РФ и КНДР готовы сотрудничать всерьез

Визит президента РФ Владимира Путина в КНДР стал важным событием не только с точки зрения двухсторонних отношений, но и очередным шагом к трансформации глобальной архитектуры безопасности. Можно говорить о своего рода эффекте самосбывающегося пророчества, когда в ответ на давление коллективного Запада Москва и Пхеньян начали работать вместе, и то, в чем их ранее бездоказательно обвиняли ради формирования союза Вашингтон — Токио — Сеул, становится реальностью.

Помимо Соглашения между правительствами КНДР и РФ о строительстве автодорожного моста через туманганскую границу и Соглашения между правительствами КНДР и РФ о сотрудничестве в сферах здравоохранения, медицинского образования и науки, которые имеют «тактическое» значение, что в то же время не умаляет их важности, самый значимый подписанный в рамках визита документ — Договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве между Корейской Народно-Демократической Республикой и Российской Федерацией, который, судя по статье Владимира Путина «Россия и КНДР: традиции дружбы и сотрудничества сквозь года», опубликованной в центральной газете КНДР «Нодон синмун», позиционируется как элемент формирования нового миропорядка, построенного на справедливости, в противовес американскому «порядку, основанному на правилах». Термин «всеобъемлющее стратегическое партнерство» формально означает наивысший уровень отношений между странами, и если сравнить то, как эти отношения описывались ранее, то можно сказать, что «мы перепрыгнули через несколько ступенек, а то и целый лестничный пролет». Предшествующий договор от 9 февраля 2000 г. был только «о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве». Также договор заключен бессрочно, что намекает на неизменность тренда как минимум в краткосрочной, а то и в среднесрочной перспективе.

Особое внимание привлекла Статья 4 договора, которая гласит, что, в случае если одна из сторон подвергнется вооруженному нападению с третьей стороны, то другая сторона незамедлительно окажет военную и иную помощь всеми имеющимися в ее распоряжении средствами. Такие формулировки де-факто предполагают военный союз, хотя российское руководство старается избегать этого термина, подчеркивая, что договор не направлен против третьих стран. На Западе и в Южной Корее это вызывало ажиотаж, граничащий с истерикой. Тем не менее в Статье 4 упоминается состояние войны, которое характеризует далеко не каждый вооруженный конфликт. Специальная военная операция, напомним, формально войной не является, и Москва и Киев ее друг другу не объявляли. Во-вторых, помощь всеми средствами должна быть оказана в соответствии с законодательством двух стран и со статьей 51 Устава ООН, которая разрешает индивидуальную или коллективную самооборону. В-третьих, с учетом Статьи 3 договора потенциально радикальное решение Пхеньян должен будет обговорить с Москвой.

Все это решительно противоречит рассуждениям западных экспертов о том, что теперь, почувствовав поддержку России, Ким Чен Ын пустится «во все тяжкие». Наоборот, то, что теперь на полуострове есть два военных блока (Китай тоже имеет с КНДР договор о взаимной обороне), не столько повышает вероятность конфликта, сколько понижает ее, так как если конфликт начнется, даже по тактическим соображениям, он быстро станет ядерным, и в результате мы с высокой вероятность получим противостояние, похожее на времена холодной войны. Гонка вооружений, демонстрации силы, может быть, даже мелкие инциденты, но это будет движение вдоль опасной черты, а не поперек ее.

Статья договора 16 может быть воспринята как нацеленная против санкций, однако о прямом игнорировании санкций СБ ООН в договоре все же не сказано. Пока выходит, что с формальной точки зрения позиция Москвы не изменилась. Она считает санкционный режим несправедливым, будет выступать за его отмену и против введения дополнительных санкций, а также искать способы их обхода по принципу: «что не запрещено, то разрешено». Возможно, официальная отмена санкций Совета Безопасности ООН или их открытое игнорирование может произойти на следующем этапе обострения России и Запада, в ответ на санкционное давление против Пхеньяна или Москвы. При этом поставка Пхеньяну высокоточного вооружения со стороны Москвы для Сеула такая же неприемлемая «красная линия», как прямые поставки Южной Кореи боеприпасов и военной техники Украине.

Важными представляются и статьи 18–20, где говорится о необходимости углубления понимания между народами двух стран. Не только в российском массовом сознании, но и в представлениях экспертов и лиц, принимающих решения, хватает штампов, посвященных Северной Корее. Некоторые из них «красные», и Север оказывается там «небесным клоном Советского Союза», но большинство «черные» — расхожие мифы про «расстрелы из миномета», которые нуждаются в системном выкорчевывании, и хорошо, что руководство страны обратило на это внимание. Конечно, есть вопрос, в какой мере это многостороннее соглашение не останется на бумаге, но судя по интенсивности контактов между министерствами, ведомствами и регионами двух стран союзнические отношения РФ и КНДР будут укрепляться на практике.

