Скандинавия и Финляндия: экономики в период пандемии

Пандемия COVID-19 внесла преимущественно негативные коррективы в производственные и торговые процессы по всему миру. В странах с наибольшим количеством зараженных это привело к закрытию предприятий, падению спроса на определённые группы товаров, ограничению некоторых личностных свобод даже на бытовом уровне. При этом улучшение эпидемиологической обстановки в одном регионе не влечёт за собой автоматический перезапуск мировой хозяйственной системы — ситуация в основном зависит от состояния крупнейших потребителей. Трудное и долгое восстановление Европы после кризиса 2008 г. готово смениться новой рецессией, сильнейшей после 1945 г.

Экспортно-ориентированные экономики Скандинавии и Финляндии вступают в трудный период рецессии, несмотря на смягчение карантинных мер и поэтапное возвращение хозяйственной деятельности. Частичное открытие границ, прежде всего между основными торговыми партнёрами и соседями, не даст полномасштабного эффекта и не восстановит тот необходимый для поддержания экономики спрос. А риск безработицы, стремление населения к сбережениям и социальное дистанцирование не стимулируют потребление.

Общественно-политическая культура и отработанный диалог между обществом и властью определённо играют положительную роль, однако различные карантинные меры являются более важным фактором при определении масштабов пандемии, сроков выхода из кризиса и возможных факторов его обострения. Первыми на выздоровление экономики претендуют Норвегия и Дания. Это произойдет не только благодаря низкой коррупции и тщательному контролю за снабжением, но и своевременному вводу карантинных мер и малой численности населения, что позволило при закрытых границах лучше контролировать распространение вируса. Главный норвежский козырь — крупнейший в мире пенсионный фонд, который даёт возможность сохранить статус-кво в экономике даже во время приостановки хозяйственной деятельности. Относительно благополучной обстановке в Дании способствовали более ранние и жёсткие ограничительные меры, что дало стране возможность одной из первых приступить к их поэтапному послаблению. Следующей в очереди на выход из кризиса стоит Финляндия — ранний ввод карантина, малая плотность населения и отдалённость от крупных торговых и миграционных путей помогли взять ситуацию под контроль. Однако при сравнительно низких ожиданиях относительно падения ВВП, там такие же низкие ожидания и относительно его будущего роста и восстановления. При этом, эти три страны и их важнейшего торгового партнёра в лице ФРГ объединяют практически идентичные друг другу статистики по COVID-19 — стабильное снижение количества новых заражённых (в среднем 15–20 в день — в Норвегии, Финляндии и Дании с населением по 5,3, 5,5, и 5,8 млн человек соответственно и около 300 в ФРГ, но с 83 млн германского населения — это низкая цифра), высокие показатели выздоровления, низкий общий уровень заражённых. Это открывает дорогу к скорейшему возобновлению экономической деятельности.

Иная ситуация обстоит со Швецией, которая из-за чрезмерно либеральных мер (а точнее, их отсутствия) рискует понести большие лишения, чем её соседи, что может показаться странным для крупнейшей скандинавской экономики. В Стокгольме крайне обтекаемо признают, что результаты оказались провальными, что королевство ожидает ещё больше смертей, хотя заявляют, что «нельзя сидеть в карантине вечно», и достаточно только минимальных санитарных мер и личной ответственности. В королевстве общее число заражённых превышает показатели соседей в четыре раза (при населении в 10,2 млн человек — в два раза больше, чем у любого из соседей), а количество выздоровевших находится на очень низких отметках. Если у каждого из северных соседей Швеции сейчас болеет меньше тысячи человек, то в самой Швеции — порядка 37 тыс. активных случаев. Ситуацию усугубляет слабый, но при этом стабильный рост смертельных случаев. Шведское игнорирование может и сохранило макроэкономические показатели в плюсе, но привело лишь к отсрочке неминуемого спада и к росту заражений вирусом (который продолжается до сих пор и не собирается выходить «на плато»), что может негативно сказаться на обстановке в соседних странах, невозможности полного восстановления свободы передвижения в масштабах североевропейского региона (репутация одной из самых заражённых стран не сделает славы Швеции) и привести к реставрации ограничительных мер уже в более строгом формате. Однако объединяет эти страны то, что нынешний кризис — общемировой, и свобода торговли с перезапуском экономической деятельности зависит от того, как справится не просто конкретный регион, а остальной мир.

