На крыльях «Рафалей»

На прошлой неделе в средствах массовой информации появилась новость: Франция вот-вот обойдет Россию по экспорту вооружений. Речь шла о новом исследовании от аналитического центра «Jane’s by IHS Markit», согласно которому в 2020 г. текущие поставки французской техники вырастут до 6,96 млрд долл., тогда как российской — сократятся до 6,85 млрд долл. Тем самым, по мнению авторов, на мировом рынке вооружений произойдет знаменательный сдвиг, поскольку впервые за долгое время в лидерство США и России вмешается новая сила. И хотя по другой методологии заявлять это было бы, вероятно, преждевременно (в частности, у SIPRI Франция с большим отставанием держится на третьем месте), Париж в любом случае является одним из наиболее значимых игроков в военном экспорте и прямым конкурентом Москвы.

В географической структуре французского экспорта вооружений в 2017 г. был заметен крен в сторону Ближнего Востока (40%) и Азии (29%). Из заказов за пределами Ближнего Востока и Азии особенно выделяется сделка с Австралией: это первый этап в крупномасштабном партнерстве Парижа и Канберры, рассчитанном на десятилетия вперед (общий чек в 31 млрд евро будет разбиваться на несколько контрактов).

В 2018 г., по предварительным оценкам, совокупная стоимость подписанных соглашений пошла вверх (примерно 10 млрд евро; точная цифра выяснится ближе к лету с публикацией очередного отчета).

Пятая Республика показывает себя заметным участником мирового рынка вооружений. Ее экспортная политика, пусть во многом не идеальная, в последнее время резко активизировалась и привела к ощутимым успехам. Хватит ли этих успехов для второго места по продажам, покажет время, однако вряд ли стоит сомневаться в том, что действующее руководство страны постарается поддержать набранный темп. Скорее всего, за рубеж вновь и вновь будет предлагаться истребитель «Rafale», так удачно сработавший на благо военного экспорта Франции в 2015–2016 гг. Но наряду с ним французский ВПК будет конкурировать и другой своей продукцией — вертолетами, бронетехникой, кораблями и подлодками, ракетной техникой и т.д., — надеясь превзойти конкурентов если не по одной, то по другой статье.

На прошлой неделе в средствах массовой информации появилась новость: Франция вот-вот обойдет Россию по экспорту вооружений. Речь шла о новом исследовании от аналитического центра «Jane’s by IHS Markit», согласно которому в 2020 г. текущие поставки французской техники вырастут до 6,96 млрд долл., тогда как российской — сократятся до 6,85 млрд долл. Тем самым, по мнению авторов, на мировом рынке вооружений произойдет знаменательный сдвиг, поскольку впервые за долгое время в лидерство США и России вмешается новая сила. И хотя по другой методологии заявлять это было бы, вероятно, преждевременно (в частности, у SIPRI Франция с большим отставанием держится на третьем месте), Париж в любом случае является одним из наиболее значимых игроков в военном экспорте и прямым конкурентом Москвы.

РБК

В этой связи весьма актуально изучить, что же представляет собой французская политика экспорта вооружений как таковая: на каких принципах она выстраивается, какая техника пользуется наибольшим спросом и какие возникают трудности. Ответы на эти вопросы помогут разобраться в том, за счет чего Франция сегодня остается в лидерах продаж вооружений и даже пробует укрепить свои позиции в этой сфере.

Ключевые принципы

Страны-экспортеры нередко подкрепляют поставки техники за рубеж разнообразными политическими и экономическими соображениями. Франция в этом плане не исключение, поскольку видит в активной политике экспорта вооружений по меньшей мере два резона[1]:

— Внутренний. Вкупе со спросом на технику от самой французской армии, иностранные заказы приносят выгоду для национального военно-промышленного комплекса, позволяют сохранить рабочие места и компетенции. По данным на 2017 г., в ВПК Франции заняты 200 тыс. человек, среди которых многие обладают особо ценными навыками и квалификацией[2]. Ряд компаний можно назвать гигантами не только французского, но и европейского или даже мирового масштаба («Airbus», «Thales», «Nexter»/KNDS, «Naval Group» и др.). Соответственно, гипотетическое закрытие хотя бы одной из этих фирм из-за недостатка клиентов нанесло бы мощный удар по экономике страны, увеличило бы социальное напряжение, не говоря о потере стратегической автономии Пятой Республики, под которой подразумевается обладание собственным, самодостаточным ВПК.

— Внешний. С помощью поставок вооружений за рубеж можно наладить дружественные отношения с другими странами. Как убеждено французское руководство, военно-техническое сотрудничество является своеобразной «мерой доверия», от которой можно перейти к более широким договоренностям с выбранным государством и выстроить всестороннее стратегическое партнерство. Через ВТС отрабатываются рамки взаимодействия с конкретным партнером, которые впоследствии переносятся и на гражданский сектор. Таким путем Франция может выстроить дружественные отношения с державами, которые, скорее всего, будут с ней на одной стороне в различных региональных и глобальных делах. Теоретически, продолжают рассуждать в Париже, с импортерами можно даже проводить совместные боевые операции, используя однотипную технику.

