Россия и США на развилке: инициативы Обамы и реакция Москвы

17 июня 2013 г. состоялась встреча Барака Обамы и Владимира Путина на саммите «Большой восьмерки». Два президента заключили несколько важных договоренностей, которые направлены на укрепление двусторонних отношений, переживших сложный период в 2012 г. По существу, удалось выработать новую повестку дня после исчерпавшей себя «перезагрузки».

17 июня 2013 г. состоялась встреча Барака Обамы и Владимира Путина на саммите «Большой восьмерки». Два президента заключили несколько важных договоренностей, которые направлены на укрепление двусторонних отношений, переживших сложный период в 2012 г. По существу, удалось выработать новую повестку дня после исчерпавшей себя «перезагрузки».

Приняты решения по дальнейшей институализации российско-американских отношений в рамках созданной в 2009 г. президентской комиссии. Они продиктованы необходимостью вывести взаимодействие двух держав за рамки «личной химии» президентов, к которой оно нередко сводилось в прошлом.

В частности, вопросы торговли и инвестиций теперь будут курировать вице-президент США и премьер-министр России. Это может дать серьезный импульс развитию двусторонней торговли и инвестиций, которые пока находятся на уровне, не соответствующем потенциалу обеих стран. Экономическое сотрудничество должно стать опорой стабильных российско-американских отношений в XXI в., способствовать преодолению их чрезмерной милитаризации и идеологизации.

Вопросы стратегической стабильности, международной безопасности и общих угроз для России и США будут рассматриваться в формате «2х2», т.е. министрами иностранных дел и обороны. Видимо, четыре министра должны будут обсуждать не только такие проблемы, как иранская ядерная программа или ситуация в Сирии, но и военно-стратегические темы, включая противоракетную оборону, ядерное и высокоточное обычное оружие и т.д. Кроме того, президенты поручили советам безопасности поддерживать регулярный диалог.

14 июня 2013 г. в Вашингтоне было заключено новое двустороннее рамочное соглашение по уменьшению ядерной угрозы, основанное на программе Нанна–Лугара. Теперь американская сторона не будет финансировать уничтожение снимаемых с вооружения российских ракет. Бюджет Российской Федерации позволяет сделать это самостоятельно. Но сотрудничество в других областях будет продолжено.

В. Путин и Б. Обама договорились о проведении очередного саммита 3–4 сентября 2013 г. в Москве. Разумеется, за оставшееся время подготовить соглашения по ПРО или ядерному оружию вряд ли удастся. Но согласовать формат и принципы новых официальных переговоров по этим вопросам вполне реально.

Надо ли начинать переговоры?

Администрация Б. Обамы считает, что ее решения об отмене 4-го этапа ЕвроПРО и отказе от разработки перехватчика SM-3 Block 2В должны снять озабоченность России относительно американской противоракетной обороны. В Москве же утверждают, что этих шагов явно недостаточно, хотя они и сделаны в правильном направлении. Ситуацию осложняют попытки республиканцев в Конгрессе добиться развертывания 3-го позиционного района стратегической ПРО на восточном побережье США.

Если на президентских выборах в Соединенных Штатах в 2016 г. победят республиканцы, то даже в этом случае в начале 2020-х годов у американцев не будет такой стратегической ПРО, которая могла бы сорвать ответный удар России, не говоря уже об ответно-встречном ударе. Состояние американской ПРО явно не соответствует утверждениям о том, что США в состоянии за несколько часов нейтрализовать 90% российского ядерного потенциала.

Отвечают ли американские инициативы интересам России? Ядерные сокращения могут быть как выгодны нам, так и не выгодны. В принципе сокращение количества ядерных вооружений вовсе необязательно ведет к повышению стратегической стабильности.

Нельзя не признать, что администрация Б. Обамы перехватила инициативу в разоруженческой сфере. Бескомпромиссная риторика с нашей стороны будет создавать в мире ложное впечатление, что Россия препятствует устранению ядерной угрозы и прекращению гонки вооружений.

Москва увязывает эти вопросы с противоракетной обороной, обычными стратегическими вооружениями и с необходимостью подключения к процессу сокращения других ядерных держав. Следует напомнить, что на переговорах между Москвой и Вашингтоном, которые были возобновлены после встреч Р. Рейгана и М. Горбачева в Женеве, речь шла о трех «корзинах»: 1) стратегические ядерные вооружения; 2) ракеты средней и меньшей дальности; 3) космос. Хотя повестка была широкая, переговоры велись по конкретным проблемам. В результате были заключены два новых договора – СНВ-1 и Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД), а Договор об ограничении систем противоракетной обороны остался в силе.

