Новая «серия» политической дорамы

В ходе визита президента РК Юн Сок Ёля в США, состоявшегося в конце апреля 2023 г., окончательного разворота Сеула от Москвы и Пекина не произошло. Хотя в публичных заявлениях корейского президента участь Украины сравнили с участью РК во время Корейской войны, за «решительным осуждением» России не последовало новых шагов в сторону увеличения конфронтации. Даже расширение списка санкционных товаров, явно принятое Сеулом в качестве «подарка к празднику», подразумевает не запрет, а больший уровень проблем экспертного контроля. Более того, Белый дом даже специально отметил, что вопрос поставок южнокорейского оружия на Украину в повестку саммита Юна и Байдена не входил.

Главным итогом саммита стала Вашингтонская декларация, посвященная ядерному сдерживанию КНДР, однако нововведения имеют скорее количественный, чем качественный характер. Создаются структуры для координации действий. Носители ЯО будут чаще появляться в портах и принимать участие в учениях, частота и размах которых будут также увеличены. Но при этом до прямого ядерного зонтика в виде постоянного размещения ЯО США на самом Корейском полуострове еще не дошло. Что же до громких фраз о том, что ядерное нападение Севера на Юг встретит мощный ответ и закончится концом пхеньянского режима, то с подобными заявлениями президенты США выступали и ранее — «огонь и ярость» в похожем стиле обещал не только Трамп, но и Обама, и даже Клинтон.

Прагматик Юн Сок Ёль понимает, что поскольку в Пхеньяне тоже сидят скорее прагматики, то, несмотря на повышенный уровень инвективной риторики, реальный ущерб от ухудшения отношений с КНДР невелик: на военный конфликт там первыми не пойдут, а аналог холодной войны можно перетерпеть, если стороны не будут переходить красные линии. Пуски КНДР, равно как и масштабные учения Сеула и Вашингтона, на которых отрабатываются отнюдь не оборонительные действия, приблизительно равнозначны по уровню повышения региональной напряженности. А это означает возможность разменять отношения с Севером на максимально возможную свободу рук в отношениях с Россией и Китаем, разрыв с которыми может нанести серьезный комплексный, а не только экономический урон.

Корея не хочет оказаться жертвой столкновения, оказавшись между сверхдержавами. Президент Юн Сок Ёль, с одной стороны, говорит о глобальном стратегическом альянсе США и РК, но с другой не старается вести себя как образцовый вассал, готовый в ущерб национальным интересам страны перейти красные линии. Так, в отношении антикитайских мер США Сеул готов участвовать в экономических проектах типа IPEF, но воздерживается от вовлечения в политические, наподобие QUAD, «Пять глаз» или AUKUS. Похожая ситуация и в отношении России. С одной стороны, Южная Корея сделала формальные заявления, обвиняющие Россию в развязывании войны, а с другой не стремилась наступать на горло своему бизнесу, оказавшись до недавнего времени «самой дружественной из недружественных стран».

Внутриполитические оппоненты Юна активно раскритиковали результаты визита. От правых ему досталось за недостаточно восторженный образ мысли, а от демократов — за то, что президент продемонстрировал излишне проамериканский курс. Тем не менее этой критики недостаточно, чтобы изменить ситуацию. Рейтинг президента несколько сдвинулся вниз, но остался в районе 30%. Явных уступок, тянущих на национальное унижение, не случилось, так что разыграть эту карту у демократов, скорее всего, не выйдет.

В среднесрочной перспективе остается вопрос, как долго еще Юн сможет выдерживать давление Вашингтона при том, что США и их сторонники не будут особо церемониться в методах. Так, не исключается вариант, что раз президент РК поставил условием смены политики по вопросу оружия Украине военные преступления РФ, существует угроза провокации, которая заставит Юна выполнить обещание. Также можно рассмотреть маловероятный, но уже не гипотетический вариант, при котором США, будучи разочарованными неуступчивостью Юна по нужным им вопросам, могут поддержать оппозиционные ему силы и начать соучаствовать в возможном свержении.

И как бы то ни было, южнокорейская внутренняя политика остается крайне любопытным сериалом, смотреть который «в прямом эфире» куда интереснее, чем «Карточный домик» или творения Тома Клэнси.

Оценивая контекст визита Юн Сок Ёля в США, вначале стоит описать внутриполитическую ситуацию в Республике Корее в целом. Хотя президент Юн пришел к власти как представитель консерваторов, начинал он как следователь по делу «троллей в погонах», а затем был прокурором, предъявившим обвинение Ли Мён Баку и Пак Кын Хе. Но когда, уже будучи генеральным прокурором, Юн начал расследовать не менее коррупционные дела в окружении Мун Чжэ Ина, его вынудили уйти в отставку и заняться политической деятельностью, что привело к тому, что он примкнул к консерваторам. Выборы прошли в небывалой обстановке черного пиара и закончились с электоральным разрывом в 0,73%, отчего даже в начале правления Юна его рейтинг был около 50%, а с ноября 2022 г. колеблется в районе 25–35%.