Пандемия COVID-19 внесла преимущественно негативные коррективы в производственные и торговые процессы по всему миру. В странах с наибольшим количеством зараженных это привело к закрытию предприятий, падению спроса на определённые группы товаров, ограничению некоторых личностных свобод даже на бытовом уровне. При этом улучшение эпидемиологической обстановки в одном регионе не влечёт за собой автоматический перезапуск мировой хозяйственной системы — ситуация в основном зависит от состояния крупнейших потребителей. Трудное и долгое восстановление Европы после кризиса 2008 г. готово смениться новой рецессией, сильнейшей после 1945 г.

Общая картина Скандинавии и Финляндии

В новостных сводках как международных, так и национальных информационных агентств, нынешний кризис часто называется крупнейшим после Второй Мировой войны. На это накладывается отпечаток последнего мирового финансового кризиса 2008 г., который значительно замедлил темпы роста и в общеевропейском масштабе позволил выйти на докризисные показатели только в 2017 г.

Источник: данные Всемирного Банка и ОЭСР.

Линиями отмечены: нефтяной кризис 1973 г., крах финансового пузыря; рынка недвижимости и банковский кризис начала 1990-х гг. в Норвегии, Швеции, Финляндии; начало мирового финансового кризиса 2007 г.

Источник: данные Всемирного Банка и ОЭСР.

Источник: данные Всемирного Банка и ОЭСР.

Источник: данные Международной организации труда.

Источник: данные Международного валютного фонда.

Несмотря близкое географическое положение, экономические стратегии описываемых стран различаются. Норвегия не является ни членом ЕС, ни еврозоны; Финляндия входит как в ЕС, так в еврозону; Швеция и Норвегия тоже входят в Евросоюз, но сохранили свои национальные валюты, курс шведской кроны зависит от динамики евро. Датская экономика завязана на транспортном секторе, приборостроении и пищевой промышленности, норвежская — на нефте- и газодобыче, шведская — на обрабатывающей, целлюлозно-бумажной промышленности и телекоммуникациях, структура финской экономики практически повторяет шведскую. За исключением Норвегии страны отличает низкая обеспеченность полезными ископаемыми, из-за чего экономики полагаются на человеческие ресурсы и альтернативные источники энергии.

Датская экономика долгое время была одной из наиболее слабых с растущей безработицей и инфляцией. Вступление в ЕЭС, привязка к немецкой марке и жёсткая экономия 1980-х гг. помогли стабилизировать ситуацию. В 1980-х гг. норвежский пузырь на рынке недвижимости и финансов привёл к национализации большинства банков, жёсткой налоговой политике и стабилизации курса норвежской кроны. В то же время Финляндия и Швеция переживали высокий уровень инфляции и девальвации национальных валют. Вместе с Норвегией проблемы кредитного рынка перешли в 1990-е гг., при этом для Финляндии наиболее чувствительным сказался распад Советского Союза и разрушение прежних торговых связей.

Для северных стран ориентиром денежно-кредитной политики стало соглашение между странами ЕС под названием «Пакт стабильности и роста», который подразумевает сокращение государственного долга путём формирования бюджетного профицита — большего в период роста и меньшего в период спада. Эти страны отличает сравнительно низкий уровень госдолга от ВВП на фоне других европейских стран. Однако сокращение государственных доходов в виде понижения налогов в середине 1990-х гг. привело к сокращению расходов ради достижения профицита. Новые бюджетные правила Центробанков Швеции и Финляндии, обновление структуры экономики с упором на IT-компании, отказ от вкладов в рисковые активы, а также особая социальная модель, сочетающая в себе государство всеобщего благосостояния со стабильной экономикой и обширными пособиями (иногда можно увидеть оценку — «скандинавский социализм») и отстаиванием идей индивидуализма и мобильности, помогли Северной Европе пережить рецессию 1990-х гг. и выйти в новый век с ускоренным экономическим ростом.

