(Не) Бойся мартовских ид

Один из столпов стратегической стабильности — ДРСМД — был разрушен на наших глазах. Теперь шатается уже здание основополагающего договора — СНВ. Даже программа-минимум — продление договора — под серьезной угрозой. Настало время честно заглянуть в март 2021 г., когда мы можем проснуться в мире без ограничений ядерного оружия.

Потенциальный распад СНВ-3 не представляется событием катастрофического характера для России; более того, она может извлечь из недолгого периода «междоговорья» пользу и войти в следующий, будем надеяться, неизбежный, этап контроля над вооружениями с оптимальных позиций. Однако длительная гонка ракетно-ядерных вооружений несет серьезную опасность для экономики и обороноспособности страны, не говоря уже об очевидном росте угрозы ядерного конфликта, и ее необходимо будет избежать. Таким образом, серьезный и предметный диалог со следующей американской Администрацией — той, перед которой уже во весь рост встанет вопрос огромных трат на обновление ядерной триады — неизбежен, и к нему необходимо готовиться.

Один из столпов стратегической стабильности — ДРСМД — был разрушен на наших глазах. Теперь шатается уже здание основополагающего договора — СНВ. Даже программа-минимум — продление договора — под серьезной угрозой. Настало время честно заглянуть в март 2021 г., когда мы можем проснуться в мире без ограничений ядерного оружия.

Потенциальный распад СНВ-3 не представляется событием катастрофического характера для России; более того, она может извлечь из недолгого периода «междоговорья» пользу и войти в следующий, будем надеяться, неизбежный, этап контроля над вооружениями с оптимальных позиций. Однако длительная гонка ракетно-ядерных вооружений несет серьезную опасность для экономики и обороноспособности страны, не говоря уже об очевидном росте угрозы ядерного конфликта, и ее необходимо будет избежать. Таким образом, серьезный и предметный диалог со следующей американской Администрацией — той, перед которой уже во весь рост встанет вопрос огромных трат на обновление ядерной триады — неизбежен, и к нему необходимо готовиться.

До недавнего времени трудно было представить подобную ситуацию. Еще в 1972 г., на пике холодной войны, СССР и США договорились ограничить дальнейший рост ядерных вооружений, что вошло в историю как договор ОСВ-1. 40 лет назад, в июне 1979 г., был заключен ОСВ-2, который впервые подразумевал уже сокращение числа носителей и введение ограничений на модернизацию стратегических ядерных сил (СЯС). Из-за нового витка холодной войны в США он не был ратифицирован, но основные его положения стороны соблюдали. После последнего периода обострения противостояния в первой половине 1980-х гг. одним из символов резкого улучшения отношений стало подписание в 1987 г. ДРСМД, в соответствии с которым стороны впервые договорились ликвидировать масштабно развернутые классы ядерных вооружений, создававшие напряженную ситуацию в Европе на протяжении нескольких лет. А подписание 30-31 июля 1991 г., за три недели до августовского путча, договора СНВ-1 вполне можно считать одним из формальных признаков окончания холодной войны.

Андрей Кортунов:
Есть ли жизнь после смерти контроля над вооружениями?

Начиная со вступления в силу СНВ-1, у России и США был основополагающий договор, лимитирующий СЯС и задающий «правила игры». Разрешенные и запрещенные типы вооружений, порядок их развертывания и взаимных инспекций, конкретные сроки выхода на заданные потолки — все это регулировалось. Новая договоренность всегда вступала в силу до истечения положений предыдущей: СНВ-1 действовал до 5 декабря 2009 г., а 1 июня 2003 г. вступил в силу СНП [1]. Он действовал до конца 2012 г., а затем был заменен текущим СНВ-3, который вступил в силу 5 февраля 2011 г. СНВ-3 был заключен на десятилетний срок, т.е. до февраля 2021 г., с возможностью продления на пять лет при обоюдном желании сторон, если они ранее не заключат новую договоренность.

