Саммит Путина и Абэ: некоторые итоги и размышления

22 января 2019 г. в Москве прошла встреча премьер-министра Японии С. Абэ и российского президента В. Путина. Встреча проходила в рамках тех договоренностей, которые были достигнуты в ноябре 2018 г. в ходе встречи лидеров двух стран в Сингапуре на полях саммита АСЕАН; в соответствии с ними Россия и Япония должны ускорить переговоры о заключении мирного договора на основе Декларации 1956 г.

Прошедшая в Москве встреча лидеров двух стран ожидаемо не смогла разрешить базовое противоречие. В выступлениях лидеров России и Японии на итоговой пресс-конференции прозвучали лишь общие слова. В. Путин отметил сохранение взаимной «заинтересованности» в подписании этого документа и необходимость продолжения «кропотливой работы по формированию условий для выхода на взаимоприемлемое решение». Еще менее конкретен был С. Абэ, который сказал только, что проблема мирного договора была затронута в личной беседе.

Иными словами, была найдена формулировка, призванная показать успешное продвижение к намеченной цели и одновременно не сказать ничего конкретного. Таким образом, встреча указала на то, что стороны готовы продолжать диалог, но в реальности не могут пока найти решение и откладывают его принятие на потом.

Как представляется, главной проблемой является не различие в подходах к методам подготовки и подписания мирного договора, а более глубинный вопрос, носящий экзистенциальный характер. Многие японцы полагают, что, утратив Южные Курилы в результате, как они считают, незаконных действий Советского Союза, Япония стала безвинно пострадавшей страной. Ощущение собственной виктимности на протяжении многих послевоенных десятилетий обеспечивало им психологический комфорт, компенсировавший комплекс вины за «неподобающее поведение» милитаристского руководства в период войны. Однако внешний контекст способствует изменению общественного сознания.

На этом фоне решение проблемы границы с Россией на условиях передачи ей хотя бы небольшой части утраченных в ходе войны территорий становится для страны одним из способов избавления от клейма «враждебного государства», с которым Япония была вынуждена согласиться при вступлении в ООН в 1956 г.

Совершенно по-другому ситуация выглядит из Москвы. Россияне в большинстве своем вообще не видят необходимости в мирном договоре с Японией. По сути, Декларация 1956 г. и сыграла роль российско-японского мирного договора. «Проблема мирного договора» на этом фоне закономерно воспринимается многими россиянами как эвфемизм вопроса о принадлежности Южных Курил, втянувшись в обсуждение которого под давлением японской стороны, российское руководство показало свою слабость, фактически согласившись поставить под сомнение незыблемость итогов минувшей войны в диалоге с проигравшей Японией.

С точки зрения многих россиян, для российской национальной идентичности, базирующейся на статусе победителя России во Второй мировой войне, любые территориальные уступки Японии, даже в русле исполнения международно-правовых обязательств, являются ничем иным как «капитуляцией», подрывающей легитимность полученного в результате победы статуса великой державы.

Основная проблема, препятствующая установлению взаимопонимания, заключается в том, что вопрос о линии прохождения границы обсуждается в контексте мирного договора, призванного закрепить итоги войны. Подобный договор неизбежно будет носить неравноправный характер — одна из сторон будет выступать в качестве победителя, другая — побежденного.

Очевидно, что мирный договор без одновременных гарантий решения пограничного спора Токио подписывать не собирается, а для России подобный вариант труднореализуем прежде всего в силу внутриполитических причин. Поэтому более конструктивным для решения сложной и деликатной пограничной проблемы представляется опыт «китайской модели». Россия и Япония могли бы подписать не мирный договор, ставящий точку во Второй мировой войне, а базовый договор о дружбе и добрососедстве. Это позволит «отвязать» островной спор от базового договора, придав этому спору характер технической проблемы делимитации границы. Наличие базового договора о двусторонних отношениях позволит провести делимитацию в более спокойной обстановке, без лишнего политического ажиотажа и в условиях взаимного доверия.