Визит президента РФ Владимира Путина в Корейскую Народную Демократическую Республику стал важным событием не только с точки зрения двухсторонних отношений, но и очередным шагом к трансформации глобальной архитектуры безопасности. Можно говорить о своего рода эффекте самосбывающегося пророчества, когда в ответ на давление коллективного Запада Москва и Пхеньян начали работать вместе, и то, в чем их ранее бездоказательно обвиняли ради формирования союза Вашингтон — Токио — Сеул, становится реальностью.

По итогам визита было подписано три документа: Договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве, Соглашение между правительствами КНДР и РФ о строительстве автодорожного моста через туманганскую границу и Соглашение между правительствами КНДР и РФ о сотрудничестве в сферах здравоохранения, медицинского образования и науки. Два последних соглашения формально имеют «тактическое» значение, но это не умаляет их важности. Решение наконец-то улучшить инфраструктуру и добавить к железнодорожному сообщение автомобильное ждали очень давно. Мост, который, надеюсь, будет построен быстро, по принципу «российские деньги — северокорейские строители», существенно увеличит связность двух стран и улучшит любые типы обменов, от экономических, до гуманитарных. Соглашение о сотрудничестве в сферах здравоохранения, образования и науке открывает перспективы и для северокорейских студентов и аспирантов в российских институтах, и для совершенствования медицинской промышленности и медицинских технологий КНДР. По мнению автора, хотя часть медицинского оборудования считается товарами двойного назначения и попадает под санкции, открытие в Пхеньяне российского медицинского центра может существенно улучшить ситуацию.

Андрей Кортунов:
Саммит в Пхеньяне и новые приоритеты внешней политики России

Но самый важный документ — Договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве между Корейской Народно-Демократической Республикой и Российской Федерацией, который, судя по статье Владимира Путина «Россия и КНДР: традиции дружбы и сотрудничества сквозь года», опубликованной в центральной газете КНДР «Нодон синмун», позиционируется как элемент формирования нового миропорядка, построенного на справедливости, в противовес американскому «порядку, основанному на правилах», «который, в сущности — не что иное, как глобальная неоколониальная диктатура, основанная на «двойных стандартах». Президент России пишет, что «Пхеньян был и остается нашим убежденным единомышленником и сторонником, готовым решительно противостоять стремлению «коллективного Запада» воспрепятствовать становлению многополярного миропорядка, основанного на справедливости, взаимном уважении суверенитета, учете интересов друг друга». И РФ, и КНДР неоднократно изъявляли желание решать все имеющиеся разногласия миром, но под давлением США и коллективного Запада Москва и Пхеньян готовы «к тесному взаимодействию, чтобы сделать международные отношения более демократичными и стабильными», а также «выстраивать архитектуру равной и неделимой безопасности в Евразии».

Сразу же отметим два момента. Во-первых, термин «всеобъемлющее стратегическое партнерство» формально означает наивысший уровень отношений между странами, и если сравнить то, как эти отношения описывались ранее, то можно сказать, что «мы перепрыгнули через несколько ступенек, а то и целый лестничный пролет». Предшествующий договор от 9 февраля 2000 г. был только «о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве». Во-вторых, договор заключен бессрочно (Статья 23), что намекает на неизменность тренда как минимум в краткосрочной, а то и в среднесрочной перспективе.

В преамбуле договора страны, с одной стороны, подтверждают «стремление защищать международную справедливость от гегемонистских устремлений и попыток навязывания однополярного миропорядка», с другой, выказывают «приверженность целям и принципам Устава ООН, а также другим общепризнанным принципам и нормам международного права». Это довольно важно, потому что, несмотря на желание выстроить альтернативную структуру, Москва и Пхеньян не пытаются форсировать процесс, при котором ООН и ее институты уходят в прошлое.

В Статье 1 характеризуются отношения всеобъемлющего стратегического партнерства, а в Статье 2 определяются нормы коммуникации. Здесь также отмечается стремление к глобальной стратегической стабильности и новому справедливому миропорядку. Конкретизации этого в критической ситуации посвящена Статья 3, где указано, что «в случае возникновения непосредственной угрозы совершения против одной из Сторон акта вооруженной агрессии Стороны по требованию одной из Сторон незамедлительно задействуют двусторонние каналы для проведения консультаций с целью координации своих позиций и согласования возможных практических мер по оказанию помощи друг другу для содействия устранению возникшей угрозы».

