Невидимая рука выборов в Пакистане

На прошедших 25 июля 2018 г. в Пакистане всеобщих выборах победу одержал лидер оппозиционной партии «Терик-е-инсаф» (ТИ, Движение за справедливость) и звезда крикета Имран Хан. Впервые в истории страны к власти придет гражданское правительство в результате выборов, а не военного переворота.

Симпатии молодежи, отдавшей голоса не за надоевшие семейства, а за яркого политика и легендарного спортсмена сыграли важную роль в победе Хана. Однако не последняя роль в исходе выборов принадлежит истеблишменту Пакистана, то есть касте военных — наиболее могущественной и влиятельной. Хан сумел выстроить с военными доверительные отношения, те в свою очередь сделали ставку на яркого политика. Кроме того, незадолго до начала избирательного процесса, Хан создал политический альянс с наиболее влиятельным пакистанским богословом, так называемым, «отцом талибов» Сами уль-Хаком.

В целом, Хан скорее имеет имидж антиамериканского и прокитайского политика. В своей первой речи с внешнеполитическими акцентами Хан заявил, что хочет взаимовыгодных отношений с США, а не односторонних. Кроме того, он сказал, что его партия хочет более тесных связей с Ираном. Не обошел стороной Хан и Саудовскую Аравию, страну, которая занимает особое место в практически любой мусульманской стране.

Москва не играет большой роли в пакистанской политике и никогда не стремилась к глубокой интеграции в региональные процессы. Однако, если взглянуть на потенциал отношений и на их общую динамику, то становится очевидным, что контакты Москвы и Исламабада могли бы развиваться куда более динамично. Во-первых, в последние годы наблюдается усиление военно-технического сотрудничества. Москва заключила ряд выгодных оружейных контрактов с Пакистаном. Во-вторых, в сентябре 2017 г. на территории Северного Кавказа впервые были проведены совместные контртеррористические учения. Есть также и схожие интересы на афганском направлении. Вкратце их можно свести к обоюдному нежеланию, чтобы афганская территория использовалась в качестве военного полигона западными странами. Исламабад также заинтересован в евразийской интеграции и вступил в ШОС. Не последнюю роль в укреплении двусторонних связей может сыграть и экономика. 200-миллионое население Пакистана испытывает нехватку электроэнергии и углеводородов, которые могла бы поставлять Россия. Уже сейчас российская кампания «Газпром» работает в Пакистане и ищет новые и новые поля для сотрудничества

При всех сложностях выборы в Пакистане состоялись, и победа оппозиции с тесными связями в военных кругах говорит об усилении, как собственной самой власти, так и касты людей в погонах. Это дает определенную возможность для России выстроить взаимовыгодные связи в экономической и военно-технической сферах. К власти в Пакистане пришли прагматики и представители школы real politic. Однако, так или иначе, страна находится в сложных условиях, и сильно зависит от процессов, которые протекают в соседнем Афганистане и от действий США. В ближайшие годы можно ожидать определенной стабилизации внутриполитического поля страны. Наиболее вероятный внешнеполитический сценарий — это усиление связей с Китаем и постепенное углубление отношений с США. Что касается индийского направления, то больших прорывов и изменений ожидать не стоит.

На прошедших 25 июля 2018 г. в Пакистане всеобщих выборах победу одержал лидер оппозиционной партии «Терик-е-инсаф» (ТИ, Движение за справедливость) и звезда крикета Имран Хан. Впервые в истории страны к власти придет гражданское правительство в результате выборов, а не военного переворота. 27 июля было объявлено, что ТИ получила солидные 117 из 269 мест в парламенте, в то время, как ее соперник «Пакистанская мусульманская лига» (ПМЛ) во главе с братом опального экс-премьера Шахмазом Шарифом всего 63. На третьем месте с 43 местами идет «Народная партия Пакистана», которую возглавляет представитель элитарного клана Билавал Зардари — сын экс-президента Асифа Зардари и Беназир Бхутто. 47 мест остались за независимыми депутатами, большинство из которых, по традиции, присоединятся к правящей партии.

Пакистан — парламентская республика и набравшая наибольшее количество голосов партия выдвинет премьер-министра первой в истории исламской республики с ядерным оружием. Что означает победа «вечного оппозиционера» или, как его прозвали местные медиа, «Талибан Хана» для Пакистана и региональной игры, в которой участвуют США, Китая, Индия и Афганистан? Какую роль в победе Хана сыграли военные? И, наконец, как будут развиваться российско-пакистанские отношения, набравшие на удивление завидную динамику?

