Ни мира, ни войны

20 июня 2016 г. в Санкт-Петербурге состоялась встреча президентов Армении и Азербайджана Сержа Саргсяна и Ильхама Алиева. Если недавняя их встреча в Вене была проведена при участии министров стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ, то в этот раз она прошла при посредничестве президента России Владимира Путина. Комментарии по встрече в основном касались двух вопросов. Во-первых, означает ли то, что раз переговоры прошли при посредничестве РФ, следовательно, есть разлад между Россией и сопредседателями Минской группы ОБСЕ, и, во-вторых, каких конкретных результатов можно ожидать от встречи.

Результаты встречи президентов Армении и Азербайджана в Санкт-Петербурге

20 июня 2016 г. в Санкт-Петербурге состоялась встреча президентов Армении и Азербайджана Сержа Саргсяна и Ильхама Алиева. Если недавняя их встреча в Вене была проведена при участии министров стран-сопредседателей Минской группы ОБСЕ, то в этот раз она прошла при посредничестве президента России Владимира Путина. Комментарии по встрече в основном касались двух вопросов. Во-первых, означает ли то, что раз переговоры прошли при посредничестве РФ, следовательно, есть разлад между Россией и сопредседателями Минской группы ОБСЕ, и, во-вторых, каких конкретных результатов можно ожидать от встречи.

Соперничество посредников?

Означает ли российское посредничество, что есть некий разрыв между Россией и Западом в рамках Минской группы? Скорее всего, нет. И дело не только в том, что американский сопредседатель выступил с заявлением о поддержке встречи в Санкт-Петербурге. За долгие годы в процессе карабахского урегулирования сформировалась определенная динамика, когда встречи в трехстороннем формате (то есть инициированные одной из стран-посредниц), чередуются со встречами с участием всех сопредседателей. Во всем этом есть определенный элемент конкуренции между посредниками, однако в целом Минская группа ОБСЕ — один из немногих форматов, при котором между Россией и Западом сформировался определенный модус вивенди.

Баланс между Россией и Западом в карабахском урегулировании выработался в течение более чем двух десятилетий, и даже кризис в отношениях сторон его не нарушил. К тому же в последние годы у посредников появилась дополнительная мотивация, чтобы быть более осторожными. Тем более в сегодняшней ситуации, когда в США скоро состоятся выборы, а ЕС занят вопросами миграции, исламского радикализма и Brexit, проблемы постсоветского пространства для западных дипломатов не в приоритете.

EPA/DMITRY LOVETSKY/Vostock Photo
Мурад Гасанлы:
Азербайджан и «четырехдневная война»:
выход из карабахского тупика

Проблемы постсоветского пространства для западных дипломатов не в приоритете.

В то же время США и Франция (а через нее и ЕС) не готовы самоустраниться и предоставить России карт-бланш на посредничество в карабахском вопросе. До сих пор сохранению взаимопонимания между посредниками способствовало то, что переговорный процесс так и не приблизился к конкретным решениям. Вполне вероятно, что интересы Запада и России могут разойтись, когда дело дойдет до конкретных договоренностей и их реализации, например, в таком важном вопросе, как состав и полномочия миротворческих сил. Однако до этого еще далеко.

Что важнее: процесс или результат?

Каких конкретных результатов можно ожидать от переговорного процесса на данном этапе? Ожидания прогресса от подобных встреч зачастую оказываются завышенными. Но это не значит, что встреча в Санкт-Петербурге, как и предшествовавшая ей встреча в Вене, безрезультатна. Те, кто давно следят за карабахским урегулированием, знают, что нередко сам факт встречи и является основным результатом. К тому же было принято заявление, достаточно обтекаемое, но тем не менее содержащее нечто вполне конкретное — согласие сторон «увеличить число международных наблюдателей в зоне конфликта». Нельзя не отметить, что в заявлении ничего не говорится о механизме расследования инцидентов, который упоминался в заявлении сопредседателей Минской группы ОБСЕ после встречи в Вене.