Однако наибольший ажиотаж в западных СМИ вызвала Статья 4: «В случае если одна из Сторон подвергнется вооруженному нападению со стороны какого-либо государства или нескольких государств и окажется таким образом в состоянии войны, то другая Сторона незамедлительно окажет военную и иную помощь всеми имеющимися в ее распоряжении средствами в соответствии со статьей 51 Устава ООН и согласно законодательству Корейской Народно-Демократической Республики и Российской Федерации». Такие формулировки де-факто предполагают военный союз, хотя российское руководство старается избегать этого термина, подчеркивая, что договор не направлен против третьих стран.

Того, что в договоре может быть военно-политическая составляющая, ждали многие, в том числе и автор статьи, который предполагал нечто подобное. На Западе и в Южной Корее это вызывало ажиотаж, граничащий с истерикой. Достаточно вспомнить цитату из выступления советника президента РК по национальной безопасности Чан Хо Чжина: «Это вздор и околесица тех, кто, поправ существующие нормы и ответственность, подобающую членам международного сообщества, обещал друг другу развивать военное сотрудничество, обосновывая его предполагаемой атакой со стороны международного сообщества, которой на деле быть не может, хотя сами имеют послужной список развязывания агрессивных войн, включая корейскую и украинскую».

Андрей Губин:
Куда ты мчишь, «северная тройка»? Перспективы восстановления китайско-японо-южнокорейского сотрудничества

Однако хочется обратить внимание на несколько важных моментов. Во-первых, в Статье 4 упоминается состояние войны, которое характеризует далеко не каждый вооруженный конфликт. Специальная военная операция, напомним, формально войной не является, и Москва и Киев ее друг другу не объявляли. Во-вторых, помощь всеми средствами должна быть оказана в соответствии с законодательством двух стран и со статьей 51 Устава ООН, которая разрешает индивидуальную или коллективную самооборону. В-третьих, с учетом Статьи 3 договора потенциально радикальное решение Пхеньян должен будет обговорить с Москвой.

Все это решительно противоречит рассуждениям западных экспертов о том, что теперь, почувствовав поддержку России, Ким Чен Ын пустится «во все тяжкие». Наоборот, то, что теперь на полуострове есть два военных блока (Китай тоже имеет с КНДР договор о взаимной обороне), не столько повышает вероятность конфликта, сколько понижает ее, так как если конфликт начнется, даже по тактическим соображениям, он быстро станет ядерным, и в результате мы с высокой вероятность получим противостояние, похожее на времена холодной войны. Гонка вооружений, демонстрации силы, может быть, даже мелкие инциденты, но это будет движение вдоль опасной черты, а не поперек ее.

Статья 5 договора обязует стороны «не дружить друг против друга». Точнее, «не заключать с третьими государствами соглашения, направленные против суверенитета, безопасности, территориальной неприкосновенности, права на свободный выбор и развитие политической, социальной, экономической и культурной систем и других ключевых интересов другой Стороны», а также не принимать участие в таких действиях и не предоставлять для этого свою территорию. На Западе (увы, к этому присоединились и некоторые российские либеральные комментаторы) эту статью восприняли как нацеленную против РК, однако речь идет не о российско-южнокорейских отношениях вообще, а о той их части, которая могла бы быть направлена против Севера.

В Статье 6 стороны указали, что поддерживают миролюбивую политику, а в Статье 7 отметили консультации и сотрудничество «в рамках международной организации, в том числе ООН и ее специализированных учреждений». Этот пункт показывает, что уважение к международным организациям предполагается не только в преамбуле.

Статья 8 достаточно интересна, так как содержит намек на возможность проведения в будущем регулярных военных учений и иного сотрудничества в сфере безопасности: «Стороны создают механизмы по проведению совместных мероприятий в целях укрепления обороноспособности в интересах предотвращения войны и обеспечения регионального и международного мира и безопасности».

Последующие статьи перечисляют множество сфер, где страны будут совместно противостоять «множащимся вызовам и угрозам», от продовольственной и энергетической безопасности до изменения климата. Так, экономическое сотрудничество описано в статьях 10 и 11. Стороны намерены прилагать усилия для увеличения объемов торговли, создавать благоприятные условия для сотрудничества, поощрять совместные исследования и взаимные инвестиции, действуя как на федеральном, так и межрегиональном и приграничном уровнях. Особое внимание обращено на развитие свободных экономических зон КНДР и РФ, и в этом контексте можно ожидать повышенного внимания руководства двух стран к СЭЗ «Расон».

Интересны и направления сотрудничества в научной сфере, которое выглядит как взаимодействие между двумя развитыми странами: космос, биология, мирная атомная энергия, искусственный интеллект, информационные технологии и т.п. Последующие статьи также посвящены развитию сотрудничества практически во всех возможных сферах, не только гуманитарное сотрудничество и сельское хозяйство, но и предотвращение и ликвидация последствий стихийных бедствий или взаимное признание стандартов и сертификатов соответствия. Последнее довольно важно в сфере перспектив сотрудничества в технической или военно-технической сфере.

