 9,5%, как избавить 800 тыс. человек от бедности, как повысить доходы жителей в сельской местности со 130 долл. до 13 тыс. долл., как эффективно контролировать внутреннюю миграцию, которая в КНР составляет 15–20 млн в год и т.д. Италия со своей стороны должна стать главным европейским терминалом морского «Шелкового пути». Однако чтобы не стать «терминалом в никуда» Италия должна помочь Китаю в выстраивании сухопутной части «Шелкового пути», в том числе в Центральной Азии и на Кавказе.

По мнению Джераче, с точки зрения обеспечения итальянских экономических интересов, перед правительством стоят две основных задачи: привлечение инвестиций (и коль скоро есть желающие инвестировать, необходимо заключать соответствующие соглашения как можно скорее) и наращивание экспорта (тут необходимо как можно скорее помочь итальянским мелким и средним предприятиям наладить экспорт в КНР). И действительно, Италия — это страна, в которую Китай вложил значительные средства, но в основном это были инвестиции в слияния и поглощения, покупку акций, а не создание новых проектов и предприятий. Соответственно, задача правительства — переориентировать поток инвестиций так, чтобы они способствовали созданию рабочих мест и увеличению производительности, а следовательно — и росту ВВП. Джерачи сетует, что итальянские инвестиции в Китае способствовали созданию 50–60 тыс. рабочих мест, в то время как в Италии было создано всего 2000–2500 мест. По мнению замминистра, Китай должен быть заинтересован в этом, потому что помимо выгодного географического положения, Италия владеет другим важнейшим активом — «know how».

Реалии экономического сотрудничества: баланс не в пользу Италии

Китай является одним из ключевых внешнеторговых партнеров Италии. В 2018 г. на Китай пришлось 3% от общего объема экспорта Италии, что составило около 13,7 млрд евро. Китай занимает четвертое место по объему итальянского экспорта после ЕС (55,5%), США (9,1%) и Швейцарии (4,6%). По импорту Италии из других стран Китай уступает только ЕС (7,1% от общего объема импорта Италии). Китай является первым рынком назначения итальянского экспорта в Азиатско-Тихоокеанском регионе и 8-м на глобальном уровне. Однако торговый баланс начал складываться не в пользу Италии с 2001 г. Даже несмотря на то, что с 2007 г. объем торговли увеличился на 7%, а за 2016–2017 гг. еще на 9,2 %, баланс по-прежнему склоняется в пользу Китая. По итогам 2018 г. итальянский экспорт в Поднебесную составил 13,2 млрд евро, а импорт из Китая — 30,8 млрд евро. В ЕС Италия является третьим по величине импортером из Китая после Германии и Великобритании и четвертым экспортером после Германии, Великобритании и Франции. Доля Италии на рынке Китая составляет 1,1%, в то время как доля Франции — 1,4%, а Германии — 5,4%.

Елена Алексеенкова:
Изменит ли итальянское «правительство перемен» всю Европу?

В период 2000–2018 гг. Италия была в числе первых по количеству китайских «приобретений» наряду с Великобританией и Германией. В то время как на Италию пришлось 15,3 млрд евро, в Великобританию и Германию поступило 22,2 млрд и 46,9 млрд соответственно. Для Великобритании Китай является второй страной-импортером и вторым в списке экспортеров, а для Германии Китай занимает первое место. С точки зрения аналитиков Итальянского института международных исследований (ISPI), Brexit может изменить эту тенденцию в пользу стран ЕС, в свете того факта, что Великобритания больше не сможет играть роль точки входа для инвестиций на рынках ЕС.

Проникновение китайского капитала в объекты итальянской инфраструктуры уже имеет место быть. Так, с 2016 г. на лигурийском побережье компания COSCO Shipping владеет 40% акций контейнерного терминала Vado Ligure, а 9,9% акций того же терминала принадлежит китайскому порту Циндао. Китайские инвесторы также проявляют интерес к портам Генуи и Савоны, где, как ожидается, в марте может быть подписано соглашение с китайской Chinese Communications Construction Company (CCCC). На адриатическом побережье речь идет о реализации в Триесте проекта «Трихаб», где ожидаются инвестиции от China Merchants Group. Гигант CCCC намерен взять на себя огромные финансовые обязательства (около 1,3 млрд евро) в обустройстве порта Венеции. Также в Адриатике в 2018 г. China Merchant Group инвестировала 10 млн евро в порт Равенны. За последние годы китайские компании вошли в состав акционеров таких ключевых для экономики страны компаний как FCA Italy S.p.A., Telecom Italia, Enel, Generali, Ansaldo Energia, Cdp Reti и др. В 2015 г. крупнейший производитель шин Pirelli был приобретен China National Chemical. Совсем недавно стало известно о покупке известного итальянского бренда Candy китайским гигантом Haier. Однако последние два года количество китайских «приобретений» в ЕС идет на спад, что может быть обусловлено настороженной позицией ЕС в отношении китайского капитала в условиях торговых войн между Вашингтоном и Пекином.

