Ось Москва — Тегеран: альянс без лишних обязательств

Россия и Иран находят все больше точек соприкосновения как во внешнеполитической, так и в экономической сферах. Неслучайно этот год уже стал беспрецедентным по частоте визитов на высоком и высшем уровнях между странами. Последним событием в этом контексте стала поездка президента РФ Владимира Путина в Тегеран для участия в саммите лидеров России, Турции и Ирана по Сирии.

Развитие отношений с Исламской республикой, как, впрочем, и продолжающий функционировать астанинский формат демонстрируют все более широкое применение Москвой прагматичной внешнеполитической модели, в рамках которой любая незападная страна может быть партнером, несмотря на возможные противоречия и несовпадения позиций.

Российско-иранское сближение не грозит перерастанием в полноценный союз. Прежде всего, это невозможно из-за образа России в Иране, который пронизан негативными историческими ассоциациями. Недоверие к Тегерану и недопонимание его политики можно найти и среди российской элиты. Наконец, стороны все еще достаточно далеки по множеству вопросов, как то политика на Ближнем Востоке или решение территориальных споров по Каспию.

Не стоит также забывать, что Россия и Иран выступают как конкуренты на рынке энергоресурсов.

Однако, как бы парадоксально это ни звучало, существующий букет противоречий совсем не мешает сближению Ирана и России. Применяемая российской стороной модель реализма позволяет концентрироваться на совпадающих интересах даже в условиях куда больших проблем, как это происходит в ситуации с Турцией. При этом и Тегеран, и Москва крайне заинтересованы в построении альтернативного западному экономического порядка. В одиночку это сделать невозможно, а две страны, ставшие для Запада нерукопожатными, подходят для этого как никто другой.

Важным отражением происходящего стала работа над заключением долгосрочного стратегического соглашения между Ираном и Россией — аналога документов, уже существующих у Тегерана с Китаем и Венесуэлой. Судя по заявлениям официальных российских лиц, проект будет финализирован в скором времени. Важно, что документ имеет статус меморандума — он формально подтверждает намерения сторон, но не возлагает никаких прямых обязательств. Примерно в том же направления продолжит движение «российско-иранская ось». Отношения могут расширяться и углубляться год от года, достигая все новых и новых рубежей, однако никаких излишних обязательств, включая союзнические, стороны друг перед другом брать не намерены.

Россия и Иран находят все больше точек соприкосновения как во внешнеполитической, так и в экономической сферах. Неслучайно этот год уже стал беспрецедентным по частоте визитов на высоком и высшем уровнях между странами. Последним событием в этом контексте стала поездка президента РФ Владимира Путина в Тегеран для участия в саммите лидеров России, Турции и Ирана по Сирии.

Развитие отношений с Исламской республикой, как, впрочем, и продолжающий функционировать астанинский формат демонстрируют все более широкое применение Москвой прагматичной внешнеполитической модели, в рамках которой любая незападная страна может быть партнером, несмотря на возможные противоречия и несовпадения позиций.

Эксперты подвели итоги визита В. Путина в Иран

На фоне Байдена

Астанинский саммит и визит В. Путина в Тегеран прошли сразу после ближневосточного турне президента США Джо Байдена. Попытки многих комментаторов показать поездку российского главы в Иран своеобразным ответом на инициативу американского лидера вряд ли имеют какую-либо реальную почву. Однако путешествие Дж. Байдена помещает трёхстороннюю встречу в иранской столице в более широкий контекст.

Ближний Восток можно назвать специфическим регионом, где значительно присутствие и США, и России. При этом динамика вовлеченности двух стран скорее диаметрально противоположна друг другу. Если Вашингтон постепенно выходит из региона, а значение последнего для Белового дома снижается, то Москва, наоборот, все больше втягивается в происходящие на Ближнем Востоке процессы.

Различаются и базовые подходы. Американская сторона привыкла находить в регионе союзников, которые становятся проводниками политики США, а также определять главных нарушителей порядка, которых стремится сдерживать и изолировать. У России, напротив, нет ни друзей, ни врагов. Последнее десятилетие Москва пытается выступать в роли универсального медиатора, поддерживающего отношения со всеми ключевыми силами на Ближнем Востоке.

На фоне происходящих вокруг Украины событий США стремятся превратить Россию в международного изгоя. Ближний Восток считается одним из потенциальных путей Москвы для частичного обхода санкций, поэтому логичной задачей для Вашингтона стала изоляция российской стороны в регионе. Однако, несмотря на наличие солидного списка союзных США государств и не самую восторженную реакцию ближневосточных стран на спецоперацию на Украине, сделать это не так просто. Прежде всего, мало кто на Ближнем Востоке хочет делать выбор между Москвой и Вашингтоном. Россия не просто остается важным игроком на Ближнем Востоке, с которым необходимо считаться, но и обладает целым набором совпадающих интересов почти со всеми региональными государствами, включая американских партнеров.

