Нефтегазовое сотрудничество Ирака и Ирана — пыль в глаза или реальность?

В феврале Багдад и Тегеран подписали меморандум о взаимопонимании относительно изучения возможности строительства нефтепровода между двумя странами для экспорта нефти иракской провинции Киркук в Иран и затем на мировой рынок. Страны также достигли устной договоренности начать совместную разработку пограничных месторождений. Эти громкие заявления вызвали реакцию международных и региональных СМИ, ведь ранее двум нефтеэкспортерам не удавалась наладить стабильное сотрудничество в нефтегазовой сфере. Что стоит за озвученными планами двух стран? Есть ли у такой кооперации будущее?

В феврале Багдад и Тегеран подписали меморандум о взаимопонимании относительно изучения возможности строительства нефтепровода между двумя странами для экспорта нефти иракской провинции Киркук в Иран и затем на мировой рынок. Страны также достигли устной договоренности начать совместную разработку пограничных месторождений. Эти громкие заявления вызвали реакцию международных и региональных СМИ, ведь ранее двум нефтеэкспортерам не удавалась наладить стабильное сотрудничество в нефтегазовой сфере. Что стоит за озвученными планами двух стран? Есть ли у такой кооперации будущее?

Давление на Эрбиль?

Заявления правительств Ирака и Ирана прозвучали на фоне продолжающегося спора между центральным правительством Ирака и правительством входящего в состав Ирака Региона Курдистан по поводу экспорта углеводородов. Стороны на протяжении уже более четырех лет не могут договориться по поводу распределения доходов от экспортируемой нефти, а споры из-за территориальной принадлежности провинции Киркук и вовсе длятся уже десятилетия.

Традиционно нефть с северных месторождений Ирака экспортируется в Турцию по трубопроводу. Если до 2014 г. экспорт осуществляли по федеральному трубопроводу, то после окончания строительства курдского трубопровода из Киркука в Турцию, контроль над экспортом сырья получили уже курды. С тех пор между правительствами в Багдаде и Эрбиле продолжаются споры по поводу распределения доходов от экспорта. Периоды, когда курды осуществляют экспорт самостоятельно и получают все доходы от продажи сырья, сменяются договоренностями, когда стороны осуществляют экспорт совместно и доходы от нефти Киркука делят пополам. Тогда курды взамен получают свою часть ассигнований из иракского бюджета.

Период «договоренностей» обычно длится не дольше нескольких месяцев, так как Багдад, по заявлению курдов, переводит недостаточные средства в местный бюджет, а Эрбиль, по мнению Багдада, экспортирует недостаточные объемы нефти. Последнее такое соглашение было заключено в сентябре 2016 г. Однако это оказалось лишь очередным временным затишьем.

stratfor.com

Региональные СМИ вопрос о возможности сотрудничества Ирака и Ирана в нефтегазовом секторе справедливо рассматривали именно в контексте сопротивления Багдад–Эрбиль. Арабская Al-Jazeera назвала договоренность иракцев с иранцами новым витком в нефтяной войне между Багдадом и Эрбилем. Дело в том, что в случае строительства трубопровода из Ирака в Иран у центрального правительства Ирака появится «свой» маршрут экспорта киркукского сырья (а это более 300 тыс. барр./день — порядка десятой части от общего иракского экспорта).

Действительно, сообщения о планах правительства Ирака построить экспортный нефтепровод в Иран часто появлялись на фоне обострения споров с Эрбилем. Противостояние сторон — не просто борьба за доходы от сырья, ведь цель Курдистана — отделиться от Ирака. Более того, в годы после свержения С. Хусейна курды оказались близки к отделению как никогда ранее. Но все это причины и предпосылки конфронтации сторон.

REUTERS/Faisal Al Nasser
Игорь Иванов:
Три корзины для Ближнего Востока

А виновник — Россия

А триггером для очередной эскалации этого сопротивления могли послужить действия России. В феврале «Роснефть» подписала беспрецедентное соглашение с курдами о покупке нефти Региона Курдистан в период с 2017 по 2019 гг., причем по предоплате. Таким образом, действия Багдада и Тегерана будут напрямую противоречить интересам российской компании. Но еще важнее обратное — соглашение «Роснефти» вбивает очередной клин в отношения между Багдадом и Эрбилем.   

