Ресурсное проклятие русской литературы

8 октября 2020 г. в Стокгольме объявили о присуждении Нобелевской премии по литературе малоизвестной в России американской поэтессе Луизе Глюк. На этом фоне в очередной раз активизировались разговоры о том, что Нобелевский комитет незаслуженно обходит стороной русскую литературу. Шутка ли, если не считать пишущей на русском белоруски Светланы Алексиевич, последним отечественным лауреатом премии стал Иосиф Бродский, получивший награду в далеком 1987 г. Да и тот на момент присуждения премии уже был гражданином США.

Так почему же русская литература не интересна зарубежному читателю? Очень соблазнительно ответить на этот вопрос так: «потому что она не интересна самим россиянам». С 2008 по 2019 гг. тиражи книг упали на 42,8%, что разительно отличается от ситуации в большинстве западных стран. Например, в США в указанный период наблюдалось падение количества проданных книг менее чем на 20%, а в 2019 г. рынок вновь вырос до позиций середины 2000-х гг. Видимо, дело не только в переходе россиян на электронные форматы, которые даже после бурного роста последних лет в 2019 г. составили всего 10% от объема отечественного книжного рынка. Даже с учетом пиратских скачиваний электронных версий книг налицо явное сокращение читательского интереса. Чтобы понять, что же не так с русской литературой, необходимо трезво взглянуть на ее состояние и попытаться выявить ключевые характеристики, сказывающиеся на популярности текстов у современного читателя в России и за рубежом.

Как известно, наличие или отсутствие наград — не всегда показатель качества книги. Тем не менее премии позволяют оценить спектр тем, которые считает важным культурный истеблишмент того или иного времени. В современных российских реалиях награды играют особо значимую роль, поскольку в условиях снижения тиражей и гонораров они функционируют как один из немногих институтов финансовой поддержки писателей.

Если проанализировать состав победителей и финалистов ключевых литературных премий 2010-х гг., можно заметить отчетливое доминирование советской тематики. Можно говорить о том, что современная русская литература по-прежнему занята преимущественно переработкой сюжетов из советского прошлого. С известной степенью огрубления можно говорить о том, что современная массовая русская литература не обеспечивает рефлексии об отечественной действительности и не создает образа будущего. Вместо этого ее предметом становятся споры и проблемы 50, 80, 100-летней давности. Как будто и нет никакой России, а есть только бесконечное ворошение в прошлом, нескончаемый подсчет былых побед и поражений.

При этом интерес к России на Западе есть, можно даже сказать, что она в тренде. Популярностью, однако, пользуется именно современная русская культура, причем преимущественно в ее маргинальных проявлениях. Популярностью, однако, пользуется именно современная русская культура, причем преимущественно в ее маргинальных проявлениях. Это находит выражение в моде, успехе группы Little Big и общем интересе к «пацанской» эстетике. Естественно, русской литературе не по рангу редуцировать себя до экзотики и набора гэгов. Это и не нужно — как легко можно убедиться, книги про bratvu прекрасно пишутся и за рубежом. Тем не менее было бы здорово, если бы она хоть на полшага отошла от алмазной горы советского наследия и обратила взгляд на окружающее ее ревущее многообразие жизни.

8 октября 2020 г. в Стокгольме объявили о присуждении Нобелевской премии по литературе малоизвестной в России американской поэтессе Луизе Глюк. На этом фоне в очередной раз активизировались разговоры о том, что Нобелевский комитет незаслуженно обходит стороной русскую литературу. Шутка ли, если не считать пишущей на русском белоруски Светланы Алексиевич, последним отечественным лауреатом премии стал Иосиф Бродский, получивший награду в далеком 1987 г. Да и тот на момент присуждения премии уже был гражданином США.

Что не так с русской литературой?

