В августе 2011 г. независимой Молдове исполнилось двадцать лет. Двадцать лет она мучительно определяла стратегическое направление своего развития: с кем идти дальше – с Западной или Восточной Европой? Но с мертвой точки Молдова почти не сдвинулась: она по-прежнему далека от Запада и близка к Востоку. И все же неверно было бы утверждать, что молодую демократию ей сохранить не удалось. Преувеличением было бы и утверждение, что она скоро сможет стать успешным примером российско-европейского соседства.
После распада СССР Россия оказывала серьезное влияние на общественно-политическую жизнь Молдовы. Но это влияние не всегда было благотворным, особенно в политическом отношении. Хотя справедливости ради стоит отметить, что Россия не единственная, кого нужно винить в неудачах молодого молдавского государства. Тем не менее многие считают именно Россию камнем преткновения на пути сближения Молдовы с постмодернистской Европой, частью которой она и является.
Естественный разрыв с центром
Период с 1989 по 1991 г. для Молдовы оказался поистине революционным. Советский центр утратил свою власть, когда была ликвидирована номенклатура и было разрешено формирование независимых республиканских центров на демократических основах. Имперский центр разделился на националистов-консерваторов и националистов-демократов. Кишинев не стал исключением. Одной из причин, подтолкнувших Молдову к объявлению независимости, была борьба за власть. Так, коммунистам-реформистам пришлось переметнуться в лагерь численно превосходящих националистов. К тому же значительная часть элиты Молдовы уже впитала дух «парада национальностей», витавший над территорией СССР. А либерализация советского режима дала новый стимул подъему гражданского общества. К нему относилась преимущественно интеллектуальная элита, движимая и вдохновляемая идеями национализма.
Не самое лучшее настоящее
Республика Молдова появилась на политической карте впервые в истории в 1991 г. Двухвековая борьба великих держав и формирование наций в XIX и XX вв. образовали геополитическое ДНК и определили дальнейшую судьбу Молдовы. У нее было три варианта будущего: независимость, интеграция с Россией и объединение с Румынией. Ни один вариант не был окончательным. События развивались настолько быстро, что никто не мог с уверенностью сказать, по какому пути пойдет молодая страна. Сегодня Молдова вновь стоит на перекрестке трех дорог, но политический вес каждого из путей изменился.
Что касается первого варианта, то перед молдавским государством проблема независимости уже не стоит. После распада СССР замешательство, в котором оказались все политически активные группы общества – от испытывавших ностальгию по СССР до русскоговорящих и выступавших за объединение с Румынией, – поставило под вопрос историческую законность существования Молдовы как государства. Яркий пример тому – Приднестровье. Несмотря на то, что законность существования молдавского государства до сих пор оспаривается, в новом государстве выросло уже целое поколение новых граждан (четверть всех граждан Молдовы), не знающее другой страны, кроме Республики Молдова. Этот факт создает более прочные социальные и институциональные основания для его дальнейшего существования. У граждан сложилось достаточно стабильное политическое сознание, чтобы продолжать формировать идентичность. Если такая тенденция сохранится, у страны появится еще больше шансов на самостоятельную жизнь.
Второй вариант претерпел изменения. Сейчас интеграционный курс направлен на Запад, а не на Восток с центром в России. В 1992 г. экономические, гуманитарные и даже духовные связи между Молдовой и другими бывшими республиками СССР были настолько сильны, что выбрать какой-либо иной геополитический вектор развития было сложно. С одной стороны, это было общество с разорванной идентичностью, а с другой – у бывшего центра имелось достаточно механизмов (например, нерешенные конфликты и экономическая зависимость), чтобы держать Молдову в сфере своего влияния. Приближение ЕС к границам Молдовы создало основу для формирования общей базы интересов разных групп общества – как прорумынски настроенных, так и ориентированных на самостоятельный курс развития. Наиболее ярко это проявилось в Альянсе «За европейскую интеграцию» в парламенте страны.
Третий вариант – объединение с Румынией – практически утратил прежнее значение. Молдаване, или точнее жители Бессарабии, упустили исторический момент национально-этнической модернизации, которым удачно воспользовался их сосед на правом берегу реки Прут, что привело к формированию идентичности румын. Политические элиты обоих государств, разделенных только узкой водной границей, долго осознавали, какое влияние это оказало на демографическую ситуацию в Молдове и на стратегическую идентичность элит. Если бы Бессарабия не вошла в состав Румынского королевства в межвоенный период (1918–1940 гг.), то Молдова сейчас с точки зрения идентичности представляла собой, скорее всего, укрупненное «Приднестровье». К счастью, этого не произошло.
