Россия – Южная Корея: можно ли договориться по-соседски?
Президент России Владимир Путин встречается
с президентом Республики Корея
Пак Кын Хе на Конференции по климату
в Париже (COP21)
Вход
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
Д.э.н., профессор кафедры востоковедения МГИМО МИД России, руководитель Центра российской стратегии в Азии Института экономики РАН, заместитель председателя Правления НКИ БРИКС
Россия и Республика Корея пока не используют в полной мере факторы географической близости и взаимодополняемости своих экономик. Дело в политике: согласие РК на размещение американской ПРО свидетельствует о том, что она все больше вовлекается в реализацию американского курса в АТР. Тем не менее, руководствуясь собственными интересами и стремлением не стать заложницей противоречий между США и Китаем, Южная Корея внимательно следит за развитием отношений с Россией (особенно с Дальним Востоком) в области экономики и инвестиций. Встреча лидеров России и Южной Кореи, которая должна пройти на полях Восточного экономического форума, может дать импульс осуществлению планов Сеула. Для Москвы важно осознание южнокорейцами безальтернативности политико-дипломатических методов в урегулировании проблемы Корейского полуострова и неэффективности политики изоляции и давления.
Россия и Республика Корея пока не используют в полной мере факторы географической близости и взаимодополняемости своих экономик. Дело в политике: согласие РК на размещение американской ПРО свидетельствует о том, что она все больше вовлекается в реализацию американского курса в АТР. Тем не менее, руководствуясь собственными интересами и стремлением не стать заложницей противоречий между США и Китаем, Южная Корея внимательно следит за развитием отношений с Россией (особенно с Дальним Востоком) в области экономики и инвестиций. Встреча лидеров России и Южной Кореи, которая должна пройти на полях Восточного экономического форума, может дать импульс осуществлению планов Сеула. Для Москвы важно осознание южнокорейцами безальтернативности политико-дипломатических методов в урегулировании проблемы Корейского полуострова и неэффективности политики изоляции и давления.
Нынешнее состояние российско-южнокорейских отношений далеко от пиковых показателей. Политические контакты не слишком активны, а позиции по основным международным проблемам далеки друг от друга. После резкого падения рубля товарооборот между странами сократился во многом из-за двукратного снижения объема импорта из Республики Корея. Хотя правительство РК формально не присоединилось к санкциям, введенным Западом против России в связи с событиями вокруг Украины и в Крыму, оно все же воздерживается от поощрения новых совместных проектов. Финансисты, ссылаясь на международные правила, ограничивают операции с Россией. Президенты России и Южной Кореи не встречались уже три года, а договоренности, достигнутые в ходе последних переговоров, во многом остались на бумаге.
Москва, как и Пекин, восприняла размещение американской системы ПРО в Азии как фактор изменения сложившегося стратегического баланса сил в регионе.
Станет ли прорывной предстоящая в сентябре встреча во Владивостоке?
Проблема ПРО
Под давлением США РК согласилась разместить на юге полуострова под предлогом северокорейской ракетной угрозы американскую противоракетную систему THAAD. Об этом было объявлено в июле, когда уже была запланирована встреча президентов Владимира Путина и Пак Кын Хе. Отменять ее из-за этого Москва не стала, тем более что ей было важно продемонстрировать Соединенным Штатам тщетность их усилий по изоляции России в Азии. Однако это негативно сказалось на атмосфере встречи. Для РК реакция Москвы на развертывание THAAD стала неожиданной. В ходе предстоящей встречи южнокорейская сторона, похоже, захочет объяснить свою позицию, снять обеспокоенность и добиться понимания со стороны России (возможно, в обмен на выгодные проекты в экономической сфере). Южной Корее важно показать, что она стремится поддерживать хорошие отношения с соседними великими державами, особенно на фоне резкого ухудшения отношений с Китаем из-за той же системы THAAD.
Россию не устраивает положение, когда основным содержанием межгосударственных обсуждений с такой важной и передовой азиатской страной, как Южная Корея, становятся отношения с третьим государством.