Пока нет оснований считать, что предложение Б. Обамы о дальнейшем сокращении ядерных вооружений было всесторонне проанализировано российской стороной. России пора выдвинуть собственные инициативы. Мы говорим, что американские предложения недостаточны, а где наши конкретные предложения?

Шесть «корзин»

Фото: bishkekinfo.kg

На наш взгляд, Россия могла бы выступить с пакетным предложением о начале переговоров по всему комплексу вопросов военно-стратегической стабильности. Такие переговоры могут вестись параллельно, по разным трекам и с разной скоростью.

1. Необратимое сокращение ядерного оружия

Договоренность об этом позволит ликвидировать преимущество США по возвратному потенциалу.

Как известно, новый Договор СНВ устанавливает для сторон «потолки» в 1550 «развернутых» ядерных боезарядов и 700 «развернутых» пусковых установок (ПУ) межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ), а также тяжелых бомбардировщиков (ТБ). Общее количество «развернутых» и «неразвернутых» ПУ МБР и БРПЛ, а также ТБ не может превышать 800 единиц. По правилам, установленным этим Договором, за каждым ТБ засчитывается один боезаряд.

По официальным данным, на 1 марта 2003 г. у США имелось 1654 «развернутых» ядерных боезаряда и 792 «развернутых» ПУ МБР и БРПЛ, а также ТБ. Россия же находится на уровне, значительно уступающем «потолкам» нового Договора СНВ, – 1480 «развернутых» ядерных боезарядов и 492 «развернутых» МБР, БРПЛ и ТБ.

По оценкам Стокгольмского института исследования проблем мира (СИПРИ), у Соединенных Штатов – с учетом возможной загрузки тяжелых бомбардировщиков, а не по правилам атрибуции, как это предусмотрено в новом Договоре СНВ, – имеется 2150 «развернутых» боезарядов, у России – примерно 1800 [1]. В 2010 г. администрация Б. Обамы объявила, что ядерный арсенал США насчитывает 5113 «активных» боезарядов. По данным американских экспертов Р. Норриса и Х. Кристенсена, к 2013 г. количество «активных» боезарядов сократилось до 4650 [2]. Это связано, в частности, с тем, что в 2012 г. с вооружения были сняты примерно 320 ядерных крылатых ракет морского базирования (КРМБ) TLAM-N, а их боеголовки были деактивированы.

У США в общей сложности имеется 449 «развернутых» ПУ МБР и 108 «неразвернутых» ПУ МБР (57 «Минитмен-3» и 51 «Пискипер»), а также 232 «развернутых» и 104 «неразвернутых» ПУ БРПЛ. В море постоянно находятся 8–9 американских стратегических подводных лодок. Из них 4–5 осуществляют боевое патрулирование в пределах досягаемости запланированных целей. Кроме того, у американцев имеется 111 «развернутых» и 24 «неразвернутых» ТБ [3].

В Докладе о стратегии США в области применения ядерного оружия (2013 г.), в частности, говорится, что «преимущество в ‘неразвернутых’ вооружениях дает США способность произвести дозагрузку боеголовок в случае, если геополитические изменения потребуют скорректировать нашу оценку потребности в ‘развернутых’ стратегических силах» [4]. Это можно истолковать как возможную реакцию на ускоренную модернизацию ядерных вооружений Китая, с одной стороны, и на возможность выхода России из нового Договора СНВ, с другой.

В документе министерства обороны США, который недавно был частично рассекречен, утверждается: «Американские ядерные силы имеют такой состав, который позволяет принимать во внимание любые возможные изменения конфигурации стратегических сил России в ходе выполнения нового Договора СНВ. В частности, это включает развертывание дополнительных стратегических боезарядов, количественно существенно превышающих уровень нового Договора СНВ, что не окажет никакого эффекта на потенциал гарантированного ответного удара США, на котором основывается наше стратегическое сдерживание. Следовательно, Россия не получит никаких существенных выгод в случае наращивания своих стратегических сил путем обмана или выхода из нового Договора СНВ. Это связано с обеспеченной живучестью запланированной структуры стратегических сил США, особенно благодаря ПЛАРБ ‘Огайо’, которые постоянно находятся на боевом патрулировании. Кроме того, в ответ на нарушения России США могут провести дозагрузку дополнительных боезарядов на все составляющие своей стратегической триады» [5].

