Неожиданный Пезешкиан, или о чем говорят итоги президентских выборов в Иране 2024 года

Смерть Раиси привела к необходимости провести новые президентские выборы в Иране. Президент в Исламской Республике не является главой государства, он возглавляет исполнительную власть, согласно ст. 113 Конституции ИРИ, он также формально считается вторым человеком в государстве сразу после Верховного руководителя. Функционально президент после поправок 1989 г. является избираемым премьером — он отвечает за оперативное и административное управление страной.

После объявления кандидатов и эксперты, и иранские медиа в большинстве своем считали, что исход президентских выборов изначально предрешен — победит или Галибаф, или Джалили. Однако по итогам второго тура президентских выборов, прошедшего 5 июля 2024 г., победил Пезешикиян, набрав 54,8% голосов.

Масуд Пезешкиан стал первым избранным светским президентом Ирана с 2013 года, первым президентом-реформатором с 2005 г. До этого ни у одного из президентов страны не было такой комбинации особенностей: они были или улемами-реформаторами (в некоторой степени Хашеми-Рафсанджани, Хатами, Роухани), или светскими консерваторами (Ахмадинежад), или улемами-консерваторами (Раиси). Это первый случай в истории Исламской Республики. Сам по себе факт такого выбора говорит о долгосрочных изменениях внутри иранских элит, а также о том, что исследователи называют «самосекуляризацией» Исламской Республики. В целом несмотря на то, что напрямую его статус светского президента-реформатора ни на что не влияет, он имеет большое символическое значение.

Также важно понимать, что Пезешкиан выступает за восстановление ядерной сделки, разрешение носить хиджаб добровольно и т.д., но на данный момент его фактические полномочия сильно ограничены. Ключевая проблема — контроль Меджлиса и Наблюдательного совета консерваторами.

В целом по итогам выборов можно ожидать ограниченного смягчения репрессивности внутренней политики. Границы этого смягчения будут выстраиваться в ходе диалога консерваторов и реформаторов. Серьезных трансформаций внутренней динамики стоит ожидать только если консервативное большинство в Меджлисе изменит свое поведение, что сейчас кажется маловероятным.

19 мая 2024 г. президент Ирана Эбрахим Раиси вместе с министром иностранных дел Хосейном Амиром Абдоллахияном и губернатором провинции Восточный Азербайджан Малеком Рахмати летел со встречи с президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым через горы Восточного Азербайджана. Однако из-за неблагоприятных погодных условий вертолет президента разбился. Все его пассажиры погибли.

Елена Дунаева:
Биполярная конкуренция: умеренно либеральные силы vs радикально консервативные на выборах в Иране

Смерть Раиси привела к необходимости провести новые президентские выборы. Согласно статье 131 Конституции Исламской Республики Иран от 1979 г., выборы в подобных случаях должны проходить в течение 50 дней после того, как президент потерял возможность исполнять свои обязанности.

Президент в Исламской Республике не является главой государства, он возглавляет исполнительную власть, согласно ст. 113 Конституции ИРИ, он также формально считается вторым человеком в государстве сразу после Верховного руководителя. Функционально президент после поправок 1989 г. является избираемым премьером — он отвечает за оперативное и административное управление страной.

Избирательная кампания

Выборы были назначены на 28 июня 2024 г. В период регистрации кандидатов на них подали заявки 74 человека — минимальное число с 1989 г. По итогам проверки на соответствие кандидатов конституционным требованиям Наблюдательный совет 9 июня утвердил шестерых кандидатов. Из них было пять консерваторов: Саид Джалили, Мохаммад Багер Галибаф, Мустафа Пурмохаммади, Амир Хосейн Газизаде-Хашеми, Алиреза Закяни; а также единственный реформатор Масуд Пезешкиан.

После объявления кандидатов и эксперты, и иранские медиа в большинстве своем считали, что исход президентских выборов изначально предрешен — победит или Галибаф, или Джалили. Эта уверенность была во многом основана на результатах предыдущих выборов 2021 г., когда в список кандидатов не были утверждены не только известные реформаторы, но и относительно популярные консерваторы типа того же Галибафа или Али Лариджани. Помимо этого, Галибаф и Джалили уже имели опыт участия в президентских выборах 2005, 2013 и 2017 гг. Галибаф занимает пост председателя Меджлиса. Пезешкиан же в отличие от них был министром здравоохранения во время второго срока президента Мохаммеда Хатами (2001–2009 гг.), а также депутатом Меджлиса с 2008 г. Предвыборные опросы, проводившиеся между объявлением списка кандидатов и вторым, а также третьим раундом дебатов (11–19 июня), подтверждали эту уверенность.

