НАТО как бизнес-проект и Евроатлантика как слоеный пирог

Юбилей НАТО по традиции, почти советской, дает основания задуматься о пройденном Альянсом за 70 лет пути и его нынешнем смысле существования. О чем-то говорят юбилейные мероприятия 3–4 апреля в Вашингтоне, где президент Д.Трамп принял генсекретаря НАТО Й. Столтенберга, вновь упрекнув ряд нерадивых членов Альянса в том, что они мало тратят на оборону (пресловутые 2% ВВП), и… выразив надежду на нормализацию с Россией. Глава Белого дома не принимал участия в основных мероприятиях юбилея, но это вполне восполнили вице-президент М. Пенс и госсекретарь М. Помпео, которые задавали требовательный тон разговору, будь то расходы на оборону или турецкая крамола с приобретением российских С-400 (Анкаре пригрозили «или-или»).

Столтенбергу была оказана честь обратиться к Конгрессу, где он ступил на скользкую историческую тропу, попытавшись выстроить некую смысловую цепочку Гитлер — Сталин — Исламское государство. При всей кощунственности сравнения в глаза бросается попытка таким образом отрицать, что нацизм был западным проектом решения «проблемы» Советского Союза. Иначе не объяснить ни политики умиротворения Гитлера, ни курса западных держав на невмешательство в Гражданскую войну в Испании, ни Странную войну 1939–1940 гг., закончившуюся катастрофой падения Франции и Дюнкерком. Нацизм вполне отражал «фаустовское» мироощущение человека западной культуры, а значит, и элит. И если О. Шпенглер отказался сотрудничать с нацистским режимом, то М. Хайдеггер сразу же вступил в НСДАП, а К. Гамсун передал Геббельсу свою Нобелевскую медаль. Можно долго рассуждать на тему, почему столь легко — как нечто само собою разумеющееся (as a matter of course) — был воспринят нацистский эксперимент, причем не только в Германии, но и шире в Западном мире, в том числе в форме коллаборационизма. Но обращение к истории всегда плодотворно. Что оно может говорить о нынешнем состоянии НАТО?

Юбилей НАТО по традиции, почти советской, дает основания задуматься о пройденном Альянсом за 70 лет пути и его нынешнем смысле существования. О чем-то говорят юбилейные мероприятия 3–4 апреля в Вашингтоне, где президент Д.Трамп принял генсекретаря НАТО Й. Столтенберга, вновь упрекнув ряд нерадивых членов Альянса в том, что они мало тратят на оборону (пресловутые 2% ВВП), и… выразив надежду на нормализацию с Россией. Глава Белого дома не принимал участия в основных мероприятиях юбилея, но это вполне восполнили вице-президент М. Пенс и госсекретарь М. Помпео, которые задавали требовательный тон разговору, будь то расходы на оборону или турецкая крамола с приобретением российских С-400 (Анкаре пригрозили «или-или»).

Столтенбергу была оказана честь обратиться к Конгрессу, где он ступил на скользкую историческую тропу, попытавшись выстроить некую смысловую цепочку Гитлер — Сталин — Исламское государство. При всей кощунственности сравнения в глаза бросается попытка таким образом отрицать, что нацизм был западным проектом решения «проблемы» Советского Союза. Иначе не объяснить ни политики умиротворения Гитлера, ни курса западных держав на невмешательство в Гражданскую войну в Испании, ни Странную войну 1939–1940 гг., закончившуюся катастрофой падения Франции и Дюнкерком. Нацизм вполне отражал «фаустовское» мироощущение человека западной культуры, а значит, и элит. И если О. Шпенглер отказался сотрудничать с нацистским режимом, то М. Хайдеггер сразу же вступил в НСДАП, а К. Гамсун передал Геббельсу свою Нобелевскую медаль. Можно долго рассуждать на тему, почему столь легко — как нечто само собою разумеющееся (as a matter of course) — был воспринят нацистский эксперимент, причем не только в Германии, но и шире в Западном мире, в том числе в форме коллаборационизма. Но обращение к истории всегда плодотворно. Что оно может говорить о нынешнем состоянии НАТО?

