Межкорейское сближение: Пханмунчжомская декларация и итоги саммита

27 апреля в Пханмунчжоме состоялась встреча лидеров Южной Кореи и КНДР, по итогам которой была подписана Пханмунчжомская декларация.

Анализ декларации показал, что она во многом состоит из обещаний и перепевов старых документов, а непосредственные итоги не вполне стоят уровня личного общения первых лиц. Однако возможности для большего ограничены. Обсуждать денуклеаризацию действительно проще с Трампом, и именно поэтому стороны просто зафиксировали стремление к таковой, без указания каких бы то ни было деталей и сроков.

На Западе придерживаются точки зрения, что состоявшиеся переговоры между Кимом и Муном — результат мудрой политики Трампа. Кроме того, фактор Трампа рассматривается как причина саммита и в ином контексте. Поскольку ни Север, ни Юг не заинтересованы в начале военных действий, риторика Трампа отчасти подтолкнула их в объятия друг друга с тем, чтобы в Вашингтоне увидели, что ядерную проблему можно разрешить и без бомбардировок.

Двигаясь навстречу Северу, Мун Чжэ Ин не должен и не может «вбивать клин в нерушимый союз РК и США», и надо понимать, что в случае чего у США хватит рычагов влияния, чтобы одернуть Муна, если тот зайдет слишком далеко. С другой стороны, при определенной решительности Мун вполне мог бы пойти на некоторые шаги, которые очень жестко продемонстрировали бы новый курс его администрации.

Если Пхеньян будет соблюдать мораторий в течение длительного времени и его недруги не изобретут иной повод для усиления давления, через какое-то время Сеул, Москва или Пекин могут поднять вопрос о том, что примерное поведение Пхеньяна должно быть поощрено если не отменой, то хотя бы частичным снятием существующих санкций. Если ситуация откатится на уровень 2015 г., это будет вполне приемлемый глоток свежего воздуха для Пхеньяна и возможность начала новых проектов, но пока перспективы такого развития событий не ясны.

Успех межкорейского саммита увеличил вероятность того, что встреча Трампа и Кима также состоится. Однако поговорить не значит договориться, и Трамп уже заявлял, что, если что-то его не устроит, с него станется стукнуть кулаком по столу и уйти, после чего «перейти к плану Б».

Если не случится форс-мажора, то до июньских выборов, а возможно, и до конца года градус обострения на полуострове будет постепенно снижаться.

Предыстория мероприятия

Межкорейский саммит 2018 г. не возник из ниоткуда и является продолжением целого ряда встреч на высшем и высоком уровне. Как правило, каждое из подобных мероприятий заканчивалось определенным набором деклараций и обещаний, однако изменившаяся политическая обстановка или необходимость перейти от слов к делам приводили к тому, что на том или ином этапе результаты мероприятия обнулялись.

Первая встреча на высоком уровне произошла еще в 1972 г., причем переговоры проходили тайно как в Сеуле, так и в Пхеньяне. Именно с этого времени были сформулированы три принципа объединения, которое должно быть а) мирным, б) самостоятельным, осуществленным без помощи внешних сил, в) на основе великой национальной консолидации (последнее подразумевало, что интересы нации могут превалировать над различиями в идеологии).

В 1992 г. стороны подписали Декларацию об отсутствии враждебных намерений, и теперь переговоры велись на уровне премьер-министров. Большинство современных мер доверия, а также детали контактов по гуманитарной линии начинаются с этого времени.

Об организации межкорейского саммита впервые речь зашла ещё в 1994 г., когда президент США Джимми Картер предложил встретиться лидерам двух Корей Ким Ён Саму и Ким Ир Сену. Тогда удалось договориться о проведении первого саммита, но этому помешала кончина Ким Ир Сена, после которой обструкционистское поведение РК отбросило межкорейский прогресс назад.

Георгий Толорая:
Корейское замирение в Пхамунджоме

В июне 2000 г. занимавший в то время пост президента РК Ким Дэ Чжун совершил визит в Пхеньян. По итогам его встречи с Ким Чен Иром 15 июня была принята совместная декларация, во многом повторенная 18 лет спустя с точки зрения обещаний. После этого начались встречи разделённых семей, и между Севером и Югом наметилось существенное укрепление отношений, прерванное только вторым витком ядерного кризиса осенью 2002 г.

