Наблюдатели ООН в Сирии

Возвращение к коллективным действиям. Надолго ли?

Продолжающееся сейчас размещение миссии международных наблюдателей в Сирии дает надежду на то, что этот конфликт может быть разрешен в рамках действующего международного законодательства. Обе резолюции об установлении миссии по мониторингу - № 2042 от 14 апреля и № 2043 от 21 апреля – были приняты Советом Безопасности ООН единогласно. От властей Сирии и оппозиции теперь в основном зависит, будет ли использован этот последний шанс, позволяющий избежать длительной гражданской войны, которая грозит новыми потрясениями всему региону.

Возвращение к коллективным действиям. Надолго ли?

Продолжающееся сейчас размещение миссии международных наблюдателей в Сирии дает надежду на то, что этот конфликт может быть разрешен в рамках действующего международного законодательства. Обе резолюции об установлении миссии по мониторингу - № 2042 от 14 апреля и № 2043 от 21 апреля – были приняты Советом Безопасности ООН единогласно. От властей Сирии и оппозиции теперь в основном зависит, будет ли использован этот последний шанс, позволяющий избежать длительной гражданской войны, которая грозит новыми потрясениями всему региону.

Ответственность защищать или право менять режимы?

Степень ответственности властей за происходящее, однако, все-таки выше, как бы ни хотелось кому-то возложить ее равную долю на разрозненную оппозицию. О том, что «каждое государство должно защищать свое население», было сказано в декларации саммита ООН осенью 2005 года. Российскую делегацию на этом мероприятии возглавлял Владимир Путин. Объявленный тогда принцип «ответственности по защите» так и не был возведен в букву закона, однако международное сообщество как одна из ответственных сторон все чаще обращается к нему в кризисных ситуациях.

Но вот готово ли международное сообщество активно действовать, как и обещало, для их разрешения в тех случаях, когда требуется внешнее вмешательство? И разве такое вмешательство неизбежно соседствует с определением «военное»? Наконец, в том же 2005 году лидеры государств-членов ООН договорились, что при необходимости такие действия должны быть коллективными и опирающимися на решения Совета Безопасности. Такой урок мир извлек из войны 2003 года, начатой США и их союзниками в Ираке без санкции СБ ООН, да еще и под надуманным предлогом, имеется в виду так и не найденное там оружие массового поражения.

В Сирии ситуация еще сложнее. Россия и Китай дважды - 4 февраля этого года и 5 октября 2011-го – накладывали свое вето на резолюции в СБ ООН, критикуя их проекты за одностороннее осуждение сирийского правительства. В основе разногласий лежат подозрения Москвы и Пекина, что принцип смены неугодных режимов путем вмешательства извне может быть взят в буквальном смысле слова на вооружение ведущими странами Запада и их партнерами на Ближнем Востоке (Турцией, Катаром, Саудовской Аравией, Израилем и другими).

Пример Ливии показал, правда, что сменить режим и поймать, а то и казнить без суда диктатора в его прогнившем, устроенном по клановому, кумовскому принципу «королевстве» сегодня проще, чем соблюсти при этом международные правовые нормы, в числе которых – невмешательство во внутренние дела государства и уважение национального суверенитета. Еще сложнее соответствовать тем критериям, которые в качестве рекомендации разработали занимавшиеся этой проблемой международные эксперты для обоснования такого рода вмешательства.

Об издержках «решительного безучастия»

Обычно, напомним, выделяют пять-шесть критериев. В их числе – об «учете последствий». Это означает, что последствия вмешательства не должны быть хуже «ничегонеделания» или, к примеру, по выражению Федора Тютчева, «решительного безучастия». Поэт и дипломат считал такой подход оправданным по отношению к сложным международным коллизиям, если они напрямую не угрожали России, о чем и упоминал в переписке почти полтора века назад, в 1866 году. Его нынешние российские коллеги-дипломаты, когда занимают отстраненную к той или иной проблеме позицию, иногда обращаются к этой фразе.

На сей момент последствия прошлогоднего вмешательства в Ливию (оно, правда, было одобрено СБ ООН) выглядят спорными. Одно это сыграло на руку сирийскому президенту Башару Асаду. Кстати для него и угрозы, регулярно звучащие из Вашингтона и Тель-Авива в адрес Тегерана. Вчера – Ливия, сегодня – Сирия, завтра – Иран, а кто послезавтра? Для кого-то это вопрос жизни и смерти.

Как и вопрос о том, а вправе ли инициаторы вмешательства, коль уж оно случилось, снимать с себя ответственность за развитие ситуации во взятой под опеку или, если хотите, «подопытной» стране только потому, что у них появились другие заботы (скажем, экономический кризис, президентские выборы, техногенная катастрофа или природные катаклизмы)? С другой стороны, если они остаются там, помогая формировать местные органы власти и участвуя в развитии экономики, то разве не напоминает это некую новую форму неоколониализма?