Но дело в том, что Москва, как и Пекин, восприняла размещение американской системы ПРО в Азии как фактор изменения сложившегося стратегического баланса сил в регионе. Россия рассматривает THAAD как позиционный элемент новой антироссийской противоракетной системы в АТР – от Юго-Восточной Азии до Аляски.
Американцам выгоден конфликт, разгоревшийся вокруг этого вопроса, поскольку размещение THAAD вписывается в их стратегию сдерживания Китая. Что касается Южной Кореи, то она оказалась в крайне сложном положении. Под угрозу поставлены ее отношения с Китаем, важнейшим торговым партнером Сеула. КНР отказалась от поддержки политики санкций против КНДР, на что явно рассчитывала Южная Корея. Она недооценила и то, что под удар попадут ее отношения с Россией. Сеул посчитал, что система THAAD, призванная бороться с подлетающими ракетами и не оснащенная радарами, достающими до российской территории (в отличие от китайской), будет России безразлична. Теперь Южной Корее придется приложить немало усилий, чтобы восстановить доверие Москвы и доказать свою способность к проведению самостоятельной политической линии.
Однако несовпадение мнений сторон по ключевым для России проблемам международной повестки дня, в частности, по украинскому и сирийскому кризисам, вряд ли может дать повод для оптимизма.
Северокорейское яблоко раздора
Стороны вряд ли сойдутся и в оценках угроз и вызовов региональной безопасности. Сеул беспокоит в первую очередь северокорейская ракетно-ядерная угроза, при этом он всерьез рассматривает варианты развития событий на случай внезапного краха пхеньянского режима. Россия, хотя и выступает против северокорейской ядерной программы и в такую перспективу не верит, на постоянные призывы Сеула усилить санкции против КНДР и надавить на Пхеньян реагирует спокойно. Вместе с тем Россию не устраивает положение, когда основным содержанием межгосударственных обсуждений с такой важной и передовой азиатской страной, как Южная Корея, становятся отношения с третьим государством, которое к тому же не рассматривается Москвой в качестве угрозы своим интересам.
Южнокорейцы не уделяют должного внимания позиции России, которая выступает против давления на суверенные страны и вмешательства в их внутренние дела. Она хотела бы строить добрососедские отношения с КНДР, не сомневаясь, как бы ни пытались СМИ убедить в обратном в рамках ведущейся информационной войны, в легитимности ее правительства.
Сеул по-прежнему рассчитывает на то, что ему удастся склонить Москву к более жесткой линии в отношении Пхеньяна, и, видимо, будет разочарован итогами встречи.
Россия исполняет обязательства по принятым Советом Безопасности ООН в мае 2016 г. санкциям против КНДР, но не склонна к их расширительному толкованию, тем более в ущерб собственным экономическим интересам. Так, южнокорейцы хотели бы, чтобы Россия не пускала к себе на заработки северокорейских рабочих, поскольку они, по мнению РК, служат источником финансирования ядерной и ракетной программ КНДР.
Сеул по-прежнему рассчитывает на то, что ему удастся склонить Москву к более жесткой линии в отношении Пхеньяна, и, видимо, будет разочарован итогами встречи. Однако нельзя исключать, что южнокорейская пресса развернет шумную кампанию и поведает миру о том, что российский лидер полностью поддержал южнокорейскую коллегу и обещал содействие в решении «северокорейской проблемы» – объединении страны на условиях Сеула. Возможные вбросы такого рода призваны поднять рейтинг президента РК внутри страны, а заодно и задеть северокорейцев.
Безопасность и сотрудничество
в Северо-Восточной Азии:
совместный документ российских
и южнокорейских экспертов
Советы России относительно способов улучшения отношений между КНДР и РК, скорее всего, будут Сеулом проигнорированы. Москва выступает за откровенное обсуждение всеми заинтересованными сторонами тех проблем, которые вызывают у них озабоченность, и решение их политико-дипломатическими методами, а не военно-экономическим шантажом. РК же делает ставку на изоляцию КНДР и поэтому уклоняется от переговоров и предложений России содействовать налаживанию добрососедских отношений между странами Корейского полуострова.