Михаил Конаровский:
Бонус для «Большой восьмерки» в Циндао: к некоторым итогам саммита ШОС

Непростой фон выборов

Пакистанские выборы проходили на фоне терактов и политического кризиса. Накануне дня голосования по стране прокатилась череда взрывов, крупнейший из которых произошел в Кветте, провинция Белуджистан. В целом в результате кровавой кампании террора погибло более 160 человек по всей стране. Были убиты и кандидаты, которые должны были принять участие в выборах.

Помимо активизации терроризма, выборы прошли на фоне политического кризиса. Наваз Шариф был избран премьером в 2013 году, однако спустя четыре года в информационном пространстве взорвалась бомба. Было опубликовано «Панамское досье», информация об участии мировых лидеров и сильных мира сего в оффшорных и коррупционных схемах. Утечки вызвали серьезный резонанс в пакистанском обществе. Не упустили свой шанс и политические враги трехкратного премьера: вскоре он был отстранен от власти и арестован. Этот промежуток времени страна жила в ожидании выборов, а в отношениях между правящими кругами нарастала конфликт. Одной из наиболее влиятельных элитарных групп в Пакистане до сих пор являлся клан Шарифа. Выходец из богатой семьи бизнесмена из Лахора (Пенджаб) сумел сделать карьеру политика и сколотить состояние. До сих пор неплохо себя чувствовала другая правящая группа – Бхуто-Зардари. Наиболее прозападный и сильно пострадавший от политической специфики в результате убийства Беназир Бхутто в 2007 г. клан, находится в сильном упадке.

Победу одержал не имеющий прямого отношения ни к одной олигархической семье Имран Хан, некогда «вечный неудачник» и статист. Он успешно зарекомендовал себя как альтернатива элите. Родившийся в богатой семье в Лахоре, он учился в лучших университетах мира и стал вхожим в высокие круги Великобритании. Так, Хан был женат на британке «голубых» кровей, с которой до сих пор поддерживает близкие отношения.

Симпатии молодежи, отдавшей голоса не за надоевшие семейства, а за яркого политика и легендарного спортсмена (крикет в Пакистане является национальным видом спорта) сыграли важную роль в победе Хана. Однако не последняя роль в исходе выборов принадлежит истеблишменту Пакистана, то есть касте военных — наиболее могущественной и влиятельной. В бессмертном «Богатстве народов» Адама Смита движением капитала управляла «невидимая рука рынка». По аналогии, «невидимой рукой» выборов стали военные. Хан сумел выстроить с ними доверительные отношения, те в свою очередь сделали ставку на яркого политика. Кроме того, незадолго до начала избирательного процесса, Хан создал политический альянс с наиболее влиятельным пакистанским богословом, так называемым, «отцом талибов» Сами уль-Хаком (в его медресе лидер талибов мулла Омар получил образование). Хан в политике с 1996 года и религия никогда не играла для него особой роли. Однако после потери матери, он начал активно практиковать суфизм, а в его лексиконе стало больше рассуждений на религиозные темы.

Константин Антипов:
Инвестиции КНР в Пакистан: результаты и перспективы

История Пакистана отмечена перманентной борьбой за власть между гражданскими и военными стратами. Военная каста — единственная сплоченная политическая сила, которая начала складываться с первых дней появления исламской республики. Выстроенная по британскому образцу (первым и вторым главами генштаба ВС были британцы — Ф. Мессерви и Д. Грейси), пакистанская армия имеет серьезные позиции в экономике, СМИ и социально-политических процессах. В стране существует культ людей в погонах, а наиболее уважаемым человеком во все времена был и остается начальник штаба сухопутных войск (российский аналог главы Генштаба). И кто бы ни занимал эту должность, именно он является наиболее властной персоной в государстве. К слову, начальники этого офиса — частые герои списка самых влиятельных людей мира. В 2011 году генерал Каяни занял 28-е место в списке влиятельных людей журнала Forbes. Помимо этого, следует обратить внимание и на другой не менее важный фактор. Военные находятся в спайке с исламистами и зачастую выступают единым политическим фронтом, как внутри страны, так и снаружи (например, в Афганистане или Кашмире).

Пакистан появился на карте мира в 1947 году, военная каста была у руля куда дольше, чем, кажется. Даже во время гражданских администраций, генералы обладали огромной властью, устанавливая повестку дня, как во внутренней, так и во внешней политике. К тому же военные перевороты стали обыденностью для страны. В момент, когда военные чувствовали, что гражданская администрация «идет не туда», страну поражала очередная насильственная смена власти. Между тем, отношения Шарифа и военных никогда не отличались большим пониманием. Именно позиция военных стала основой для отстранения экс-премьера от власти. Наваз попытался снизить их влияние, он пошел на определенное сближение с Индией, что было воспринято, как нарушение красной линии. Вот, что он сказал накануне выборов в и одн нтервью пакистанской газете DAWN: «Вы не можете управлять страной, если у вас есть два или три параллельных правительства. Это должно прекратиться. Должно быть только о правительство», — заявил Наваз. После публикации этого интервью, у издания появились некоторого рода проблемы.