За Саммит–2000 Ким Дэ Чжун получил Нобелевскую премию мира «за усилия в течение всей жизни в отстаивании демократии и прав человека и за заслуги в ослаблении напряженности в отношениях между КНДР и Республикой Корея». Ким Чен Ир ее, однако, не получил, хотя ранее при подписании договоренностей похожего формата премию получали обе стороны. Ответный визит в Сеул планировался, но так и не состоялся, так как, согласно Закону о Национальной безопасности, руководитель Северной Кореи, появившийся на Юге, должен быть немедленно арестован как глава антигосударственной организации.

4 октября 2007 г. состоялся второй межкорейский саммит. В принятой по его итогам «Декларации во имя развития межкорейских отношений, мира и процветания» президент РК Но Му Хён и северокорейский лидер Ким Чен Ир подтвердили приверженность духу первой межкорейской декларации.

Саммит 2007 г. был богат договоренностями. Планировалось в том числе создать в Желтом море «зону мира и сотрудничества» как аналог ДМЗ или зоны совместного рыболовного промысла, наладить грузовые ж/д перевозки (сообщение через границу было открыто 11 декабря 2007 г.), реконструировать железную дорогу Кэсон — Синыйчжу и автомобильное шоссе Кэсон — Пхеньян. Однако на деле этот саммит имел сугубо политическое значение, поскольку прошел за два месяца до окончания президентского срока Но Му Хёна, так что весь комплекс договоренностей должен был исполнять его преемник. Но поскольку таковым оказался консерватор, итоги саммита были дезавуированы при первой же возможности.

Последние серьезные переговоры на высоком уровне состоялись в августе 2015 г., когда в результате серии инцидентов обстановка обострилась до уровня объявления в КНДР военного положения. Обострение удалось погасить, но целый ряд предложений по развитию межкорейского сотрудничества и дальнейшему ослаблению напряженности канул в Лету после первого ядерного испытания 2016 г. и последовавшего за ним консервативного наступления в РК.

Теперь к власти в РК пришли условные демократы, поскольку назвать их левыми было бы некорректно. Нынешний лидер РК Мун Чжэ Ин, конечно, не правый, но скорее популист. Однако логика фракционной борьбы и противостояния курсу консерваторов заставляет его активно отрабатывать повестку межкорейского сближения, за отсутствие которого он нещадно критиковал своих оппонентов, будучи в оппозиции. Теперь он обязан делать «не как при бабушке», однако надо отдавать себе отчет в том, что его возможности для маневра существенно ограничены. Двигаясь навстречу Северу, Мун не должен и не может «вбивать клин в нерушимый союз РК и США», и надо понимать, что в случае чего у Вашингтона хватит возможностей объяснить Сеулу его неправоту как политическими, так и экономическими методами.

До поры до времени и Север, и Юг выступали с предложениями диалога, однако они отвергались противоположной стороной. Южанам указывали на то, что они «не находятся на водительском сидении» и с марионетками США вести диалог нет смысла. В инициативах северян видели хитрый план, нацеленный или на то, чтобы выиграть время¸ или на то, чтобы оттащить Сеул от Вашингтона. Поэтому ответ Запада сводился к тому, что сначала Пхеньян должен продемонстрировать свою искренность, а потом мы посмотрим, разговаривать с ним или нет.

Но вот в 2018 г. случилось «олимпийское потепление». Сначала в своей новогодней речи Ким Чен Ын отметил, что он не против диалога и участия северокорейских спортсменов в Олимпийских играх в Пхенчхане. Южнокорейское руководство, разумеется, ухватилось за это предложение, поскольку участие северокорейских спортсменов означало, что Ким Чен Ын не попытается «украсть шоу» и сделать так, чтобы вместо новостей об открытии Олимпиады на первых полосах был бы запуск очередной баллистической ракеты. В процессе Олимпиады и вскоре после нее Север и Юг обменивались делегациями на высоком уровне: КНДР представляли второй человек в стране Ким Ён Нам и сестра лидера Ким Ё Чжон, Юг — советник президента по национальной безопасности Чон Ый Ён. Ситуация развивалась довольно стремительно, и в условиях успешного диалога было решено провести межкорейский саммит, который организовали в короткие сроки, с максимальной пышностью и «глубоким символизмом». Он сквозил во всем: от размеров стола и программы меню до церемониальных действий — посадки сосны мира и процветания.