Таким образом, у Соединенных Штатов имеется огромный возвратный потенциал, поскольку сокращения по новому Договору СНВ осуществляются, главным образом, за счет разгрузки боеголовок с МБР и БРПЛ. По нашим подсчетам, этот потенциал составляет не менее 2500 ядерных боезарядов. Иными словами, американские 1550 боезарядов, ограничиваемые новым Договором СНВ, в течение 6–12 месяцев могут превратиться в 4000.

У России иная ситуация. По американским данным (официальную информацию Москва не публикует), российские стратегические ядерные силы включают 326 «развернутых» МБР с 1050 боеголовками, 10 «развернутых» стратегических подводных лодок с 160 БРПЛ (до 624 боеголовок) и около 80 «развернутых» ТБ [6]. На боевом патрулировании находятся не более 1–2 подводных лодок. Это вынуждает держать на боевом дежурстве значительную часть МБР.

Особо следует отметить, что по мере снятия с вооружения «тяжелых» МБР возвратный потенциал российских стратегических ядерных сил будет сокращаться и значительно уступит американскому. А забрасываемый вес новых МБР «Тополь-М» и «Ярс» невелик. Это существенный момент, поскольку к власти в США могут прийти республиканцы и выйти из нового Договора СНВ, как они это уже проделали с Договором по ПРО. Тогда по стратегическим ядерным вооружениям Соединенные Штаты получат ощутимое – не менее чем двойное – превосходство над Россией.

На наш взгляд, следовало бы предложить американской стороне сократить и количество «развернутых» стратегических средств доставки (например, с 700 до 500, как у России). Если уменьшить количество стратегических ПУ и ТБ США до 500 единиц, то американский возвратный потенциал сократится на треть, а то и на половину.

1.1. Формат возможной договоренности

Политическая ситуация в США, в частности расстановка сил в Сенате, фактически исключает возможность заключения в ближайшие годы нового юридически обязательного договора по стратегическим наступательным или оборонительным вооружениям. Поэтому, если Москва и Вашингтон смогут достичь соглашений, то они вряд ли могут быть оформлены в виде договора. Однако возможны и другие решения.

Например, при заключении Договора СНВ-1 (1991 г.) СССР и США обменялись политическими заявлениями, в которых обязались обмениваться планами развертывания ядерных КРМБ на 5 лет и не развертывать более 880 ядерных КРМБ в течение срока действия Договора. Напомним, что в 2012 г. США полностью сняли с вооружения ядерные КРМБ, а у России некоторое количество таких систем сохраняется.

Договоренности такого рода не имеют режима проверки. Но верификация не была предусмотрена и Договором о сокращении стратегических наступательных потенциалов (Договор о СНП), который был заключен между Москвой и Вашингтоном в 2002 г.

Сокращение стратегических ядерных сил США и России (например, до 1000 боезарядов и 500 носителей) на основе обмена политическими заявлениями может верифицироваться механизмами проверки, предусмотренными новым Договором СНВ до истечения срока его действия в 2021 г., а в случае его продления – до 2026 г.

1.2. Тактические ядерные вооружения

И в США, и в Европе много говорят о том, что в тактических ядерных вооружениях у России большое преимущество. Американцы имеют 500 тактических ядерных боезарядов, из них 200 – в Европе. У России, по экспертным оценкам, их около 2000. Но здесь есть серьезные нюансы. У нас три класса нестратегических ядерных боезарядов: для систем ПРО и ПВО; морские ядерные вооружения; авиационные бомбы и ракеты малой дальности. У американцев – только авиабомбы. Возникает вопрос: зачем считать боезаряды наших ПРО и ПВО? Они же не могут стрелять ни по Европе, ни по другим странам. Военно-морские вооружения – особая тема: США никогда не соглашались на ограничение этих видов вооружений. И, наконец, если мы говорим о ядерном балансе в Европе между Россией и НАТО, то в НАТО входят три ядерных государства. Следовательно, надо учитывать британский и французский потенциалы, но Париж и Лондон не хотят идти на ядерные сокращения. У нас есть еще азиатская территория, где также существует потребность в ядерном сдерживании.

Может быть, стоит вынести эти вопросы на публичное обсуждение? Можно было бы предложить начать переговоры о ядерном вооружении НАТО и России в Европе, которое не подпадает под ограничения Договора СНВ, т.е. об американском тактическом ядерном оружии, а также об английском и французском ядерном оружии. И пусть НАТО оправдывается, если Великобритания и Франция откажутся от переговоров.