Андрей Кортунов:
Китай и США в Азии: четыре сценария на будущее

В свою очередь, Имран Хан пошел другой дорогой и, понимая пакистанские реалии, тщательно выстраивал отношения с военной кастой. Он ни разу не высказался критично в их отношении, а наоборот подчеркнуто вежливо и уважительно отзывался о «людях в погонах». «Когда у вас есть некачественное лидерство без моральной составляющей, у вас возникает вакуум и пустота. И находится кто-то, кто эту пустоту заполняет», — заявил Хан, комментируя многочисленные военные перевороты.

Внешняя политика Хана

Внешняя политика не является сильной стороной Имрана Хана. Несмотря на то, что он в политике с начала 90-х годов, он нередко делал неоднозначные политические заявления. Журнал Time даже назвал его «пакистанским Трампом». Так, в 2002 году он заявил, что «восхищается судебной системой, которую установило движение «Талибан» в Афганистане и сделал бы то же самое, если бы пришел к власти». Именно за это пакистанская пресса прозвала его «Талибан Хан» (что по местным меркам скорее комплимент).

Так, например, на следующий день после выборов, Хан выступил по телевидению с развернутой речью, где расставил акценты во внешней политике. «Еще одна проблема — это наша внешняя политика. Ни одна другая страна не нуждается в остальном мире, как мы. Мы будем укреплять наши отношения с Китаем, они дали шанс, предоставляя нам инвестиции», — сказал он. «Далее Афганистан. Он больше всего пострадал в “войне с террором”, а до этого в афганском джихаде. Мир в Афганистане означает мир в Пакистане», — заявил он.

Артур Хетагуров:
Военно-техническое сотрудничество России: Индия, Пакистан, Афганистан

В целом, Хан скорее имеет имидж антиамериканского и прокитайского политика. США подверглись критике со стороны нового пакистанского премьера. Напомним, что с приходом Дональда Трампа двусторонние отношения начали ухудшаться. Глава Белого дома жестко раскритиковал Исламабад, заявив, что тот является рассадником терроризма в регионе, а Вашингтон в одночасье перестал предоставлять ежегодную финансовую помощь Пакистану. Хан заявил, что хочет взаимовыгодных отношений с США, а не односторонних. Кроме того, он сказал, что его партия хочет более тесных связей с Ираном. Не обошел стороной Хан и Саудовскую Аравию, страну, которая занимает особое место в практически любой мусульманской стране.

Хан не стал упоминать Россию, что, в общем-то, понятно. Москва не играет большой роли в пакистанской политике и никогда не стремилась к глубокой интеграции в региональные процессы. Однако, если взглянуть на потенциал отношений и на их общую динамику, то становится очевидным, что контакты Москвы и Исламабада могли бы развиваться куда более динамично. Во-первых, в последние годы наблюдается усиление военно-технического сотрудничества. Москва заключила ряд выгодных оружейных контрактов с Пакистаном. Во-вторых, в сентябре 2017 г. на территории Северного Кавказа впервые были проведены совместные контртеррористические учения. Есть также и схожие интересы на афганском направлении. Вкратце их можно свести к обоюдному нежеланию, чтобы афганская территория использовалась в качестве военного полигона западными странами. Исламабад также заинтересован в евразийской интеграции и вступил в ШОС. Не последнюю роль в укреплении двусторонних связей может сыграть и экономика. 200-миллионое население Пакистана испытывает нехватку электроэнергии и углеводородов, которые могла бы поставлять Россия. Уже сейчас российская кампания «Газпром» работает в Пакистане и ищет новые и новые поля для сотрудничества

Таким образом, при всех сложностях выборы в Пакистане состоялись, и победа оппозиции с тесными связями в военных кругах говорит об усилении, как собственной самой власти, так и касты людей в погонах. Это дает определенную возможность для России выстроить взаимовыгодные связи в экономической и военно-технической сферах. К власти в Пакистане пришли прагматики и представители школы real politic. Однако, так или иначе, страна находится в сложных условиях, и сильно зависит от процессов, которые протекают в соседнем Афганистане и от действий США. В ближайшие годы можно ожидать определенной стабилизации внутриполитического поля страны. Наиболее вероятный внешнеполитический сценарий — это усиление связей с Китаем и постепенное углубление отношений с США. Что касается индийского направления, то больших прорывов и изменений ожидать не стоит.