На момент подписания, в дни «перезагрузки» отношений между администрациями Б. Обамы и Д. Медведева, пункт о продлении казался ненужной перестраховкой, но сейчас этот сценарий рассматривают как наиболее благоприятный. И это неудивительно: из-под ног уже выбит ДРСМД, на существование которого опирались при формировании положений всех договоров серии СНВ-СНП. Причем развал ДРСМД сопровождался антироссийской обвинительной кампанией в политических кругах и СМИ США, а также встречными претензиями российской стороны; а сейчас набирают обороты взаимные претензии по выполнению СНВ-3. С американской стороны даже стали звучать обвинения в адрес России в проведении ядерных испытаний запрещенного характера [2]. Хотя стороны начали осторожный диалог по вопросам стратегической стабильности, при сохранении текущей тенденции в отношениях прогноз хотя бы сохранения-продления СНВ-3, скорее, негативный.

Негативно-позитивный опыт

В новейшей истории договоров по ограничениям СЯС это не первый кризис. Наиболее важный связан с историей договора СНВ-2, подписанного 3 января 1993 г. Он должен был стать дополнением к СНВ-1, устанавливающим уменьшенные потолки арсеналов и, что было революционно, вводил запрет на наземные МБР с разделяющимися головными частями (РГЧ ИН) и ограничивал число зарядов на баллистических ракетах подводных лодок (БРПЛ). Подобные меры были призваны повысить стратегическую стабильность за счет снижения полезности первого удара. Говоря упрощенно, при массовом распространении МБР с РГЧ ИН сторона, атакующая первой, способна одним своим носителем «выбивать» несколько носителей противника, суммарно несущих куда больше боеголовок, чем будет потрачено на их уничтожение.

Таким образом, нападающий мог бы, затратив только часть своего ядерного потенциала, уничтожить СЯС противника: провести успешный т.н. контрсиловой удар и, угрожая использовать остальной арсенал для контрценностного (т.е. направленного против экономических центров и населения) удара, одержать победу. В кризисной ситуации это было бы стимулом для сторон атаковать первыми, пытаясь упредить оппонента. Если же носитель несет по одному заряду, подобный сценарий невозможен; наоборот, для надежного контрсилового удара, выполняемого «с запасом», своих ракет не хватит.

Разумеется, читатель может отметить, что приведенное классическое обоснование верно только для условных СЯС, состоящих только из шахтных МБР, и вводной, что подвергшаяся атаке сторона будет наносить ответный, а не встречный удар. Реальные СЯС США и России включают компоненты с повышенной устойчивостью (мобильные МБР и ПЛАРБ), а средства предупреждения о ракетном нападении обеспечивают возможность успеть «поднять» шахтные МБР при получении оперативного приказа от руководства. Тем не менее сосредоточение на одном носителе сразу десятка зарядов действительно повышает его ценность и его возможности для контрсилового удара. Более мягкое отношение к БРПЛ объясняется тем, что исторически считалось, что они в меньшей степени подходят для контрсиловых ударов ввиду значительно меньшей точности.

Алексей Арбатов:
Диалектика судного дня: гонка вооружений и их ограничения

Заключение СНВ-2 совпало с процедурой выведения ядерного потенциала бывшего СССР в Россию и уничтожения его на Украине и в Казахстане и сложнейшей экономической и внутриполитической ситуацией в России. Ввиду этого российский парламент сначала отказывался от ратификации договора из-за противостояния с президентом и необходимости значительных трат на модернизацию СЯС. К концу десятилетия главной проблемой стали ухудшающиеся отношения с США и в особенности планы США по созданию общенациональной ПРО. Россия все же формально ратифицировала СНВ-2 4 мая 2000 г., но с условием сохранения договора по ПРО. На следующий день после прекращения его существования 14 июня 2002 г., Россия вышла из СНВ-2.