Стремление к независимости, низкий уровень коррупции, бесплатное образование и всеобщее здравоохранение, защита прав частной собственности, порой радикальный индивидуализм вкупе с социальной защищённостью дали огромную мотивацию к работе и повысили эффективность труда скандинавских стран на мировом рынке. Максимизация человеческого капитала положительно воспринята как внутри, так и за пределами Северной Европы. По данным на 2017 г. коэффициент Джини (показатель неравенства доходов) здесь один из самых низких в мире — не превышает 30, что говорит о равном распределении богатств. А в последнем индексе лёгкости ведения бизнеса Doing Business 2020 Скандинавия, как и прежде, занимает верхние строки: Дания — 4 место, Норвегия — 9, Швеция — 10, Финляндия — 20. Аналогичная ситуация с индексом восприятия коррупции, составляемым организацией Transparency International: Дания — 1 место, Финляндия — 3, Швеция — 5, Норвегия — 7. Индекс глобальной конкурентоспособности The Global Competitiveness Index 2019 от Всемирного экономического форума тоже даёт высокие оценки: Швеция — 8 место, Дания — 10, Финляндия — 11, Норвегия — 17.

Похожие социально-экономические модели и географическое соседство делают эти страны главными торговыми партнёрами друг друга, однако в структуре экспорта и импорта также присутствуют соседи по Балтийскому морю, «локомотив» европейской экономики — ФРГ и такие крупные игроки, как США и КНР. Северные страны вне зависимости от их членства в ЕС зависят от политической и экономической конъюнктуры Европы, зона евро оказывает влияние на рост их ВВП, хотя евро пользуется только Финляндия. Некоторые из них — бывшие империи (Швеция и Дания), но уже продолжительное время вынуждены быть малыми нейтральными странами и заниматься развитием собственной территории. Для оценки международных хозяйственных связей необходимо учитывать главных торговых партнёров вышеописанных стран.

Главные партнёры по импорту за первый квартал 2020 г. и их доля (в процентах). Источники: Статистическое управление Швеции, Центральное статистическое бюро Норвегии, Бюро статистики Дании, Таможенная служба Финляндии.

Главные партнёры по экспорту за первый квартал 2020 г. и их доля (в процентах). Источники: Статистическое управление Швеции, Центральное статистическое бюро Норвегии, Бюро статистики Дании, Таможенная служба Финляндии.

Особое место среди торговых партнёров занимает Китай, который сейчас не только как весь мир испытывает расстройство международных хозяйственных связей, но и серьезное экономическое и политическое давление, которое началось задолго до пандемии и обросло новыми «обвинениями» Пекина в намеренном создании и распространении вируса, вплоть до требований компенсаций и ввода новых санкций. Исключение Китая из списка торговых партнёров будет долгим и очень дорогим процессом. На что пока не решается даже Швеция как крупнейшая североевропейская экономика, которая к тому же последние несколько лет усиливает антикитайскую риторику и практически полностью разорвала культурные связи с Поднебесной. Кризис с коронавирусом касается одинаково всех, но разные страны, порой даже соседи, предпочитают выходить из него по-разному.

Андрей Кортунов:
Глобальная победа над COVID-19: мы за ценой не постоим?