Разногласия на этот счет многочисленны, но имеют некоторые точки соприкосновения. Это, например, понимание того, что на наших глазах формируются новые правила игры и появляются новые центры силы. Сохранение статус-кво требует все больших усилий. И их готово прилагать все меньшее число стран. Большинство – за перемены. Но и действовать за пределами правового поля неуютно, значит, неизбежно встанет вопрос об изменении ныне действующих норм. Альтернатива на каком-то этапе – более эффективно задействовать уже имеющиеся возможности. В обоих случаях о «безучастии» сейчас не может быть и речи. Когда формируется новые правила, необходимо самое что ни на есть активное участие.

Гражданская война в Сирии – риск для всего региона

План бывшего генсека ООН Кофи Аннана по Сирии и резолюции СБ ООН о размещении международных наблюдателей – это как раз второй вариант, то есть попытка более эффективно задействовать уже имеющиеся в международном праве возможности. Этому способствовала сложная ситуация в этой стране с ее конфессиями и непростыми соседями Риск начала масштабной гражданской войны в Сирии велик, а пожар ее может перекинуться на соседние государства. Опасность еще и в том, что конфликт может приобрести религиозную окраску.

Население Сирии – почти 22 млн человек. Из них более 74% составляют мусульмане-сунниты, в массе своей считающие себя обделенными при распределении властных полномочий. Суннитское большинство устало терпеть на протяжении более чем 40 лет власть клана Асада.

Правящая в Сирии арабская династия происходит из общины алавитов. В истории были периоды, когда окружающие соседи не принимали адептов этой секты за мусульман из-за оригинальности и эклектичности их верований. Тем не менее сейчас в регионе принято воспринимать алавитов как мусульман-шиитов, чему способствовали налаженные в последние годы тесные военно-политические связи между руководством Сирии и шиитским Ираном, в союзе с шиитской организацией «Хизбалла» в Ливане. Численность алавитов в Сирии составляет около 10% от общего населения страны, то есть примерно два миллиона человек.

Еще примерно 8% или 10% - христиане. Около 3% населения (меньше миллиона) - это малочисленная, но влиятельная община друзов. Друзы также называют себя мусульманами, но традиционно во всех конфликтах стараются не примыкать ни к одной из сторон, выжидая момента, когда определится победитель. К его требованиям, кто бы то ни был, они обычно приспосабливаются. И все же это не ограждает их от потерь в случае конфликта.

Если в Сирии мусульмане-сунниты вступят в открытое противостояние с мусульманами-шиитами уже не только на социально-политической, но и на религиозной почве, то это может вызвать цепную реакцию аналогичного противостояния в таких соседних государствах, как Ирак и Ливан. Их население также разнообразно по своему национально-религиозному составу, там тоже имеется печальный опыт конфессиональных конфликтов, а степень враждебности между суннитами и шиитами в последнее время возрастает. Иностранное военное вмешательство в такой стране - это крайняя мера с непредсказуемыми результатами. В то же время реформы, которые президент Башар Асад пытается проводить, не успокаивают ситуацию. Сирийский руководитель всякий раз запаздывает с принимаемыми половинчатыми мерами и, главное, осуществляет их на фоне непрекращающегося насилия. За более чем год конфликта, по данным ООН, в Сирии погибло около десяти тысяч человек – это оппозиционеры, борющиеся с ними военные и сторонники режима и просто случайные жертвы.

Удастся ли 300 невооруженным международным наблюдателям, которые сейчас размещаются в Сирии в соответствии с принятыми в апреле резолюциями Совбеза, остановить это братоубийство? События последних дней показывают, что в некоторых районах появление инспекторов ООН уже дает положительный эффект, но так не везде. Такого количества инспекторов явно недостаточно, миссию надо увеличивать. Возможно, в Сирии нужны и миротворцы.

Коридор безопасности для Асада

Напряжение возрастет вновь, если за этой мерой не последуют другие, причем как можно скорее. В плане Аннана, состоящем из шести пунктов, говорится о некоторых из них: к примеру, о праве граждан на мирные демонстрации и об освобождении политических заключенных. Главное же, необходимо налаживать диалог между властями и оппозицией, понимая при этом: среди того немногого, что ее объединяет – требование об отставке правящего с 2000-го года президента Башара Асада.

В Сирии опять встает вопрос о «йеменском сценарии». Имеется в виду тот факт, что бывший президент Йемена Али Абдалла Салех при участии международных посредников получил от оппозиции гарантии от уголовного преследования и отбыл 28 января 2012 года в США, найдя затем приют в одной из арабских стран.

Такой план был единогласно одобрен 21 октября 2011 года резолюцией Совета Безопасности № 2014. Существенный момент – после долгих уговоров на него перед этим согласились как оппозиция, так и президент Салех. В Сирии на это пока есть согласие только одной стороны - оппозиции. Тем не менее такой вариант – один из лучших, если действительно преследовать цель избежать следующего: гражданской войны в Сирии, иностранного военного вмешательства в ее дела или иных действий в обход Устава ООН в пользу односторонних мер группы государств.

В реальности сегодня существует небольшой шанс наладить диалог для того, чтобы создать коридор безопасности для ухода Асада с поста президента. Пожалуй, только две страны в мире могут сегодня уговорить Асада и людей из его клана пойти на это - Россия и Иран. Ну а Китай сильно возражать не будет.