К нынешнему времени Юну удалось укрепить свое влияние в консервативной партии и поставить на пост председателя своего человека, но оппозиция никуда не делась. Например, находящаяся под контролем правоцентристской фракции газета The Korea Times критикует президентский курс так же, как демократы.

Андрей Губин:
Яичные скорлупки, вооружённые молотками: зачем Японии и Республике Корея ударное оружие?

Возможности Юна проводить свой политический курс существенно отягощены тем, что до 2024 г. ему придется иметь дело с парламентом, в котором подавляющее большинство мест принадлежит демократам. Объединившись с противниками Юна внутри консервативной партии, они теоретически способны попытаться собрать две трети голосов, необходимых для отрешения президента от власти путем импичмента по аналогии с ситуацией 2016 г. При наличии громкого повода, способного взбаламутить массы по аналогии с трагедией парома «Севоль», это вполне возможно.

Тем не менее у Демократической партии есть свои проблемы. Первая связана с тем, что демпартия на протяжении длительного времени прибегала к двойным стандартам, нарушая обещания в зависимости от политической выгоды. Наиболее яркий пример — в уставе партии была весьма прогрессивная формулировка о том, что, если член партии стал фигурантом уголовного дела, он обязан уйти в отставку как минимум до того момента, как станет ясно, виновен он или нет. Но когда дело завели на председателя Ли Чжэ Мёна, в устав внесли поправку, согласно которой если уголовное дело имеет политическую подоплеку, отставка отменяется.

Вторая причина проблем Демократической партии — это ее нынешний лидер Ли Чжэ Мён. Ли был главным соперником Юна на президентских выборах, а затем вместо того, чтобы по примеру иных политических лидеров уйти в отставку, остался в политике, прошел в парламент и занял пост председателем партии во многом потому, что демократы оказались в кадровом кризисе. Лица, связанные с Мун Чжэ Ином, дискредитировали себя еще раньше, а остальных потенциальных противников ему удалось выжить еще на этапе подготовки к выборам.

Ли левый популист и достаточно одиозная личность. Он является фигурантом ряда уголовных дел, относящихся ко времени, когда он был мэром города Соннам. Злые языки утверждают, что обвинения против него были более фундированными, если бы не примечательное совпадение: уже пять ключевых свидетелей покончили с собой или умерли от естественных причин практически накануне вызовов на допрос. В результате, когда прокуратура запросила парламент об аресте Ли Чжэ Мёна (арестовать депутата можно только с согласия парламента), несмотря на 168 мандатов из 300, демократы спасли «председателя Ли» от ареста с разрывом всего в один голос.

К делу Ли Чжэ Мёна недавно добавилось дело его предшественника, Сон Ён Гиля. Хотя он представляет собой другую фракцию, Сона считают благодетелем Ли, поскольку он руководил партией, когда Ли был кандидатом в президенты, а затем произошла рокировка. Сон оставил пост в парламенте, чтобы неудачно баллотироваться в мэры Сеула, а Ли Чжэ Мён прошел в депутаты на его место. И вот выяснилось, что с именем Сона был связан тот уровень коррупции, который с точки зрения общественного мнения РК более свойственен консерваторам. Для того чтобы на партсъезде лидером стал он, дело дошло до прямой раздачи конвертов с деньгами. Вопрос заключается только в том, был ли Сон организатором подобной схемы, или это инициатива его помощников — женщина, которая непосредственно занималась раздачей конвертов, уже осуждена, а записи ее разговоров приобщены к делу, отчего объявить его политически сфабрикованным не получается никак.

Определенные тучи сгущаются и над Мун Чжэ Ином. Речь идет о репатриации перебежчиков-моряков, совершивших убийство, и о чиновнике в области рыболовства, застреленном северокорейцами в Желтом море. Считается, что в первом деле были нарушены законы страны (перебежчики считаются гражданами РК), а во втором — власти имели возможность спасти человека, но не сделали этого, а затем сфабриковали версию, что он пытался бежать на Север. Расследование по этим двум случаям тянется очень долго, но сочетание этих трех дел создает впечатление, что «победители дракона», пришедшие к власти во время Свечной революции, стали таким же драконом, только с большим числом голов.