22 января 2019 г. в Москве прошла встреча премьер-министра Японии С. Абэ и российского президента В. Путина. Встреча проходила в рамках тех договоренностей, которые были достигнуты в ноябре 2018 г. в ходе встречи лидеров двух стран в Сингапуре на полях саммита АСЕАН; в соответствии с ними Россия и Япония должны ускорить переговоры о заключении мирного договора на основе Декларации 1956 г.

Следует отметить, что Япония и ранее официально не отрицала актуальность Декларации 1956 г. Еще в марте 2001 г. в Иркутском заявлении, подписанном президентом В. Путиным и на тот момент премьер-министром Японии Ё. Мори, этот документ был упомянут в качестве основы для дальнейших переговоров в одном ряду с прочими документами, принятыми правительствами двух стран в 1990-е гг. Однако в отличие от Москвы, Токио всегда придерживался позиции, что передача Россией островов Шикотан и гряды Хабомаи в соответствии со ст. 9 Декларации является промежуточным этапом для решения проблемы; и что переговоры о судьбе Кунашира и Итурупа должны быть продолжены. С этой точки зрения ничего нового в Сингапуре не произошло — Япония лишь подтвердила то, о чем заявляла 18 лет назад.

Иван Тимофеев:
Российско-японский диалог: фактор санкций

Качественный сдвиг случился накануне приезда С. Абэ в Москву, когда он, по сообщению агентства «Киодо цусин», заявил о «нереалистичности» для Японии перспективы возвращения Кунашира и Итурупа, что фактически обозначило признание положений Декларации 1956 г. в качестве окончательных. В Японии эта новость была воспринята как сенсация — лидер страны впервые за многие годы взял на себя ответственность отказаться от «исконно японских территорий» — двух островов Южно-Курильской гряды. Многие надеялись, что поездка премьера в Москву приведет к одобрению сторонами принципиальной формулы решения пограничного спора, которую позднее надлежит лишь оформить при подписании мирного договора. Все это предоставило почву для спекуляций о том, что подписание мирного договора произойдет уже в июне 2019 г., когда российский президент приедет в Японию на саммит Группы двадцати.

Сам же японский премьер оказался не только источником, но и «жертвой» этих излишне оптимистических настроений. Перед объективом телекамер он поклялся на могиле отца, что решит этот вопрос, и сделал ряд заявлений о взаимном отказе двух стран от компенсаций, о необходимости заручиться поддержкой жителей островов при их передаче Японии. Очевидно, эти заявления не были согласованы с российской стороной и основывались на уверенности, что два острова у Японии уже «в кармане» и нужно готовить почву для решения технических вопросов, связанных с их передачей под ее административный контроль. Поэтому то, что С. Абэ несколько поспешил, вызвало резко негативную реакцию российской стороны. Высказывания японского лидера были расценены как неэтичные, в МИД России для выражения протеста был даже вызван японский посол. Иными словами, предложения С. Абэ не получили в Москве той реакции, на которую рассчитывала японская сторона; скорее, они были расценены как попытка начала торга.

Встреча в очередной раз выявила принципиальные расхождения позиций сторон в отношении нынешнего статуса Южно-Курильских островов. Еще 17 декабря 2018 г. российский министр иностранных дел С. Лавров заявил о том, что предварительным условием для реализации положения о передаче Японии островов Хабомай и Шикотан должно стать признание Токио итогов Второй мировой войны. Однако если Москва рассматривает свой суверенитет над Курильскими островами как не подлежащий сомнению закономерный итог войны, то Токио стоит на том, что «северные территории» были «незаконно оккупированы» Советским Союзом и должны быть «возвращены» Японии как их законному владельцу. Японские власти также уверены, что отказ Японии от Курильских островов по Сан-Францисскому мирному договору не распространяется на эти четыре острова. И даже объявленное японским премьером согласие Японии на Декларацию 1956 г. ни в коей мере не означает, что Япония соглашается с законностью нынешнего российского суверенитета над всеми четырьмя островами Южно-Курильской гряды.

Прошедшая в Москве встреча лидеров двух стран ожидаемо не смогла разрешить это базовое противоречие. В выступлениях лидеров России и Японии на итоговой пресс-конференции прозвучали лишь общие слова. В. Путин отметил сохранение взаимной «заинтересованности» в подписании этого документа и необходимость продолжения «кропотливой работы по формированию условий для выхода на взаимоприемлемое решение». Еще менее конкретен был С. Абэ, который сказал только, что проблема мирного договора была затронута в личной беседе.