В нашей стране любят конспирологию, и закрытый формат присуждения Нобелевки, безусловно, к ней располагает. Тем более, что ежегодно накануне оглашения победителей, СМИ активно спекулируют на теме, причисляя то одного, то другого русского писателя к числу «фаворитов». Например, в этом году журналисты прочили хорошие шансы на победу Людмиле Улицкой, основываясь на букмекерских ставках. Однако если посмотреть на ситуацию не из бойницы «осажденной крепости», можно заметить, что отечественная интеллектуальная (или околоинтеллектуальная) проза вообще довольно плохо известна за пределами русскоязычной ойкумены.

В списке бестселлеров раздела «Русская литература» крупнейшего онлайн-магазина Amazon — практически сплошь классика XIX–XX вв. Также популярны произведения о всемогущих Bratva и Urki, описанных в предельно «клюквенной» манере, как, например, в переведенной на 40 языков книге уроженца Бендер Николая Лилина «Сибирское воспитание». Едва ли не единственным позитивным исключением последних лет стала серия постапокалиптических романов Дмитрия Глуховского о метро, снискавшая международную славу.

Михаил Швыдкой:
Наследники «Толстоевского» в коридоре невозможности

Так почему же русская литература не интересна зарубежному читателю? Очень соблазнительно ответить на этот вопрос так: «потому что она не интересна самим россиянам». С 2008 по 2019 гг. тиражи книг упали на 42,8%, что разительно отличается от ситуации в большинстве западных стран. Например, в США в указанный период наблюдалось падение количества проданных книг менее чем на 20%, а в 2019 г. рынок вновь вырос до позиций середины 2000-х гг. Видимо, дело не только в переходе россиян на электронные форматы, которые даже после бурного роста последних лет в 2019 г. составили всего 10% от объема отечественного книжного рынка. Даже с учетом пиратских скачиваний электронных версий книг налицо явное сокращение читательского интереса. Чтобы понять, что же не так с русской литературой, необходимо трезво взглянуть на ее состояние и попытаться выявить ключевые характеристики, сказывающиеся на популярности текстов у современного читателя в России и за рубежом.

Здесь сразу нужно оговориться, что любой анализ крупных литературных тенденций —это всегда в некоторой степени огрубление. Литература как совокупность всех текстов, написанных на русском, — это огромный и неоднородный мир, в котором есть множество ответвлений и ниш. Вполне возможно, что книги, которые сегодня кажутся нам знаковыми, со временем забудутся как проходные, а кто-то из малоизвестных авторов, наоборот, просияет в лучах вечной славы. Однако если говорить в целом об индустрии, то «гамбургский счет» не так уж важен, гораздо интереснее посмотреть на книги, становившиеся бестселлерами и лауреатами премий. В конце концов, ключевые тренды советской литературы сталинского времени гораздо ярче отражают романы Б. Полевого и А. Фадеева, чем произведения А. Платонова и М. Булгакова.

Вперед в прошлое

Как известно, наличие или отсутствие наград — не всегда показатель качества книги. Тем не менее премии позволяют оценить спектр тем, которые считает важным культурный истеблишмент того или иного времени. В современных российских реалиях награды играют особо значимую роль, поскольку в условиях снижения тиражей и гонораров они функционируют как один из немногих институтов финансовой поддержки писателей. Как совершенно верно заметил Роман Сенчин: «Писать после смены у шлифовального станка получается далеко не у всех».

Андрей Лисицкий:
Будут ли новые поколения читать?

Если проанализировать состав победителей и финалистов ключевых литературных премий 2010-х гг. («Большая книга», НОС, «Ясная Поляна», Нацбест, «Русский букер», премия Андрея Белого), можно заметить отчетливое доминирование советской тематики. Частично или полностью в советский период разворачивается действие романов «Обитель» Захара Прилепина, «Зулейха открывает глаза» и «Дети мои» Гузели Яхиной, «Остромов, или Ученик чародея» и «Июнь» Дмитрия Быкова, «Памяти памяти» Марии Степановой, «Мой лейтенант…» Даниила Гранина, «Город Брежнев» Шамиля Идиатуллина, «Лестница Якова» Людмилы Улицкой, «Авиатор» Евгения Водолазкина. При желании, список можно продолжить.