Можно было бы отметить, что развал договоров СНВ-2 и по ограничению ПРО не повлек распад системы контроля над ядерными вооружениями, однако ситуация значительно отличается от текущей. На рубеже веков у сторон были диаметральные с практической точки зрения позиции по ключевым вопросам, но они были настроены сохранять предметный диалог, что привело к оперативному заключению СНП и в дальнейшем — СНВ-3. Сейчас же серьезного неприятия самого СНВ-3 у сторон нет, а претензии друг к другу по его выполнению не носят фундаментальный характер, однако отсутствует содержательный диалог и отношение к сотрудничеству в подобных областях, скорее, негативное, особенно в США. Осложняет ситуацию и американская внутриполитическая повестка: 3 ноября 2020 г. состоятся президентские выборы, что делает вопрос ядерной договоренности с Россией частью публичной предвыборной кампании для Д. Трампа или его оппонента, а спрос на жесткость в отношениях сейчас больше.

Послезавтра

Итак, Россия должна принимать за высоко вероятный сценарий, согласно которому в феврале 2021 г. непродленный СНВ-3 прекратит свое существование. Что это будет значить для отношений между великими державами, контроля над вооружениями, и, что нам особенно важно, национальной безопасности и военного строительства?

Несомненно, распад договора приведет к обострению взаимных обвинений в нарушениях в ядерной сфере, возможно, до куда большего уровня, чем мы наблюдали во время распада ДРСМД. Быстро договориться с оппозиционными Д. Трампу силами в случае их победы будет сложно, т.к. они, скорее всего, будут, как минимум декларативно, настроены антироссийски. В случае же своего переизбрания Д. Трампу будет непросто добиться ратификации новой сделки [3]. Кроме того, на фоне противостояния с Китаем он может продолжать требовать подключения его к договору, что выглядит малореалистичным. Вообще предложения «заменить СНВ-3 трехсторонним договором» больше всего похожи на подготовку к тому, чтобы назначить виновных в его развале, и Москву может утешать только то, что виновником объявят еще и Пекин.

Александр Ермаков:
Дивный новый мир без ДРСМД

Важным негативным фактором пост-СНВ мира станет рост недоверия в крайне чувствительной области. Ценность договоров этой серии была не только в контролируемой и синхронной ликвидации излишков ядерных арсеналов, но в отлаженной системе взаимных инспекций и обмена чувствительной информацией. Разумеется, всегда оставалось и будет оставаться место для подозрений, но они бывают разного характера. Одно дело, когда российская сторона заявляет, что после внимательного осмотра пришла к выводу, что достаточно просто снять крепления, которыми запечатаны четыре выводимые из эксплуатации и зачета ракетные шахты лодок типа «Огайо», и она хотела бы большей надежности. Другое — когда российских специалистов не будут подпускать к ним на пушечный выстрел, и будут опасения, что лодки ходят в поход с двумя дюжинами «Трайдентов» в максимальной загрузке, то есть с ядерным арсеналом целой Франции на борту. Обмен информацией об испытательных пусках, инспектирование центров складирования, обслуживания и производства боезарядов и носителей — потеря всего этого усилит позиции ястребов-алармистов в руководствах обеих стран.

В общемировой повестке контроля за вооружениями отсутствие прогресса в сокращении главных мировых арсеналов приведет к обострению споров на Обзорной конференции 2020 года по рассмотрению действия Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и практически наверняка приведет к ее сокрушительному провалу, особо чувствительному в связи с тем, что она приурочена к полувеку вступления ДНЯО в силу. Это укрепит позиции и так постоянно упрекающих «ядерный клуб» в лицемерии «революционеров-радикалов». Грустная ирония в том, что под давлением их нападок США и Россия вполне могут даже ситуативно выступить единым фронтом, хотя и лишь на этом поле боя.

Обе стороны уже более полутора лет назад привели свои СЯС в соответствие с лимитами СНВ-3. Согласно договоренностям, весной 2021 г. американская ядерная триада будет выглядеть следующим образом:

• 400 развернутых МБР «Минитмен III» с одним боевым блоком каждая [4]. Еще 54 пусковые шахты числятся как неразвернутые, так как в них не установлены ракеты;
• 14 подводных лодок типа «Огайо», из них две поочередно на ремонте. Оставшиеся 12 несут по 20 БРПЛ «Трайдент II» за которыми числятся 1090 развернутых боезарядов [5];
• 46 ракетоносцев B-52H (в т.ч. четыре неразвернутых) и 20 B-2A (в т.ч. два неразвернутых) [6]. Ядерными авиационными средствами поражения ВВС США являются для B-52H крылатые ракеты AGM-86B ALCM; для B-2A свободнопадающие бомбы семейства B61 и B83 [7].