Россия заинтересована в вовлечении КНДР в трехсторонние проекты единой энергетической и транспортно-логистической сети. Она достаточно давно не только говорит об этом, но и осуществляет практические шаги в данном направлении. Однако Сеул не хочет ничего об этом слышать, несмотря на то, что еще в 2015 г. заверял, что присоединится к трехсторонним проектам. Достигнутые в 2013 г. договоренности о подключении РК к пилотному логистическому проекту Хасан (Россия) – Раджин (КНДР) не выполнены, поскольку после проведенных Северной Кореей ядерных испытаний южнокорейцы прервали с ней всякие контакты и в одностороннем порядке отказались от своих обещаний.
РК скептически настроена и в отношении многосторонних переговоров с участием Северной Кореи. При этом Сеул ссылается на нежелание северокорейцев участвовать в них, несмотря на то, что Пхеньян неоднократно декларировал такую готовность, хотя и не был согласен на выполнение ультимативных требований о предварительном отказе от «ядерной карты». Россия призывает стороны вернуться к шестисторонним переговорам без каких-либо предварительных условий и начать обсуждение проблемы обеспечения мира и безопасности в Северо-Восточной Азии не военными, а политическими средствами. Однако надежд на это мало. Вместо этого обсуждаются новые форматы переговоров с целью усилить давление на КНДР – от пятистороннего (без Северной Кореи) до двух- и трехсторонних (с участием США, Японии и Южной Кореи).
Возможен ли прорыв в экономическом сотрудничестве?
Южнокорейский бизнес демонстрирует устойчивый интерес к российскому рынку и желание работать на нем даже вопреки отсутствию поощрения со стороны официального Сеула, опасающегося негативной реакции американцев. Так может быть, именно через прорыв в двустороннем экономическом сотрудничестве возможно устранение проблем во всем комплексе российско-южнокорейских отношений? Представляется, что проводимая по линии правительств работа может способствовать открытию новых горизонтов в деле укрепления отношений между двумя странами.
Важный резерв – привлечение корейских инвестиций в проекты территорий опережающего развития (ТОР) на Дальнем Востоке.
Между тем товарооборот между Россией и РК, резко сократившийся в 2015 г. (на 33,8%), продолжил снижение: за первое полугодие он упал на четверть. Сегодня на долю Южной Кореи приходится 3,5% российской внешней торговли. Практически нет и новых инвестиций, хотя проработка по многим проектам продолжается. С 2010 г. объем накопленных прямых инвестиций сократился на треть – с 1,9 млрд до 1,3 млрд долл. В предыдущие годы РК открыла в России автосборочные, электронные и кондитерские предприятия, заинтересовалась судостроением. Успешно развивается сотрудничество и в космической области. Однако пока во многих сферах все ограничивается изучением вопроса.
Представляется, что Южная Корея должна быть заинтересована в проникновении в аграрный сектор на Дальнем Востоке, укреплении позиций в морском промысле за счет увеличения перерабатывающих мощностей и строительства судов, на рынке медицинских услуг, в научно-техническом сотрудничестве, позволяющем странам получать новые технологии для коммерциализации (насколько это выгодно России – отдельный вопрос). Возможность практических действий открывается и через согласование проектов для совместной российско-корейской инвестиционной платформы.
Важный резерв – привлечение корейских инвестиций в проекты территорий опережающего развития (ТОР) на Дальнем Востоке. Корейские инвесторы проявляют интерес к проектам развития этого региона, поскольку режимы развивающихся ТОР и свободного порта могут снизить риски и повысить доходность инвестиций в дальневосточную транзитную инфраструктуру. ТОРы могут предложить более низкие по затратам производственные площадки, квалифицированную рабочую силу, доступ к природным ресурсам, налоговые льготы, упрощенные условия ведения бизнеса и специальные механизмы защиты прав. Корейцы могли бы подключиться к совершенствованию портовой инфраструктуры на Дальнем Востоке и судостроению. Возможно, их заинтересует создание на дальневосточной территории управляемых ими индустриальных кластеров по типу закрывшейся по политическим причинам межкорейской Кэсонской экономической зоны. Вместе с тем корейцы подвергают критике нечеткость правил, бюрократические препоны, отсутствие возможности с высокой степенью надежности рассчитать ТЭО проектов.