Так, член НАТО Турция имеет серьезные разногласия с РФ по Сирии, Ливии и Южному Кавказу. Кроме того, Анкара не только высказалась против действий Москвы на Украине, но и активно помогает украинской стороне, поставляя высокотехнологичное вооружение. В то же время Анкару, как и Москву откровенно раздражает установленной США порядок в смежных с Турцией регионах, включая Ближний Восток и Восточное Средиземноморье. Не стоит забывать и о торговых отношениях Турции и России: в 2021 г. товарооборот составил около 33 млрд долл. и по итогам 2022 г. может достичь еще более внушительных показателей. Очевидно, что в этой ситуации Анкара продолжит диалог с Москвой как по Сирии, так и по другим вопросам.

Отчасти схожая ситуация наблюдается в отношении арабских стран Персидского залива. Ни одно из этих государств не присоединилось к западным санкциям против России, а ОАЭ становится своеобразным хабом для российского капитала. Мухаммед бен Салман, несмотря на визит Дж. Байдена на Саудовскую Аравию, дал понять, что договоренности с ОПЕК+, где Россия выступает одни из основным игроков, ставит выше интересов США.

За пределами Персидского залива президент Египта Абдул-Фаттах Халил Ас-Сиси также отказывается изолировать Москву. В последние годы Каир был одним из крупнейших импортёров российского оружия. Кроме того, арабское государство вместе с ОАЭ сотрудничают с Россией по Ливии. Наконец, не стоит забывать еще об одном американском партнере — Израиле. Несмотря на определённые трения с Москвой, еврейское государство все также желает сотрудничать с российской стороной для продолжения своей политики сдерживания иранской угрозы в Сирии. Иными словами, у всех вышеупомянутых игроков хватает причин, чтобы уйти от навязываемого им Вашингтоном бинарного подхода: либо вы с США, либо с Россией.

Никита Смагин:
Иран в ШОС: вынужденный поворот на Восток и альтернативный миропорядок

Модель Астаны

Пожалуй, было бы ошибкой называть турне Дж. Байдена провальным. Здесь имели место отдельные успехи, как, например, решение Саудовской Аравии открыть воздушное пространство для рейсов в Израиль и из него. Кроме того, вряд ли американская сторона рассчитывала одной поездкой переломить тот расклад, который сложился в регионе, включая отношение к России. Скорее показательна общая ситуация. Действительно, события вокруг Украины стали переломом в отношениях Москвы и Запада, однако Ближний Восток до 24 февраля 2022 г. и после особых изменений не претерпел.

Нынешняя ситуация в регионе сильно отличается от поляризации в духе холодной войны, о которой сегодня так часто говорят аналитики. Ближний Восток сегодня — это сложное сочетание из многовекторных политических подходов различных стран. Все это не столько отражает слабость Вашингтона, сколько то, что Россия для Египта, Турции, Саудовской Аравии, Израиля, ОАЭ остается важным и легитимным игроком, и этот расклад вряд ли всерьез изменится в ближайшее время.

Именно под эти непростые политические реалии был создан астанинский формат —площадка, где за одним переговорным столом как партнёры сидят и решают вопросы стороны, которые не только расходятся в подходах, но даже ведут опосредованную прокси-войну друг против друга. И если раньше это было справедливо только для Сирии, то минувший саммит вывел соответствующие парадоксальные отношения на новый уровень. Турецкие беспилотники наносят удары по армии России, которая, в свою очередь, их активно сбивает, но это не мешает В. Путину и Р.Т. Эрдогану сидеть за одним столом и конструктивно общаться на встрече в Тегеране. Больше того, одной из главных тем на полях саммита стала история, вообще не относящееся к региону — решение вопроса вывоза зерна через Черное море.

Речь совсем не о банальном лицемерии сторон, имеющих противоположные интересы. Астанинские участники не просто улыбаются друг другу, держа фигу в кармане — они действительно ведут конструктивный диалог. Так, вопрос зерна в итоге решить удалось именно благодаря переговорам Турции и России, и тут саммит в Тегеране сыграл не последнюю роль.

Фактически астанинский саммит становится ролевой моделью, отражающей базовые принципы современного внешнеполитического курса России. Речь о предельных формах реализма, когда при наличии совпадающих интересов сотрудничество предлагается всем, вне зависимости от сопутствующих проблем и разногласий.

Фактически такой же формат предлагается и Западу — несмотря на фактическую прокси-войну Европы против России на Украине и экономическую войну, орудием которой становятся санкции, Москва готова продавать и газ, и нефть европейским странам. «"Газпром" выполнял, выполняет и будет в полном объеме выполнять свои обязательства. Если, конечно, это кому-то нужно, ведь они сами все закрывают своими руками», — не без досады отметил В. Путин в ходе пресс-конференции по итогам саммита в Тегеране.

При этом астанинский формат напрямую противоречит традиционным западным моделям интеграции, когда для создания альянса нужна ценностная близость. Понятно, что американцы тоже далеко не всегда придерживаются ценностного подхода, но даже в привычно находящихся вне этого отношениях Саудовской Аравии и США вдруг вопрос прав человека (осуждение Джо Байденом убийства журналиста Джамаля Хашогги) стала главным камнем преткновения. В результате здесь и сейчас астанинская модель радикального реализма позволяет России в столь непростой ситуации говорить со всеми на Ближнем Востоке, в то время как США испытывают проблемы даже со своими традиционными союзниками.