При этом, так как «стиль руководства нынешнего северокорейского лидера Ким Чен Ына отличается от того, который использовали его предшественники», на всякий случай в Сеуле саммит заранее определили как проектный и примечательный «тем, что его участники определят основные направления сотрудничества, не заключая конкретных договорённостей».

Причины саммита

Геворг Мирзаян:
Как Ким Чен Ын американский хворост ворует

Можно выделить несколько причин саммита, и в зависимости от политической ангажированности авторов эти причины имеют разный приоритет. Хотелось бы начать с доброй воли Ким Чен Ына, поведение которого на саммите решительно не соответствовало тому образу темного властелина, которым он представал в южнокорейской или западной прессе. Ким был весел, непосредственен, много шутил и абсолютно не выглядел безумным кровавым тираном. Широко разошлась его фраза о том, что он «не тот человек, который может нанести ядерные удары по Южной Корее, району Тихого океана или Америке». Кроме того, Ким Чен Ын заявил о недопустимости повторения трагедии Корейской войны и призвал предпринять конкретные шаги для того, чтобы предотвратить случайное начало боевых действий.

Представляется, лидер Северной Кореи, безусловно, рациональный политик, который готов к войне, но это не означает, что он намерен её развязать. Не случайно вся ракетно-ядерная программа выполнялась в риторике сдерживания. Обратим внимание на то, что в той же новогодней речи Ким Чен Ын подтвердил завершение программы создания стратегических ядерных сил. Это очень важное заявление. Во-первых, раз программа завершена, в технических ракетно-ядерных испытаниях больше нет необходимости и, значит, можно спокойно объявлять мораторий и даже закрывать ядерный полигон. Во-вторых, теперь у КНДР есть свой «бронепоезд на запасном пути», и это позволяет вести переговоры с более сильной позиции.

Однако на Западе придерживаются точки зрения, что всему виной мудрая политика Трампа. Дескать, его стратегия максимального давления на КНДР привела к тому, что Север дал трещину, согласился на переговоры, а в будущем согласится и на денуклеаризацию. Заметим, что с этой позиции активно вещает и Мун Чжэ Ин, который пытается позиционировать Сеул как главного посредника между Вашингтоном и Пхеньяном, а межкорейский саммит — как предварительную ступень к саммиту Кима и Трампа. Более того, Мун даже готов, если межкорейское сближение принесет плоды, отказаться от Нобелевской премии мира в пользу президента США.

Правда, при этом Сеул немного играет в свои собственные игры, не всегда корректно доводя до Вашингтона позицию Пхеньяна. Так, хотя американское руководство уверено в том, что Ким готов к денуклеаризации без предварительных условий. На самом деле Пхеньян неоднократно заявлял, что он не против денуклеаризации, если в стратегических ядерных силах исчезнет необходимость. Наличие ядерного оружия всегда объяснялось сдерживанием американской военной угрозы, и нужно заметить, что Пхеньян здесь прав, учитывая соотношение сил и военных бюджетов КНДР и РК с США. В этом контексте о полной и быстрой денуклеаризации по ливийскому варианту речи быть не может.

Фактор Трампа рассматривается как причина саммита и в ином контексте. Несистемный президент, который привык рубить с плеча, то ли действительно готов развязать войну, то ли умело делает безумные глаза. А поскольку ни Север, ни Юг не заинтересованы в начале военных действий, риторика Трампа отчасти подтолкнула их в объятия друг друга с тем, чтобы в Вашингтоне увидели, что ядерную проблему можно разрешить и без бомбардировок.