В целом же можно говорить о том, что современная русская литература по-прежнему занята преимущественно переработкой сюжетов из советского прошлого. Причем в этом ландшафте явно доминирует тема сталинских репрессий. Реже, но все же встречаются в числе победителей книги о более ранних периодах отечественной истории в диапазоне от Древней Руси («Лавр» Евгения Водолазкина) до Китайского похода русской армии в 1900 году («Письмовник» Михаила Шишкина) и Гражданской войны («Зимняя дорога» Леонида Юзефовича). Фиксация русской литературы на прошлом находит отражение также в обилии биографических произведений в числе награжденных.

О современной России книг в премиальных списках, наоборот, крайне мало. При этом зачастую время действия в них опознать довольно трудно. Если исключить отдельные приметы эпохи, их сюжеты с легкостью могли бы разворачиваться в условном параллельном мире. К таким романам можно отнести «Петровы в гриппе и вокруг него» Алексея Сальникова, «Дни Савелия» Георгия Служителя, «Калечину-Малечину» Евгении Некрасовой, «Небесные жены луговых мари» Дениса Осокина, «Убить Бобрыкина» Александры Николаенко и «Завод «Свобода» Ксении Букша. Атмосферой безвременья пропитан недавно получивший премию «Ясная поляна» роман Евгения Чижова «Собиратель рая».

Чуть более приближены к современным отечественным реалиям «Немцы» Александра Терехова и «Земля» Михаила Елизарова, однако примечательно, что оба автора прославились благодаря книгам, в которых обыгрывалась советская проблематика («Каменный мост» и «Библиотекарь», соответственно). За визионерство в титулованной русской литературе 2000–2010-х отвечают ветераны Владимир Сорокин и, в меньшей степени, Виктор Пелевин с примкнувшим к ним Алексеем Цветковым («Король утопленников») [1].

Евгений Чижов:
Дело художника — сохранять дистанцию

Если посмотреть на список бестселлеров [2], мы увидим практически идентичную картину (что в целом не удивительно, учитывая, что премии — один из наиболее эффективных инструментов продвижения). Доминируют Виктор Пелевин, Людмила Улицкая, Дина Рубина, Евгений Водолазкин, Захар Прилепин, Гузель Яхина, вместе с редко попадающими в премиальные списки Алексеем Ивановым, Борисом Акуниным и Дмитрием Глуховским. При этом преобладают книги с выраженной ретроспективной оптикой. Оставим за скобками вопрос «кто был первым, курица или яйцо?», то бишь, читательский интерес или предпочтения окололитературной общественности, и констатируем факт — в современной российской литературе преобладают исторические сюжеты и, в первую очередь, советские.

Наверное, можно было бы сказать, что описанная тенденция — просто отражение рынка. Писатели пишут книги на те темы, на которые есть читательский спрос. Однако падающие тиражи художественной литературы свидетельствуют о том, что это не совсем правда. Будет справедливым заметить, что вкусы представителей оргкомитетов премий оказывают на писателей, как минимум, не меньшее влияние, чем читательские предпочтения.

Есть и другой фактор — романы все реже становятся предметом широкого обсуждения, превращаясь, по сути, в нишевый товар для группы фанатов. Трудно вспомнить хотя бы одну отечественную художественную книгу за последние 10 лет, выход которой стал бы действительно крупным общественным событием. Литература уже не та владычица умов, которой мы привыкли ее видеть. На этом поле она проигрывает не только музыке и кино, но даже компьютерным играм, YouTube-роликам и мемам.

Алмаз величиной с Дворец Советов

С известной степенью огрубления можно говорить о том, что современная массовая русская литература не обеспечивает рефлексии об отечественной действительности и не создает образа будущего. Вместо этого ее предметом становятся споры и проблемы 50, 80, 100-летней давности. Как будто и нет никакой России, а есть только бесконечное ворошение в прошлом, нескончаемый подсчет былых побед и поражений.