1.3. Договор РСМД

В США распространяются слухи о готовящемся выходе России из Договора РСМД в связи с испытаниями ракетной системы «Рубеж». Данная ракетная система представляет собой МБР, но с уменьшенной дальностью полета (соответственно, она может выполнять задачи по поражению целей на европейском театре). В принципе траектория полета может быть сокращена и у американских МБР и БРПЛ. Думается, что выход России из Договора РСМД осложнит ситуацию. В этом случае в Польше, Румынии, а то и в Прибалтике могут появиться не только системы ПРО, но и американские ракеты средней дальности, которые способны долететь до Москвы уже не за 10–15 мин, как баллистическая ракета средней дальности «Першинг-2» из Германии, а за 5–6 мин. Резкие шаги здесь нецелесообразны.

2. Противоракетная оборона

Фото: mostlymissiledefense.com

В 2002 г. администрация Дж. Буша-младшего вышла из Договора по ПРО и в 2004 г. начала развертывание стратегических перехватчиков GBI на Аляске, а позднее – в Калифорнии. Однако этот шаг в значительной степени был блефом. Большинство из 16 испытаний системы GBI оказались неудачными, хотя и проводились по облегченной схеме (заранее были известны время запуска и траектория мишени, контрмеры не применялись, лишь один тест проводился в ночное время и завершился неудачно). Позднее было принято решение оснастить эту систему новой ступенью перехвата (СЕ-2). Но после провального испытания обновленной системы в 2008 г., пять лет испытания GBI вообще не проводились. Наконец, 5 июля 2013 г. они были возобновлены и снова завершились полным провалом. Стоимость испытания GBI с усовершенствованной системой перехвата СЕ-1 составила 218 млн долл.

Тридцать стратегических противоракет GBI (20 оснащены ступенью перехвата СЕ-1, 10 – ступенью перехвата СЕ-2), имеющиеся у США, продемонстрировали крайне низкую эффективность. Несмотря на неудачные испытания, администрация Б. Обамы намерена к 2017 г. увеличить количество этих противоракет до 44 единиц, закупая по 2 перехватчика этого типа в год [7]. Стоимость одной противоракеты GBI составляет примерно 70 млн долл.

Широкой политической поддержкой в Вашингтоне пользуется оперативно-тактическая система ПРО морского базирования «Иджис». Этой системой оснащаются крейсеры типа «Тикондерога» и эскадренные миноносцы типа DDG-51.

По заявлению директора Агентства по противоракетной обороне адмирала Дж. Сиринга, сейчас США имеют 27 кораблей, оснащенных системой «Иджис», а в 2014 г. таких кораблей будет уже 29. К 2018 г. системой «Иджис» с противоракетами будут оснащены 41 американский крейсер и эсминец, количество перехватчиков SM-3 разных типов достигнет 328 единиц (в среднем по 8 противоракет на один корабль) [8].

В настоящее время на вооружении ВМС США имеются противоракеты «Стандарт миссайл» трех типов: SM-2 Block 4 – 72 единицы, SM-3 Block 1/1A – 90 единиц, SM-3 Block 1B – 18 единиц [8].

Корпорация «Рейтион», производящая перехватчики семейства «Стандарт миссайл», планирует произвести в 2014–2018 гг. 431 ракету SM-3 Block 1A и SM-3 Block 1B. 36 из них предназначены для Японии [9].

В 2015 г. предполагается начать развертывание 24 наземных перехватчиков SM-3 в Румынии, в 2018 г. – в Польше (такое же количество). Но в связи с отменой администрацией Б. Обамы программы SM-3 Block 2B в Восточной Европе могут быть размещены сначала перехватчики SM-3 Block 1B, а в 2018 г. – перехватчики SM-3 Block 2А [7].

Что касается тактических и оперативно-тактических перехватчиков наземного базирования «Patriot PAC-3» и THAAD, их общее количество не превышает 1000 единиц. На сегодня Пентагон закупил 50 перехватчиков THAAD, что позволило развернуть два батальона, оснащенных этими ракетами. В 2014 г. количество перехватчиков THAAD возрастет до 98 [8]. В 2013 г. намечено закупить 36 противоракет THAAD и 84 противоракеты «Patriot PAC-3». К концу нынешнего десятилетия их количество может возрасти до 1,5 тыс. Однако эти системы не могут осуществлять перехват МБР.