Олег Парамонов:
Москва — Токио: диалог по проблемам безопасности

Иными словами, была найдена формулировка, призванная показать успешное продвижение к намеченной цели и одновременно не сказать ничего конкретного. Таким образом, встреча указала на то, что стороны готовы продолжать диалог, но в реальности не могут пока найти решение и откладывают его принятие на потом.

Как представляется, главной проблемой является не различие в подходах к методам подготовки и подписания мирного договора, а более глубинный вопрос, носящий экзистенциальный характер. Многие японцы полагают, что, утратив Южные Курилы в результате, как они считают, незаконных действий Советского Союза, Япония стала безвинно пострадавшей страной. Ощущение собственной виктимности на протяжении многих послевоенных десятилетий обеспечивало им психологический комфорт, компенсировавший комплекс вины за «неподобающее поведение» милитаристского руководства в период войны.

Однако внешний контекст способствует изменению общественного сознания. В условиях постепенного сокращения экономического и военно-политического присутствия Соединенных Штатов в Восточной Азии и появления сомнений в надежности американских гарантий безопасности в Японии все чаще задумываются о необходимости уметь защищать себя самостоятельно. Администрация С. Абэ с момента прихода к власти в декабре 2012 г. проводит курс на активное военное строительство, изменение конституции и дальнейший отказ от пацифистских самоограничений, усиление патриотического воспитания молодежи с упором на более «уважительное» отношение к собственному прошлому. Подавляющее большинство японцев, рожденных после войны, уже не считают себя ответственными за грехи своих дедов.

На этом фоне решение проблемы границы с Россией на условиях передачи ей хотя бы небольшой части утраченных в ходе войны территорий становится для страны одним из способов избавления от клейма «враждебного государства», с которым Япония была вынуждена согласиться при вступлении в ООН в 1956 г. Провозглашенный японским руководством лозунг «подвести черту под послевоенной дипломатией», который С. Абэ в очередной раз озвучил в своей новогодней речи 1 января 2019 г., по сути, означает не что иное, как позиционирование Японии в качестве «нормальной» страны, не отягощенной ответственностью за грехи прошлого и способной добиваться устранения допущенной в ее отношении «исторической несправедливости».

Совершенно по-другому ситуация выглядит из Москвы. Россияне в большинстве своем вообще не видят необходимости в мирном договоре с Японией. Действительно, согласно Декларации 1956 г., состояние войны было прекращено, стороны отказались от каких-либо взаимных претензий, а отсутствие мирного договора не мешало РФ развивать нормальные отношения с Японией во всех областях, в том числе политической, на протяжении многих десятилетий. По сути, Декларация и сыграла роль российско-японского мирного договора. «Проблема мирного договора» на этом фоне закономерно воспринимается многими россиянами как эвфемизм вопроса о принадлежности Южных Курил, втянувшись в обсуждение которого под давлением японской стороны, российское руководство показало свою слабость, фактически согласившись поставить под сомнение незыблемость итогов минувшей войны в диалоге с проигравшей Японией. С точки зрения многих россиян, для российской национальной идентичности, базирующейся на статусе победителя России во Второй мировой войне, любые территориальные уступки Японии, даже в русле исполнения международно-правовых обязательств, являются ничем иным как «капитуляцией», подрывающей легитимность полученного в результате победы статуса великой державы.

Как представляется, основная проблема, препятствующая установлению взаимопонимания, заключается в том, что вопрос о линии прохождения границы обсуждается в контексте мирного договора, призванного закрепить итоги войны. Подобный договор неизбежно будет носить неравноправный характер — одна из сторон будет выступать в качестве победителя, другая — побежденного. По этой причине трудно надеяться на то, что стороны придут к окончательному компромиссу. В этом смысле вызывает большие сомнения сама идея о том, что заключение мирного договора между двумя странами поставит точку во Второй мировой войне и решит вопрос о линии прохождения границы.

