О принципах либерального миропорядка

В последнее время в российском экспертном сообществе заметно оживились дискуссии по поводу нынешнего и грядущего миропорядка. Но в них не хватало свежей струи, которую предложили статьи А. Кортунова «Неизбежность странного мира» и «От постмодернизма к неомодернизму». Во многом соглашаясь с автором, хотелось бы продолжить тему в русле поставленных им вопросов. Но главное — задач для дальнейшего осмысления мироустройства и принципов его совершенствования. Это крайне полезно для России как одного из самых весомых игроков.

В отечественных рассуждениях о состоянии дел на планете фокус сужен на либеральном миропорядке как состоянии глобальной архитектуры и расстановки сил, а также на поиске приемлемых перемен или альтернатив. Гораздо меньше расшифровок удостоены официально предпочитаемые «многополярный» или «полицентричный» миропорядки. Тем самым, вольно или невольно, на нынешнее устройство мира ставится печать «либерального».

А. Кортунов высвечивает ошибку — поставленный знак равенства между либеральным порядком и американским (западным) непререкаемым лидерством. Это приближает нас к серьезной методологической ошибке. За скобками остаются принципы и нормы ведения международных дел, с которыми согласна хотя бы подавляющая часть мирового сообщества (в том числе, в противовес США).

У Вашингтона «отношения с либеральным порядком всегда были сложные». С новым руководством, по всей видимости, будет еще сложнее.

Критический настрой президента США в отношении изменения климата уже обернулся готовностью Пекина надеть на себя майку лидера в выполнении Парижского соглашения.

В борьбе за глобальную безопасность здоровья Вашингтон сейчас больше намерен сэкономить на донорстве, нежели существенно свертывать свою поддержку решения этой проблемы. Однако эта ниша, пусть и не полностью, будет заполняться другими игроками — теми же ЕС и Китаем с сопутствующими политическими дивидендами.

В отечественных рассуждениях о состоянии дел на планете фокус сужен на либеральном миропорядке как состоянии глобальной архитектуры и расстановки сил, а также на поиске приемлемых перемен или альтернатив. Гораздо меньше расшифровок удостоены официально предпочитаемые «многополярный» или «полицентричный» миропорядки. Тем самым, вольно или невольно, на нынешнее устройство мира ставится печать «либерального».

В таком восприятии доминирует критический настрой разного замаха — вплоть до «разрушить до основания». Им двигает жесткая привязка мировой арены к доминированию США либо, на вкус, Запада под тем же американским флагом.

Отсюда признаваемые всеми ослабление американских и западных позиций и усиление новых глобальных игроков, прежде всего Китая, замкнуты в оценочные границы угасания этого миропорядка. С весьма позитивным эмоциональным сопровождением, но без комплексных предложений и попыток детализации желаемого завтра.

В это пространство аналитических предпочтений встраиваются разнообразные сценарии грядущих перемен. С общей ориентацией на возрастающую неопределенность, усиление нестабильности, повышение глобальных и транснациональных угроз и рисков. С прогнозами сопутствующего ужесточения противоборства между условным Западом и его оппонентами в различных комбинациях.

Андрей Кортунов:
Неизбежность странного мира

При этом по большей части грядущие риски вписываются в чисто геополитические построения и в категорию т.н. «традиционных угроз» безопасности конфликтно-силового порядка. Угрозы нетрадиционные — изменения климата, безопасности здоровья, сбоев в киберпространстве, переходящих национальные границы социальных катаклизмов и др. — остаются пылиться в нижних полках экспертных приоритетов в России (в отличие от их зарубежных коллег и наших партнеров по БРИКС).

Угрозы по характеру и масштабам новые. Они пока лишь чреваты такими потрясениями для национальной, региональной и глобальной безопасности, которые способны затмить силовые конфликты. Вместе с этим эта категория угроз без их своевременной нейтрализации все сильнее будет смыкаться к традиционными, повышая вероятность военных сценариев.

При вполне оправданном настрое на серьезные встряски и на фоне превалирующих рассуждений о «балансах сил» за рамками дискуссий остаются детальные и конструктивно-выполнимые размышления об общих принципах и механизмах коллективных усилий для выправления ситуации. Другими словами, о том, как управлять автомобилем, попавшем на скользкий и неизведанный маршрут. С какими правилами и «памяткой для водителя» — кардинально или выборочно переписанными, для всего маршрута или отельных участков с их сюрпризами. Вот с этим ключевым вопросом очевидная заминка.