Через пять лет США будут иметь не более 50 стратегических перехватчиков (44 GBI и 6 SM-3 Block 2A), что в два раза меньше, чем разрешено Протоколом 1974 г. к Договору по ПРО. Напомним, что вокруг Москвы в настоящее время развернуто 68 стратегических перехватчиков.

Российские ЗРС С-300, С-400 и С-500 и американские системы «Patriot PAC-3», THAAD, SM-3 Block 1A, 1B и 2A не окажут существенного влияния на военно-стратегический баланс между Россией и США.

Перспектива заключения нового Договора по ПРО отсутствует. Но из-за отмены 4-го этапа ЕвроПРО и отказа от разработки перехватчика SM-3 Block 2В у США будет не более 100 стратегических ракет-перехватчиков до конца срока действия Договора СНВ.

Фото: www.snariad.ru

Чтобы обеспечить предсказуемость развития ситуации, Москва и Вашингтон могли бы договориться о создании Центра сотрудничества в области ПРО. В рамках этого Центра можно было бы осуществлять комплекс мер по обеспечению транспарентности, предусматривающих проведение технических брифингов о характеристиках существующих и перспективных систем ПРО, представление ежегодных заявлений о системах ПРО и т.д. Кроме того, возможны совместные учения сил ПРО, включающие компьютерное моделирование, командно-штабные учения, совместную подготовку и использование систем ПРО России и США, сбор и обмен сведениями, полученными с радиолокационных станций и спутников раннего оповещения, а также направление информации в центры командования и управления обеих стран.

Эти договоренности можно было бы закрепить в «исполнительном соглашении» (такая форма была использована при заключении в 1972 г. соглашения об ограничении стратегических вооружений).

3. Высокоточное обычное оружие

Заключение каких-либо соглашений с США в области запрещения высокоточного обычного оружия представляется крайне маловероятным.

Вместе с тем мы могли бы предложить американской стороне: 1) ограничить количество развернутых высокоточных систем большой дальности, таких как «Быстрый глобальный удар»; 2) ежегодно обмениваться планами развертывания этих систем (с указанием их местонахождения); 3) заблаговременно уведомлять другую сторону в конфиденциальном порядке в случае применения этих систем в отношении третьих стран.

Эти договоренности можно было бы оформить в виде политических заявлений.

Было бы также целесообразно начать многосторонние переговоры о новом общеевропейском режиме контроля над обычными вооружениями вместо ДОВСЕ. При этом наряду с танками, боевыми бронированными машинами, артиллерией, боевыми самолетами и ударными вертолетами в него можно было бы включить и высокоточные средства поражения.

Кроме того, можно предложить США начать консультации о новых мерах доверия в военно-морской сфере. В частности, целесообразно поставить вопрос о заблаговременном информировании друг друга в случае захода надводных кораблей и подводных лодок в акватории, находящиеся вблизи территории другой стороны. Это позволило бы уменьшить угрозу для стратегических сил России в случае развертывания ВМС США, оснащенных крылатыми ракетами и перехватчиками SM-3.

4. Кибербезопасность

Фото: digit.ru

В сфере кибербезопасности целесообразно обсудить с США вопрос о приглашении других стран к российско-американскому соглашению по противодействию киберугрозам. В июне 2013 г. В. Путин и Б. Обама достигли беспрецедентной договоренности по борьбе с киберугрозами «в целях создания механизма обмена информацией для обеспечения более эффективной защиты критически важных информационных систем». При этом в случае необходимости будет задействована «горячая линия», которая с 1963 г. используется Москвой и Вашингтоном для предотвращения ядерного конфликта.

Представляется полезным создание постоянно действующего двустороннего или многостороннего Центра по снижению угроз в сфере кибербезопасности.

5. Космическое оружие

В настоящее время Россия и Китай выступают за выработку договора о запрете развертывания в космосе любого оружия, а Европейский союз – за принятие Кодекса поведения в космосе. Если США не поддержат идею Кодекса, то окажутся в затруднительном положении. Представляется целесообразным сблизить позиции сторон на основе компромисса: на первом этапе принять Кодекс поведения в космосе (прецедент – Режим контроля за ракетными технологиями), а на втором, в рамках Конференции по разоружению в Женеве, – начать переговоры по выработке договора о запрете развертывания в космосе любого оружия.