Пханмунчжомская декларация: пошаговый разбор

Как писало впоследствии северокорейское агентство ЦТАК, «товарищ Ким Чен Ын и президент Мун Чжэ Ин пришли к полному согласию по обсужденным вопросам на переговорах, договорились и в дальнейшем проводить встречи в любое время и серьезно обсуждать нерассмотренные вопросы и важнейшие дела нации, и тем открывать новую историю межкорейских отношений, прилагать совместные усилия к расширению и развитию на более высоком уровне благоприятных условий для мира, процветания и объединения на Корейском полуострове». Хотелось бы подробно проанализировать главный итоговый документ саммита, благо текст декларации был широко распространен на английском и корейском языках.

Декларация выдержана в стилистике торжественной клятвы перед 80-миллионным корейским народом (число указывает не только на две Кореи, но и на диаспору) о том, что началась новая эра мира, процветания и национального примирения и на полуострове больше не будет войны. Отношения двух стран будут вестись в более активной манере, и лидеры клянутся положить быстрый конец долгому разделу и конфронтации как наследию холодной войны. Это несколько новый тип риторики, так как ранее к теме преодоления наследия холодной войны обращались только некоторые южнокорейские левые.

1.0. Стороны восстановят прерванные кровные узы нации, продвигая будущее совместного процветания и объединения, способствуя всестороннему и новаторскому продвижению в межкорейских отношениях. Улучшение и развитие отношений Севера и Юга — единодушное чаяние всех соотечественников и безотлагательные актуальные требования времени.

Это декларация намерений, но можно отметить особое подчеркивание кровных уз. «Мы одна кровь», — Ким сказал и во время публичного выступления, которое имело сильный отклик, благо идеи национализма крови популярны по обе стороны 38-й параллели.

Тезис «Объединение страны — дело самих корейцев» — продолжение принципа, впервые зафиксированного еще в 1972 г., и важно то, что стороны подчеркивают историческую преемственность и обращают внимание на ранее подписанные документы, которые данный текст во многом дублирует. И это не только итоги саммитов 2000 и 2007 гг., но и декларации 1992 г. (концепция отказа от враждебных намерений) или 2015 г., когда после кризиса была намечена довольно серьезная программа сотрудничества, перекрытая ядерным кризисом следующего года.

Это тоже обещания, хотя отметим, что дата следующего саммита уже обозначена — если ситуация будет благоприятна, осенью 2018 г. Мун совершит официальный визит на Север.

Это один из немногих новых пунктов, и автор приветствует создание еще одной структуры для оперативного разрешения чрезвычайных ситуаций или острых вопросов. Обратим внимание на место, где планируется создание центра, — это территория КНДР, но некоторые усматривают в этом и шанс на восстановление работы Кэсонского промышленного комплекса.

Константин Асмолов:
Визит Ким Чен Ына в Китай: очередной тактический разворот к потеплению?

Снова обещания расширять обмен на всех уровнях. Само по себе неплохо, но подобные формулировки встречались даже в декларации 2015 г. Потому ждем конкретных действий, в первую очередь Азиатских игр.

Проведение встреч разделенных семей всегда было определенным маркером развития межкорейских отношений, однако не стоит забывать, что это все же церемониальное мероприятие, затрагивающее собственно разделенных войной, а не их потомков. Увы, число этих людей сокращается.

Не до конца ясно, как будет выглядеть экономическое сотрудничество в условиях санкций. Что же касается железной дороги, то технически она давно соединена. Речь скорее идет о восстановлении сообщения при том, что даже туристические потоки, идущие с Юга на Север, под существенным вопросом.

На данный момент необходимость снижения военной напряженности на полуострове действительно очень велика. До начала олимпийского потепления автор оценивал шанс военного конфликта в 40–45%, но даже сейчас он равен примерно 30%. В этом смысле можно отчасти согласиться с Андреем Ланьковым, который считает, что вся символическая часть была рассчитана на то, чтобы впечатлить Трампа и убедить его, что ситуацию можно разрешить и без бомбежки, что крайне важно, ведь в случае войны южной части полуострова мало не покажется.

Частично это повторение итогов прошлых саммитов, а частично, как в случае с выводом войск из ДМЗ, выход на уровень 2013–2015 гг., то есть периода до основного витка обострения. Громкоговорители уже начали разбирать, что очень радует, но посмотрим, что будет с листовками. Ранее в РК организации Пак Сан Хака и Ко особенно не преследовали, заявляя, что таково наше гражданское общество, и власть не имеет права ему мешать.