В настоящее время Молдова идет по пути постепенной рерумынизации, поэтому шансы на объединение с Румынией уменьшаются, особенно с учетом того, что лишь 10–15% населения, говорящего по-румынски, считают себя румынами. Румыния тоже это понимает и активно способствует интеграции Молдовы в Европу и включению ее в наиболее успешные проекты мирного и стабильного сосуществования.
С распадом СССР Молдове все пришлось начинать с начала. Она утратила экономическую и социальную стабильность, характерную для постсталинских десятилетий. Зато сейчас у нее появилась возможность стать частью большой европейской семьи и устремиться в демократическое и успешное будущее. Тем не менее ложные отголоски «советской стабильности» все еще создают проблемы для Молдовы в Приднестровье.
В начале пути Молдове пришлось преодолевать множество препятствий, и справилась она далеко не со всеми. Она политически расколота, у нее нет прошлого, на которое она могла бы опереться для формирования прочной идентичности. Создание нового государства оказалось крайне сложной задачей. Страна по-прежнему разделена на три части: Молдова, говорящая по-румынски, Молдова, говорящая по-русски, и Молдова, говорящая «по-молдавски» и испытывающая ностальгию по советским временам. На данном этапе эти три группы удачно сдерживают и уравновешивают курс на дальнейшее сближение с Европой. Отличие нынешней ситуации от ситуации августа 1991 г. состоит в том, что более многочисленные граждане Молдовы, говорящие по-румынски (независимо от того, называют они себя молдаванами или румынами), проявляют все большую готовность искать консенсус в отношении стратегического курса страны. Они составляют примерно две трети всех избирателей, и тот, кто будет стоять у руля государства, должен иметь в виду такое тонкое изменение в настроениях. К сожалению, политическому классу не всегда удается улавливать настроения замкнутого в себе молчаливого большинства.
До сих пор чувствуя себя в опасности
Отношение Молдовы к России неоднозначно и не потому, что Молдова существует как наследие российского имперского прошлого. В условиях сохранения относительно сильной взаимозависимости общий курс России и ее планы по осуществлению контроля над постсоветским пространством оказывают непосредственное влияние на Молдову. Хотя молдаване уже не раз доказывали, что политические силы, ориентирующиеся на интеграцию с Европой, в скором времени будут преобладать. Молдова отклонила «Меморандум Козака» 2003 г., который предполагал решение приднестровского конфликта через федерализацию страны и нейтрализацию сепаратизма. Даже неокоммунисты, обычно пользующиеся ностальгией части общества по советской Молдавии, в 2005 г., чтобы выиграть выборы, выстраивали свою кампанию на идеях сближения с Европой. Когда же консервативные неокоммунисты в 2008–2009 гг. отвернулись от Европы и попытались вернуть авторитарный режим и навязать обществу реакционную политическую повестку дня, они натолкнулись на народный протест.
В этом контексте отношение Молдовы к России будет зависеть от того, будет ли Россия поддерживать молдавский проевропейский курс. Если учитывать планы создания Евразийского союза, всепроникающую ОДКБ и авторитарную политическую модель, то Россия, по-видимому, заняла оборонительную позицию, по крайней мере, именно так это воспринимается сторонниками проевропейского курса. Не все в Москве еще смирились с потерей былого величия, и Молдова это прекрасно понимает.
Заигрывая как империя
Россия, очевидно, так и не преодолела «комплекс бывшей метрополии». Прежде всего, она не воспринимает Молдову как страну, которая сама может определять стратегический вектор своего развития. Она поддержала ряд мероприятий, препятствовавших консолидации молдавского государства. Скрытое или явное оказание помощи Приднестровью – яркий тому пример. Таким образом, Россия стоит у истоков неспособности Молдовы решить территориальные проблемы. Несанкционированное присутствие российских войск в Молдове таит угрозу территориальной целостности страны. Россия обеспечивает экономическое выживание Приднестровья. До тех пор, пока это будет продолжаться, поверить в то, что Россия больше не преследует скрытую неоимперскую повестку дня, невозможно.
Пора отпустить
Александр Солженицын однажды сказал, что Россия проиграла XX век, Молдова тоже, бок о бок с Россией. За два столетия, пока Молдова подчинялась центру метрополии, она не могла принимать самостоятельные решения. Сейчас такая возможность у нее появилась. Она рано или поздно придет к своему европейскому идеалу, но во многом это будет зависеть от того, отпустит ли ее Россия.
Молдова не может себе позволить быть мстительной, она просто хочет свободно определять свое будущее. До недавнего времени ей это не удавалось, поскольку противоречило российским планам геополитической организации постсоветского пространства. Примерно две трети граждан Молдовы настроены проевропейски и не поддерживают такие российские планы. Россия может попытаться затормозить этот процесс, но остановить его ей не удастся. В Молдове еще есть силы, выступающие против европейской интеграции, но учитывая общую тенденцию и настроения, особой популярностью они пользоваться не будут.