EPA-EFE/TOM BRENNER
Саммит министров иностранных дела стран — членов НАТО

Еще в 1949 г. первый генсек Альянса лорд Исмэй емко определил смысл его существовании: «Обеспечивать присутствие США в Европе, не пускать в Европу Россию и сдерживать Германию» (to keep the Americans in, the Russians out and the Germans down — ничто не может заменить оригинала в его красноречивости!). Нероспуск НАТО после окончания холодной войны и распада Советского Союза, ее расширение и неприглашение Москвы вполне отвечают этой мантре. А с нарастанием проблем в ЕС и еврозоне, связанных во многом с доминированием Германии, прежде всего экономическим (в особенности, как это показали греческий и миграционный кризисы), англосаксы по обе стороны океана первыми заявили о возобновлении Германского вопроса в Европе, который, казалось бы, был разрешен ее повторным объединением (в частности, осевший в США британский консервативный историк Н.Фергюсон, Роджер Коэн в NYT 14 июля 2015 г.).

Никто бы не возражал против присутствия США в Европе в качественно новой ситуации, если бы оно носило позитивный и необязательно военный характер (почему бы Вашингтону в таком случае не стать полноправным членом Совета Европы и нести все связанные с этим обязательства?). О своекорыстии американцев говорит не только возможность в рамках межсоюзнических обязательств осуществлять передовое базирование своих сил и средств как дающее им преимущество в стратегических отношениях с Россией, но и то, что само существование Альянса как эксклюзивного, создающего разные уровни безопасности в Евроатлантике, служит главным препятствием к полноценной институциализации ОБСЕ как региональной организации согласно Главе VIII Устава ООН. Спрашивается, почему этого смогли добиться в Афросоюзе и не могут в сверхцивилизованной Европе? В итоге, со времен крушения Европейского концерта в результате Крымской войны 160 лет назад на континенте так и не создана действенная система коллективной безопасности, система, которая гарантировала бы ее неделимость и рождение, наконец, Европы без разделительных линий.

Непростой путь проделала НАТО после крушения Берлинской стены. В 1990-е гг. тогдашнему генсеку Альянса Дж. Робертсону пришлось немало поездить с выступлениями по столицам стран-членов, чтобы попытаться убедить общественное мнение в востребованности НАТО в наше время. Кстати пришелся Косовский кризис, где действия НАТО явно были призваны дать ответ на этот вопрос. Потом поиграли с идеей «глобальной НАТО», от которой остались партнерские отношения с кругом избранных стран. Но с кризисом на Украине все вернулось — с плохо скрываемым вздохом облегчения — на круги своя, то есть к территориальной обороне. Это сопровождалось уже «гибридной войной» с ее пропагандой и обвинениями всех и вся, прежде всего России, в фейковых новостях/постправде и с патерналистской заботой о невмешательстве извне в политические процессы в западных странах (как если бы мы не были в тесной европейской компании, где электорат достаточно искушен и свободен сам решать, за что и за кого голосовать). Брекзит и Трамп дают убедительные доказательства того, что тезис элит о внешнем вмешательстве, по сути, имеет целью отрицать право голоса за своими избирателями, если те впадают в диссидентство. Но опыт в том числе Брекзита, его муки, связанные с попытками премьер-министра Т. Мэй замотать или виртуализировать выход из ЕС, показывают, что проблем, которые имеют сугубо внутренний характер, это не решает.

Дальнейшие «хождения по мукам» уже самой НАТО связаны с приходом администрации Трампа, которая превратила Альянс в бизнес-проект, а точнее рынок для своего ВПК, который, в свою очередь, призван стать инструментом реиндустриализации Америки, то есть способствовать решению внутренних задач, задач развития (см. материал о Стратегии национальной безопасности США от декабря 2017 г.). В канун юбилейного саммита агентство Блумберг сообщило, что американцы поставят союзников перед необходимостью оплачивать все расходы по пребыванию американских войск на их территории и еще выплачивать 50% от этой сумму в качестве платы за «услугу» их защиты Америкой (своего рода рэкет на межгосударственном уровне?). Наибольший недобор по части военных расходов значится за Германией, которая в силу понятных причин ощущает себя в мире поствойны.

Но Германия плотно ассоциируется в Белом доме с Евросоюзом/еврозоной, где США в отличие от НАТО не участвуют. Евроинтеграция, в свое время призванная ослабить Германию, на деле привела к ее усилнию и теперь воспринимается как «германская империя», как минимум как механизм «нечестной конкуренции», прежде всего инструмент манипулирования курсом марки, оказавшейся в «овечьей шкуре» «мягкой» единой валюты. Предполагается, что увеличением военных расходов Берлин должен как-то компенсировать это свое преимущество, пока США «разбираются» с другим конкурентом — Китаем. Что будет дальше, трудно сказать, но Трамп продолжает призывать ЕС вступить в торговые переговоры в целях решения якобы существующих здесь проблем, наличие которых в Брюсселе упорно отрицают. Таким образом, сдерживание Германии теперь переходит в экономическое измерение.