Очевидно, что шаг «Роснефти» был сделан не только из коммерческих соображений, ведь идти на риск — а заключение любого соглашения с курдами в обход Багдада является риском — даже ради больших финансовых выгод нецелесообразно. В Ираке у «Роснефти» с недавних пор есть активы — проект по геологоразведке Блок 12 (расположен на юге страны, его разрабатывает компания «Башнефть», которая теперь принадлежит «Роснефти»). Причем уже в феврале 2017 г. на этом участке началось бурение первых разведочных скважин, а также появилась информация о желании российской компании увеличить свою долю в проекте.

Заявление руководства российской компании о том, что закупка курдской нефти позволит обеспечить сырьем расширяющуюся международную сеть НПЗ «Роснефти» кажется малоубедительным, хотя в нем есть доля правды. Курдская нефть является легкой, более высокой по качеству, чем иракская нефть. Кроме того, в связи с тем, что Багдад угрожал начать судить покупателей курдского сырья, Эрбиль на протяжении уже нескольких лет не публикует данные о том, кто ее закупает и по какой цене. Приходили сообщения о том, что он продает ее с существенной скидкой, что не может не подогревать интересы нефтетрейдеров и нефтепереработчиков (в данном случае «Роснефти»). Тем не менее повторимся, небольшие для такой компании, как «Роснефть», выгоды от дешевого сырья вряд ли компенсируют стратегические потери в виде ухудшения отношений Москвы с Багдадом.  

Российские власти и представители МИД традиционно выступают за единый Ирак, однако не отрицают, что в случае отделения Региона Курдистан будут готовы пойти с ним на сотрудничество, ведь и необходимая «инфраструктура» для этого уже есть (представительства России в Эрбиле и представители правительства Региона Курдистан и курдских партий в Москве). Тем не менее говорить о преднамеренном ходе, предшествующем отделению курдов, тоже безосновательно. Дело в том, что по мере истощения курдского бюджета и начала экономических проблем в последнее время курды замедлили свое движение к независимости. В регионе финансово-экономический кризис.

REUTERS/Rodi Said
Шерко Аббас:
Решение конфликта — в создании
независимого Курдистана

Нефтяные сделки, тем более в странах, экономика которых завязана на нефти, являются не просто бизнесом, а борьбой за интересы, власть и контроль. Скорее всего, и сделка «Роснефти» с курдами имеет вторую сторону, которая скрывает какие-то более важные договоренности России с игроками в регионе. Что осталось «под ковром» сделки курдов с «Роснефтью» — договоренности по тактике борьбы в Сирии, вопросы кооперации с Турцией или вопросы сотрудничества Багдада с Москвой? Что бы это ни было, но решения «Роснефти» на международной арене, равно как и других российских государственных нефтегазовых гигантов, всегда в первую очередь были направлены на обслуживание государственных и лишь потом коммерческих интересов компании. «Роснефть» не могла решиться пойти в открытую против Багдада, поставив под удар налаженные отношения с иракским правительством ради «обеспечения нефтью своих НПЗ».

Может, нефтегазовое сотрудничество Ирана и Ирака возможно?

Однако будет самонадеянно рассматривать сотрудничество Ирака и Ирана лишь в контексте иракско-курдского сопротивления. Кооперация этих двух стран по разработке пограничных месторождений кажется вполне выгодным и даже реалистичным предприятием при необходимой внешней конъюнктуре.

С точки зрения экономики как строительство нефтепровода из Ирака в Иран, так и совместная разработка месторождений крайне выгодны. Новый экспортный нефтепровод позволит Ираку наконец стабилизировать поставки киркукской нефти на международный рынок. Существующий сегодня «турецкий маршрут» нестабилен: взрывы на трубопроводе на турецкой территории происходят почти каждый месяц; состояние трубопровода, по мнению экспертов, крайне плохое; периодический срыв договоренностей с Курдистаном лишь ухудшает ситуацию. Кроме того, к новому трубопроводу иракцы смогут подключить и другие свои месторождения в центральной части страны, а рост добычи в Ираке сейчас тормозит нехватка экспортный мощностей. В месторождениях, которые находятся на границе двух стран, по некоторым данным, залегает порядка 95 млрд барр. нефти. Частично ее добыча идет, но этот показатель можно значительно увеличить.

