Противостояние между ЕС и Россией в Восточном Средиземноморье

Приход к власти в январе 2015 г. радикальной левой политической партии СИРИЗА добавил неустойчивости геополитической архитектуре Восточного Средиземноморья. Члены СИРИЗА открыто выступали против еврозоны и членства в НАТО, и им вторили официальные заявления руководителей партии. Они также выступали против размещения иностранных военных баз в Греции – включая согласие на американское присутствие – и были настроены крайне пророссийски. Однако позитивное отношение греческих левых к России президента Владимира Путина обернулось серьезными последствиями как для внутренней, так и для внешней политики страны.

Приход к власти в январе 2015 г. радикальной левой политической партии СИРИЗА добавил неустойчивости геополитической архитектуре Восточного Средиземноморья. Члены СИРИЗА открыто выступали против еврозоны и членства в НАТО, и им вторили официальные заявления руководителей партии. Они также выступали против размещения иностранных военных баз в Греции – включая согласие на американское присутствие – и были настроены крайне пророссийски. Однако позитивное отношение греческих левых к России президента Владимира Путина обернулось серьезными последствиями как для внутренней, так и для внешней политики страны.

Пророссийские взгляды и чувства присущи в Греции не только левым. Многие в Греции убеждены, что их страна и Россия исповедуют одну религию, имеют общие политические, культурные и исторические корни, а также общие экономические и политические интересы. И действительно, в последние годы Греция и Россия развили экономические и политические связи в самых разных областях и сферах как на двусторонней, так и многосторонней основе. Многие греческие аналитики внешней политики, в том числе министр иностранных дел Греции Никос Котзиас в правительстве, возглавляемом СИРИЗА, утверждают, что более тесные связи с Россией должны быть частью многомерной внешней политики Греции. Партнеру СИРИЗА по коалиции – право-популистской партии «Независимые греки» – идеология В. Путина по нраву еще больше, поскольку она базируется на традиционалистском национализме, социальном консерватизме и религиозной принадлежности, в то время как приверженцы СИРИЗА подчеркивают свой глубоко укоренившийся атеизм.

Многие греки, давно выступавшие против пакета стабилизационных мер, предусматривающих жесткую экономию, и на котором настаивали Европейский союз, Европейский центральный банк и Международный валютный фонд, еще в 2010 г. просили греческое правительство рассмотреть возможность получить кредит у России. Однако в ходе визита премьер-министра Греции Георгиоса Папандреу в Москву Владимир Путин посоветовал ему обратиться за финансированием в МВФ. У Греции не оставалось иного выбора, кроме как согласиться на проведение антикризисных мер по рецепту ЕС и МВФ.

Взгляды правительства, возглавляемого СИРИЗА, на реальный потенциал Греции на международной арене также оказались наивными и нереалистичными. Чем больше европейцы сопротивлялись требованиям левых пересмотреть политику антикризисных мер для страны и списать ее суверенный долг, тем настойчивее Греция пыталась им показать, что может развернуться на восток, и разыгрывала российскую карту против ЕС. Так, Греция неоднократно осуждала международные санкции против Москвы, введенные из-за войны на Украине, как наносящие вред Европе и контрпродуктивные для стратегии ЕС, его внешней политики и политики в сфере безопасности, и настаивала, что Украина должна стать мостом между Россией и ЕС, а не причиной раздора.

Опираясь на место Греции в западном лагере после Второй мировой войны, Афины еще раз попытались использовать свое важное и ключевое для западных интересов геостратегическое положение. Во времена холодной войны расположение Греции на юго-восточном фланге НАТО было сильным козырем, позволявшим стране получать военную и экономическую помощь, которая выделялась, чтобы не допустить попадания Греции под влияние Советского Союза. Именно это легло в основу обоснования доктрины Трумэна и в определенной степени плана Маршалла. Возможный крах государства в условиях массового наплыва мигрантов в Европу, а также несогласие России с политикой ЕС в Восточной и Юго-Восточной Европе считались надежными дипломатическими инструментами в деле усиления позиции страны в противостоянии с институтами ЕС.

REUTERS/Alexander Zemlianichenko
Редакция RIEAS:
Греция и Россия: новое начало?

Примечательно, что в апреле 2015 г. премьер-министр Греции Алексис Ципрас посетил Москву с визитом. Поскольку он первым из европейских лидеров приехал в Москву после убийства Бориса Немцова, его визит вызвал резкую критику со стороны западных аналитиков, посчитавших, что этот приезд может сделать его «полезным болванчиком» для Москвы и В. Путина, который оказался в то время в изоляции. Целью визита было подтвердить возможную многомиллиардную сделку по строительству газопровода, возрожденного под новым именем «Турецкий поток» (в прошлом проект «Южный поток»), финансируемого российской стороной. Греческие чиновники провели переговоры по сделке с главой российского энергетического гиганта «Газпром» за несколько недель до этого, до выдвижения Европейским союзом антимонопольных обвинений против «Газпрома» и решения компании отказаться от транзита газа через Украину после 2019 г.