Что США могут сделать со своим арсеналом в случае прекращения действия СНВ-3? Как ни странно, не много. План кардинальной модернизации ядерной триады многократно откладывался и, хотя сейчас и начинает финансироваться и реализовываться, большую часть следующего десятилетия США придется провести с СЯС родом из 1970-1980-х гг. В ближайшие годы не будет готов ни один из перспективных носителей ЯО: новая ПЛАРБ типа «Колумбия», по плану, должна выйти на патрулирование в 2031 г. [8]; перспективная МБР GBSD должна заступить на дежурство в 2029 г.; бомбардировщик-ракетоносец B-21, по оптимистичным сценариям, достигнет начальной готовности к середине 2020-х гг., но новая крылатая ракета LRSO будет готова, вероятно, в конце десятилетия.

Дмитрий Стефанович:
Развал ДРСМД как стимул?

Таким образом, единственный практический шаг в краткосрочной перспективе, который могут предпринять США, если посчитают нужным, — это наращивание числа развернутых боезарядов путем дооснащения «Минитмен III» и «Трайдент II», а также возвращение в эксплуатацию четырех пусковых шахт ПЛАРБ типа «Огайо». Данный шаг будет выглядеть крайне агрессивным (абсурдно и опасно надеяться полностью осуществить его тайно) и может быть предпринят только в случае мощной политической кампании по обвинениям России в радикальном наращивании арсеналов после распада договора и необходимости «поддержать баланс». Это было бы крайне деструктивным шагом, и остается надеяться, что до такого не дойдет, в конце концов, просто потому что это не имеет смысла. Не производя новых носителей, США не смогут качественно увеличить ударную мощь своих СЯС: полученные дополнительные заряды все равно не дадут гарантии надежного контрсилового/отсутствия встречного удара, если атаковать первым [9]. В отношении сдерживающей функции СЯС, говоря упрощенно и цинично, получить на голову одну, полторы или две тысячи боеголовок — для противника Вашингтона это будет примерно одно и то же.

Однако если перерыв в ограничениях СЯС продлится длительное время, США смогут при желании вынести из него много полезного. В первую очередь это разработка ядерных версий новых гиперзвуковых вооружений. Сейчас параллельно идет работа сразу по множеству направлений: наземная баллистическая ракета средней дальности с планирующим боевым блоком (глайдером), ее морской аналог, сразу несколько программ авиационных ракет. Официально все они неядерные, но в случае изменения конъюнктуры это достаточно легко изменить: высококачественный термоядерный заряд обладает скромными габаритами и массой. Эти программы вооружений и так достаточно некомфортны для России, а в ядерном оснащении условные «Першинги 3» в Европе и превращение в потенциальные передовые носители ядерных БРПЛ еще и многочисленных многоцелевых АПЛ типа «Вирджиния» [10] могут серьезно сдвинуть баланс сил. Кроме того, гонка ядерных вооружений гарантированно поспособствует возвращению в арсенал американского флота ядерных крылатых ракет [11], что качественно усилит его ударную мощь т.к. потенциальным носителем ядерного оружия с дальностью несколько тысяч километров станет любая подводная лодка или эсминец/крейсер.

Какова ситуация у России? Сразу следует отметить, что данные носят неофициальный характер и почерпнуты из открытых, преимущественно зарубежных источников [12]. Это прозвучит комично, но единственные, с кем российские военные делятся точными цифрами с разбивкой по системам, — это Госдепартамент США, а он, в соответствии с договоренностями по российским партнерам, публикует только суммарные количества.

