Павел Палажченко о профессии дипломатического переводчика

Когда мы говорим о человеке эпохи в голову, в первую очередь, приходят политические деятели, лидеры, принимавшие решения, оказавшие огромное влияние на ход истории. Но каким бы ни был великим политический деятель, с ним всегда работает его команда. В том числе и переводчики, о которых зачастую незаслуженно забывают. Редакция РСМД побеседовала с Павлом Руслановичем Палажченко, одним из ведущих российских переводчиков современности. Он рассказал о своем выборе профессии, о том, с кем ему привелось работать, и дал советы начинающим переводчикам.

Рубрика «Свой взгляд»

Когда мы говорим о человеке эпохи, в голову, в первую очередь, приходят политические деятели, лидеры, принимавшие решения, оказавшие огромное влияние на ход истории. Но каким бы ни был великим политический деятель, с ним всегда работает его команда. В том числе и переводчики, о которых зачастую незаслуженно забывают. Редакция РСМД побеседовала с Павлом Руслановичем Палажченко, одним из ведущих российских переводчиков современности. Он рассказал о своем выборе профессии, о том, с кем ему привелось работать, и дал советы начинающим переводчикам.

Как Вы решили стать переводчиком и почему именно эту стезю выбрали?

Общее направление жизни, профессиональное устремление выбирают обычно в восьмом-девятом классе. У меня тоже так получилось. Я учился в обычной школе, языком занимался сначала с мамой (она работала учительницей английского языка). Но изучение языков не было моим увлечением до шестого, может быть, даже седьмого класса. Это возникло позже, но всерьез, и когда наступило время поступать в институт, я выбрал иняз. Там я понял, что меня интересует изучение не только английского языка. Вторым языком у меня был французский, наша группа начала его со второго курса. И довольно быстро пришло понимание, что я хочу стать переводчиком.

Переводчик – невидимая рука, эхо спикера, или более самостоятельный участник переговоров?

Это зависит от обстоятельств. В качестве переводчиков могут выступать разные люди: чаще всего это профессиональные переводчики, но иногда и дипломатам приходится выполнять функцию переводчика. Я был свидетелем подобных историй и с нашими выдающимися дипломатами – Воронцовым, Бессмертных, с американскими дипломатами, владеющими русским языком – послом Мэтлоком, например. В ходе переговоров дипломаты могут выполнять функцию советника, консультанта, но даже им необходимо действовать осторожно, а тем более переводчику, если его единственная должностная функция – это перевод. Понятно, что слишком активно лезть со своими советами не надо. Когда переводчик чувствует, что его совет, его подсказка могут предотвратить очень неблагоприятное, кризисное, даже скандальное развитие разговора, то это другое дело. Но здесь нет годных на все случаи рекомендаций, потому что ситуации могут быть самые разные. В подавляющем большинстве случаев я бы советовал переводчику понимать свою роль чисто профессионально.

Как нужно говорить, чтобы создать максимально удобные условия для переводчика?

Умный «спикер» – главное лицо на переговорах – как правило, понимает, что надо говорить с учетом того, что его переводят, особенно если это перевод на какой-то редкий язык. Тут надо стараться высказываться как можно более ясно и просто. Нужно понимать, что есть языки с развитой терминологической, концептуальной и лексической системой, а есть языки, где такой системы вовсе не существует.

Как поступать, если спикер прибегает к множеству эпитетов, которые потенциально могут обидеть его собеседника? Как стоит повести себя при переводе?

Бывают случаи, когда обида или даже оскорбление входит в коммуникативное намерение говорящего. Если очевидно, что спикер хочет, чтобы его высказывание прозвучало резко, остро, хлестко, смягчать это не надо. Однако иногда действительно может происходить некоторая стилистическая нейтрализация. По этому пути нельзя идти слишком далеко, потому что тогда переводчик становится хозяином высказывания, а он должен помнить, что главная роль – у первого лица переговоров. Переводчик должен стремиться передавать весь эмоциональный и экспрессивный спектр. Нельзя идти на переговоры, предполагая, что ты будешь спрямлять острые углы и упрощать.

Назовите момент в переговорном процессе, который Вам запомнился больше всего.

Gorby.ru
Встреча М. Горбачева и Р. Рейгана

Конечно, наиболее яркие моменты в моей работе пришлись на годы перестройки, когда я работал с Горбачевым и Шеварднадзе. Были ситуации, вошедшие в историю, когда буквально на самих переговорах происходили исторические сдвиги, как, например, во время визита Горбачева в 1990 году в Вашингтон. Переговоры на Мальте, безусловно, – это символическое окончание холодной войны. Я действительно до сих пор помню, как прозвучали заявления, которые обозначили этот рубеж. Тогда я работал в управлении США и Канады МИДа и в общем имел представление, с какими намерениями и директивами Политбюро М.Горбачев едет на эту встречу. В ходе этого визита и была произнесена фраза, что “мы, Советский Союз, готовы не рассматривать Соединенные Штаты как врага”. Именно готовы, то есть предполагалась взаимность. «Не рассматривать как врага»: не военного противника, не соперника, а именно как врага. Еще одним историческим моментом можно назвать знаменитое высказывание Рональда Рейгана, когда он во время переговоров в 1988 году вышел прогуляться вместе с М.Горбачевым сначала по Красной площади, затем по территории Кремля и остановился около Царь-пушки. Тогда ему американский корреспондент задал очень, по-моему, уместный и правильный вопрос: по-прежнему ли Рональд Рейган считает Советский Союз «империей зла». Р.Рейган как человек очень откровенный, не склонный к дипломатическим реверансам, дал прямой ответ. Он сказал: «Нет, не считаем, потому что страна изменилась, потому что она продолжает меняться, и я уже не считаю нынешний Советский Союз империей зла». Я храню в памяти все эти воспоминания. Я много видел, но, разумеется, наиболее яркие впечатления остались от того времени.