Кроме того, можно было бы предложить американской стороне выступить на саммите в Москве с совместным заявлением о том, что Россия и США не намерены размещать ударные системы в космосе, и призвать другие страны, включая Китай, присоединиться к этому обязательству.

6. Другие ядерные державы

Фото: eurasian-defence.ru

Прямые многосторонние переговоры по ограничению и сокращению ядерных вооружений в формате «ядерной пятерки» в обозримой перспективе недостижимы, поскольку исходные позиции сторон сильно различаются. Следует также учитывать, что, по данным СИПРИ, на долю России и США приходится 16,2 тыс. из 17,3 тыс. всех ядерных боезарядов, имеющихся в мире [1]. Доля Франции (300 ядерных боезарядов), Великобритании (225), Китая (250), Индии (110), Пакистана (120), Израиля (80) и Северной Кореи (около 10) вместе взятых составляет менее 7% от суммарного ядерного арсенала, сосредоточенного на нашей планете.

На саммите в Москве российский и американский президенты могли бы принять совместное заявление с призывом к другим ядерным державам вступить в переговоры о мерах доверия. На этих переговорах можно было бы договориться о следующем: Россия и США предоставляют некоторые данные, которыми они обмениваются на двусторонней основе, другим ядерным державам, а те, в свою очередь, предоставляют сведения, соответствующие набору данных, которыми Россия и США обмениваются в рамках Договора СНВ.

Следует воспользоваться существующим форматом «П-5» (уже прошло четыре заседания). В рамках этого формата представляется возможным достичь следующего соглашения: Великобритания, Франция и Китай берут на себя политические обязательства о ненаращивании своего ядерного потенциала при условии продолжения США и Россией процесса сокращения своих ядерных арсеналов.

«Окно возможностей»

Новая повестка дня в российско-американских отношениях намечена, но еще не начала осуществляться. Ключевую роль в этом процессе призвана сыграть предстоящая в сентябре встреча В. Путина и Б. Обамы. Если два президента договорятся начать переговоры по экономическим и военно-стратегическим вопросам, то начнется движение вперед.

Как заявил президент В. Путин 16 июля 2013 г., у России есть «свои государственные задачи и по направлению строительства российско-американских отношений». Руководители двух стран стремятся наладить диалог, договориться о новой повестке дня. Но ее реализация потребует немалых усилий.

Дипломатия – это искусство возможного. Нельзя не учитывать и фактор времени. Через полтора года в США пройдут промежуточные выборы и начнется подготовка к президентской кампании 2016 г. «Окно возможностей» невелико, и серьезные переговоры надо начинать сейчас, чтобы завершить их в 2014 г. Дальше внутриполитическая ситуация в Соединенных Штатах уже не позволит добиться каких-либо договоренностей.

На смену эмоциональным пропагандистским декларациям должны прийти реалистический анализ интересов национальной безопасности, экспертная оценка технических возможностей ПРО сегодня и в обозримом будущем, переосмысление критериев ядерного сдерживания и стратегической стабильности в XXI в. Надо использовать открывшееся «окно возможностей» и тщательно продумать позицию России на предстоящих переговорах. И пора не только реагировать на предложения США, но и выдвигать собственные инициативы.

Таким образом, успех или провал российско-американского диалога в ближайшей перспективе определит характер отношений между двумя странами на долгие годы. Будут ли они устойчивыми и стабильными или мы будем отброшены к «холодному миру» и новой гонке вооружений – покажет время.

1. SIPRI Yearbook 2012: Armaments, Disarmament and International Security. Oxford: Oxford Univ. Press, 2012. P. 284.

2. Bulletin of the Atomic Scientists. 2013. March/April.

3. New START Treaty Aggregate Numbers of Strategic Offensive Arms. Fact Sheet. Bureau of Arms Control, Verification and Compliance. July 1, 2013.

4. Report on Nuclear Weapons Employment Strategy of the United States. Department of Defense. June 2013. P. 6.

5. Report on the Strategic Nuclear Forces of the Russian Federation. Department of Defense. May 2012. P. 6–7.

6. Bulletin of the Atomic Scientists. 2013. May/June.

7. Unclassified Statement of Vice Admiral James Syring, Director, Missile Defense Agency, before the Senate Appropriations Defense Subcommittee. July 17, 2013.

8. O’Rourke R. Navy Aegis Ballistic Missile Defense (BMD) Program: Background and Issues for Congress. CRS. July 2, 2013. P. 8.

9. National Defense Magazine. July 5, 2013.