К весне 2021 г. российская ядерная триада может быть представлена следующими системами:

• МБР шахтного базирования: порядка 20 развернутых тяжелых РС-20В «Воевода» (Р-36М2, англ. индекс SS-18 «Satan»), начало замены их на РС-28 «Сармат»; первые шесть глайдеров «Авангард» на МБР РС-18Б (УР-100Н УТТХ); порядка 60-70 РС-12М1/РС-24 «Тополь-М»/«Ярс-М» (SS-27 Mod 1/2, не путать с мобильными модификациями);
• мобильные МБР на колесных шасси: до 150 РС-24 «Ярс», вероятно, еще сохранятся 18 РС-12М2 «Тополь-М», но «оригинальные» РС-12М «Тополь» (SS-25) могут быть заменены;
• 10 ПЛАРБ в т.ч. три проекта 955 «Борей» и одна 955А «Борей-А», несущие по 16 БРПЛ РСМ-56 «Булава» (Р-30, SS-N-30), и шесть проекта 667БДРМ, несущие по 16 БРПЛ РСМ-54 «Синева»/«Лайнер» (Р-29РМУ2/Р-29РМУ2.1, SS-N-23). Еще две лодки проекта 955А, вероятно, будут достраиваться/проходить испытания и две находиться в строительстве, по мере готовности они заменят старые лодки проекта 667БДРМ.
• порядка 50–60 Ту-95МС и 15-20 Ту-160 [13] с крылатыми ракетами Х-55СМ и Х-102. Могут начаться серийные поставки Ту-160М2. Близкими к стратегической авиации возможностями обладают Ту-22М3, особенно модернизированные, в случае их вооружения ядерными версиями гиперзвуковых ракет «Кинжал» и «Циркон».

При попытке перейти к распределению пула зарядов читатель будет перегружен большим числом домыслов, не имеющих в текущей теме большого значения. Отметим лишь, что традиционно российские МБР более «многоголовы»: практически все снаряжаются или могут снаряжаться несколькими боевыми частями, что приводит к почти в полтора раза большему соотношению числа зарядов на носитель, чем у США. В результате при меньшем количестве носителей боезарядов у России развернутых больше. На 1 марта 2019 г. в распоряжении США находились 1 365 зарядов на 656 носителях, а у России — 1461 на 524.

Наглядно видно, что в отличие от американских СЯС российские сейчас находятся в процессе обновления, который продолжится до 2021 г. Одновременно производятся носители зарядов во всей триаде, в т.ч. такие перспективные, как маневрирующие боевые блоки. Перерыв в действии контроля за вооружениями может использоваться для постановки на вооружение без инспекций новых систем «Сармат», Ту-160М2, новых авиационных ракет стратегической дальности. К новому раунду количественных сокращений можно будет приурочить ликвидацию старых систем. При этом запас в пуле развернутых носителей у России сейчас столь велик, что она может совершенно спокойно декларировать, что «из соображений доброй воли и демонстрируя готовность к сотрудничеству» остается в количественных рамках СНВ-3, при этом продолжая модернизацию СЯС даже форсированными темпами.

Вадим Козюлин:
Всемирный забег на гиперзвуковую скорость

Значит ли это, что в развале СНВ-3 для России с точки зрения национальной безопасности нет ничего тревожного? Разумеется, нет. Симметрично ответить на возможные действия США России затруднительно хотя бы по географическим соображениям: как и в 1980-х гг., американские ракеты средней дальности в Европе достигают важнейших районов России, а в ответ можно лишь угрожать американским союзникам, что само по себе имеет спорную продуктивность. Более того, с тех пор ситуация только ухудшилась.

Серьезную опасность ядерная гонка несет и с точки зрения военного строительства: несомненно, и без того привилегированные СЯС получат еще боʹльшую долю ограниченного военного бюджета. Условные «Сарматы» и «Бореи», конечно, нужны, т.к. защищают от гипотетической «войны судного дня»; но дополнительные их закупки автоматически приводят к тому, что меньше средств будет потрачено на БМП, танки, вертолеты, самолеты новых моделей, которыми совершенно реальные российские солдаты, скорее всего, будут воевать в локальных конфликтах грядущих десятилетий.