Дания

Дания была одной из первых европейских стран, которая ввела жесткие карантинные меры, когда в стране было зарегистрировано 500 заражённых (по состоянию на 11 марта). Помимо закрытия границ, были запрещены собрания, работа переведена на удалённый режим, все магазины, кроме продовольственных, были закрыты. Это помогло остановить пандемию уже к началу апреля и добиться снижения регистрируемых случаев в сутки, а уже 6 апреля правительство объявило о поэтапном ослаблении ограничений с 15 апреля. Дания стала одной из первых стран, которая начала ослаблять карантин и признала, что взяла распространение коронавируса под контроль. Уверенности прибавляла система здравоохранения, которая была готова к экстремальным ситуациям. В мае Копенгаген объявил о досрочном переходе к очередному этапу снятия ограничений, которые позволили открыть общественные места и частично границы для жителей Северной Европы и ФРГ. Спокойному течению карантина также способствовала законопослушность большинства датчан, которые изначально выполняли все рекомендации властей и продолжали соблюдать меры предосторожности даже после частичного «открытия» страны. Вместе с тем руководство королевства разработало стратегию тестирования, обнаружения и изоляции инфицированных, активно призывая граждан к сотрудничеству, благодаря чему Дания является лидером по числу проведённых тестов на душу населения. Помимо индивидуализма в хозяйственных отношениях, государство полномасштабно использовало коллективизм с целью ограждения от вируса как отдельной личности, так и всего общества. В датских СМИ стало особо популярно слово samfundssind — «гражданский долг», «дух общества», нечто вроде моральных обязательств, стремления ограничить свою свободу в угоду сохранения чужой на фоне полного доверия властям.

Однако на экономических показателях Дании пандемия отразилась резко негативно — прежний прогноз роста ВВП на 1,5% в 2020 г. от министра финансов Николая Ваммена сменился его сокращением на 5,3%. Это хуже, чем в кризис 2008 г., когда было зафиксировано падение на 4,91%, при этом статистика за первый квартал 2020 г. уже продемонстрировала сокращение на 2,1%. Безработица также показала негативную тенденцию к росту с 3,7% в январе до 5,4% в апреле. Страна вложила порядка 300 млрд крон для «заморозки» экономики до лучших времён, однако эти времена, по заявлениям в СМИ и правительства, наступят только после общемировой стабилизации ситуации с COVID-19 (это может обернуться потерей 13% ВВП). По общеевропейским меркам ситуация в Дании выглядит оптимистично на фоне прогноза о падении ВВП еврозоны на 7,5%.

Однако «Индекс экономической безопасности 2019», составленный страховой компанией FM Global, внушает надежды на быстрое восстановление после пандемии. Анализируя такие критерии, как политическая стабильность, успешность менеджмента, условия для возникновения рисков, обработанность логистики торговых цепочек и прозрачность ведения бизнеса, авторы доклада делают вывод о способности страны сохранить устойчивость экономики на протяжении кризисного периода. В данном рейтинге Норвегии досталось первое место, Дании — третье, Швеции — пятое, Финляндии — шестое. Сейчас Дания постепенно «открывает» экономику и опирается на устойчивую экспортную модель, особенно в фармацевтике, однако экономисты называют нынешний шок беспрецедентным после 1945 г. — по оценкам Danske Bank, королевству потребуется 43 млрд долларов для покрытия ущерба (в три раза больше, чем предполагалось ранее). В руководстве страны настроены оптимистично и полагают, что поддержка предпринимателей и их выход на работу отобьёт затраты на пандемию и даст рост 4% в 2021 г.

Наталия Супян:
Экономика заражена: как в Германии борются с корона-кризисом

Норвегия

Практически одновременно с Данией Норвегия в марте ввела карантинные меры после 400 случаев заражения и первой гибели от COVID-19. Однако они носили больше рекомендательный характер — перевод на удалённую работу не был обязательным, рестораны продолжали обслуживать посетителей (но с соблюдением социальной дистанции), в прежнем режиме работал общественный транспорт. Для норвежской медиа-среды и самих подданных популярным словом стало hytteforbud — запрет на посещение загородных домов (hytter), разбросанных на побережьях и во фьордах.