Аналог ДМЗ в Желтом море обсуждался еще в 2007 г. Автор находит его очень разумной мерой, существенно снижающей вероятность инцидентов, но именно за него Но Му Хёну досталось от консерваторов больше всего. С конца ХХ в. спорная морская граница была основным источником инцидентов, включая обстрел острова Ёнпхендо осенью 2010 г. и многочисленные столкновения военных судов.

Это также давно обсуждавшаяся вещь. Подобная встреча на высоком уровне в 2015 г. существенно снизила обострение, и если такой диалог станет постоянным, будет хорошо. Ключевое слово (как и в ряде предшествующих пунктов) — «если».

Можно снова обратить внимание на то, что урегулирование проблемы позиционируется как неотложное требование времени. Тем более что нынешний режим перемирия де-факто не существует. Южная Корея вообще не подписывала Соглашение–1953, США технически нарушили его, разместив на Юге в одностороннем порядке ядерное оружие в 1958 г., а КНДР после долгих обещаний вышла из него в 2016 г.

Не совсем понятно, какое именно соглашение имеется в виду, и даже подписанная в 1992 г. Декларация об отсутствии враждебных намерений выглядела, на взгляд автора, более конкретно. Опять же, частично продублирован пункт 2.1.

Обещания, рассчитанные на долгий процесс и данные без намека на сроки. Впрочем, в таких вещах все действительно зависит от уровня доверия и градуса напряженности.

Глеб Ивашенцов:
Можно ли развязать корейский узел?

Несмотря на пафос, этот пункт имеет наиболее декларативный характер. Де-факто заключение двустороннего или многостороннего соглашения по итогам Корейской войны перенесли на потом. Но так как в конфликте участвовали не только Север и Юг, в четырехстороннем формате грядущего соглашения автор видит определенный резон, хотя Соединенные Штаты участвовали там в качестве войск ООН (составляя 80–90% контингента в зависимости от рода войск), а Китай присутствовал в качестве «народных добровольцев». Недвухсторонний формат позволит прикрыть сложности, связанные с заключением мирного договора непосредственно между Севером и Югом. В конце концов конституции обоих государств объявляют территорией страны весь полуостров, и потому классический вариант мирного договора равносилен косвенному признанию правоты другой стороны.

Кстати, пассаж о четырехстороннем формате вызвал определенные уныние у некоторых российских экспертов, которые сочли, что речь идет о новом формате обсуждения всех корейских проблем в принципе. Россия, как и Япония, оказывается за бортом, и «шестисторонку» сменяет «четырехсторонка». Это не совсем так, и то же самое можно сказать про присутствие СССР в Корейской войне, не позволяющее назвать Москву полноценным участником процесса. Напомню лишь, что наши летчики и иные специалисты базировались на китайской территории и выполняли весьма ограниченный комплекс задач по прикрытию народнохозяйственных объектов, представляющих важность как для КНДР, так и для КНР. В непосредственно фронтовых операциях они никогда не участвовали.

Гораздо сильнее настораживает высказывание министра по делам воссоединения РК Чо Мён Гюна, который 2 мая заявил, что замена соглашения о перемирии на мирный договор зависит от процесса денуклеаризации на Корейском полуострове. По словам Чо Мён Гюна, объявление об окончании Корейской войны может быть сделано по результатам северокорейско-американского саммита, однако замена соглашения о перемирии на мирный договор будет возможна только на завершающем этапе денуклеаризации. Налицо попытка связать два никак не связанных события.

На самом деле, тоже обещания. Мун не мог не поднять тему ядерного разоружения — когда еще 1 марта Мун и Трамп провели телефонный разговор, его итогом стала договорённость, что РК и США продолжат усилия по денуклеаризации Корейского полуострова, и любой диалог с Пхеньяном должен быть направлен на это. Однако прозвучала эта болезненная тема довольно слабо и не позиционировалась как основной элемент повестки. Важно, однако, что уже объявленный КНДР мораторий назван значимой мерой, а также было подчеркнуто, что речь идет о денуклеаризации не только КНДР, но и всего полуострова. А это, в частности, подразумевает запрет на размещение ЯО в РК и даже отсутствие ЯО на борту военных судов, заходящих в южнокорейские порты.