Это наносит Демократической партии и условным «левым» колоссальный репутационный вред. В свое время президенту Но Му Хёну, который тоже патетически боролся с коррупцией, а потом оказался записным коррупционером, пришлось прыгать со скалы, чтобы смыть позор кровью, иначе он дискредитировал бы все, за что выступал. Нынешние демократы, однако, более настроены на то, чтобы попытаться свалить Юн Сок Ёля досрочно. По этой причине любые ошибки Юна представляются национальной катастрофой, а его оговорки, которые непрофессиональный политик допускает часто, позиционируются как свидетельство тотальной некомпетентности.

Валентин Волощак:
Куда приведет военно-политическое сближение Южной Кореи и Японии?

Попыток качнуть лодку всерьез уже было две. Вначале демократы пытались превратить в аналог истории с паромом «Севоль» давку 29 октября 2022 г. в сеульском районе Итхэвон. Но это не получилось, потому что прямой вины властей в трагедии нет, а с ликвидацией последствий и наказанием виновных они справились. Не получилось и после итогов визита Юна в Японию (где он сделал ряд, по мнению демократов, катастрофических уступок), после которого демократы даже обещали расследовать, не была ли в действиях Юна дополнительная корысть, но ничего подобного не нашли, и дело застряло.

Здесь, правда, надо сразу отметить, что от перемены власти в РК Россия не выиграет ничего. С точки зрения ценностей демократы также ориентированы на США, а напускной антиамериканизм, который является частью идеологии, включается и выключается по команде сверху. Характерно и то, что митинги русскоязычных граждан против СВО поддерживаются в основном НПО, связанные с демократами.

Причина в том, что у демократов, которые традиционно выступают за межкорейское сближение, свобода рук на данном направлении более важна, чем отношения с Россией и Китаем, которыми при желании и договоренности с США можно пожертвовать. Позиция Юн Сок Ёля, наоборот, противоположна. Хотя формально он выдвинул инициативу межкорейского урегулирования, на деле это римейк предложения времен Ли Мён Бака «Сначала КНДР должна полностью и проверяемо ядерно разоружиться, потом ее завалят экономической помощью (но это не точно)», морально устаревшего еще в нулевые. Де-факто же Юн занял очень жесткую позицию в отношении Севера, куда укладываются и заявление, что никаких саммитов напоказ не будет, и активизация на фронте «борьбы» за «права человека» в КНДР, которая раздражает Север весьма сильно, и демонстративное сотрудничество с США по линии «расширенного сдерживания» КНДР.

Прагматик Юн Сок Ёль понимает, что поскольку в Пхеньяне тоже сидят скорее прагматики, то, несмотря на повышенный уровень инвективной риторики и придумывание Юн Сок Ёлю обидных кличек в северокорейских СМИ, реальный ущерб от ухудшения отношений с КНДР невелик: на военный конфликт там первыми не пойдут, а аналог холодной войны можно перетерпеть, если стороны не будут переходить красные линии. Пуски КНДР, равно как и масштабные учения Сеула и Вашингтона, на которых отрабатываются отнюдь не оборонительные действия, приблизительно равнозначны по уровню повышения региональной напряженности.

А это означает возможность разменять отношения с Севером на максимально возможную свободу рук в отношениях с Россией и Китаем, разрыв с которыми может нанести серьезный комплексный, а не только экономический урон.

Понятно, что Корея не хочет оказаться жертвой столкновения, оказавшись между сверхдержавами. При Мун Чжэ Ине формально много говорили о необходимости поддерживать баланс, но СМИ и проправительственные НПО будировали антикитайские настроения, которые можно рассматривать только как знак разворота в американскую сторону. Юн же, с одной стороны, говорит о глобальном стратегическом альянсе США и РК, но с другой не старается вести себя как образцовый вассал, готовый в ущерб национальным интересам страны перейти красные линии. Так, в отношении антикитайских мер США Сеул готов участвовать в экономических проектах типа IPEF, но воздерживается от вовлечения в политические наподобие QUAD, «Пять глаз» или AUKUS. Прямые обвинения Китая в речах президента тоже практически отсутствуют.

Похожая ситуация была и в отношении России. С одной стороны, Южная Корея сделала формальные заявления, обвиняющие Россию в развязывании войны, а с другой не стремилась наступать на горло своему бизнесу, оказавшись до недавнего времени «самой дружественной из недружественных стран».

Однако США продолжают разнообразно и жестко давить на Сеул с точки зрения смены политики. Здесь можно вспомнить и прямые просьбы Генсека НАТО, и слитую часть секретных документов Пентагона, посвященных прослушке южнокорейских чиновников. Из последних ясно, что советники Юн Сок Ёля очень боялись, что президент США позвонит президенту РК и задаст прямой вопрос: «Чей ты друг?», отчего искали способ обойти официальную позицию, запрещающую поставки на Украину летального вооружения — формально РК не поставляет его в любые страны, находящиеся в состоянии конфликта.