Норвежский Центробанк первым объявил о чрезвычайном положении в экономике и приступил к снижению процентной ставки до рекордно низкого уровня в 0,25%, в мае её опустили до 0% с целью компенсаций потерь в заработной плате и поддержки компаний. Также Банк впервые с 1990-х гг. пообещал вмешаться на валютном рынке с целью стабилизации кроны, курс которой резко снизился в середине марта. Прогнозы не внушали оптимизма — Банк ожидает экономический спад и неопределённость в отношении продолжительности последствий пандемии. Норвежская статистика также демонстрировала негативные настроения: падение квартального ВВП на 1,9% (крупнейшее после 2008 г.), экономика на материке, которая не включает добычу нефти и газа, сократилась в марте на 6,4% (годовой прогноз оценивает потерю 5,5% против 3,6% предсказанных ранее), падение спроса и цен на энергоносители (важную экспортную статью королевства). Безработица ожидается на уровне 5,9%, что воспринимается как возвращение во времена Второй мировой войны. Эксперты, опрошенные норвежской телерадиокомпанией NRK, предупреждают об обрушении трети норвежской экономики и серии банкротств. Апрельский экспертный доклад специального правительственного комитета по пандемии рекомендовал отменить ограничения, мотивируя это негативными экономическими последствиями. Согласно данным экономистов, рост континентальной Норвегии замедлился на 15%, а карантинные меры обойдутся в 2,3 млрд долларов в месяц.

Уже в начале апреля было заявлено, что ситуация с пандемией взята под контроль и началось снижение количества заражённых. С 20 апреля началось ослабление карантина, но большинство норвежцев предпочли остаться дома. В мае Осло объявил о поэтапном снятии ограничительных мер — частично открылись границы, врачи вернулись в штатный режим работы. В отличие от Дании норвежское руководство не даёт точных оценок окончания пандемии и заявляет о второй волне осенью, поэтому не стремится «открыть» страну досрочно, откладывая этот процесс.

Впрочем, у Норвегии есть неоспоримый запас прочности на случай подобных рисков — Государственный пенсионный фонд (крупнейший суверенный фонд в мире в размере 1 трлн долларов и 1,5% всех акций мира). Однако ранее ни в кризис 2008 г., ни при обвалах нефти его средства не задействовали. В мае агентство Bloomberg сообщило, что Норвегия собирается использовать средства Фонда в размере 37 млрд долларов для покрытия дефицита бюджета, возникшего из-за пандемии. Раньше подобные изъятия быстро покрывались за счёт дивидендов от акций, однако на фоне сокращения выплат акционерам такой возможности не будет. Негативным фактором является падение цен на нефть — правительство планирует получить от продажи черного золота на 62% меньше средств, чем годом ранее.

Но всё же норвежские экономисты и статистика утверждают, что кризис с коронавирусом закончится к 2021 г., после чего в новом году ожидается рост материкового ВВП на 4,7%, общестранового ВВП — на 3% в 2022 г. и на 2,7% в 2023 г. Суверенный фонд воспринимается как сильнейший стабилизирующий фактор на «чёрный день», использование которого сильно не пошатнёт положение Норвегии в международной системе разделения труда и поможет предпринимателям выйти из кризиса без существенных потерь, после чего возобновление хозяйственной деятельности отобьёт все потери.

Анна Цибулина:
Экономика Евросоюза: новое испытание на прочность

Финляндия

Финляндия одновременно с её соседями в середине марта ввела жёсткие карантинные меры, объявив чрезвычайное положение. Общественные места и границы были закрыты, но без полного запрета и контроля за передвижением (однако чуть позже с помощью полиции и вооружённых сил столичную провинцию закрыли для свободного посещения). Государство также объявило специальный план действий по социальному и медицинскому обслуживанию как в частном, так и государственном секторе с целью тестирования на вирус как можно большего числа людей. Пакет поддержки экономики включил в себя помощь предприятиям и частным лицам на сумму 15 млрд евро.