Итоги и неуверенность

Теперь поговорим об итогах саммита. Конечно, сам факт мероприятия уже в какой-то мере снизил региональную напряженность и несколько увеличил вероятность саммита Дональда Трампа и Ким Чен Ына, причем президент США в своем Твиттере даже заявил, что не против провести его в Пханмунчжоме. Это означает, что если не случится форс-мажора, то до июньских выборов, а возможно, и до конца года градус обострения на полуострове будет постепенно снижаться.

Cледует также отметить, что некоторые меры по снижению напряженности или обеспечению контактов уже предприняты или скоро будут предприняты. Как Север, так и Юг начинают разбирать пограничные репродукторы для пропагандистского вещания (хотя вопрос о том, что делать с южнокорейскими НГО, запускающими на Север листовки, остается в стадии рассмотрения), налаживаются регулярные контакты между военными двух стран и линии связи. С большой долей вероятности 15 августа пройдет очередная встреча разделенных семей. Кроме того, Пхеньян снова дал «добро» на присутствие иностранных специалистов на закрываемом им ядерном полигоне (такое уже было в 2007–2008 гг.) и отказался от временной уловки, которая была сделана в 2015 г., когда в Пхеньяне решили перестать использовать время, «навязанное японцами», и ввести особый часовой пояс.

Уже начинаются подготовка к осеннему визиту Муна в Пхеньян, итоги которого могут стать более конкретными, а также подготовка документа, который должен заменить Соглашение о прекращении огня 1953 г. и положить конец Корейской войне.

Консервативная оппозиция в РК, однако, оценила итоги саммита скептически с той точки зрения, что тема денуклеаризации не была раскрыта должным образом, декларация была написана под диктовку Кима и вообще встречать подобным образом главу «антигосударственной организации» — моветон. Напомним, что после ряда олимпийских уступок, про «Пхеньянскую» олимпиаду вместо «Пхенчханской» шутили не только консерваторы, но и часть южнокорейского населения. Впрочем, общественное мнение в целом поддерживает саммит — сказался как минимум беспрецедентный пиар.

Тем не менее анализ декларации показал, что она во многом состоит из обещаний и перепевов старых документов, а непосредственные итоги не вполне стоят уровня личного общения первых лиц. В оправдание этого приходится отмечать, что возможности для большего ограничены. Обсуждать денуклеаризацию действительно проще с Трампом, и именно поэтому стороны просто зафиксировали стремление к таковой, без указания каких бы то ни было деталей и сроков. Серьезные действия по политическому сближению также ограничиваются внутриполитической ситуацией. У США хватит рычагов влияния, чтобы одернуть Муна, если в своем движении навстречу Северу он зайдет слишком далеко. С другой стороны, нельзя не отметить, что при определенной решительности Мун вполне мог бы пойти на некоторые шаги, которые очень жестко продемонстрировали бы новый курс его администрации.

Конечно, об отмене Закона о национальной безопасности или расформировании Управления пяти провинций речь пока идти не может. Однако на фоне определенного погрома в силовых структурах, который Мун уже устроил, он вполне может инициировать новое расследование обстоятельств гибели корвета «Чхонан», который, по официальной версии, потопили северокорейцы. В свое время президент Медведев отправил для расследования группу экспертов, отчет которых оказался засекреченным, и, как говорят, причиной гибели оказался несчастный случай: корвет сел на мель, где под слоем песка оказалась мина времен Корейской войны. Если такие данные верны, Мун мог бы убить двух зайцев — нанести дополнительный удар по своим противникам среди силовиков, обвинив их в фальсификации улик, и отменить довольно жесткие односторонние санкции, которые были введены против КНДР 24 мая 2010 г., окончательно похоронив все наследие Саммита–2007. Однако если Ким Чен Ын в преддверии саммита сделал красивый ход с объявлением моратория на ракетные пуски и ядерные испытания, южнокорейская сторона не провела аналогичных шагов.