Никита Смагин:
Протест как способ диалога, или как власти Ирана взаимодействуют с обществом

Иранский вектор

На фоне обрушения отношений с Западом в связи с украинским кризисом иранский внешнеполитический курс России все больше обособляется в направление, на которое возлагаются определенные надежды. По итогам поездки В. Путина в Иран об особых прорывных решениях не сообщалось. Тем не менее в день саммита появилось несколько новостей, которые создавали позитивный фон вокруг иранского визита. Так, в день саммита тегеранская валютная биржа запустила торги парой иранский риал/рубль. Другой важной историей стало подписание меморандума между Иранской национальной нефтяной компанией (NIOC) и Газпромом, который предполагает инвестиции в иранский сектор на общую сумму около 40 млрд долл.

Некоторые важные новости появились вскоре после визита российского президента. Среди них — решение увеличить число авиарейсов между Россией и Исламской республикой до 35 в неделю, подготовка соглашения о поставках иранских авиадеталей и обслуживании самолетов, планы российской стороны выделить 1,5 млрд долл. на развитие железнодорожных проектов в Иране.

Надо сказать, что не все из этих инициатив непременно будут успешно осуществлены. Прежде всего, в случае с большинством из перечисленных не определена временная перспектива, и до фактической реализации смогут дойти не все. В других случаях, как, например, в ситуации с поставками авиадеталей, речь может идти исключительно об ограниченном наборе продуктов. Авиационная отрасль Ирана уже много лет переживает не самые простые времена, находясь под санкциями. Безусловно, что-то иранцы научились делать сами, но в массе своей авиадетали они импортируют через третьи страны или используют старые прикованные к земле самолеты для разбора.

Тем не менее часть проектов могут оказаться вполне успешными. Здесь налицо очевидное наращивание сфер для сотрудничества между двумя странами, связанное с резко возросшим интересом российской стороны к Исламской республике. Кроме того, совершенно новый импульс получают некоторые прежние сферы сотрудничества. Так, экспорт российской сельскохозяйственной продукции на фоне общемировых продовольственных проблем становится едва ли не ключевым аспектом продовольственной безопасности Ирана. При этом транзитный коридор «Север — Юг», который последние годы существовал лишь в тестовом режиме, грозит стать чуть ли не главным экспортным маршрутом для продукции из России.

Определенное сближение можно заметить и на внешнеполитическом уровне. Среди всех стран Ближнего Востока Тегеран выступил с одной из самых приемлемых для Москвы реакций на украинские события. Духовный лидер Ирана А. Хаменеи в ходе переговоров с В. Путиным в Тегеране подчеркнул, что Североатлантический альянс начал бы войну с Россией под предлогом Крыма, если бы его не остановили на Украине. Некоторые изменения можно заметить и в Сирии, где Россия все жестче реагирует на действия Израиля. Наконец, лейтмотивом трехстороннего саммита в иранской столице стала попытка Тегерана и Москвы вместе убедить Анкару отказаться от военной операции на сирийской территории.

Никита Смагин:
Иранский крен: зачем России заниматься Исламской Республикой?

Как бы то ни было, российско-иранское сближение не грозит перерастанием в полноценный союз. Прежде всего, это невозможно из-за образа России в Иране, который пронизан негативными историческими ассоциациями. Недоверие к Тегерану и недопонимание его политики можно найти и среди российской элиты. Наконец, стороны все еще достаточно далеки по множеству вопросов, как то политика на Ближнем Востоке или решение территориальных споров по Каспию.

Не стоит также забывать, что Россия и Иран выступают как конкуренты на рынке энергоресурсов. Уже упомянутое соглашение с Газпромом во многом обусловлено попыткой российской стороны получить рычаги воздействия на иранскую нефтегазовую отрасль. Так что здесь еще нужно посмотреть, куда в итоге иранцы пустят российские компании.

***

Однако, как бы парадоксально это ни звучало, существующий букет противоречий совсем не мешает сближению Ирана и России. Применяемая российской стороной модель реализма позволяет концентрироваться на совпадающих интересах даже в условиях куда больших проблем, как это происходит в ситуации с Турцией. При этом и Тегеран, и Москва крайне заинтересованы в построении альтернативного западному экономического порядка. В одиночку это сделать невозможно, а две страны, ставшие для Запада нерукопожатными, подходят для этого как никто другой.

Важным отражением происходящего стала работа над заключением долгосрочного стратегического соглашения между Ираном и Россией — аналога документов, уже существующих у Тегерана с Китаем и Венесуэлой. Судя по заявлениям официальных российских лиц, проект будет финализирован в скором времени. Важно, что документ имеет статус меморандума — он формально подтверждает намерения сторон, но не возлагает никаких прямых обязательств. Примерно в том же направления продолжит движение «российско-иранская ось». Отношения могут расширяться и углубляться год от года, достигая все новых и новых рубежей, однако никаких излишних обязательств, включая союзнические, стороны друг перед другом брать не намерены.