Поставленный знак равенства между либеральным порядком и американским (западным) непререкаемым лидерством, фиксируя больше состояние мироустройства, приближает к серьезной методологической ошибке. За скобками остаются принципы и нормы ведения международных дел, с которыми согласна хотя бы подавляющая часть мирового сообщества (в том числе, в противовес США). Особенно когда это касается отдельных опасных участков дороги с высокими и напирающими глобальными и транснациональными барьерами. Барьерами, преодолеть которые уже не может ни одно государство даже из списка гегемонов или ни одна группа государств, пусть и ведущих. На дворе, подчеркнем, век двадцать первый, а не двадцатый.

По нашему мнению, А. Кортунов высвечивает эту ошибку, перечисляя три принципа либерального миропорядка — рациональность, нормативность, открытость с их полезной для пристального внимания расшифровкой. Тем самым подвигая к тому, что этот миропорядок следует воспринимать прежде всего не только как состояние, а как прежде всего набор инструментов для коллективного решения планетарных или крупных региональных проблем с их отголосками на глобальном уровне.

К этому списку добавим принципы коллективного (инклюзивного) участия и международной подотчетности государств на основе принятых договоренностей. Вместе с открытостью они отражают существующие нормы поведения и необходимы для совершенствования этих норм. Все это нацелено на повышение эффективности принимаемых решений, что, в свою очередь, зависит от рациональности оценок и поведения со стороны участников.

Андрей Кортунов:
От постмодернизма к неомодернизму, или Воспоминания о будущем

Предлагаемая комбинация принципов — уже не теория и не узкая практическая работа. Она (открытость, участие, подотчетность, приверженность коллективно согласованным нормам поведения) дословно зафиксирована в документах ООН, «Группы двадцати» и других авторитетных форматов с участием России. Достаточно, к примеру, почитать утвержденные ООН Цели содействия глобальному развитию, программы помощи, планы по противодействию изменению климата, по совершенствованию механизмов для обеспечения продовольственной безопасности, по управлению Интернетом, по укреплению глобальной безопасности здоровья и по многому другому. Подчеркнем, что все эти документы приняты при поддержке и в разной степени активном участии России.

Не сложно заметить, что эти принципы под эгидой ООН прилагаются к нетрадиционным угрозам (за исключением причисляемого к ним в силу новизны международного терроризма). Масштаб их приложения носит глобальный характер и требует действительно коллективных действий всех государств.

Следует подчеркнуть, что эти принципы стали заметно внедряться в официальные установки ООН лишь с начала нынешнего века. Эстафету подхватила и «Группа двадцати», постепенно пополняя свою повестку. Это во многом обусловлено растущим согласием с тем, что человечество стало жестче сталкиваться с общими и новыми угрозами и с пробуксовкой международных структур.

К тому же список глобальных задач с подключением этих принципов в их выполнении заметно расширяется. До этого он в основном замыкался на финансово-экономической и торговой сферах и на профильных международных структурах. Не сложно обнаружить, что этот процесс становится более динамичным в период, который ассоциируется с «угасанием либерального миропорядка».

По ходу появления новых общих угроз и растущего осознания потребности в оперативном преодолении старых не стоит пессимистично оценивать вероятность сохранения тенденции дальнейшего закрепления этих принципов в мировой практике. Это относится к еще возможным неприятностям — например, в сфере развития биотехнологий, где без указанных принципов ситуация может стать неконтролируемой.

Иван Тимофеев:
От авторитаризма к демократии? Будущее политических режимов

Вместе с тем, реализация достигнутых договоренностей на основе этих принципов пока часто пробуксовывает, оставляя их по большей части на поле деклараций. Это отражает степень разногласий и состояния миропорядка. Тем не менее с начала второго десятилетия, потихоньку пошел процесс выправления дисбаланса между декларациями и действиями — прежде всего в зонах с высокими рисками.

В этой связи спустимся с концептуальных высот на нашу грешную землю. Сейчас из признанных всем мировым сообществом ключевых нетрадиционных угроз выделяются две — изменение климата и положение с глобальной безопасностью здоровья. Поэтому в качестве примеров кратко остановимся на них.

Принципы открытости (прозрачности) и подотчетности ставили высокие преграды для практики по нейтрализации этих угроз. Так, многие государства не желали отчитываться об эффективности усилий по снижению выбросов парниковых газов. Отсюда — нежелание подписывать документы (Киотские протоколы), либо стремление обойти некоторые положения в завизированных ими тех же протоколах. Такая позиция мотивировалась в том числе обеспечением суверенитета.