SIPRI

Обе причины приводят к одному следствию: правительство должно оказывать максимальную поддержку зарубежной деятельности своих оборонных предприятий. По большому счету, такого подхода французские лидеры официально придерживаются уже не одно десятилетие, но наиболее активно он стал воплощаться в жизнь при президенте Ф. Олланде. Именно в его годы приобрела популярность идея «экономической дипломатии», согласно которой французские загранпредставительства должны всячески способствовать интересам национального бизнеса (для ВПК это как раз кстати)[3]. Именно Ф. Олланду, как отмечает исследователь Л. Беро-Сюдро, удалось сбалансировать интересы правительства и ВПК таким образом, чтобы они перестали проникать в сферы ответственности друг друга и работали в единой связке (в своеобразной «Team France»)[4]. Как результат, всего за несколько лет удалось заключить ряд особо дорогостоящих контрактов, которые постепенно начинают приносить плоды (см. ниже).

Придя к власти, президент Э. Макрон не стал разрушать отработанную практику. Заданный курс был символически подтвержден переназначением в правительство главного архитектора всех последних экспортных успехов — Ж.-И. Ле Дриана (с переводом из Министерства обороны в МИД). От слов о государственной поддержке продаж вооружений официально никто не отказался, поэтому французский ВПК продолжил конкурировать за новые сделки и при нынешнем главе государства.

Цифры и факты

К 2017 г. географическая структура французского экспорта вооружений выглядела следующим образом (см. Рисунок 1)[5]:

Рисунок 1. Распределение заказов на французские вооружения по регионам, 2008–2017 гг.

Заметен крен в сторону Ближнего Востока (40%) и Азии (29%). Между тем он станет еще очевиднее, если присмотреться, с какими странами заключались крупнейшие сделки за последние пять с небольшим лет (см. Таблицу 1).

Таблица 1. Портфель иностранных заказов французского ВПК, крупнейшие сделки (2014–2019 гг.)

Здесь следует напомнить, что в стоимости того или иного контракта часто учитываются какие-либо дополнительные статьи, помимо цены непосредственно на технику. Например, соглашение 2015 г. с Катаром подразумевало поставку не только самих самолетов, но и их ракетного вооружения, а также обучение катарских пилотов во Франции. Кроме того, контракты совсем не обязательно вступали в силу прямо в год подписания — так, сделка по вертолетам 2014 г. фактически отложилась на четыре года. Из заказов за пределами Ближнего Востока и Азии особенно выделяется сделка с Австралией: это первый этап в крупномасштабном партнерстве Парижа и Канберры, рассчитанном на десятилетия вперед (общий чек в 31 млрд евро будет разбиваться на несколько контрактов).

Все эти соглашения, а также множество мелких сделок поспособствовали тому, что совокупная стоимость всех подписанных за год контрактов достигла рекордных для Франции величин — 16,9 млрд в 2015 г. и сопоставимые 14 млрд в 2016 г. (см. Рисунок 2)[6].

Рисунок 2. Динамика совокупной стоимости подписанных за год контрактов, в млн евро

Соответственно, столь резкий экспортный скачок в эти годы обеспечили, прежде всего, три договоренности по «Rafale» с Египтом, Катаром и Индией. Между тем 2017 г. (6,9 млрд евро) продемонстрировал снижение до средних значений из-за президентских выборов во Франции. Однако в 2018 г., по предварительным оценкам, совокупная стоимость подписанных соглашений опять пошла вверх (примерно 10 млрд евро; точная цифра выяснится ближе к лету с публикацией очередного отчета).

Таким образом, нетрудно понять, откуда взялось повышение текущих поставок французской техники, о котором пишет «Jane’s by IHS Markit». Военно-технические соглашения всегда реализуются не за один год, и именно сейчас сказываются крупные контракты, подписанные еще при Ф. Олланде. Для справки, Египту поставлены 23 истребителя «Rafale» из 24, Катару — пока 1 из 36, Индии — тоже 1 из 36. К искомому 2020 г. все эти показатели, по идее, должны подрасти (однако для того, чтобы обогнать Россию этого может и не хватить). И наоборот, в 2022–2023 гг., когда аукнется менее «урожайный» 2017 г., текущие поставки военной техники опять несколько сократятся.

Григорий Косач:
Саудовская Аравия: силовые структуры в эпоху перемен

Главные проблемы

Отдельно стоит остановиться на нескольких трудностях, с которыми французская политика экспорта вооружений сталкивается на практике.