Владимир Нелидов, Кадзусигэ Кобаяси:
Сотрудничество России и Японии в Евразии

Можно понять логику России, согласившейся на диалог с Японией по вопросу мирного договора — ведущиеся уже много лет переговоры, бесспорно, улучшают политический климат двусторонних отношений, что в свою очередь дает больше возможностей для двустороннего взаимодействия в самых разных областях. Действительно, позиция Японии в последние годы заметно более «пророссийская» по сравнению с позициями остальных стран «Группы семи». Она же стала рекордсменом и по количеству встреч на высшем уровне — Путин и Абэ встретились в Москве уже в 25-й раз. Некоторые эксперты, например, доцент университета Темпл Джеймс Браун, считают, что Япония действует на международной арене с оглядкой на позицию России во многом из опасений сорвать ведущиеся за закрытыми дверьми переговоры, а понимание этого факта в свою очередь подталкивает российскую сторону к их продолжению.

Так, можно констатировать, что отсутствие видимых результатов в диалоге по мирному договору в конечном счете отрицательно скажется на двусторонних отношениях. Если С. Абэ не успеет подписать договор до своей отставки, любой следующий премьер-министр, с большой долей вероятности, будет настроен к России гораздо более критически, если не враждебно. В Японии неизбежно возникнет волна разочарования в «неуступчивой» Москве; и будет наблюдаться рост и без того значительных антироссийских настроений в обществе.

Какой же выход из создавшейся патовой ситуации существует сегодня? Совершенно очевидно, что Япония и Россия заинтересованы в развитии добрососедских отношений, причем в достаточной степени, чтобы не позволить «противоречиям» по территориальному вопросу пустить под откос весь накопленный между ними позитив. России хорошие отношения со Страной восходящего солнца нужны и как инструмент балансирования в отношениях с усиливающимся Китаем, и как способ коммуникации с «коллективным Западом». Не разочаровалась Россия в Японии и как в эффективном экономическом партнере, инвестиции и технологии которого способствовали бы развитию депрессивных районов Сибири и Дальнего Востока. Стабильные добрососедские отношения с Россией нужны и Японии, особенно с учетом нестабильной и непредсказуемой ситуации в области военной безопасности в Восточной Азии.

Очевидно, что мирный договор без одновременных гарантий решения пограничного спора Токио подписывать не собирается, а для России подобный вариант труднореализуем прежде всего в силу внутриполитических причин. Поэтому более конструктивным для решения сложной и деликатной пограничной проблемы представляется опыт «китайской модели». В 2001 г. после подписания с Китаем договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве Россия урегулировала с КНР в 2004 г. пограничную проблему. Зафиксированные в документе принципы взаимного доверия в отношениях позволили успешно решить эту сложную задачу даже ценой территориальных уступок со стороны России. Точно так же действовала и Япония — вскоре после восстановления в 1972 г. межгосударственных отношений с КНР при одновременном отказе от взаимных претензий по итогам Второй мировой войны Токио и Пекин подписали в августе 1978 г. договор о мире и дружбе, заложивший фундамент двусторонних отношений в самых разных сферах. Этот договор, несмотря на все существующие между странами политические трения, оказывает стабилизирующее воздействие на двусторонние отношения и сегодня. Стоит особо подчеркнуть, что между Китаем и Японией по итогам Второй мировой войны нет никакого специального мирного договора, хотя именно Китай в наибольшей степени пострадал от агрессивной политики японского милитаризма.

Россия и Япония могли бы подписать не мирный договор, ставящий точку во Второй мировой войне, а базовый договор о дружбе и добрососедстве. Это позволит «отвязать» островной спор от базового договора, придав этому спору характер технической проблемы делимитации границы. Именно о такой постановке вопроса договорились Россия и Япония более 20-ти лет назад, согласившись создать комиссию по пограничному размежеванию. Наличие базового договора о двусторонних отношениях позволит провести делимитацию в более спокойной обстановке, без лишнего политического ажиотажа и в условиях взаимного доверия. Вероятно, должно пройти какое-то время, чтобы стороны пришли к переосмыслению создавшейся ситуации и поиску новых путей решения проблемы.