Но осознание динамики и расширения угрозы для самих государств, ее транснационального и глобального характера подвигли уже все страны, включая главных «загрязнителей» — США и Китай — подписать Парижское соглашение в конце 2015 г. Не обошлось и без определенного давления на ряд государств, в том числе со стороны Евросоюза. В этом соглашении всем мировым сообществом и были утверждены в том числе принципы прозрачности и подотчетности с жесткими обязательствами по их соблюдению. Тем самым признано, что иначе проблема, если решаема, то весьма более выборочно и менее эффективно.

Примерно в этом же русле появились серьезные подвижки в сфере глобальной безопасности здоровья. С трудом достигнутое согласие 194 стран с принципами прозрачности и подотчетности привело к серьезным изменениям Международных медико-санитарных правил (МСПП). Они касаются в том числе обязательств обмениваться информацией и опытом в случае обнаружения даже рисков эпидемии для своевременного реагирования.

Поясним: без ужесточения этих правил некоторые страны (особенно в Африке) либо не предоставляли нужную информацию или отчеты, либо делали это с опозданием. Одно из известных следствий — эпидемия Эбола. В то же время из-за ужесточения отчетности многих бед удалось избежать. К началу следующего десятилетия с согласия всех государств планируется навести более суровый порядок в следовании рассматриваемым принципам.

Марк Энтин, Екатерина Энтина:
Возвращение эры консервативного национализма в ЕС и США

Такое согласие было получено не без активности России, а также давления «Группы восьми» с нашим участием. До печального перевода группы в формат «семерки» именно в период председательства России в 2006 г. и при подготовке ее председательства в 2014 г. тема глобальной безопасности здоровья была вынесена в высшие приоритеты, а в документах усилены акценты на указанные принципы. За высокой волной критики «либерального миропорядка» и ухода России из «восьмерки» об этом в отечественном дискурсе сейчас предпочитают не упоминать.

На примере этой пары угроз вернемся к упомянутому фокусу восприятия «либерального миропорядка». Здесь стоит отметить еще один важный посыл А. Кортунова: если исходить из этих принципов, то «американская гегемония, строго говоря, с этим миропорядком связана лишь опосредованно». У Вашингтона «отношения с либеральным порядком всегда были сложные». С новым руководством, по всей видимости, будет еще сложнее.

Критический настрой президента США в отношении изменения климата уже обернулся готовностью Пекина надеть на себя майку лидера в выполнении Парижского соглашения. Ранее ее открыто примеривал Б. Обама (вместе с Евросоюзом).

Планы Китая обусловлены не только внутриполитическими интересами (в том числе бедственной экологической ситуацией), но и пониманием настроений мирового сообщества, что засвидетельствовало Парижское соглашение. Эта готовность, в свою очередь, означает и приверженность зафиксированным в соглашении принципам — той же открытости и подотчетности. В ином случае — под вопросом эффективность его реализации.

В борьбе за глобальную безопасность здоровья Вашингтон сейчас больше намерен сэкономить на донорстве, нежели существенно свертывать свою поддержку решения этой проблемы. Однако эта ниша, пусть и не полностью, будет заполняться другими игроками — теми же ЕС и Китаем с сопутствующими политическими дивидендами.

Иное дело, что ослабление американского присутствия на этих фронтах, особенно финансового, не может не сказаться на выполнении договоренностей. Но оно вряд ли приведет к снижению заинтересованности хотя бы большинства в указанных принципах для преодолении ряда общих угроз.

Игорь Макаров:
После Парижа: пути стран в низкоуглеродное будущее

Попутно обратимся к торгово-экономической части. Отказ Б. Трампа от Транстихоокеанского партнерства с теми же принципами и ослаблением протекционистских препон в пользу двусторонних форматов уже аукнулся готовностью ряда участников соглашения выполнять его без ведущего партнера. При всех вопросах к выполнимости таких планов.

По мере перемен в расстановке сил в зарубежных исследованиях стали заметнее присутствовать разные определения грядущего миропорядка. Среди них часто встречается обращение к «постзападному либеральному миропорядку». В его пояснениях повышенное внимание уделяется как раз принципам и нормативной базе, которые полезно взять из нынешнего наследства для возникающего нового мира. Речь идет о наборе инструментов для эффективного решения ряда общих проблем.

В этой связи критикам «либерального миропорядка» нужно адресовать запрос на свой набор во все более неспокойном мире. Хотя бы в приложении к «многополярному», «полицентричному» или иному миропорядку. Но для этого потребуются детализация видения оных, а также обоснование эффективности инструментария и в разрешении глобальных вызовов, рисков и угроз. На этом дискуссионном фронте пока тишина.