Ливийская Вандея: угроза политическому урегулированию

16 мая 2017 г. в Бенгази состоялся военный парад Ливийской национальной армии во главе с Х. Хафтаром, приуроченный к празднованию третьей годовщины начала «Революции достоинства».

Состоявшаяся 2 мая долгожданная встреча Х. Хафтара и Ф. Сараджа в столице ОАЭ закончилась заключением устной договоренности и принятием ориентировочного плана действий по перезапуску схиратского процесса и возобновлению политического диалога. Празднования в Бенгази превратились в демонстрацию военной мощи Х. Хафтара на фоне переговоров в Абу-Даби. Однако это послание породило явление, которое можно назвать «ливийской Вандеей» — движением против «Революции достоинства».

18 мая сводная боевая группа предприняла скоординированную атаку на авиабазу в Брак аш-Шати на юге страны, находящуюся под контролем ЛНА. Атака привела к мощнейшему удару по репутации ЛНА и полному краху всех попыток восстановить доверие и диалог между северо-западом и северо-востоком, предпринятых европейскими и арабскими лидерами.

Что стало причиной очередного витка эскалации военного противостояния в Ливии? Кто стал его инициатором, а кто жертвой?

Триумф в преддверии мнимой победы

16 мая 2017 г. во втором по величине городе Ливии Бенгази состоялся военный парад Ливийской национальной армии (ЛНА) и союзных ей формирований, приуроченный к празднованию третьей годовщины начала «Революции достоинства».

По некоторым данным, общая численность участников парада составила около 12 тыс. человек. Таким образом, он стал самым массовым мероприятием такого рода, проведенным в стране с 2009 г., когда в Ливии праздновалась 40-я годовщина «Сентябрьской революции», приведшей к власти «свободных офицеров» во главе с М. Каддафи. Преемственность по отношению к последнему крупному параду Джамахирии наблюдалась буквально во всем: от организации движения колонн до подходов к освещению мероприятия в СМИ. Данное обстоятельство стало очередным доказательством того, что ядром ЛНА являются выходцы из системы государственных структур периода правления М. Каддафи.

В торжественном движении военных колонн принимали участие действующие военнослужащие из различных подразделений в составе ЛНА, а также кадеты и выпускники военных учебных заведений. Небывалой массовости удалось достичь лишь путем максимального напряжения сил и ресурсов. С фронтов на западе и юге были сняты, видимо, целые подразделения для того, чтобы они могли торжественным маршем пройти перед объективами фото- и телекамер в Бенгази. Наиболее зрелищной частью парада стала демонстрация военной техники, в т. ч. боевой авиации. Со специально возведенной трибуны парад принимали представители высшего военного командования ЛНА во главе с маршалом Халифой Хафтаром, обратившимся с поздравительной речью к участникам и зрителям.

Несмотря на то что ситуация в Бенгази и окрестностях все еще довольно неспокойна, организаторам мероприятия удалось принять должные меры безопасности и избежать эксцессов на местах. Поэтому ни исламисты из отрядов «Революционного совета Бенгази» и «Революционного совета Дерны», которым три года противостоят силы ЛНА, ни отступившие из Сирта в Киренаику боевики ИГ не смогли помешать триумфу маршала Хафтара. Многочисленные политики и полевые командиры Киренаики, несогласные с претензиями Х. Хафтара и его сторонников на лидерство, с недовольством наблюдали за происходящим. Однако сделать они ничего не смогли или не захотели.

Парад был обставлен как триумф, торжественное вступление в столицу победоносного полководца и его войска. И несмотря на то, что Бенгази не является столицей страны, ЛНА воспринимает город в качестве своего крупнейшего оплота, завоевание которого было обагрено кровью и потом сотен ее бойцов. У данного события был один герой. Им стал маршал Халифа Хафтар, отпраздновавший не просто третью годовщину начала борьбы за «очищение страны от исламизма», а победу в войне за власть. Палату представителей и сформированное ею правительство, которым формально подотчетными считают себя структуры ЛНА, представляли не их руководители, а лояльные триумфатору депутаты, чья роль оказалась сведена к минимуму. Правительство национального единства, признанное на международном уровне и с которым только в начале мая было достигнуто согласие, вовсе не было приглашено.