Учитывая, что Греция уже была выбрана для Трансадриатического газопровода (TAP), который должен поставлять газ из Азербайджана на европейский рынок, эта сделка могла иметь серьезные политические последствия. Предполагается, что так называемый Трансадриатический газопровод, заставивший отказаться от реализации альтернативного проекта «Набукко-Запад» и пользующийся поддержкой ЕС благодаря его разработке норвежской, швейцарской и немецкой компаниями, пройдет через территорию Греции и Албании, через оффшорную часть Адриатического моря и Италию и будет поставлять на европейские рынки 10 млрд кубометров газа в год. По сравнению с возрожденным проектом «Южный поток», который финансируется русскими, TAP не выглядел столь же привлекательным, даже несмотря на полную поддержку, которую ему с самого начала оказывала Европейская комиссия. Возможность прокачки 47 млрд кубометров российского газа, поступающего через «Турецкий поток» до греческой границы, представлялась гораздо более выгодной, чем 10 млрд кубометров азербайджанского газа, поступающего по Трансадриатическому газопроводу.

Однако европейские кредиторы Греции выражают крайне негативное отношение к этой сделке. Так, подобно газопроводу «Южный поток», который первоначально должен был проходить через Болгарию, данный проект не отвечает положениям антимонопольного законодательства ЕС. Более того, этот газопровод, предназначенный для поставки российского газа в Европу через Турцию и Грецию, будет сталкиваться с различными политическими и экономическими трудностями. Они обусловлены имеющей глубокие корни греко-турецкой конфронтацией из-за Эгейского региона и Кипра, с одной стороны, и явным нежеланием европейских стран присоединиться к проекту в качестве потребителей, поскольку они стремятся снизить свою зависимость от России – с другой. Сами Греция и Турция не смогут самостоятельно использовать весь газ, который Газпром, в конечном итоге, планирует поставлять через трубопровод. С чисто экономической точки зрения, лучшим сценарием для Греции и, возможно, для Турции тоже была бы выработка компромисса между Европейской Комиссией и российским «Газпромом», позволяющего прокачивать через транспортную инфраструктуру еще и газ из Азербайджана и, возможно, немного из Ирана. Однако политически мотивированные возражения ЕС и США лишают данный вариант перспективы на реализацию, в то время как определенные политические последствия, связанные со сделкой, уже стали очевидными.

Согласно сообщениям греческих СМИ в июле 2015 г., которые были опровергнуты Кремлем, но приведены в официальном запросе 17 законодателей от оппозиционной Новой демократической партии, направленном греческому правительству, премьер-министр Греции Алексис А. Ципрас обратился к В. Путину с просьбой о выделении Греции кредита в 10 млрд долларов, однако ему было отказано. На эти средства Греция могла бы вновь ввести свою национальную валюту и отвергнуть условия, выдвинутые структурами ЕС для предоставления стабилизационного кредита, чтобы поддержать больную экономику страны. Судя по всему, данная просьба подразумевала аванс в 5 млрд долларов на строительство греческого участка газопровода «Турецкий поток».

По слухам, свой первый звонок за пределы Греции после референдума 5 июля 2015 г., проведенного по предложениям кредиторов об условиях предоставлении экстренного займа, Алексис Ципрас сделал Владимиру Путину, к которому обратился с просьбой о займе всего в 1 млрд евро в виде краткосрочных облигаций или инвестиций в будущие строительные проекты, чтобы просто поддержать ликвидность греческих банков. Он снова получил отказ от В. Путина. Более того, В. Путин даже не ослабил встречных санкций в отношении греческих овощей и рыбы, с которыми Греция прожила шесть месяцев нахождения у власти СИРИЗА.

REUTERS/Yuri Kadobnov
Петрос Зарунас, Йоргос Левентис:
Россия и Кипр: сотрудничество в военной
сфере

Если верить оценкам, то Россия, несмотря на низкие цены на нефть, по-прежнему располагает валютными резервами, превышающими 360 млрд долларов, и легко могла бы предоставить Греции 10 миллиардов в качестве финансовой помощи. Вопрос заключается в том, почему она отказалась повторить то, что сделала для Кипра при весьма схожих обстоятельствах в 2013 г., несмотря на очень близкие экономические и политические связи между Кипром и Россией.