Однако второй (20 июня) и третий (21 июня) раунды дебатов изменили ситуацию, после которых Пезешкиан стал явным лидером. Опросные компании определяли его поддержку в диапазоне 23–28%. Четвертый и пятый раунды (25–26 июня) дебатов только увеличили ее — поддержка стала достигать 30–33%. Неожиданно для сторонних наблюдателей возникла реальная перспектива второго тура выборов, в котором будут участвовать Пезешкиан и Джалили. При этом Газизаде-Хашеми и Закяни снялись в пользу Джалили за несколько дней до выборов. Второй тур в итоге случился, поскольку по итогам голосования Пезешкиан набрал 44,3%, Джалили — 40,3%.

В промежутке между первым и вторым туром были дополнительные дебаты, проходившие 1–2 июля. После них Пезешикиян сохранил свой рейтинг, и по итогам второго тура президентских выборов, прошедшего 5 июля 2024 г., он победил, набрав 54,8% голосов.

Причины победы Пезешкиана

Михаил Маргелов:
Нестабильность в Иране никому не выгодна

Победа Пезешкиана стала сюрпризом как для академического сообщества, так и аналитиков. Тем не менее есть несколько факторов, которые помогли Пезешкиану избраться президентом Ирана.

Во-первых, среди таких факторов стоит отметить сравнительно недавно закончившиеся протесты имени Махсы Амини, проходившие в 2022–2023 гг. Это была самая массовая волна протестов за 12 лет. В памяти людей на момент выборов были (да и сейчас остаются) воспоминания о них. А поскольку они к моменту выборов уже закончились, часть иранцев решила выразить свое недовольство путем голосования на выборах.

Во-вторых, неожиданность смерти Раиси, что привело к необходимости быстро найти замену. Ни одного из пяти допущенных на выборы консерваторов не готовили к этой избирательной кампании. Вероятно, Хаменеи выбрал Джалили как кандидата от себя уже после того, как все желающие подали документы на выдвижение. Это также помешало подготовить лояльных избирателей для корпоративной мобилизации из-за недостатка времени.

В-третьих, второй тур мог произойти из-за того, что Пезешкиан был единственным реформатором, против которого выступило пять консерваторов. Фактически произошло распыление голосов консервативных избирателей между Галибафом и Джалили. И это сыграло на руку Пезешкиану.

В-четвертых, присоединение во втором туре к неформальной коалиции Пезешкиана части консерваторов, типа тех же Лариджани и Галибафа. О причинах этого трудно судить. Возможно, что и Лариджани, и Галибаф помнили о том, как им запретили участвовать в президентских выборах 2021 года, чтобы обеспечить победу Раиси. С очень высокой вероятностью, они были недовольны этим фактом. И поскольку при нынешней системе у них всегда будет риск появления нового Раиси, ради которого их могу лишить возможности баллотироваться, им выгоднее поддержать реформатора Пезешкиана. Таким образом, потенциально в условно более либеральной версии Исламской Республики для избрания будет меньше ограничений. Очевидно, что у Галибафа и Лариджани нет никаких гарантий, но хотя бы появляется возможность двигаться в этом направлении. С президентом Джалили об этом говорить вообще невозможно. Произошедшее можно, вероятно, характеризовать как проявление скрытого конфликта элит.

Последствия победы Пезешкиана для внутренней политики

Масуд Пезешкиан стал первым избранным светским президентом Ирана с 2013 года, первым президентом-реформатором с 2005 г. До этого ни у одного из президентов страны не было такой комбинации особенностей: они были или улемами-реформаторами (в некоторой степени Хашеми-Рафсанджани, Хатами, Роухани), или светскими консерваторами (Ахмадинежад), или улемами-консерваторами (Раиси). Это первый случай в истории Исламской Республики. Сам по себе факт такого выбора говорит о долгосрочных изменениях внутри иранских элит, а также о том, что исследователи называют «самосекуляризацией» Исламской Республики [1]. В целом несмотря на то, что напрямую его статус светского президента-реформатора ни на что не влияет, он имеет большое символическое значение.

Андрей Кортунов:
Иранский джокер в ближневосточной колоде

Также важно понимать, что Пезешкиан выступает за восстановление ядерной сделки, разрешение носить хиджаб добровольно и т.д., но на данный момент его фактические полномочия сильно ограничены. Ключевая проблема — контроль Меджлиса и Наблюдательного совета консерваторами.

