Пекин-Исламабад: продолжение «всепогодного» диалога

12 февраля 2015 г. глава китайской дипломатии Ван И прибыл с двухдневным визитом в Исламабад, где сразу встретился с советником премьер-министра Пакистана по национальной безопасности и внешним связям С. Азизом, выступил на пресс-конференции, а позднее был принят президентом Пакистана М. Хусейном. Во второй день состоялась обстоятельная беседа с премьер-министром Пакистана Н. Шарифом.

12 февраля 2015 г. глава китайской дипломатии Ван И прибыл с двухдневным визитом в Исламабад, где сразу встретился с советником премьер-министра Пакистана по национальной безопасности и внешним связям С. Азизом, выступил на пресс-конференции, а позднее был принят президентом Пакистана М. Хусейном. Во второй день состоялась обстоятельная беседа с премьер-министром Пакистана Н. Шарифом.

Пакистан – первый пункт в зарубежном турне Ван И, в ходе которого до 16 февраля 2015 г. он посетит также Объединенные Арабские Эмираты и Иран. При этом визит начался именно с Исламабада не случайно. Он хорошо вписывается в традиционно насыщенные тесные связи между двумя странами. Пакистан давно относится к числу приоритетных региональных партнеров Пекина. Недаром двусторонние отношения в обеих столицах называют не просто стратегическими, но и «всепогодными». А этот статус КНР «присваивает» лишь избранным друзьям.

Тем не менее у нынешнего визита есть своя эксклюзивность. На упомянутой пресс-конференции руководитель МИД КНР объявил, что стороны успели обсудить детали «предстоящего вскоре» государственного визита в Пакистан Председателя КНР Си Цзиньпина. По сведениям из пакистанской прессы, визит может пройти в третьей декаде марта. Это событие, неординарное даже для тесных отношений двух стран (последний подобный визит состоялся в ноябре 2006 г.), первоначально планировалось провести в сентябре 2014 г., но было отложено в связи с обострением внутренней ситуации в Пакистане. В результате, сложилась деликатная ситуация, когда глава КНР посетил Дели, не побывав в ходе этой же поездки в Исламабаде. Теперь же этот традиционный баланс, присущий южно-азиатским визитам первых лиц КНР, будет восстановлен.

Ван И подчеркнул, что стороны достигли «полного единства взглядов» по обсуждавшимся вопросам, вновь назвал Пакистан «лучшим другом Китая».

digitalamerica.org
Яков Бергер:
Национализм и внешняя политика КНР

В очередной раз проявившееся внимание КНР к Пакистану продиктовано несколькими обстоятельствами. Во-первых, это преследование соображений региональной геостратегии, в которых Пакистан неизменно выступает в роли главного южно-азиатского союзника КНР, в том числе в контексте многолетних непростых китайско-индийских отношений. В последние 10–15 лет отношения между Пекином и Дели значительно улучшились, причем не в последнюю очередь благодаря отказу КНР от одностороннего «пропакистанского крена» в Южной Азии и выдвижению Китаем деклараций о «нейтралитете» в Кашмирской проблеме. Однако «особое место» Пакистана в политике КНР сохраняется. Диалог в разных областях, включая военно-политическую, продолжает развиваться, причем Пакистан, чьи отношения с Индией еще более сложные, явно заинтересован в тесных связях с Китаем. Не случайно, например, по итогам визита премьер-министра Пакистана в КНР в декабре 2014 г., когда отношения двух стран неизменно были названы «прочными, как сталь», был подписан новый крупный пакет из более чем 20 документов.

Во-вторых, речь идет о геополитических интересах Китая: через Каракорумское шоссе есть прямой выход из Синьцзяна на пакистанское побережье Индийского океана. С помощью КНР здесь, всего в 240 милях от устья Ормузского пролива (через него проходит треть мировых морских транспортировок нефти), продолжает строиться многофункциональный порт Гвадар, значение которого для КНР с точки зрения экономики и безопасности, может выходить за рамки собственно китайско-пакистанских отношений. Существуют проекты строительства нефтеналивных портовых терминалов, порта, от которых к Каракорумским перевалам вдоль одноименного шоссе прошел бы нефтепровод, способный переправлять в Китай существенные объемы важной для КНР ближневосточной нефти в обход длинных и не всегда безопасных морских путей. Кроме того, в печати появляется немало сообщений о пакистанской инициативе сотрудничества с КНР в сооружении военно-морской базы около торгового порта, что, впрочем, не подтверждается официальным Пекином.

REUTERS/Stringer
Василий Шикин:
«МОДИфикация» индо-пакистанского
диалога

В-третьих, Китай не могут не беспокоить проблемы терроризма и экстремизма, которые имеют прямое отношение к стабильности в западных регионах страны, подвергающихся угрозам сепаратизма. В этом смысле в КНР хорошо понимают ключевое положение Пакистана. Влияние на ситуацию в этой стране критически важно для ограничения сил, способных осуществлять поддержку сепаратистских элементов в Синьцзяне. Разумеется, при этом учитывается вовлеченность Пакистана в кризис в Афганистане. Не случайно, что по данному кругу вопросов Пекин ведет диалог с Исламабадом не только в двустороннем, но и в многосторонних форматах, в том числе в рамках таких площадок, как «Китай — Россия —Пакистан», а также «Диалог Китай — Пакистан — Афганистан», заседание которого прошло 9 февраля 2015г. в Исламабаде. Положение в Афганистане, где нужен «компромисс со всеми группировками, включая движение «Талибан», было в фокусе внимания главы МИД КНР и в ходе нынешнего визита.

Есть и амбициозные экономические предложения. В стадии предметной разработки находится масштабный проект Экономического коридора «Китай — Пакистан», представляющего собой не просто обширный план многопрофильного взаимодействия, но и, по оценкам Пекина, пионерский проект в стратегической программе «единения КНР с соседними странами».

Многие из упомянутых вопросов (Экономический коридор, Гвадар, терроризм) включены в плотную повестку дня завершившейся поездки Ван И. Это свидетельство дальнейшего развития тесного двустороннего диалога.