Во-первых, существует проблема на уровне тех принципов, о которых шла речь выше. С первым из них («внутренним»), все более-менее ясно: недостатка в заказах у ВПК нет, поэтому можно продолжать работать, не сокращая производство. Однако «внешний» принцип — использовать военный экспорт как внешнеполитическое средство — порой дает существенные сбои. Да, с одной стороны, наблюдаются положительные примеры его применения:

1) Катар весьма символично поддерживается Парижем посредством продаж вооружений в непростой период «дипломатической блокады»;

2) Франции удалось наладить благожелательные отношения с египетской администрацией президента А.-Ф. Ас-Сиси именно с помощью нескольких военно-технических договоренностей.

В обоих случаях военные контракты удается еще и сопровождать гражданскими договоренностями, в частности, по строительству метро в Дохе и Каире.

С другой стороны, есть пример Саудовской Аравии, которая некогда была первым клиентом французского ВПК, а теперь превратилась в крайне сложного для Пятой Республики партнера. Изменение внутреннего расклада сил в королевстве, произошедшее с возвышением принца М. бен Салмана, болезненно ударило по военно-техническим интересам Парижа, поскольку при дворе потеряли влияние его лоббисты и доверенные лица. Теперь Франции приходится использовать здесь не военный экспорт для налаживания отношений, а наоборот — дипломатическое искусство для сохранения хотя бы какого-то оборонного сотрудничества с Эр-Риядом.

Николай Сурков:
Современная армия Страны Пирамид на поле боя и в политике

Во-вторых, для французского руководства всегда имела щекотливый характер проблема коррупционной составляющей в военном экспорте. Самый громкий скандал — «дело Карачи» — начался еще в 1990-е гг., когда при продаже подводных лодок Пакистану, вполне вероятно, использовалась схема возвратных («ретрокомиссионных») выплат французским должностным лицам. Сегодня же может вызывать сомнения контракт по «Rafale» с Индией: индийская оппозиция указывает, что цена на самолеты была неоправданно завышена. Сколько денег остается у разнообразных посредников и «бизнес-якорей»[7] — вопрос открытый.

В-третьих, французский военный экспорт критикуется общественностью по правовым и морально-этическим соображениям. К примеру, в прошлом году в СМИ разгорелась серьезная дискуссия: уместно ли поддерживать военно-технические контакты с Саудовской Аравией и ее союзниками, если поставленные им ранее вооружения (САУ CAESAR или танки «Leclerc») могут использоваться в йеменском конфликте? Ведь Франция в 2014 г. ратифицировала Договор ООН о торговле оружием, статьи 6 и 7 которого запрещают поставки техники, если она будет использоваться в нарушение международного гуманитарного права, мира и безопасности. Сюда же в качестве негативного фона добавилось убийство журналиста Дж. Хашукджи: не подходящий ли это повод для приостановления всякого сотрудничества с Эр-Риядом? Далее возник вопрос по Египту: как Франция может выстраивать стратегическое партнерство со страной, лидер которой, по сообщениям правозащитных организаций, использует французскую же технику для подавления протестов? На все эти сомнения Э. Макрон пока дает прагматичный ответ, не отказываясь от сотрудничества ни с одним из клиентов (только А.-Ф. Ас-Сиси был передан некий «список вопросов» о ситуации в стране).

***

Пятая Республика показывает себя заметным участником мирового рынка вооружений. Ее экспортная политика, пусть во многом не идеальная, в последнее время резко активизировалась и привела к ощутимым успехам. Хватит ли этих успехов для второго места по продажам, покажет время, однако вряд ли стоит сомневаться в том, что действующее руководство страны постарается поддержать набранный темп. Скорее всего, за рубеж вновь и вновь будет предлагаться истребитель «Rafale», так удачно сработавший на благо военного экспорта Франции в 2015–2016 гг. Но наряду с ним французский ВПК будет конкурировать и другой своей продукцией — вертолетами, бронетехникой, кораблями и подлодками, ракетной техникой и т.д., — надеясь превзойти конкурентов если не по одной, то по другой статье.

[1] Rapport au Parlement sur les exportations d’armement de la France, 2018. – P. 8-12.

[2] Revue stratégique de Défense et de Sécurité nationale, 2017. – P. 66.

[3] Fabius L. La France dans la bataille de la diplomatie économique // Géoéconomie. 2013. № 65. P. 7-18.

[4] Béraud-Sudreau L. La politique française de soutien à l’export de défense. Raisons et limites d’un succès // Etudes de l’IFRI: Focus stratégique. 2017. № 73. P. 30-31.

[5] Rapport au Parlement... P. 15.

[6] Rapport au Parlement... P. 14.

[7] «Бизнес-якоря» — отдельные люди или фирмы, через которых обеспечивается присутствие в той или иной стране.