Тем не менее громко прозвучавшее послание Х. Хафтара было услышано во всех частях Ливии. Но, будучи воспринято далеко не так, как ожидалось, оно породило явление, которое можно назвать «ливийской Вандеей» — движением против «Революции достоинства».

Борьба за «достоинство» или борьба за власть?

Развернутая весной 2014 г. военно-полицейская операция «Достоинство» была призвана восстановить в стране порядок, попранный подконтрольными исламистским фракциям революционными бригадами. Однако по факту она положила начало очередному этапу военно-политического противостояния в Ливии, растянувшемуся на три года.

Поддержав в 2014 г. премьер-министра А. ат-Тани и генерала Х. Хафтара, ряд военачальников и офицеров «старой» (времен Джамахирии) и «новой» (созданной 2011-2012 гг.) ливийской армии открыто выступили против последовательно росшего влияния радикалов во временном представительном органе власти — Всеобщем национальном конгрессе (ВНК). Под радикалами в политическом и научном сообществе сегодня чаще всего принято понимать исламистов или близкие к ним силы, но на деле ситуация видится гораздо сложнее. В союзе с исламистами или под их идеологическим началом действовал широкий круг акторов, чей общий интерес заключался в первую очередь в завершении начатого «Революцией 17 февраля» процесса всеобъемлющей ротации элит. Для ливийского общества, большую часть которого составляет молодежь, данная проблема крайне актуальна, и потому радикалы получили массовую поддержку. В первую очередь, на территории густонаселенного северо-запада (Триполитании), где проживают около 2/3 населения страны.

Целью военных, выступивших в защиту «светского порядка» против «исламистов», было не допустить дальнейшей легализации неконтролируемых революционных бригад в составе государственных органов правопорядка и обороны. Революционные бригады стали инструментом борьбы за вытеснение их не только из большой политики, но и из других сфер общественной жизни (вполне уместно сравнение с политикой дебаасификации в Ираке). Против люстрации «антиреволюционных элементов» в армии и других государственных и общественных учреждениях выступили не только военные, но и многие чиновники, служащие, бизнесмены. Поскольку именно офицеры-профессионалы и все, кто когда-либо был связан с военной службой, оказались под ударом революционного маховика, они и стали авангардом «новой» революции — «Революции достоинства». Они не только аккумулировали для Х. Хафтара и его вооруженных формирований поддержку сочувствовавших в Ливии, но также привлекли к нему заинтересованных игроков извне — Египет, Францию, ОАЭ, Саудовскую Аравию, Россию.

Тем не менее, несмотря на оказанное доверие и предоставленную помощь, ЛНА не сумела достичь заявленных целей и самостоятельно одержать победу над своими оппонентами. Потеряв контроль над столицей и ее агломерацией в 2014 г., силы Х. Хафтара и их союзников на два с лишним года увязли в боях на северо-востоке государства за Бенгази и окрестности. Врагов оказалось слишком много, а способность Х. Хафтара создать широкую коалицию антиисламистких сил оказалась под вопросом с самого начала. Куда успешнее его в этом направлении продвигались политики, сплотившиеся вокруг Палаты представителей как единственного обладающего хоть какой-то легитимностью представительного органа власти, признанного международным сообществом и внутри Ливии (на значительной ее части). Не имея под своим началом армии, председатель ПП Агила Салех и ряд других политиков оказались куда более договороспособными, чем многие из военных в руководстве ЛНА, и потому более привлекательными для многих ливийцев и иностранных контрагентов.

Тем не менее, получая из-за рубежа ресурсы и помощь для борьбы с исламистами и экстремистами, силы «Достоинства» успешно превратились в одного из наиболее заметных игроков на ливийской военно-политической арене. С помощью иностранных военных специалистов (ЧВК) и регулярных поставок военных материалов в обход действующего эмбарго ЛНА удалось создать серьезную военную организацию, усиленную не только местными ополчениями, но и иностранными наемниками из Чада и Судана. Дисциплина и жесткая вертикальная иерархия отличали эту структуру от остальных и тем самым превратили ее в эффективный инструмент аккумуляции и централизации власти на северо-востоке.