Мало того, что положение Берлина осложнилось в европроекте в силу возникшего напряжения по линиям север-юг (экономика и финансы) и запад-восток (ценности и иммиграционная политика), что во многом стало следствием расширения, отодвинувшего на задний план задачи собственно интеграции, линия раскола обозначилась и в НАТО — между «старой» и «новой Европой», как это представил в свое время Т. Блэйр, когда Берлин и Париж разошлись с англосаксами по вопросу о Войне в Ираке и Москва оказалась с ними заодно. На этот раз рецидив куда более опасен.

Он указывает на эффект идейно-политического «оттаивания» после окончания холодной войны в ЦВЕ: националистическими силами вводятся в оборот идеи, которые не отыграли свой ресурс в условиях холодной войны - она их просто заморозила, подчинив всех императивам тотальной конфронтации между Вашингтоном и Москвой. По сути, налицо возврат к межвоенному периоду с его национализмом и авторитаризмом в этом регионе (нацистская Германия — лишь наиболее яркий пример того тренда, но далеко не единственный). В частности, речь вновь идет о deja vu в части сдерживания России. Наверное, правы те, кто считает, что холодная война реально началась еще тогда в Восточной Европе: «санитарным кордоном» начиналась и «санитарным кордоном», наконец-то, завершается?

Тогда мешала западная политика своего рода «двойного сдерживания» после Первой мировой войны — в отношении Германии и СССР. С приходом нацистов к власти ставка была сделана на решение «проблемы» Советского Союза с помощью немцев. В таких расчетах признавался даже Рузвельт. Спасти ситуацию в Европе мог только Восточный пакт, то есть многосторонние гарантии границ восточных соседей Германии (а не только западных, как это было сделано в Локарно). Идея была похоронена, и остались лишь два взаимосвязанных двусторонних соглашения Чехословакии — с Францией и СССР (когда наступил момент расчленения Чехословакии, они не сработали по вине Парижа).

Александр Крамаренко:
Стратегия национальной безопасности Д. Трампа: «независимая Америка» и «мирное сосуществование»?

Сейчас речь идет о концепции Междуморья, родившейся из идеи о «Польше от моря до моря» [1]. Только к Балтийскому и Черному морям добавили Адриатическое. Уже прошли саммиты потенциальных участников, опекаемые Вашингтоном (в 2017 г. на нем присутствовал Трамп). Идея «платы за защиту», видимо, была неудобной для юбилея НАТО, но ее явно будут обкатывать в Восточной Европе под аккомпанемент Междуморья, где не прочь выступить в роли неких прифронтовых государств, нуждающихся, понятно, в особой заботе и ласке, в том числе финансово-экономической. Нельзя исключать, что американцы будут ставить их в пример западноевропейским столицам и требовать деньги в том числе в порядке их перераспределения «на Восток». Кстати, Украина дает пример такого «прифронтового» поведения. Видимо, не случайно в свое время Польша, США и Швеция (Р. Сикорский, В. Нуланд и К. Бильдт, в личном ли качестве или нет) взяли на себя руль в Восточном партнерстве ЕС и превратили этот проект в орудие сдерживания/изоляции России. Так что в ЕС сами дали втянуть себя в эту геополитическую игру, приведшую к украинскому кризису, не думая о последствиях для себя: геополитическое «двойное расширение» бьет (trumps) собственно евроинтеграцию, обслуживая интересы Вашингтона.

В той же Варшаве не скрывают, что возвращается «двойное сдерживание» — включая теперь и Германию, да и сам наднациональный характер ЕС вызывает вопросы («новая ОВД», только теперь «диктует» не Москва, а Берлин). Чтобы уж совсем все было ясно, Польша потребовала у Германии выплаты послевоенных репараций на сумму в 900 млрд.долл. и исправно закупает американский сланцевый газ, пеняя немцам на закупки ими российского. Получается, что там, где США не в состоянии решать единолично (яркий пример дает одобрение всеми натовцами их решения о выходе из ДРСМД), они предпочитают иметь дело с каждой страной в отдельности, будь то в составе «коалиций желающих» или в рамках «транзакционной дипломатии», когда в качестве рычага используются доступ на свой рынок и привилегированный статус доллара в глобальной валютно-финансовой архитектуре, что находит выражение и в санкционной политике, не особенно разбирающей — как показывают антииранские санкции — между «друзьями/союзниками» и противниками. Составная часть своего рода «ручного управления» вместо глобализации, которая стала работать против Америки?