Именно поэтому когда Юн перед визитом в США дал интервью Reuters, стало ясно, что обстановка визита, посвященного 70-летию военного альянса США и РК, может «продавить» южнокорейского президента на полное следование политике США в отношении России и Китая. Дело в том, что Юн отметил, что «Тайваньский вопрос — это не просто проблема между Китаем и Тайванем, но, как и проблема Северной Кореи, это глобальная проблема», и региональная напряженность возникла там «из-за попыток изменить статус-кво силой, и мы вместе с международным сообществом категорически выступаем против такого изменения». В отношении России же Юн заявил, что, если «возникнет ситуация, с которой международное сообщество не может мириться, например, любое крупномасштабное нападение на гражданских лиц, массовые убийства или серьезное нарушение законов войны, нам может быть трудно настаивать только на гуманитарной или финансовой поддержке». В российских СМИ это подали как «РК готова поставлять оружие на Украину», что вызвало серию резких ответов официальных лиц, включая Дмитрия Медведева.

Однако в ходе визита Юна в США окончательного разворота от Москвы и Пекина не произошло. Хотя публичные заявления Юн Сок Ёля, особенно его речь в Конгрессе, напоминали фразу из анекдота про «болгарский слон — лучший друг советского слона», а участь Украины сравнили с участью РК во время Корейской войны, за «решительным осуждением» России не последовало новых шагов в сторону увеличения конфронтации. Даже расширение списка санкционных товаров, явно принятое Сеулом в качестве «подарка к празднику», подразумевает не запрет, а больший уровень проблем экспертного контроля. Более того, Белый дом даже специально отметил, что вопрос поставок южнокорейского оружия на Украину в повестку саммита Юна и Байдена не входил.

Константин Асмолов:
Грозит ли импичмент Юн Сок Ёлю в 2023 году?

В отношении Китая даже не прозвучало прямых обвинений. Действия Пекина критиковались, но в стиле «некоторые силы делают неправильно». Открытых фраз в поддержку Тайваня тоже не было.

Главным итогом саммита стала Вашингтонская декларация, посвященная ядерному сдерживанию КНДР, однако, по мнению автора, нововведения имеют скорее количественный, чем качественный характер. Создаются структуры для координации действий. Носители ЯО будут чаще появляться в портах и принимать участие в учениях, частота и размах которых будут также увеличены. Но при этом до прямого ядерного зонтика в виде постоянного размещения ЯО США на самом Корейском полуострове еще не дошло. Что же до громких фраз о том, что ядерное нападение Севера на Юг встретит мощный ответ и закончится концом пхеньянского режима, то с подобными заявлениями президенты США выступали и ранее — «огонь и ярость» в похожем стиле обещал не только Трамп, но и Обама, и даже Клинтон.

Теперь, наконец, о последствиях визита. Северокорейская реакция оказалась ожидаемой. Заместитель заведующего по печати ЦК ТПК и сестра Ким Чен Ына Ким Ё Чжон даже усомнилась в умственных способностях Юна, но в целом это было типичное жесткое заявление, обличающее сотрудничество Вашингтона и Сеула с целью уничтожения КНДР и указывающее, что на подобное будет дан соразмерный ответ. Москва и Пекин также указали на Вашингтонскую декларацию как источник повышения не только межкорейской, но и региональной напряженности.

Что же до внутриполитической реакции, то хотя Юн многого добился в экономическом и культурном сотрудничестве, его оппоненты активно раскритиковали визит. От правых ему досталось за недостаточно восторженный образ мысли, а от демократов — за то, что президент продемонстрировал излишне проамериканский курс.

Тем не менее этой критики недостаточно, чтобы изменить ситуацию. Рейтинг президента несколько сдвинулся вниз, но остался в районе 30%. Явных уступок, тянущих на национальное унижение, не случилось, так что разыграть эту карту у демократов, скорее всего, не выйдет.

Однако беспокоят два момента. Во-первых, в среднесрочной перспективе остается вопрос, как долго еще Юн сможет выдерживать давление Вашингтона при том, что США и их сторонники не будут особо церемониться в методах. Так, не исключается вариант, что раз президент РК поставил условием смены политики по вопросу оружия Украине военные преступления РФ, существует угроза провокации, которая заставит Юна выполнить обещание.

Во-вторых, можно рассмотреть маловероятный, но уже не гипотетический вариант, при котором США, будучи разочарованными неуступчивостью Юна по нужным им вопросам, могут поддержать оппозиционные ему силы и начать соучаствовать в возможном свержении.

И как бы то ни было, южнокорейская внутренняя политика остается крайне любопытным сериалом, смотреть который «в прямом эфире» куда интереснее, чем «Карточный домик» или творения Тома Клэнси.