Нет и адекватного языка, чтобы говорить о современности. Россия — самобытная страна с миллионом особенностей и проблем, однако сплошь и рядом сюжет произведений об отечественной действительности похож на грубо адаптированную кальку с зарубежной литературы. Это напоминает карго-культ, когда страстное желание имитировать форму затмевает содержание. Как будто кто-то мониторит западные тренды и дает отмашку: «Сейчас популярно про травму, срочно нужна русская Янагихара!».

Ольга Брейнингер:
Литература, наука и глобальные русские

Получается обычно довольно топорно, на уровне ситкома «Счастливы в месте», где семья бедного продавца обуви живет в двухэтажной квартире в Екатеринбурге. Да и в целом непонятно зачем производить заведомо вторичный и неинтересный продукт. Поэтому, как ни парадоксально, главным бытописателем современной России остается Виктор Пелевин, чьи постмодернистские романы давно превратились в сводки российского общественного дискурса за год.

У Фрэнсиса Скотта Фицджеральда есть новелла «Алмаз величиной с отель “Риц”», в которой семейство Вашингтонов живет на огромной алмазной горе, тщательно охраняя ее от посторонних и, по сути, являясь рабами этого несметного богатства. Советское наследие можно сравнить с такой драгоценной горой, на которую уселась вся русская литература, разве что вместо отеля «Риц» в наших реалиях это призрачный колосс «Дворца Советов». Действительно, трудно найти мотивацию на поиск новых тем, когда под ногами такой клад из полных драматизма исторических сюжетов и персонажей.

Однако если понятно зачем писать о советском прошлом, то с ответом — зачем о нем читать — дело обстоит несколько сложнее. Людям, родившимся после 1991 года, трудно объяснить почему эта тема так важна. Точно так же малопонятна зацикленность русской литературы на СССР и зарубежному читателю. Естественно, в советской истории много интересных для него сюжетов (что доказывает успех мини-сериала HBO «Чернобыль»), однако о большинстве из них он может узнать из книг авторов, которые уже стали классиками — Александра Солженицына, Бориса Пастернака, Василия Гроссмана. Современные романы о большом терроре или Второй мировой войне остаются уделом небольшой группы читателей, интересующихся этими темами. Для западной публики — это всего лишь эпизод большой истории, пусть и интересный. Если бы, скажем, современная французская литература была почти полностью посвящена наполеоновскому периоду, она вряд ли бы пользовалась большой популярностью.

При этом интерес к России на Западе есть, можно даже сказать, что она в тренде. Популярностью, однако, пользуется именно современная русская культура, причем преимущественно в ее маргинальных проявлениях. Это находит выражение в моде, успехе группы Little Big и общем интересе к «пацанской» эстетике. Естественно, русской литературе не по рангу редуцировать себя до экзотики и набора гэгов. Это и не нужно — как легко можно убедиться, книги про bratvu прекрасно пишутся и за рубежом. Тем не менее было бы здорово, если бы она хоть на полшага отошла от алмазной горы советского наследия и обратила взгляд на окружающее ее ревущее многообразие жизни. В конце концов, сюжеты практически всех шедевров «золотого века» отечественной литературы, помимо прочего, затрагивали актуальные проблемы современного им общества. Вне временного контекста нельзя представить «Петербургские повести», «Героя нашего времени», «Преступление и наказание», «Анну Каренину», «Отцов и детей» или «Вишневый сад». Вполне возможно, что после того, как фокус внимания русской литературы сместится к современным темам, к ней постепенно возродится интерес отечественного и зарубежного читателя.

1. Конечно, за последние 10 лет выходили и другие произведения о будущем, например, антиутопия «Остров Сахалин» Эдуарда Веркина, однако премий они не снискали.

2. Рейтинги самых продаваемых художественных книг можно посмотреть по ссылкам: 2019, 2018, 2017, 2016, 2015, 2014, 2013, 2012, 2011