Официальная статистика показывает отрицательные значения: падение ВВП в первом квартале 2020 г. на 1,1%; безработица оценивается в 8,1% и продолжает расти; две трети финских компаний готовятся к сокращениям и отправляют сотрудников в вынужденный отпуск. Снижение ВВП в 2020 г. прогнозируется на уровне 5–5,5% (эксперты экономического института ELTA заявили о падении на 5%). Выход на плато и снижение количества заболевших здесь наступает позже — только в середине мая в стране открываются школы. Но вместе с этим Финляндия объявила о «гибридной стратегии» борьбы с вирусом, когда ограничения снимаются, но сохраняются меры предосторожности, учащается тестирование на вирус, с помощью мобильного приложения отслеживаются контакты (регистрация исключительно добровольная). Данное сочетание мер направлено прежде всего на возобновление работы предприятий и смягчение негативных тенденций в экономике. В отличие от соседей, Финляндия прогнозирует рост ВВП в 2021–2014 гг. всего лишь в районе 1,5–0,8%. Хотя в стране наблюдается вялотекущий рост новых заражений, быстро растёт число выздоровевших, а показатели смертности одни из самых низких в мире.

Швеция

Уникальный пример являет собой Швеция, которая не ввела ограничительные меры. Несмотря на это, число пассажиров в общественном транспорте снизилось на 50%, половина жителей Стокгольма работают из дома. Стратегия борьбы с вирусом здесь выражена следующей логикой — «это ответственность каждого конкретного индивида». Санитарные нормы носят рекомендательный характер. Премьер-министр Стефан Лёвен в телеобращении призывает не распространять слухи, не оставлять никого в одиночестве и проявить максимальную ответственность. Учитывая высокий уровень доверия в «скандинавской модели» и политическую культуру диалога между гражданами и властью, шведское руководство считает такой подход наиболее разумным, надеется сохранить работу предприятий, не допустить экономического спада, остановки хозяйственной деятельности, череды банкротств и роста заражений.

Информационное агентство Bloomberg в мае дважды сообщило, что Швецию ожидает масштабный экономический кризис — падение ВВП на 7% и рост безработицы до 17% (такие данные приводятся со ссылкой на статистическое управлении Швеции и заявления министра финансов Магдалены Андерссон). Центробанк даёт прогноз в 9,7%. Официальная шведская статистика также указывает на рост безработицы — с 7,1% в марте до 8,2% в апреле. По данным опросов, 40% предприятий сферы услуг опасаются банкротства. Количество заявок на кредиты увеличилось в 30 раз за последний месяц. Из-за мирового падения спроса страдает экспортно-ориентированная экономика. В связи с экономическими показателями шведы поставили под сомнение отказ от радикальных мер.

Подход Швеции к карантинным мерам стал предметом дискуссий, в которых до конца неясно, больше пользы или вреда принесла подобная политика. Главный эпидемиолог Швеции Андерс Тегнелл в итоге признал, что в стратегии было допущено несколько ошибок и отказ от ограничительных мер не привёл к желаемым результатам — в Швеции один из самых высоких показателей смертности от COVID-19 на душу населения, однако он и не поддержал тех, кто эти жёсткие меры ввёл, заявив, что выводы делать ещё слишком рано, и нас ждёт вторая волна. Необходимое количество тестов в 100 тысяч так и не было достигнуто. Экономическая статистика на фоне общей депрессии показала рост шведского ВВП на 0,1% в первом квартале 2020 г., а рост ВВП в 2021–2023 гг. прогнозируется на уровне 3,5–3,1%, что даёт новый стимул дебатам о целесообразности того или иного режима карантина. Несмотря на более оптимистичный настрой, сейчас Швеция, вместе со своими основными торговыми европейскими партнёрами готовится к полномасштабному кризису — это связано с ростом людей, придерживающихся самоизоляции (сокращением деловой активности), и общим состоянием рынка.