Подобные проблемы в какой-то мере можно было бы решить путем создания зоны свободной торговли между ЕАЭС и РК. Эта перспектива обсуждалась в порядке подготовки к саммиту. Ведь и политика ЕАЭС, и евразийская инициатива РК фактически направлены на снятие торговых барьеров и инфраструктурное развитие Евразии. В сентябре на семинаре с участием представителей РК и государств ЕАЭС будут представлены итоги исследования модальностей ЗСТ, которое ведут специалисты Всероссийской академии внешней торговли и Корейского института международной экономической политики (KIEP). Возможно, в будущем будет создана совместная исследовательская группа под эгидой Евразийской экономической комиссии и запущен механизм официальных консультаций сторон с целью начать переговоры по торговому соглашению между ЕАЭС и Республикой Корея. Впрочем, во избежание получения несправедливых преимуществ на рынках из режима свободной торговли могут быть исключены (во всяком случае на первом этапе) многие важные для сторон товарные группы – автомобили, электроника, сельскохозяйственная продукция. Поэтому переговоры могут серьезно затянуться.
Южная Корея по-прежнему воспринимает Россию только как энерго-сырьевой источник и рынок сбыта, объем которого пока сокращается.
Обе стороны вроде бы должны сохранять заинтересованность в создании единой транспортно-логистической и энергетической сети между Китаем, Южной Кореей, Россией и Северной Кореей. Невыполнение договоренностей о вхождении РК в трехсторонние проекты не может служить поводом к отказу от этой идеи. В перспективе речь может идти, как давно предлагает российская сторона, не только о железнодорожном транзите, но и о поставках газа через территорию КНДР, создании supergrid (электрической сети сверхвысокого напряжения) для поставки электроэнергии из России. Но пока это всего лишь теория. Южнокорейцы, в свою очередь, проявляют интерес к проектам развития Северного морского пути, строительству судов, перевозке тяжелых грузов и природных ресурсов по данному маршруту.
Невыполнение договоренностей о вхождении РК в трехсторонние проекты не может служить поводом к отказу от этой идеи.
Важная составляющая экономического диалога России и Республики Корея – сотрудничество в топливно-энергетической сфере. Поставки минерального сырья в РК в 2016 г. составляют три четверти от общего объема российского экспорта в эту страну. Южная Корея занимает второе место по объему закупок российского сжиженного природного газа (СПГ). В ходе предстоящего саммита будет обсуждаться вопрос о расширении поставок СПГ. Кроме того, РК стремится диверсифицировать структуру энергобаланса, уменьшив зависимость от нефти и газа. С этой целью она планирует построить АЭС и довести долю атомной энергии в энергобалансе до 44%. В связи с этим опыт России может быть востребован в развитии атомной отрасли РК, в обмене информацией не только в области ядерного топливного цикла, но и в области строительства и эксплуатации АЭС.
Что касается академического сотрудничества, совместных культурно-образовательных программ и туристических обменов, надежд на прорыв в этих областях мало. Южная Корея по-прежнему воспринимает Россию только как энерго-сырьевой источник и рынок сбыта, объем которого пока сокращается. Нет особых надежд и на достижение взаимопонимания по проблематике Корейского полуострова, учитывая малую совместимость наших принципиальных подходов, особенно в условиях, когда РК остается верным американским союзником в регионе и опасность разделения на два «треугольника» — США – РК – Япония и Китай – Россия – КНДР — становится реальной.
Впрочем, в достижении эпохальных договоренностей по этому вопросу тоже нет особого смысла. Хотя до окончания президентского срока Пак Кын Хе остается полтора года, усиление оппозиции и ряд внутри- и внешнеполитических просчетов привели к заметному сокращению ее возможностей. Тем не менее позитивным итогом может стать создание более благоприятных условий для бизнеса, если, конечно, южнокорейские власти примут соответствующее решение.
(Нет голосов) |
(0 голосов) |