Военная операция «Достоинство», превратившаяся с легкой руки пропагандистов в общественное движение в поддержку «истинных ценностей» ливийской революции, создала необходимые условия для восхождения к вершинам власти в разрушенной войной стране военачальника Халифы Хафтара. При его участии ЛНА превратилась из инструмента обеспечения военной безопасности в центр принятия политических решений, параллельный ПП и созданному ей правительству. Возникший было ропот среди гражданских политиков наткнулся на жесткий ответ со стороны руководства армии, что и подтолкнуло их к переговорам с ВНК под эгидой Миссии ООН в Тунисе и Марокко уже в 2015 г. в обход Х. Хафтара. Появившиеся в результате Схиратские соглашения подарили региону надежду на то, что у ливийского кризиса возникла перспектива невоенного решения путем политического диалога.   

Но сторонники ЛНА саботировали работу ПП, когда в ней проходили слушания о признании нового кабинета, создание которого стало частью имплементации Схиратских соглашений. Нежелание Х. Хафтара и военных признавать легитимность ПНЕ во главе с Ф. Сараджем стало следствием отсутствия гарантий с его стороны того, что процесс инкорпорации революционных бригад в вооруженные силы и люстрации «старого» офицерского состава и госслужащих не будет возобновлен. Единственной такой гарантией в условиях, когда Схиратский документ утверждал необходимость подчинения всех военных формирований правительству, они видели назначение Х. Хафтара или иного члена высшего руководства ЛНА на пост министра обороны и включение их представителя в состав Президентского совета. В свою очередь, Ф. Сарадж и силы Северо-Запада увидели в таком назначении прямую угрозу повторения в масштабах всей страны того, что случилось на северо-востоке — вмешательства армии в политику и монополизации власти в руках Х. Хафтара.

В кампании против ИГ в Ливии, развернутой в прибрежной части страны в 2016 г., ПНЕ опиралось исключительно на силы Северо-Запада, стараясь не привлекать ЛНА. В итоге это позволило последней в течение года практически беспрепятственно не только завершить «усмирение» Северо-Востока, но и занять ключевые нефтеналивные порты в центральной части прибрежной зоны и обеспечить себе бесперебойное финансовое и материальное обеспечение. Позиции ЛНА и лично Х. Хафтара, получившего к тому времени маршальское звание и практически безграничные властные полномочия, укрепились настолько, что среди его сторонников все громче зазвучали призывы к расширению зоны операции «Достоинства» на юг и на запад Ливии.

Два взгляда на итоги встречи в Абу-Даби

Первое полугодие 2017 г. ознаменовалось целым рядом военных столкновений с участием сил ЛНА и их наемников. В январе фактически был открыт фронт на западе, когда авиация работающей на Х. Хафтара ЧВК провела серию атак по военным и инфраструктурным объектам, контролируемым милицией города Мисураты на западе. В конце зимы – начале весны возобновились столкновения в районе нефтеналивных портов в прибрежной зоне. Отряды с северо-запада на время выбили дарфурских «ополченцев» из ключевых во всех отношениях для Х. Хафтара населенных пунктов. В марте развернулись боевые действия на юге, где ЛНА и ее оппоненты вмешались в вялотекущее противостояние местных племен. Обе стороны привлекли значительные ресурсы для установления контроля над югом. Уже в апреле и для командования сил министерства обороны ПНЕ в Триполи, и для штаба ЛНА в Бенгази стало очевидно, что никто из них не обладает военным преимуществом. Стороны пришли к выводу о необходимости договариваться.