Итальянской продукции, однако, не так просто пробиться на китайский рынок. Так, последние исследования ISTAT демонстрируют, что в 2018 г. импорт сельскохозяйственной продукции из Китая превысил итальянский экспорт в Поднебесную на 35%. Так, например, итальянские яблоки, груши и виноград не могут попасть на китайский рынок вследствие сохраняющихся торговых барьеров, призванных защитить национальное производство.

В целом, однако, история итало-китайского экономического сотрудничества в последние годы говорит явно не в пользу Италии. Несмотря на фактическое увеличение его объемов, экспорт Италии в КНР в 2018 г. сократился, и Рим явно находится не в том экономическом положении, чтобы диктовать какие бы то ни было условия Пекину. Если вспомнить последний прогноз Европейской комиссии в отношении ВВП стран ЕС на 2019 г., то в Италии ожидается наихудший показатель роста из всех 28 стран — 0,2%, а приток инвестиций, считают в Комиссии, не увеличится вплоть до 2021 г.

Сопряжение по-итальянски: наивность или трезвый расчет?

С одной стороны, итальянский подход к «Инициативе пояса и пути» и перспективам взаимодействия с Китаем может показаться довольно наивным и даже в некоторой степени бесстрашным. Сложное экономическое положение страны, как считают некоторые эксперты, может поставить ее в зависимое положение от китайских инвестиций, а опыт Греции и Шри-Ланки подтверждает опасение относительно того, что построенные инфраструктурные объекты могут оказаться в итоге в руках главного инвестора. Экономическая ситуация в Пакистане явно демонстрирует риск формирования экономической зависимости от Китая. Новое правительство Малайзии летом 2018 г. также выражало недовольство условиями сделки в рамках ЭПШП. Опыт стран ЕАЭС, подписавших меморандум с ЭПШП более пяти лет назад, показывает, что экспортный поток в Китай многократно не возрастает. Кроме того, транспортные магистрали так и не связали Евразийский экономический союз, надеявшийся на китайские инвестиции. Обещанные тысячи рабочих мест для граждан государств Центральной Азии так и не возникли.

Наталия Супян:
Вызовы германской конкурентоспособности: китайский фактор

Отсутствие прозрачных правил игры, демпинг, использование «серых» практик со стороны китайских компаний, отсутствие гарантированной взаимности в коммерческой сфере и в сфере инвестиций, использование отличных от принятый в западном мире стандартов ведения бизнеса и применение дискриминационных практик при выходе иностранных компаний на рынок Китая — вот тот немалый перечень рисков, который сопутствует китайским инвестициям. И в Италии, кажется, об этом прекрасно знают. На что же тогда рассчитывают в Риме?

Ряд итальянских СМИ накануне визита китайского лидера предположили, что речь может идти о продаже КНР части итальянского государственного долга. Однако министр Триа заявил, что об этом речи не идет, и китайские инвесторы будут оценивать перспективы покупки итальянских государственных облигаций на тех же условиях, как и инвесторы других стран. К тому же финансовая ситуация в Италии, по его мнению, стабилизировалась с момента утверждения бюджета Еврокомиссией.

Ориентируясь на слова Триа и Джерачи, можно предположить, что Италия надеется таким образом вернуть себе место «протагониста» в определении внешнеэкономических и внешнеполитических приоритетов ЕС. Однако тот ультимативный стиль, который выбрало итальянское руководство, приняв решение о подписании меморандума с Пекином, вряд ли будет способствовать тому, что в Брюсселе с энтузиазмом отнесутся к итальянской инициативе. Кроме того, учитывая стремление Парижа и Берлина к формированию единой позиции ЕС на глобальной арене, попытка итальянского правительства «побежать впереди паровоза» вряд ли будет расценена как благо для Союза в целом. А тот факт, что итальянское правительство недавно изменило свое решение относительно новых правил для иностранных инвесторов, не поддержав общую позицию ЕС по Китаю и Huawei, сводит шансы Италии стать локомотивом кооперации с Китаем фактически к нулю.

Похоже, однако, что у Италии просто не осталось выбора и виноват в этом в том числе Брюссель. Экономическая ситуация в стране действительно сложная. При этом в Париже и Берлине новое итальянское правительство открыто называют «проказой» и в качестве третьего в «тандем» по строительству новой Европы не зовут. В Брюсселе — прочат углубление экономической рецессии и не предлагают никакого выхода из экономического тупика. Интенсифицировать экономическое сотрудничество с Россией не получается из-за санкций и риска открытого конфликта с Брюсселем и Вашингтоном в случае их нарушения. Поэтому новое партнерство с Китаем остается единственной возможностью, относительно которой в Брюсселе пока еще окончательно не определились — «можно» или «нельзя»? Остается ловить момент, пока не запретили, и надеяться, что в Вашингтоне в последний момент сделают лучшее предложение…