Положительные предпосылки для сотрудничества в политическом плане также присутствуют. Несмотря на страшную историю иракско-иранской войны, сегодня отношения между странами находятся на высоком уровне. Парадоксально, но влияние иранцев в постсаддамовском Ираке оказалось более существенным, чем влияние в этой стране американцев. Более того, особенно сильны связи элиты иракской «столицы» нефтедобычи — Басры с влиятельными группами в Иране. Почти достроенный за короткий срок газопровод для поставок иранского газа в Ирак — лишь одно подтверждение существующим и давно налаженным связям. Другое доказательство — давно устоявшиеся контрабандные маршруты между Басрой и Ираном, по которым еще со времен С. Хусейна в Иран направляют огромные объемы нефти. Что интересно, эти маршруты повторяют озвученные в феврале планы поставок из Ирака в Иран. Наконец, министры нефти двух стран — Дж. ал-Луэйби (Ирак) и Б. Н. Зангане (ИРИ) — отличаются прагматичностью и еще при приходе на свои посты говорили о приоритете разработки совместных месторождений.  

REUTERS/Faisal Al Nasser
Анна Манафова:
Возможна ли нефтегазовая дружба
России и Саудовской Аравии?

В Иране разговоры о сотрудничестве с соседями тоже своевременны. Исламская Республика вовсю готовится к выборам президента. Находящаяся у власти партия прогрессистов, пролоббировавшая ядерную сделку, должна показать избирателям, что их политика принесла результаты. За неимением таких крупномасштабных инвестиций и экономического подъема, которые иранская общественность ожидала, необходимо завоевывать политические очки в других сферах, в том числе за счет налаживания отношений с соседями. Февральские договоренности с Ираком и Кувейтом — логичные шаги в этом направлении.

Но есть и факторы, которые ставят планы сторон под сомнения. Так, неизвестно, какие пертурбации ожидают Иран после выборов президента. Кроме того, после предыдущих заявлений иранского правительства по неизвестным причинам на иракско-иранской границе происходили вооруженные столкновения. Эти столкновения могли или не могли быть связаны с планами строительства нефтепровода, но их стоит учитывать. Кроме того, иракцам для осуществления планов по трубопроводу понадобится договориться с губернатором провинции Киркук, который в последние годы целенаправленно дистанцировался как от Багдада, так и от Эрбиля и не раз заявлял о своих амбициях. «Уломать» Киркук будет не просто, если вообще реально. Наконец, для того чтобы удачно совместно разрабатывать месторождения, требуется долгосрочное сотрудничество. Такие совместные предприятия не всегда успешны. Так, например, саудиты, разрабатывающие месторождение аль-Хафджи с Кувейтом через равноправное СП, в конце 2014 г. неожиданно в одностороннем порядке решили прекратить добычу, объяснив это «несоответствием экологическим нормам». Кувейт лишился доходов и мало что сможет противопоставить саудовцам. Ираку и Ирану понадобится убедить международные компании в том, что ничто не будет мешать разработке.

***

В итоге это очередной пример того, насколько тесно переплетены энергетика и политика. Сообщения о возможном сотрудничестве — безусловно, выгодном экономически, но до сих пор невозможном по политическим соображениям — появились лишь после того, как сложилась необходимая конъюнктура. Однако смена конъюнктуры может помешать сторонам сделать реальные шаги при реализации плана развития совместных месторождений, а существующие разногласия между территориальными единицами Ирака, скорее всего, не дадут сбыться планам строительства нефтепровода из Киркука в Иран. Однако не хотелось бы заканчивать на плохой ноте: отношения Ирака и Ирана, формальные и неформальные, дают надежду на то, что отчасти указанные планы будут реализованы. В первую очередь совместная разработка месторождений и вывод из тени торговли иракской нефти из Басры в Иран. Это принесет дополнительные экономические выгоды двум сторонам.