Состоявшаяся 2 мая долгожданная встреча Х. Хафтара и Ф. Сараджа в столице ОАЭ закончилась заключением устной договоренности и принятием ориентировочного плана действий по перезапуску схиратского процесса и возобновлению политического диалога. Серьезные изменения в первоначальную концепцию политического урегулирования, принятую в рамках соглашений 2015 г., привнесло принципиальное согласие Ф. Сараджа и сил, которые он представляет, на формирование нового временного (до всеобщих выборов) правительства и нового президентского совета (в усеченном составе). Прозвучало также заявление о готовности признать необходимость подчинения всех вооруженных сил именно Президентскому совету, а не правительству. Затем предполагалось распустить нерегулярные вооруженные формирования. То, чего так долго пытались добиться объединившиеся в 2014 г. вокруг ПП и ЛНА силы, казалось ближе, чем когда-либо за два с половиной минувших года.

Видимо, получив определенные гарантии со стороны своих союзников в ОАЭ и КСА, сторонники Х. Хафтара после завершения переговоров в столице Эмиратов были уверены в том, что одно из трех мест в Президентском совете должно достаться маршалу. Это давало им наконец гарантию сохранения контроля над силами безопасности в стране и недопущение возобновления курса на форсированную принудительную ротацию элит, т. е. исключение их из легального политического и экономического пространства. Безусловно, на северо-востоке военные круги и все те, кто вокруг них объединились, восприняли это как долгожданную победу.

Празднования в Бенгази превратились в демонстрацию военной мощи Х. Хафтара, предпринятую на фоне достижения устраивающего его во всех отношениях «консенсуса» на переговорах в Абу-Даби. Военный парад ЛНА был призван подкрепить претензии маршала на место в новом Президентском совете. Кроме того, он должен был показать, что в стране больше не существует иной организованной силы, обладающей сопоставимыми с этой армией военными ресурсами и организацией.

Но оппоненты маршала и его армии — на северо-западе, на юге и даже на северо-востоке — интерпретировали и результаты переговоров, и последовавший парад совершенно иначе. Для них договоренности, достигнутые в Абу-Даби, — это не конец, а лишь начало нового этапа переговоров и торга о распределении власти. Это начало разговора не солдат, а политиков. В этом они в очередной раз принципиально разошлись с военными руководителями ЛНА.

В свою очередь, военный парад был понят буквально как очередная акция устрашения, направленная на уничижение позиций других сторон конфликта. Он стал последним ударом по терпению северо-запада и спровоцировал непропорциональную реакцию со стороны тех, кто посчитал такое положение дел неприемлемым.

Ответная реакция тех, о ком нельзя забывать

18 мая сводная боевая группа предприняла скоординированную атаку на авиабазу в Брак аш-Шати на юге страны, находящуюся под контролем ЛНА (считается, что эта группа сформирована на основе 13-й бригады ВС ПНЕ). Результаты нападения превзошли все ожидания: по разным источникам, от 70 до 141 погибших со стороны захваченных врасплох защитников авиабазы. Как итог — мощнейший удар по репутации ЛНА, бережно выстраивавшейся ее командованием и их египетскими союзниками. Атака привела к полному краху всех попыток восстановить доверие и диалог между северо-западом и северо-востоком, предпринятых европейскими и арабскими лидерами.

Последствия атаки не заставили себя долго ждать. На юге и в центральной части страны возобновились боевые действия между силами национальной армии Х. Хафтара и формированиями, заявляющими о своей лояльности ПНЕ в Триполи. Последние выступают в союзе с местными племенами и «третьей силой» в лице отрядов Мисураты. На северо-востоке противники Х. Хафтара из «Революционного совета Бенгази» провели ряд террористических атак и диверсий против военных и гражданских объектов ЛНА. В столице начались столкновения между национальной гвардией Х. Гвейли и лояльными Ф. Сараджа формированиями. Боевые действия, которые с таким трудом были если не остановлены, то хотя бы замедлены, возобновились с новой силой.

Насколько можно судить сегодня, нерегулярные вооруженные формирования, которых в Абу-Даби высокие договаривающиеся стороны в очередной раз приговорили к «самороспуску», не преминули громко и четко заявить о себе. Они не стали дожидаться реакции политиков и «правительств», кому было доверено представлять их интересы на переговорах.