Технологии развиваются повсеместно. Распространяется ли этот тренд на переводческую деятельность? Изменилась ли техника традиционного перевода за то время?

Нет. Основным прорывом в послевоенную эпоху было внедрение синхронного перевода, который раньше никогда не использовался на межгосударственных переговорах. В советско-американских отношениях синхронный перевод был впервые использован во время первой встречи в Хельсинки между Дж.Шульцем и Э.Шеварднадзе летом 1985 года, и после этого он использовался как на высшем уровне, так и на уровне министров. Это главный прорыв. Ничего другого в устном переводе, я думаю, в ближайшее время не будет, а в письменном переводе используются средства автоматизации перевода, большое подспорье – это Интернет, электронные словари. Это, конечно, очень многое меняет в нашей работе. Вообще открытость нашего общества и возможности, предоставляемые Интернетом, создают новые условия для изучения языка и подготовки переводчиков.

Единственный прорыв, который может произойти – это распознавание речи.  Однако пока широко анонсированные технологические достижения в этой области реально не осуществлены. Трудно что-либо прогнозировать, но я думаю, что и в ближайшие 50 лет потребность в высококвалифицированном переводчике сохранится.

С кем бы Вам хотелось поработать?

Official White House Photo by Pete Souza
Встреча М. Горбачева и Б. Обамы

Я работал со всеми, за исключением Л.Брежнева и Ю.Андропова. Я работал с А.Громыко, с М.Горбачевым, Э.Шеварднадзе, уже в качестве переводчика-фриланса переводил Б.Ельцина, В.Путина и практически всех американских и британских руководителей этой эпохи. Мне крайне неудобно делать какой-либо выбор между ними. Я очень доволен своей карьерой, очень доволен, что участвовал в прекращении холодной войны, и считаю, что люди, которые это сделали, заслуживают очень высокой исторической оценки.

А из современных деятелей?

Выбирать сложно и неудобно, потому что у всех свои особенности, со всеми было работать интересно. Приходилось переводить и У.Клинтона, и Дж.Буша младшего, не раз доводилось синхронно переводить президентов В.Путина, Б.Ельцина. Переводчик вообще не должен не только становиться в позу судьи, но и отдавать предпочтения, кто лучше, кто хуже. В том числе потому, что когда находишься рядом с этими людьми, очень хорошо понимаешь, насколько это тяжелая работа – руководить в современных условиях огромной страной, которая несет большие обязанности, огромную ответственность перед миром. И сам ее руководитель, помимо всего прочего,  должен разбираться в людях, а хорошо это делать вообще очень трудно и в жизни, тем более в политике.

Мы не можем не затронуть тему украинского кризиса. Сейчас все об этом пишут, и большая надежда возлагается на работу дипломатов и переговорщиков. Переводчики могут чем-то помочь?

Переводчики могут помочь, прежде всего, хорошо делая свою работу, но действительно сейчас, особенно когда наметился какой-то сдвиг, главная задача и ответственность лежит на плечах дипломатов. Дипломаты вместе с переводчиками оформляют те политические решения и те политические намерения, которые существуют на данный момент. Они не могут ни забегать вперед, ни тормозить. На мой взгляд, сейчас наметился определенный положительный сдвиг в политической коммуникации.

Какие источники информации Вы предпочитаете? Где читаете новости?

Я ежедневно смотрю новостные сайты. Из русскоязычных это, например, lenta.ru, в том числе и после ухода оттуда основного состава журналистов. У них сохранилась очень сильная информационная традиция. На английском – это Yahoo.com, это The New York Times и Washington Post – две основные американские политические газеты. Материалы РСМД, которые мне присылают по рассылке, тоже, конечно, читаю. Иногда приходит рассылка по странам, которые не являются для меня главными с переводческой точки зрения, но тем не менее представляют интерес, это Турция, Египет. Из американских изданий читаю, естественно, журналы Foreign Policy и Foreign Affairs. Наш вариант, который пока еще становится на ноги – «Россия в глобальной политике» и его сайт. Пока еще у них нет той традиции, которая сложилась у соответствующих американских журналов, но они, безусловно, уже превратились в серьезные средства информации и аналитики.

Какой информации можно доверять? Помогают ли СМИ в подготовке переводчиков?

Нужно исходить из того, что «чистой», полностью объективной информации не существует, поэтому надо сопоставлять разные источники. Я говорю переводчикам, что каждое утро нужно как минимум прочитать один новостной ресурс на английском и один новостной ресурс на русском. Это позволяет вам решить и переводческую, и лингвистическую задачи. Вы увидите не только термины, но и те словосочетания, те стандартные формулировки, предложения, которые используются для описания определенных ситуаций. Кроме того, сопоставляя, допустим,  The New York Times с lenta.ru или «Коммерсантъ» вы видите, как по-разному информация подается с той и другой стороны. Разобраться в этом, на мой взгляд, не очень трудно. Опасность для переводчика и вообще для любого человека возникает, как мне кажется, тогда, когда он слишком отдается какому-то одному СМИ, какому-то одному органу информации, какой-то одной стороне. Делать этого, конечно, нельзя.

Материал подготовлен Марией Смекаловой, программным ассистентом и Дарьей Хаспековой, редактором портала.