Уровень санкционного давления на Север ставит под вопрос и любые варианты экономического сотрудничества, не говоря уже о больших инфраструктурных проектах. Северную Корею пытаются отрезать от любых источников валюты, и совместные проекты будут направлены именно на это. Собственно, в 2016 г. Кэсонский промышленный комплекс был закрыт, потому что воспринимался как главный источник валютных поступлений для пхеньянского режима. И хотя в восстановлении сообщения между Севером и Югом никаких технических проблем нет, пока даже туристическая активность относится к запрещенным видам деятельности. Сегодня даже поставки на Север гуманитарной помощи обставляются массой ограничений, чтобы исключить поставки продукции двойного назначения. Напомним, что во время олимпиады северокорейской делегации нельзя было, например, подарить хоккейные клюшки, потому что они находятся в санкционных списках.

Разумеется, если Пхеньян будет соблюдать мораторий в течение длительного времени и его недруги не изобретут иной повод для усиления давления, через какое-то время Сеул, Москва или Пекин могут поднять вопрос о том, что примерное поведение Пхеньяна должно быть поощрено если не отменой, то хотя бы частичным снятием существующих санкций. Если ситуация откатится на уровень 2015 г., это будет вполне приемлемый глоток свежего воздуха для Пхеньяна и возможность начала новых проектов, но пока перспективы такого развития событий не ясны.

Туманен и прогноз того, насколько тактическое потепление перерастет в новый стратегический курс, действительно способный охладить напряженность хотя бы на несколько лет — до конца президентских полномочий Трампа или Муна. К сожалению, есть несколько факторов, за которыми автор весьма внимательно следит, потому что благодаря им за двумя шагами вперед может последовать шаг назад.

Первый фактор — грядущий саммит Кима и Трампа. Успех межкорейского саммита увеличил вероятность того, что северокорейско-американский саммит также состоится. Однако поговорить не значит договориться, и Трамп уже заявлял, что, если что-то его не устроит, с него станется стукнуть кулаком по столу и уйти, после чего «перейти к плану Б». И здесь надо учитывать, что, с точки зрения американских консерваторов и общественного мнения, сам факт встречи на высшем уровне с руководителем «Государства Зла» — это уступка уровня сделки с дьяволом, и для того, чтобы оправдать её, Трамп должен привести в США капитуляцию Кима (или то, что он сможет за нее выдать). В идеале это полная, необратимая и проверяемая денуклеаризация в кратчайшие сроки. Вряд ли Ким согласится на подобный вариант.

Второй фактор — внутриполитическая обстановка в РК. Северокорейская карта во многом нужна была Муну для того, чтобы разыграть её перед выборами в местные органы власти, которые состоятся 13 июня 2018 г. Если Мун — не искрений сторонник сближения, а популист, то после этой знаковой даты его энтузиазм может существенно снизиться.

Третий фактор — судьба ядерной сделки с Ираном, которую, похоже, в самое ближайшее время будут разрывать. В этом случае КНДР получит предметный урок того, чего стоят американские обещания и гарантии. С другой стороны, если неоконсерваторы в окружении Трампа выбрали для «торжественной порки» не Северную Корею, а Иран, в Пхеньяне могут использовать это для определенной передышки, поскольку вряд ли США смогут потянуть два военных конфликта высокой интенсивности.

Наконец, обратим внимание и на существенное обострение американо-китайских отношений, связанных не столько с торговыми войнами, сколько с отходом от «политики одного Китая». Попытки превратить Тайвань в новую горячую точку, поддерживая его «стремление к независимости» (на что направлен целый ряд действий), могут существенно изменить баланс сил в треугольнике Вашингтон — Пекин — Пхеньян.

Стоит также посмотреть на то, насколько удачно пройдут ближайшие запланированные мероприятия, продолжающие линию саммита, — встреча разделенных семей 15 августа и осенний саммит в Пхеньяне.

Таким образом, Саммит — 2018 является важным этапом в деле межкорейского сближения, однако историческим и прорывным его всё-таки назвать нельзя. Да, региональная напряженность существенно снижена, но с точки зрения глобальных трендов он не более чем ступенька, ведущая к миру и процветанию. И хотя автор смотрит в будущее с достаточной долей скептицизма, сердцем он все-таки надеется на благоприятный исход событий.