Состав соединения, атаковавшего Брак аш-Шати, более чем неоднороден. В него вошли бойцы нерегулярных формирований, которых не устраивает ни один из сценариев имплементации соглашений в Абу-Даби. Среди них оказались те, кто на различных этапах развития конфликта воевал в рядах сил «Рассвета Ливии» (вооруженных формирований, выступивших в защиту ВНК против ПП и ЛНА в 2014 г.). Сегодня они воюют в рядах национальной гвардии бывшего председателя Правительства национального спасения (Триполи) Халифы аль-Гвейля или отрядов движения «аль-Буньян аль-Марсус», «третьей силы» в городе Мисурата, а также под сенью министерства обороны ПНЕ Ф. Сараджа на северо-западе и на юге. К ним присоединились боевики из многочисленных исламистских групп, боровшихся в течение нескольких лет против ЛНА в Киренаике под эгидой «Революционного совета Бенгази» и «Революционного совета в Дерне». Все они не желают расставаться с властью, полученной благодаря силе оружия, и не готовы к переговорам ни с одним из правительств или центров силы, заинтересованных в восстановлении государственности в Ливии.

Такое положение дел естественным образом сближает их, пожалуй, с наиболее деструктивной силой, неоправданно забытой большинством наблюдателей после завершения битвы за Сирт в декабре 2016 г. Речь идет о группах сторонников «Исламского государства», успешно отступивших зимой 2016–2017 гг. с побережья на севере в пустыню на юге.

По словам российского арабиста К. Труевцева, южное направление наиболее уязвимо для Ливии: границы здесь открыты и никем не контролируются, что создает благоприятнейшие условия для взаимодействия экстремистов из Ливии с их сторонниками в Мали, Нигере и даже Нигерии и ЦАР. В свою очередь, А. Чупрыгин полагает, что, сумев перегруппироваться на юге Ливии, сторонники ИГ установили союзнические отношения со структурами «Аль-Каиды» в регионе, снабдившими их ресурсами и обеспечившими тем, чем они не могли обзавестись в Сирте, — контактами с местным населением и трансграничными криминальными институтами.

Складыванию такого альянса могла объективно способствовать гибель ряда лидеров «Аль-Каиды в исламском Магрибе» в первой половине 2017 г. В итоге ИГ и «Аль-Каида» приступили к реорганизации своих рядов, что позволяет им стать центром притяжения для всех непримиримых сторон в Ливии.

Неутешительный итог

Шансы на то, что встреча в Абу-Даби, а также ряд других дипломатических инициатив и мероприятий положат начало перезапуску процесса политического урегулирования в Ливии, уменьшаются день ото дня.

За три года «Революции достоинства» Х. Хафтар превратился в крупнейшего военного лидера в стране. Принципиальные противоречия, положившие начало его противостоянию с многочисленными оппонентами на западе и востоке, трудно разрешимы в обозримой перспективе. Реальные военные возможности командующего ЛНА и приписываемые ему политические амбиции тем не менее не сопоставимы, что превращает его в наиболее противоречивую фигуру на ливийской политической сцене. «Революция достоинства» встретила свою Вандею, и это еще не конец, а лишь начало нового витка противостояния.

Персонализация политического процесса никак не идет на пользу поиску оснований для консенсуса и маскирует реальные проблемы и расколы в обществе. Без их преодоления разрешение ливийского кризиса невозможно. Подмена фундаментальных противоречий личностными конфликтами лишь отдаляет перспективу их разрешения.

Все стороны конфликта — а их в Ливии куда больше, чем признанных и непризнанных правительств — разделяют диаметрально противоположенные подходы к пониманию сути разделяющих их противоречий и полное отсутствие взаимного доверия. Возобновление политического диалога, инициированного внешними игроками, видится бесперспективным до тех пор, пока не будут предложены конкретные меры разрешения таких проблем, как несостоятельность политических институтов и бесконтрольная деятельность нерегулярных вооруженных формирований на местах.

Сложившаяся ситуация создает благоприятные условия для усиления влияния в Ливии трансграничных исламистских организаций — ИГ и «Аль-Каиды». Будучи заинтересованными в дальнейшей дезинтеграции ливийского государства, а также всего политического пространства арабского Магриба и Сахеля, они главные бенефициары наблюдаемой эскалации конфликта в этой стране.