В Евроатлантике складывается то, что можно было бы назвать эффектом геополитического «слоеного пирога»: оси-связки США — Восточная Европа и Западная Европа — Россия. Кардинально новая конструкция. Как она разыграется? Для России это означает снова вести дела с Западной Европой через головы восточноевропейцев и напрямую, то есть в обход США (так было сразу после 1991 г., когда и те и другие тоже были заняты — занимались вступлением/ приемом в НАТО и ЕС).

Сейчас качественно иные условия в Европе, чем это было в 20- и 30-е гг. прошлого века. Попытки возрождения такой политики будут напрягать НАТО и раздирать Евросоюз — непредусмотренное следствие (пресловутые unintended consequences и тут громко заявляют о себе) политизированного «двойного расширения», мотивировавшегося хеджированием на случай появления «агрессивной России». Поэтому судьба ЕС под вопросом и с этого угла. Далеко не все в ЦВЕ готовы идти по этому пути, жертвуя собственными интересами в угоду американским и обслуживая амбиции/галлюцинации Варшавы. Не все согласятся выбирать между Вашингтоном и Берлином. К тому же американцы не привыкли платить за свою политику, навязываемую другим (ведь это всегда в их же собственных интересах!), что также подтверждает пример Украины: деньги дают по разным линиям, но мало — достаточно только для того, чтобы удерживать ситуацию на плаву.

Дмитрий Офицеров-Бельский::
Польско-американское сотрудничество в сфере безопасности

Любопытно, что выход Лондона из ЕС вписывается в эту новую стратегию США для Европы. Возрождается прежний антагонизм «англосаксы против немцев». К тому же Польша (и Италия) с уходом Лондона будут требовать «место за большим столом» европейской политики наравне с Берлином и Парижем. Все бы ничего, если бы не императив «российской угрозы» как средство не только грабежа союзников через их расходы на оборону, но и новой (старой?) перекройки геополитической карты Европы.

Однако ключевыми стабилизирующими факторами остаются франко-германское и российско-германское примирение. Это то, что в корне отличает ситуацию от межвоенной. По-своему дает о себе знать и действие закона unintended consequences и применительно к кризису на Украине: он стал материалом для доказательства ложности для нашего времени тезиса Бисмарка/Бжезинского о связи глобального статуса России с контролем над Украиной.

Ситуацию иллюстрирует другой момент. На торжествах в Вашингтоне в качестве противников НАТО были упомянуты Россия, Китай и Иран (чувствуется, американских стратегов тянет на «тройки» и оси). В этой связи небезынтересно то, как некоторые независимые наблюдатели на Западе анализируют ситуацию на юго-восточном фланге Альянса, то есть на Ближнем Востоке. В связи с С-400 Анкаре угрожают чуть ли не отлучением от НАТО, что само по себе было бы интересно понаблюдать. Но у Турции своя игра в своем регионе. Американец Йоссеф Бодански (Yossef Bodansky) пишет о признаках создания в регионе «ближневосточной Антанты» в составе Турции, Ирана и Катара, которая, надо полагать, противостоит новому Четверному союзу в лице КСА, ОАЭ, Бахрейна и Египта, взявших курс в том числе на изоляцию Дохи и участие в антииранской политике Вашингтона [2] . К ним подключаются другие регионалы, в том числе Ирак и Сирия. А тут еще американцы выламывают руки Амману в контексте «сделки века» по решению Палестинского вопроса (региональные СМИ сообщают, что о ней будет объявлено чуть ли не 15 мая 2019 г.). В круге объединяющих новую Антанту интересов такие, как недопущение создания курдского государства и совместные действия в районе сирийско-иракской границы, то есть к востоку от Евфрата. Намечаются общие энергетические и инфраструктурные проекты с подключением к китайскому «Один пояс, один путь» с выходом к Средиземному морю через Сирию и Ливан. Не отстали ли от жизни американцы и здесь, что, в свою очередь, также работает на виртуализацию НАТО?

В целом же, Междуморье и все, что происходит в НАТО и ЕС, — составная часть кризиса всего институционального и идейного наследия холодной войны, механически, без какой бы то ни было фундаментальной трансформации, перенесенного в XXI век. Подтверждается справедливость подходов и оценок, вытекающих из философии постмодерна: жили и еще живем в тени прошлого — отсюда и все проблемы. Уверен, что эндшпиль этого «сумеречного» существования не за горами. Как минимум наметилось движение, пусть не в ту сторону, но такова логика саморазрушения того, что износилось до дыр.

1. См. Марлен Ларуэль, Эллен Ривера, «Концепция Междуморья: от Пилсудского до Трампа», Кучково поле, М., 2019

2. https://oilprice.com/Geopolitics/Middle-East/New-Middle-East-Alliance-Shakes-World-Powers.html