Как бы то ни было, учитывая беспрецедентный уровень напряженности в зоне конфликта после апрельской эскалации, две встречи за два месяца — совсем не плохой результат. Сам факт проведения этих встреч, а также определенная стабилизация обстановки на линии соприкосновения позволяют говорить о нормализации ситуации в Нагорном Карабахе. Риск возобновления военных действий остается, но ситуация намного спокойнее, чем после апрельской эскалации, когда перестрелки не прекращались даже после перемирия 5 апреля. Надо учитывать, что проведение этапа Гран-при турнира «Формула-1» в Баку 18–19 июня также способствовало затишью, хотя маловероятно, что стороны пошли бы на новое обострение сразу после встречи в Санкт-Петербурге. Создается ощущение, что странам удалось реанимировать дипломатический процесс вокруг Нагорного Карабаха, и какое-то время они будут пытаться добиться своих целей через дипломатию, а не силой оружия.

REUTERS/Staff
Сергей Минасян:
«Четырехдневная война»: статус-кво стал
более взрывоопасным

Позиции сторон настолько несовместимы, что шансы на то, что переговорный процесс может привести к конкретным результатам, весьма невелики.

Однако на этом основания для оптимизма по перспективам переговорного процесса заканчиваются. К сожалению, позиции сторон настолько несовместимы, что шансы на то, что переговорный процесс может привести к конкретным результатам, весьма невелики. На протяжении более чем двадцати лет, прошедших после заключения перемирия в 1994 г., каждая из сторон считала, что время работает на нее. В Ереване и Степанакерте полагают, что чем дольше продержится нынешний статус-кво, тем больше шансов, что международное сообщество и, в конечном итоге, сам Азербайджан признают существование Нагорно-Карабахской Республики. В Азербайджане, в свою очередь, считают, что со временем демографический и экономический баланс, который сейчас сложился не в пользу Армении, продолжит меняться в сторону Баку, и поэтому рано или поздно Азербайджан будет в состоянии вернуть все территории, которые он считает временно оккупированными. Поэтому на протяжении десятилетий ни одна из сторон серьезно не рассматривала возможность компромисса, и эта ситуация не изменилась и сегодня. Несмотря на то, что время от времени лидеры сторон выступают с дежурными заявлениями о необходимости мирного разрешения конфликта, на самом деле, никто не собирается отказываться от своих позиций, тем более что и заявлений совершенно противоположного характера тоже хватает.

Внутриполитическая ситуация также не способствует сговорчивости лидеров Армении и Азербайджана. Баку удалось представить апрельские события как свой значительный военно-политический успех. Однако, с другой стороны, социально-экономические проблемы Азербайджана, вызванные падением нефтяных доходов, и опасность внутренней нестабильности никуда не делись. На этом фоне трудно представить, что Баку пойдет на риск потерять очки, набранные в результате апрельских событий. А компромисс предполагает определенные уступки или хотя бы то, что будет воспринято азербайджанским обществом как уступки.

В Армении, наоборот, апрельские события способствовали ослаблению позиций властей. Однако, как это ни парадоксально, слабость внутриполитических позиций Еревана способствует формированию более жесткой переговорной позиции. Дело в том, что после апрельских событий речь идет не просто о недовольстве в армянском обществе — есть признаки раскола элит. В Нагорном Карабахе с критикой властей выступил бывший министр обороны Армении Самвел Бабаян, руководивший армией в годы войны. В Ереване между тем говорят об активизации второго президента Армении Роберта Кочаряна, возвращение которого в большую политику — очевидный вызов для Сержа Саргсяна и возглавляемой им Республиканской партии. Как бы то ни было, внутриполитическая ситуация в Армении сегодня крайне напряженная, поэтому действующая власть не может позволить себе дать слабину на переговорах по Нагорному Карабаху, так как это может привести к непредсказуемым внутриполитическим последствиям.