Во-первых, согласно статье 133 Конституции ИРИ президент номинирует министров в правительство, потом за каждого из них по отдельности голосует Меджлис. Фактически это означает, что министры должны быть как минимум компромиссными для Пезешкиана и консерваторов фигурами. С другой стороны, за Пезешкианом остается контроль над вице-президентами, однако фактически у них куда меньше полномочий, чем у министров.

Во-вторых, согласно статье 123, президент подписывает все законопроекты, утвержденные Меджлисом и проверенные на конституционность и соответствие нормам ислама Наблюдательным советом. Тут так же результат неоднозначный. С одной стороны, реформаторскому меньшинству в Меджлисе в любом случае придется преодолевать ограничения консервативного большинства. С другой стороны, свои законопроекты консерваторам также придется корректировать, и в целом торговаться с реформаторами, чтобы Пезешкиан мог их подписать.

В целом по итогам выборов можно ожидать ограниченного смягчения репрессивности внутренней политики. Границы этого смягчения будут выстраиваться в ходе диалога консерваторов и реформаторов. Серьезной трансформации внутренней динамики стоит ожидать только если консервативное большинство в Меджлисе изменит свое поведение, что сейчас кажется маловероятным.

Вместе с тем нельзя не учитывать, что победа Пезешкиана произошла на фоне масштабного социально-политического кризиса в Исламской Республике, начало которого можно датировать как минимум 2021 г., когда для обеспечения победы Эбрахима Раиси были нарушены правила игры, которые функционировали по меньшей мере с 1996 г. Масштабные протесты имени Махсы Амини 2022–2023 гг. только усугубили ситуацию. Вероятно, правящие консерваторы разрешили ему победить, поскольку это был один из способов хотя бы как-то умиротворить элиты и протестующих, помимо прямых репрессий.

Еще один важный институциональный эффект — сдвиг выборов президента. С 1981 г. президентские выборы шли на следующий год после парламентских выборов. Теперь у них будет единая кампания, что в некоторой степени повысит неопределенность. Если раньше президенты избирались в условиях, когда они знали каков партийный состав Меджлиса на ближайшие 3 года, то теперь и партийный состав парламента, и фракционная принадлежность президента будут определяться одновременно. Если только Верховный руководитель, Ассамблея по определению целесообразности или Наблюдательный совет не примут специальное решение, которое могло бы хронологически развести избирательные кампании.

Вполне возможно, если кризис будет сохраняться и развиваться дальше, системные политики, включая даже консерваторов из Меджлиса, могут неожиданно начать вести себя по-другому. Но на данный момент эти размышления находятся на уровне спекуляций.

Перспективы внешней политики

Александр Абросимов:
Политика ИРИ на Ближнем Востоке: трансформация, динамика и цели

В Исламской Республике президент оказывает сильное влияние на внешнюю политику, хотя и не определяет ее целиком. Например, в период президентства Мохаммада Хатами (1997–2005 гг.) происходило максимально возможное на тот момент сближение с Западом, сам Хатами предложил концепцию «диалога цивилизаций», которая была принята на уровне ООН [2]. Президент Махмуд Ахмадинежад пошел на конфликт с Западом, что в итоге привело к наложению «адских санкций» на Иран в 2010–2011-х гг., а также к ядерной сделке, которую заключил уже президент Хасан Роухани (2013–2021 гг.).

Однако важно понимать, что все эти президенты действовали в условиях парламентов с идеологически близким им парламентским большинством. В случае Пезешкиана ему придется согласовывать в том числе назначение министра иностранных дел с консервативным Меджлисом, что может сильно повлиять на выбор кандидатуры нового министра, а это может повлиять и на внешнеполитический курс страны.

Пезешкиан, вероятно, будет пытаться выполнить свои обещания по возобновлению ядерной сделки и в целом будет вести более открытую внешнюю политику по сравнению с Раиси. Однако необходимо учитывать тот момент, что возможность возобновления ядерной сделки сейчас зависит не столько от иранского президента, сколько от того, кто станет следующим президентом США. Также Пезешкиан намеревается внедрить в Иране стандарты FATF, что также может быть одним из шагов выхода страны из изоляции, однако фактические его возможности зависят от решения консерваторов в Меджлисе.

В целом возобновление ядерной сделки может стать фундаментальным фактором, который сильно изменит иранскую внешнюю политику — со страны снимут часть санкций, у нее появятся новые партнеры, что приведет к ограниченной переориентации Ирана на страны Запада.

1. Namazi Rasoul. 2019. Ayatollah Khomeini: From Islamic Government to Sovereign State (https://doi.org/10.1080/00210862.2018.1551054). // Iranian Studies. Vol. 52. No. 1-2. P. 111-131.

2. https://press.un.org/en/2000/20000905.ga9747.doc.html