Подводя итоги, можно сказать, что потенциальный распад СНВ-3 не представляется событием катастрофического характера для России; более того, она может извлечь из недолгого периода «междоговорья» пользу и войти в следующий, будем надеяться, неизбежный, этап контроля над вооружениями с оптимальных позиций. Однако длительная гонка ракетно-ядерных вооружений несет серьезную опасность для экономики и обороноспособности страны, не говоря уже об очевидном росте угрозы ядерного конфликта, и ее необходимо будет избежать. Таким образом, серьезный и предметный диалог со следующей американской Администрацией — той, перед которой уже во весь рост встанет вопрос огромных трат на обновление ядерной триады — неизбежен, и к нему необходимо готовиться.

Благодарим Дарью Хаспекову, главного редактора Центра изучения перспектив интеграции, за помощь с подготовкой статьи к публикации.

1. Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов (СНП) был максимально упрощенной временной мерой и устанавливал только новые, уменьшенные потолки числа боезарядов. За исключением этого он не отменял СНВ-1, остальные нормы которого действовали.

2. Из довольно путаных заявлений разведывательного управления министерства обороны США можно сделать вывод, что они подозревают Россию в проведении т.н. гидроядерных испытаний, при которых происходит деление крайне малого количества ядер и мощность вызванного процессом деления взрыва крайне мала (измеряется в килограммах тротилового эквивалента). Однако поскольку он все же имеет место, такие испытания можно считать противоречащими положениям Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ), ратифицированного Россией. Следует отметить, что ДВЗЯИ не вступил в силу ввиду недостаточного числа ратифицировавших его стран, к которым США также не относятся. США и союзники (Франция и Великобритания) ограничиваются «устным» обязательством не проводить ядерные испытания такого характера.

3. Продлить СНВ-3 президент США может без законодательной власти, но новый документ потребует одобрения Конгресса.

4. МБР «Минитмен III» изначально несли по три заряда, но к лету 2014 г. было закончено переоснащение их на один боевой блок.

5. Теоретически БРПЛ UGM-133A «Трайдент II» D-5 могут нести до 14 боевых блоков, но такая нагрузка значительно ограничивала дальность и, вероятно, на практике никогда не была распространена. Судя по открытой информации, типовым снаряжением было шесть боевых блоков. По лимитам СНВ-3, средняя нагрузка получается 4-5 зарядов на ракету, что укладывается в гипотезу о снаряжении части ракет одним блоком (для поражения одиночных целей, «сигнальных» ударов и т.д.), а остальных – шестью блоками.

6. Остальные стратегические бомбардировщики ВВС США (все B-1B и примерно половина B-52H) лишены оборудования для применения ЯО и выведены из зачета.

7. Согласно положениям СНВ-3, число авиационных средств поражения не лимитируется, и каждый самолет приносит в зачет один боезаряд.

8. Причем с теми же ракетами: замена «Трайдент II» планируется в только в 2040-х гг.

9. По крайней мере, в отношении России: Китай имеет менее надежные СЯС, но сейчас активно работает над этим, строя флот ПЛАРБ, мобильные МБР и совершенствуя средства предупреждения о ракетном нападении. Если не сейчас, то уже в ближайшее время он сможет быть уверенным в достаточной устойчивости своих СЯС для нанесения ответного удара.

10. Можно уверенно сказать, что до четырех БРПЛ смогут нести лодки перспективной пятой серии, но если американские инженеры сумеют выдержать габариты ракеты, то по паре можно будет размещать на третьей и четвертой серии, восемь которых уже готовы и десять строятся.

11. Крылатые ракеты «Томагавк» с ядерными боевыми частями были сняты с вооружения к 2013 г.

12. «The New START Treaty: Central Limits and Key Provisions», Congressional Research Service, Updated May 30, 2019 «Russian_Navy_Submarine_Outlook_2019-2040», H I Sutton, 12 June 2019 «Russian nuclear forces, 2019», Bulletin of the Atomic Scientists «Russian strategic nuclear forces», russianforces.org, MilitaryRussia.ru

13. Часть от этого количества находятся на хранении.