Владимир Чижов:
Эпидемия COVID-19: будущее «европейского единства» и внешней политики ЕС

***

Экспортно-ориентированные экономики Скандинавии и Финляндии вступают в трудный период рецессии, несмотря на смягчение карантинных мер и поэтапное возвращение хозяйственной деятельности. Частичное открытие границ, прежде всего между основными торговыми партнёрами и соседями, не даст полномасштабного эффекта и не восстановит тот необходимый для поддержания экономики спрос. А риск безработицы, стремление населения к сбережениям и социальное дистанцирование не стимулируют потребление.

Общественно-политическая культура и отработанный диалог между обществом и властью определённо играют положительную роль, однако различные карантинные меры являются более важным фактором при определении масштабов пандемии, сроков выхода из кризиса и возможных факторов его обострения. Первыми на выздоровление экономики претендуют Норвегия и Дания. Это произойдет не только благодаря низкой коррупции и тщательному контролю за снабжением, но и своевременному вводу карантинных мер и малой численности населения, что позволило при закрытых границах лучше контролировать распространение вируса. Главный норвежский козырь — крупнейший в мире пенсионный фонд, который даёт возможность сохранить статус-кво в экономике даже во время приостановки хозяйственной деятельности. Относительно благополучной обстановке в Дании способствовали более ранние и жёсткие ограничительные меры, что дало стране возможность одной из первых приступить к их поэтапному послаблению. Следующей в очереди на выход из кризиса стоит Финляндия — ранний ввод карантина, малая плотность населения и отдалённость от крупных торговых и миграционных путей помогли взять ситуацию под контроль. Однако при сравнительно низких ожиданиях относительно падения ВВП, там такие же низкие ожидания и относительно его будущего роста и восстановления. При этом, эти три страны и их важнейшего торгового партнёра в лице ФРГ объединяют практически идентичные друг другу статистики по COVID-19 — стабильное снижение количества новых заражённых (в среднем 15–20 в день — в Норвегии, Финляндии и Дании с населением по 5,3, 5,5, и 5,8 млн человек соответственно и около 300 в ФРГ, но с 83 млн германского населения это низкая цифра), высокие показатели выздоровления, низкий общий уровень заражённых. Это открывает дорогу к скорейшему возобновлению экономической деятельности.

Иная ситуация обстоит со Швецией, которая из-за чрезмерно либеральных мер (а точнее, их отсутствия) рискует понести большие лишения, чем её соседи, что может показаться странным для крупнейшей скандинавской экономики. В Стокгольме крайне обтекаемо признают, что результаты оказались провальными, что королевство ожидает ещё больше смертей, хотя заявляют, что «нельзя сидеть в карантине вечно», и достаточно только минимальных санитарных мер и личной ответственности. В королевстве общее число заражённых превышает показатели соседей в четыре раза (при населении в 10,2 млн человек — в два раза больше, чем у любого из соседей), а количество выздоровевших находится на очень низких отметках. Если у каждого из северных соседей Швеции сейчас болеет меньше тысячи человек, то в самой Швеции — порядка 37 тыс. активных случаев. Ситуацию усугубляет слабый, но при этом стабильный рост смертельных случаев. Шведское игнорирование может и сохранило макроэкономические показатели в плюсе, но привело лишь к отсрочке неминуемого спада и к росту заражений вирусом (который продолжается до сих пор и не собирается выходить «на плато»), что может негативно сказаться на обстановке в соседних странах, невозможности полного восстановления свободы передвижения в масштабах североевропейского региона (репутация одной из самых заражённых стран не сделает славы Швеции) и привести к реставрации ограничительных мер уже в более строгом формате. Однако объединяет эти страны то, что нынешний кризис — общемировой, и свобода торговли с перезапуском экономической деятельности зависит от того, как справится не просто конкретный регион, а остальной мир.