Статья 14 посвящена вопросам правовой помощи, включая защиту юридических лиц и граждан каждой страны, взаимную выдачу преступников и возвращение активов, полученных преступным путем. Статья 15 — контактам между законодательными, исполнительными и правоохранительными институтами двух стран.

Статья 16 может быть воспринята как нацеленная против санкций: «Стороны противодействуют применению односторонних принудительных мер, в том числе экстерриториального характера, и считают их введение незаконным и противоречащим Уставу ООН и нормам международного права», гарантируя неприменение таких мер или присоединение к таковым, если их вводит третья сторона. Более того, «если в отношении одной из Сторон вводятся односторонние принудительные меры любой третьей стороной, Стороны предпринимают практические усилия для снижения рисков, устранения или минимизации прямого и косвенного воздействия таких мер». Похожие формулировки есть и в статье В. Путина: «будем развивать альтернативные, неподконтрольные Западу механизмы торговли и взаимных расчетов, совместно противостоять нелегитимным односторонним ограничениям».

Андрей Кортунов:
Когда закончится холодная война в Азии?

Однако о прямом игнорировании санкций СБ ООН в договоре все же не сказано, а формулировка «односторонние принудительные меры» формально относится к санкциям, которые вводили против России или КНДР отдельные страны типа Соединенных Штатов. Пока выходит, что с формальной точки зрения позиция Москвы не изменилась. Она считает санкционный режим несправедливым, будет выступать за его отмену и против введения дополнительных санкций, а также (это сказано почти открытым текстом) искать способы их обхода по принципу: «что не запрещено, то разрешено». Однако уже введенные санкции пока не отменяются, по крайней мере формально.

Возможно, официальная отмена санкций Совета Безопасности ООН в формулировке типа «Российская Федерация более не связывает себя обязательствами…» или их открытое игнорирование может произойти на следующем этапе обострения России и Запада, в ответ на санкционное давление против Пхеньяна или Москвы. При этом, как продемонстрировали кратковременное обострение отношений и ремарки Чан Хо Чжина, поставка Пхеньяну высокоточного вооружения со стороны Москвы для Сеула такая же неприемлемая «красная линия», как прямые поставки Южной Кореи боеприпасов и военной техники Украине.

Статья 17 посвящена совместной борьбе с международным терроризмом, экстремизмом, организованной преступностью, но куда интереснее представляются статьи 18–20. Первая из них посвящена сотрудничеству в сфере международной информационной безопасности, и здесь речь идет не только о равных правах в Интернете или противодействии преступному использованию информационных технологий, но и позиции «против злонамеренного использования ИКТ с целью опорочить достоинство и репутацию суверенных государств и посягнуть на их суверенные права». Статья 19 посвящена взаимному продвижению изучения языка и популяризации литературы двух стран, а также повышению осведомленности друг о друге в целом. В Статье 20 говорится о развитии «широкого сотрудничества в медиасфере в целях повышения уровня знаний о жизни народов двух стран, продвижения в глобальном медиапространстве объективной информации о Корейской Народно-Демократической Республике и Российской Федерации и двустороннем сотрудничестве, дальнейшего формирования благоприятных условий для взаимодействия между национальными средствами массовой информации, укрепления координации в деле противодействия дезинформации и агрессивным информационным кампаниям». Весь этот блок кажется автору важным, потому что, как показало его общение с многочисленными журналистами в ходе освещения визита российского президента в КНДР, не только в массовом сознании, но и в представлениях экспертов и лиц, принимающих решения, хватает штампов, посвященных Северной Корее. Некоторые из них «красные», и Север оказывается там «небесным клоном Советского Союза», но большинство «черные» — расхожие мифы про «расстрелы из миномета», которые нуждаются в системном выкорчевывании, и хорошо, что руководство страны обратило на это внимание.

Конечно, есть вопрос, в какой мере это многостороннее соглашение не останется на бумаге, но судя по интенсивности контактов между министерствами, ведомствами и регионами двух стран, которые начались после визита Ким Чен Ына в Российскую Федерацию, союзнические отношения будут укрепляться на практике.

Таким образом, нельзя говорить о визите как о церемониальном мероприятии, целью которого является только дипломатическая поддержка или «посланный Западу сигнал». РФ и КНДР готовы сотрудничать всерьез, и договор 2024 г. неслучайно сравнивают с договором 1961 г., многие формулировки которого повторяются в новом тексте. Оттого, по мнению автора, рассмотренный им в этом тексте договор является «замахом» на долговременное отраслевое сотрудничество, а его военно-политическая составляющая должна стать дополнительным фактором предотвращения вооруженного конфликта на Корейском полуострове.