Примечательно, что коммунистическое правительство в Никосии, имевшее прочные связи с Россией со времен холодной войны, обратилось к Москве за кредитом в 5 млрд. евро, чтобы избежать схожего с греческим по жесткости антикризисного пакета, разработанного ЕС и МВФ, и столкнулось с таким же категоричным отказом Кремля. В результате, правительство было вынуждено пойти на беспрецедентную «стрижку» депозитов в кипрских банках, что обернулось огромной потерей денег для подавляющего большинства граждан страны, а также богатых россиян и российских транснациональных корпораций, чьи депозиты превышали 100 тысяч евро и не были застрахованы.

Видимо, кипрское руководство было настолько озабочено сохранением своих богатых оффшорных российских клиентов, что заставило платить собственных граждан даже больше, чем требовали некоторые кредиторы. Огромные суммы российских денег, размещенные в то время в кипрских банках, стали источником постоянного раздражения европейцев, хотя кипрская банковская система, как было отмечено в Докладе 2011 г. Комитета экспертов Совета Европы по оценке мер борьбы с отмыванием денег и финансированием терроризма (МАНИВЭЛ), признавалась отвечающей (с незначительными недостатками) всем нормам, касающимся борьбы с отмыванием денег и криминализацией финансирования терроризма.

Выяснение обстоятельств, формирующих курс России в отношении стран Восточного Средиземноморья, наводит на мысль, что, несмотря на определенные и бросающиеся в глаза различия, все страны региона имеют, в целом, второстепенное значение для Москвы. Лишь изредка международные политические и экономические отношения с некоторыми из них, например, с Кипром в период после холодной войны, становились для России приоритетными. Время от времени эти страны играют важную вспомогательную роль в реализации российских устремлений в регионе, выступая, в частности, противовесом США и Европейскому союзу, но сами по себе они не обладают достаточной значимостью для России, чтобы ради них та поставила под угрозу свои коренные интересы на Западе.

Соответственно, полагать, что общая православная солидарность мотивирует русских, греков и киприотов на совместные действия, или отпугивает турецкие элиты от присоединения, весьма наивно. Скорее, Москва предпочитает не давать деньги никому, если не может получить взамен выгоду, как, например, большую долю еще не разработанных запасов энергоносителей Кипра, а в случае с Грецией – снятия санкций ЕС, чего Афины сделать не могут.

Ряд наблюдателей считают, что ситуация была бы иной в случае выхода Греции из еврозоны со списанными долгами, или если бы экономика России была сильнее. Тогда российские кредиты можно было бы использовать для укрепления новой валюты, что удешевило бы для России и сделало более выгодным приобретение и развитие греческих активов.

Если данная оценка не верна, то кремлевским стратегам и ответственным за формирование внешней политики следует серьезно пересмотреть обоснованность своих анализов, поскольку Россия, отказавшись поддержать Кипр и Грецию во время недавних финансовых кризисов, потеряла уникальную возможность выйти на первые роли и впервые поставить западную гегемонию в регионе под серьезную угрозу.

И Греция, и Кипр переживают глубокий кризис идентичности, поскольку их прежняя доминирующая политическая система, экономика и царящая политическая культура были дискредитированы, в результате чего образовался огромный вакуум. Существует стойкое убеждение, особенно среди греков, что их страна не получает заслуженного признания в качестве суверенного государства. Более того, подорвано само доверие, существующее между партнерами по ЕС, и для его восстановления потребуются годы тесного взаимодействия между Грецией и другими членами ЕС. По прошествии десятилетий вновь подвергается сомнению целесообразность ориентации Греции на Запад, хотя страна была прочно интегрирована в западные структуры с конца Второй мировой войны. Однако на этот раз вопросы задает не только Коммунистическая партия или отдельные маргинальные политические группы, продвигающие переориентацию на Восток и солидарность с российской политикой, но и различные политические силы, представляющие правый и левый фланги политического спектра, а также широкие массы греческого общества. Россией недооценен тот факт, что данная полемика стала результатом не просто случившегося недовольства европейским политическим и экономическим альянсом, а была спровоцирована полным неприятием позиции Греции в европейском мире.

Существует и другое объяснение поведению Кремля, которое вполне согласуется с историей вмешательства Москвы в дела региона. Россия действовала таким образом исключительно ради извлечения политических дивидендов из греческого кризиса, стараясь использовать раскол и разногласия в едином европейском лагере. Москва позволила европейцам выглядеть слабыми и плохими, чтобы создать в ЕС дружественную себе страну, которую Россия сможет использовать в качестве канала лоббирования и связи, как это было во времена холодной войны.